Гости: Алексей Колган,
Марк Розовский,
Нина Дворжецкая,
Юрий Васильев
Ведущие: Ксения Ларина
Передача: Культурный шок
К. ЛАРИНА: 14:10. Здравствуйте. У микрофона Ксения Ларина. У; нас сегодня нет традиционной заставки "Культурного шока", поскольку мы сегодня будем говорить о Маргарите Александровне Эскиной. Действительно, это культурный шок для всех, кто знал этого человека. Сейчас, в эти минуты, наверное, сейчас она прощается со своим Домом. Наверное, сейчас прощаются с ней её близкие, её друзья, её поклонники. И как раз прозвучат последние традиционные аплодисменты, каждый раз, когда провожают в последний путь человека, который имеет отношение к творчеству, к театру. А Маргарита Александровна была человеком театра в первую очередь.
В нашей студии, здесь, на "Эхе Москвы", собралась часть молодёжной секции Дома актёра. Хотя, нас уже трудно назвать юными детьми. Ветераны молодёжной секции. Юрий Васильев, актёр Театра Сатиры. Добрый день, Юра.
Ю. ВАСИЛЬЕВ: Добрый день.
К. ЛАРИНА: Нина Дворжецкая, актриса Российского Молодёжного театра.
Н. ДВОРЖЕЦКАЯ: Добрый день.
К. ЛАРИНА: Алексей Колган - актёр Театра Сатиры.
А. КОЛГАН: Здравствуйте.
К. ЛАРИНА: И здесь же, у нас в студии Марк Григорьевич Розовский, художественный руководитель Театра у Никитских ворот. Здравствуйте, Марк Григорьевич.
М. РОЗОВСКИЙ: Здравствуйте. День не совсем добрый, хотя сегодня день Святого Валентина.
К. ЛАРИНА: Сегодня день рождения Дома актёра. Об этих символических совпадениях... 14 февраля 1937 года считается официальным днём рождения ЦДА им. Яблочкиной, который основал и возглавил тогда отец Маргариты Александровны Александр Моисеевич Эскин. 14 февраля 1990 года Дом актёра на ул. Горького сгорел дотла, и все мы иногда просматривали эти жуткие кадры....
А. КОЛГАН: Его подожгли.
К. ЛАРИНА: Понятно, это был один из тех коммерческих поджогов, которые стали потом почти нормой в нашей стране. И 14 февраля 2009 года мы прощаемся с Маргаритой Александровной Эскиной, которая умерла 11-го числа. Давайте сегодня постараемся вспомнить об этом светлом человеке, уход которого, безусловно, символизирует конец эпохи, конец какого-то времени. Как его назвать? Наверное, мы сейчас сможем каким-то образом его охарактеризовать. Сегодня, когда я была в Доме актёра, мы были с Ирой Петровской, рядом с нами сидела Элла Петровна Левина, которая как раз и произнесла эти слова: "Это конец эпохи. Можно перевернуть страницу". Не будет того Дома, не будет той атмосферы.
И с уходом Маргариты Александровны, наверное, кончается всё, что с ней было связано. В наших воспоминаниях, в нашей жизни, это какая-то удивительная нравственная чистота, романтическая душа. Несмотря на то, что вокруг происходило, какой-то апокалипсис, вокруг всё рушится, а здесь вот, на этом островке, происходит чудо. И каждый раз, когда ты туда приходишь, ты с этим чудом соприкасаешься, и кажется, что, вроде ещё и ничего, можно подёргать, пожить, всё будет хорошо.
Совсем недавно мы с Марком Григорьевичем в этой же студии воевали за Дом актёра, как за дом, как за здание, которое в очередной раз пытались отобрать уже ошалевшие от наглости чиновники. Что будет дальше, мы попробуем об этом поговорить. А сейчас я хочу предоставить слово Марку Григорьевичу.
М. РОЗОВСКИЙ: Вы всё точно сказали, Ксения. Незаменимая. Когда тов. Сталин говорил: "У нас незаменимых нет", конечно, можно заменить одного дворника на другого, одного начальника связи охраны культуры на другого начальника охраны связи культуры, или культуру заменить на бескультурье, можно поменять какого-то Министра культуры, даже ещё выше, всех можно заменить, поменять одного олигарха на двух-трёх-пять других олигархов. А вот Эскину... Такой Эскиной у нас не будет уже никогда. Никогда. Она излучала свет, от неё шли солнечные лучи разнонаправленные, как от солнца, в самые разные стороны. Те области, которые она освещала своей добротой, своей щедростью, они настолько многообразны. И сегодня на панихиде, хотя, наверное, было человек 20 выступающих, но было сказать и 200 и 2000! Было что сказать.
К. ЛАРИНА: А сколько людей пришло!
М. РОЗОВСКИЙ: Конечно, есть что вспомнить. Кем она была? Она была, в сущности, клубным работником, если по должности судить. Мы привыкли к тому, что должность отдельно, а человек отдельно. Маргарита Александровна являла собой потрясающий пример того, как должность и человек сливаются в монолит, и этот монолит проявляет и гибкость, и жёсткость. Этот монолит мягок и добросердечен, но этот монолит в решающие моменты оказывался настолько принципиальным в самых главных вопросах существования Дома, в вопросах сохранения актёрского братства.
Она истинный герой нашего времени, времени, в котором так много конфликтов, раздрая, так много всевозможных интриг, всевозможных... кто-то кого-то кусает, унижает, оскорбляет, доходят до кровопролитий. А она единила людей добротой. Это уникальный пример. Вы сказали - островок. Да, островок культуры. Постичь это благородное, щедрое, сердечное, разнонаправленное отношение к людям. В профессии, где, простите, есть и зависть, и тщеславие, и есть некоторые какие-то нечистоплотности, как и во всякой другой жизни. Это всё оказывалось в ЦДА не просто забытым, а была явлена другая форма нравственности, другая форма единства творческих людей. Самых разных творческих людей.
Вот я руководитель театра. Я мучаюсь довольно часто от того, что мы все разъединены. Во времена Станиславского, Мейерхольда, Вахтангова, при всём том, что это были этические противники, они ходили друг к другу на спектакли, на премьеры, они знали досконально, что творится в том или другом театре. Сегодня, несмотря на то, что в Москве 86 театров, по-моему, эта цифра, мы все очень разъединены. Каждый возделывает свой сад, на своём огороде. И редко-редко бывает, когда мы соизволим уделить внимание друг другу. И вот именно ЦДА в этих условиях оказывался тем местом, где совсем недавно, я вспоминаю предновогодие, именно Маргарита Александровна традиционно, я подчёркиваю, не первый год, собирала главных режиссёров московских театров, и за одним столом садились все мы.
И вдруг оказывалось, что мы не какие-то там Сальери по отношению друг к другу, мы можем разговаривать, общаться, интересоваться друг другом, мы можем быть вместе. Вот это вот "можем быть вместе", этому Маргарита Александровна отдала жизнь, чтобы мы могли быть вместе. Она единила людей, она была человеком, который устраивал нам праздники. Но дело даже не в сути, что мы получили удовольствие от той или иной шутки, мы получали удовольствие, что мы смеёмся вместе над той или иной шуткой. Мы вместе были. И когда мы вместе, мы вдруг оказывались непобедимы. Маргарита Александровна отнюдь не вождь по своей натуре. Она мягкая, ранимая женщина. Между прочим, я бы сказал, не слишком была быстра и поворотлива. Но какая она была энергичная, каким изяществом от неё веяло всегда, каким светом, солнечный луч от неё исходил, я уже повторяюсь.
Сегодня этот солнечный луч погас. Мы что, погружены во тьму? Или это всё будет продолжено?
К. ЛАРИНА: Давайте мы к этому вернёмся, к тому, что будет без неё.
М. РОЗОВСКИЙ: Это вопрос вопросов.
К. ЛАРИНА: Мы постараемся вспомнить то, что вспоминается, когда мы говорим о Маргарите Александровне Эскиной. Я не случайно представила всех присутствующих здесь моих коллег, как членов молодёжной секции, потому, что это было совершенно уникальное собрание людей. И такое ощущение, что в эту молодёжную секцию чужой как-то и не входил, смены поколений не произошло, обратите внимание. Вот они сидят здесь, эти молодые люди.
М. РОЗОВСКИЙ: Я тоже был когда-то в той же молодёжной секции.
Н. ДВОРЖЕЦКАЯ: Я могу сказать про себя, думаю, что и Юрка меня поддержит, мы не воспринимали Маргариту Александровну, даже странно... Маргошу! Мы никогда не говорили "Маргарита Александровна", и то, только когда к ней обращались, и то... Я, например, чаще говорила "Мамаша". Не воспринимали, как директора Дома актёра, потому что, мне кажется, что мы пришли туда такими сопливыми щенками, которых она всех вокруг себя пригрела и разрешила... нет, неправильное слово... она пригрела и дала нам возможность там творить тоже.
К. ЛАРИНА: То, что нельзя было делать у себя в театре, чтобы народ понимал, дорогие наши слушатели, поймите, что такое для актёра Дом актёра. Это не просто - пришёл, выпил, поговорил, нет! Я люблю повторять эту фразу - там все таланты. Все, кто туда приходил, все талантливы. Там каждый имел право на свой творческий вечер, на свою роль, которую тебе не дают в театре. Такая возможность!
А. КОЛГАН: Дом актёра - это место... Мне не нравится, когда его называют актёрским клубом, это неправильное определение. Это место, куда приходили люди, в большинстве своём далёкие от светских тусовок и всего прочего, приходили люди увидеться, как Вы правильно сказали в начале. Мы разобщены по разным причинам, у кого-то съёмки, спектакли, но когда возникал какой-то вечер, и мы приходили туда повидаться друг с другом, мы приходили туда пообщаться и потом всё то, что когда Маргарита Александровна организовывала ещё какие-то поездки куда-то, в какой-то город с концертом, это тоже нас очень сближало, потому что мы ездили туда, мы, войдя в Дом актёра, и принимая участие в этих совместных капустниках и концертах, мы же перезнакомились, передружились я не знаю, с каким количеством своих же коллег.
Н. ДВОРЖЕЦКАЯ: Вот и я об этом думаю, что молодёжная секция, например, меня сейчас моя дочь, которой уже 19 лет, она меня спрашивает: "А откуда ты этого артиста знаешь?" А я говорю: "Мы когда маленькие были в Доме актёров". Вот откуда я Юрку Васильева знаю? Юра, как твоё отчество? Я не знаю, как его отчество! Юра старше меня на поколение.
К. ЛАРИНА: Я тоже помню, что я с Ниной и с Женей Дворжецкими познакомилась именно в молодёжной секции.
Н. ДВОРЖЕЦКАЯ: И мы с Юркой познакомились и подружились. И с тех пор это продолжается. Нас этот Дом, эта красавица наша, Маргарита Александровна, она нас с детства объединяла, и не дала нам скурвится - вот ведь, что очень важно.
К. ЛАРИНА: И правильно, что смеяться над одними и теми же шутками вместе - это такой код, который является сутью братства любого. Это чувство юмора, оно объединяет, когда мы смеёмся над одним и тем же, когда не нужно друг другу объяснять, что это значит. Культурный код.
М. РОЗОВСКИЙ: Люди, которые попадали в беду... Это невероятно! Конечно, секция ветеранов молодёжи здесь представлена, но ведь знаете, актёр играет всю жизнь на сцене, потом он уходит на пенсию, уходит из театра, и становится таким банальным старичком или банальной старушкой. И для артиста, который посвятил свою жизнь, профессионально посвятил общению, потому что в театре, прежде всего, общение, это оборачивается часто очень большими психологическими травмами, иногда драмами и трагедиями, потому что теряются силы. И самое главное - возникает жуткое чувство одиночества.
Н. ДВОРЖЕЦКАЯ: И ненужности.
М. РОЗОВСКИЙ: Это непереносимо для артиста! Это всем тяжело. Но именно Маргарита Александровна делала потрясающие программы для пожилых актёров, для актёров, которые сошли со сцены, которые могли продолжать чувствовать своё единение и с профессией, и с коллегами, и друг с другом в этих секциях, которые были полны благотворительных проектов. Все туда ходили, в Дом актёра. Мой сынок, которому было 4 годика, он туда ходил в детскую секцию, наподобие детского садика, каждое воскресенье.
К. ЛАРИНА: И мой тоже ходил.
М. РОЗОВСКИЙ: И пожилые люди, которым за 70-80 лет, они находили в Доме актёра такую пристань, такую теплоту! Она в этом смысле несла ту нравственность, которую мы в других областях жизни, к сожалению, с горечью я отмечаю, мы во многом уже потеряли. Поэтому мы льнули к этому Дому, потому что мы знали, что нас там ждёт священнослужитель. Священнослужительство, это потерянное слово в нашем театре...
К. ЛАРИНА: И грехи умела отпускать, прощала Маргарита Александровна, и человека приучала к мысли, что он человек хороший.
Н. ДВОРЖЕЦКАЯ: После распада Союза, об этом тоже надо сказать, ведь больше этого никто не сделал, ни один Дом, ни один человек. Она же, тратя, не знаю где взятые деньги, волокла в Москву всех тех, кого уже забыли. Баниониса, Артмане, грузинские артисты.
А. КОЛГАН: И юбилеи здесь праздновали, а не там.
Н. ДВОРЖЕЦКАЯ: Когда бы мы, где бы мы могли после всех этих границ...
М. РОЗОВСКИЙ: Извините, я в продолжение этого, я на панихиде прочитал письмо, которое мне прислала народная артистка Грузии Габуния. Она супруга другого великого грузинского артиста Отара Мегвинетухуцеси. И вот оба они скорбят сейчас в Грузии. Это просто вопль скорби в письме, который доносится к нам от великих деятелей современного грузинского театра, который так много сделал вместе с русскими художниками, с российскими мастерами культуры! Можно я два слова зачитаю?
К. ЛАРИНА: Конечно.
М. РОЗОВСКИЙ: Это огромный папирус, который она прислала по факсу. Она говорит: "Прости, что не смогла приехать". А это действительно так, потому что сейчас, это не секрет, для того, чтобы из Тбилиси приехать в Москву, нужно получить в посольстве Швейцарии визу. Вот до чего у нас дошло! "Прости, что не смогла приехать, но сделала всё, что можно было и нельзя, чтобы с тобой посидеть рядом, обнять тебя, и проститься. Но, увы, я оказалась бессильной. Все актёры и весь театральный мир потерял тебя, не только я. Но у нас с тобой были очень дорогие отношения". Тут я могу сказать, что это абсолютная правда. Когда она приезжала в Москву, она пять дней жила у Маргариты Александровны дома, Гуранда, а потом она говорила: "Ну, теперь я у Вас поживу, Марк, хорошо?" Конечно, хорошо. Она переезжала к нам. Потом снова: "Я у вас пожила, теперь я снова к Маргоше поеду, а то неудобно".
Она пишет об этих очень дорогих отношениях: "Я никогда не встречала боле доброй и внимательной, чем ты, мамулечка. Твоё добро лилось на всех. Я просто не знаю, что же будет теперь, как мы все будем без тебя, твоего всеобъемлющего добра, любви и понимания? Я не понимаю, что я здесь, в Тбилиси, сижу, реву и ничего не могу сделать, чтобы в последний раз поговорить с тобой!" И подпись - твоя дочурка Гуранда и твой Отар.
К. ЛАРИНА: Новости. Потом продолжим.
НОВОСТИ
К. ЛАРИНА: Продолжаем нашу передачу. Напомню, что сегодня мы собрались в студии, чтобы вспомнить о Маргарите Александровне Эскиной, с которой мы прощаемся в этот тяжёлый, печальный день. Напомню, здесь Юрий Васильев, Алексей Колган, Нина Дворжецкая, Марк Розовский. Передачу ведёт Ксения Ларина. Пока шли Новости и реклама, у меня в голове всё время звучат интонации Маргариты Александровны. Невозможно представить, что сейчас этого человека нет на свете. Просто такого быть не может! Вот нет, не может быть такого! А ведь сколько страшных дней она пережила и никогда не подавала вида, что ей плохо, тяжело, больно. Связано ли это с болезнью или страданиями моральными. Я помню, когда этот пожар произошёл знаменитый, это же рухнула жизнь! Всё!
Я помню, как она, при всей трагичности ситуации, она плачущих артистов успокаивала, понимала, в каске строительной бродила... И была просто убеждена, что что-нибудь обязательно произойдёт, какое-то чудо. Я просто вспомнила, когда была презентация этого Дома в Калошном переулке, давайте напомним аудитории, что там Министерство культуры СССР находилось. Я помню, как Жванецкий, переступив порог этого Дома, говорил: "Маргоша! Ничего у тебя не получится! Стоны испытуемых слышны из этих стен". Сколько прошло времени? Месяца не прошло. Было ощущение, что мы там были всегда. Это происходит, конечно же, это её заслуга. Каким образом это происходит? Не знаю. Что, она умела вокруг себя так пространство организовать? Каким образом она это наполнила теплом человеческим? Лёш, как ты думаешь, как это происходит?
А. КОЛГАН: Ты говоришь, что вспоминаешь её интонацию. Я вспоминаю её интонацию, у меня в ушах звучит её фраза. Она говорила: "Вечер состоялся, если все пришли. Хорошо, когда все пришли. Все пришли - замечательно!"
Н. ДВОРЖЕЦКАЯ: Всё в порядке.
А. КОЛГАН: Да. И когда мы говорили... Понимаешь, традиции, которые, наверное, везде уже утеряны... Вот начал Марк Григорьевич с того, что вечера для ветеранов сцены... И всё же делалось не просто для "галочки", "галочку" поставили, мы провели мероприятие. Нет, даже эти вечера для ветеранов устраивались в то время, когда удобно ветеранам, днём, потому что им уже будет тяжело собираться.
Ю. ВАСИЛЬЕВ: Гениальное название - "Ещё не вечер".
А. КОЛГАН: Потом, когда была замечательная её традиция - поздравлять всех с днём рождения. За месяц собирала, кто родился в январе, в мае, она приглашает. Потом потрясающая вещь, которая, может быть, очень банальная, но она была очень тёплая, когда ты приходишь в дом, ты поцелуешься, просто так заходили, поцеловаться и всё. И - "Вот тебе талончики, иди поешь в столовую". Понимаешь! Вот это тепло, которым она одаривала.
Ю. ВАСИЛЬЕВ: Она дарителем была.
Н. ДВОРЖЕЦКАЯ: Я говорю, когда мне эту ужасную новость Алёшка сообщил по телефону, я не видела, не работал телевизор на Новостях. И первое, что я подумала - Марго никогда ничего не нужно было для себя. Ничего! Для себя лично. Надо было достать денег, ещё что-то, какие-то лекарства, какие-то там коляски, продукты, всё для кого-то. Вечер - для кого-то. Вот не было там ничего для "галочки".
К. ЛАРИНА: В самые тяжёлые времена, когда ничего не было, я помню, когда в складчину приносили еду на какие-то посиделки, потому что ничего не было, каждый из дома что-то тащил. И она тогда умудрялась дарить подарки. У меня до сих пор хранятся перчатки, которые она мне подарила на Новый год. Это было начало 90-х годов, ничего не было! И вдруг какие-то чудеса происходили.
Ю. ВАСИЛЬЕВ: Да. Удивительное качество, что она не выбирала. Она равно относилась ко всем. Будь то Рязанский театр приезжает. Ну, можно на какой-то вечер не пойти. Нет, нельзя! Она обязана была поприветствовать. И сегодня звонят ото всюду. Из Парижа мне позвонили. Люди, которые не имеют отношения к актёрской профессии. Просто она визуально, вот были какие-то передачи к её юбилею, это некое ощущение добра, она, действительно, открыта. Она об этом говорит: "Я слишком открыта".
К. ЛАРИНА: Юра, расскажи, как ты там первый раз появился?
Ю. ВАСИЛЬЕВ: Меня папа привёл на третьем курсе. Попасть на капустник на Старый Новый год в тот Дом актёра было равносильно сегодня получить "Золотую маску" или что-то такое, потому что это было просто.... Александр Моисеевич там. Потом была Мария Вениаминовна Воловикова чуть-чуть, и потом пришла Маргарита Александровна. Поразительно! Ко мне приехали немцы, какие-то друзья. И я хотел в ресторане Дома актёров, внизу, их пригласить, посидеть с ними. Места не оказалось. И я какой-то расстроенный.... Маргарита Александровна говорит: "А что такое, Юра?" "Вы знаете, нет места". Она говорит: "Так иди в кабинет Эскина, папин, и тебе туда всё принесут".
И когда пришли эти немцы, они видят, что меня так принимают. Я ещё не был никем, потом я стал председателем. И первый вечер, который она сделала, это было смутное время, только начиналось ещё... И вдруг мы делаем, ты помнишь, вечер союзов. Я говорю: "Я хочу объединить". У меня основная задача объединить, как шестидесятники, чтобы художники нашли своего режиссёра. И мы целую ночь в туалете читали стихи, все какие-то западные, "Голос Америки"... Она на себя взяла ответственность, потому что это было такое. "Ночь союзов". Это грандиозно совершенно.
Потом Лёша здесь вспомнил наши поездки. Куда бы, в Самару, в Березняки, как она представляла каждого из нас, можно было, в принципе, ничего не делать, ты понимал, что ты великий русский артист, а уж человек такой, что таких людей нет, можно было совершенно спокойно... Есть вечер БЕЗ НЕЁ, и есть вечер С НЕЙ.
А. КОЛГАН: Извини, что я вклиниваюсь. Ты закончил, Юрочка?
Ю. ВАСИЛЬЕВ: Да.
А. КОЛГАН: Мы когда с Ниной решили пожениться, мы пришли к ней в кабинет, и я говорю: "Маргарита Александровна, я женюсь". Она говорит: "На ком?" "На Нине Дворжецкой". Она говорит: "Ой, я сейчас буду плакать". Я говорю: "Мы пришли пригласить Вас на свадьбу". Она говорит: "А где у вас будет свадьба?" Мы говорим: "В Доме актёров". Мы долго искали место, где собрать наших друзей, и мы поняли, что мы другого места просто не можем найти.
Н. ДВОРЖЕЦКАЯ: Она сказала: "Ой, ура, ура!"
Ю. ВАСИЛЬЕВ: И все праздники, всё самое лучшее... И самое потрясающее! Мы с Лёшей имели счастье выступать на её юбилее, на 75-летие. Она танцевала! Она встала с коляски, плясала, пела. Всё было замечательно. Вообще, вечер был замечательный по атмосфере. Вот Марк Григорьевич говорил, что когда мы смеёмся над одними шутками. Но на следующий день она сказала: "Юрик, замечательно вечер прошёл. Когда я увидела, что люди соединились, это для меня больше, чем любая награда, или письмо-поздравление президента". Вот когда мы рассуждаем о будущем Дома актёра, ведь весь ужас в том, что мы не найдём человека, который жизнь на это отдаст. А она отдала. Потому что этому нужно отдать жизнь. Она семье не уделяла внимания, она уделяла внимание нам, она жила ради нас. Она все конфликты гасила, всех гостей принимала.
Я ни разу не видел, чтобы она кому-то сказала: "Этот...." Нет. Она становилась на ту точку зрения...
К. ЛАРИНА: Человек, который собирался сделать подлость, он должен был покинуть стены Дома актёра, совершить эту подлость, но потом проходило время, он туда возвращался и каялся. И она прощала. Я не буду сейчас называть людей, многие из нас знают этих людей.
Н. ДВОРЖЕЦКАЯ: Я спросила сейчас в Германии: "Маргарита Александровна, ведь это так трудно!" Она говорит: "Почему трудно? Это правильно". "Вы разрешаете возвращаться, прощаете, это же очень трудно". "Нет, это не трудно, это правильно".
А. КОЛГАН: Надо вспомнить, что в каких-то поездкой, мы её как называли? Старший пионервожатый. Она всегда была впереди, с каким-то плакатиком, в панамке, чтобы все шли за ней. Выстроились, пошли все вместе.
Ю. ВАСИЛЬЕВ: Когда она была на коляске, я её назвал "Бабушка Бен Ладана", потому что мы приехали в Бельгию, было холодно, она была в платке, как мусульманка такая. Я ничего не имею против мусульман. И в коляске. Мы заходим в арабский район, я говорю: "Ребята, обслужите, это бабушка Бен Ладана". Я сегодня стоял когда... Конечно, знаете, как страшный сон, когда в детстве снится, что папа или мама умерли, ты плачешь, а потом просыпаешься, а он жив. И так хорошо как-то! А сегодня абсолютно другое, потому что не происходит чуда... И я посмотрел её последние, сейчас идут её программы, к 70-летию, когда её спрашивают, есть ли жизнь там... Она говорит: "Вы знаете, я хотела бы в это верить. Мне только страшно - а если нет?" А если там ничего нет...
И вот это какое-то ощущение... Конечно, просто совершенно...
К. ЛАРИНА: Слушайте, у меня родилась такая мысль. А можно его переименовать? Сделать Центральным Домом актёра им. Эскиной? Может быть, бог с ней, с этой Яблочкиной, мы все её почитаем, но...
М. РОЗОВСКИЙ: Вот сейчас, выступая на панихиде, я обратился с этим предложением.
К. ЛАРИНА: Правда? Вот видите, у всех возникает эта идея.
М. РОЗОВСКИЙ: Хотя было неуместно там обсуждать этот вопрос. Ведь Дом актёра носит имя великой русской актрисы.
К. ЛАРИНА: Прекрасно, очень хорошо, но...
М. РОЗОВСКИЙ: И потом ко мне подошли: "А как же с именем Яблочкиной быть?" Мне кажется, что было бы верхом справедливости, если бы имя Яблочкиной получил Союз театральных деятелей России, который Александра Александровна, вместе с Марией Гавриловной Савиной, они основали ВТО российское, всероссийское. Потом при советской власти было ВТО, потом Дом актёра было ВТО, но Домом актёра, действительно... Этот дух Дом актёра создали Александр Моисеевич Эскин и Маргарита Александровна Эскина, дочь того легендарного директора Дома актёра, с которым работал Михаил Иванович Жаров. Это тоже целая огромная эпоха, начиная с 30-х годов. И конечно, это было бы, мне кажется, справедливым.
Знаете, даже так, в суете сует, ведь как мы говорили? "Пошли к Эскиной". Вчера какой был вечер? Вечер был у Эскиной. Где юбилей будешь отмечать? У Эскиной. Где будет капустник? У Эскиной. Это был не просто адрес, а это уже было сразу собирательное понимание того, что там будет доброта, там будет юмор, там мы будем вместе. И чтобы дальше мы ходили к Эскиной, понимаете? Чтобы мы ходили в Дом актёра к Эскиной, конечно, было бы справедливо назвать Дом имени Александра и Маргариты Эскиных. Так мне кажется. И это вовсе не умаляет память об Александре Александровне Яблочкиной.
Я даже думаю, если СТД получит имя Яблочкиной, то это наоборот, будет укрупнено имя Яблочкиной в памяти наших поколений. И более логично.
К. ЛАРИНА: Тем более, что Дом актёра основан Александром Моисеевичем. И эту дату мы всё время повторяем всю программу. Но вдумайтесь - 1937 год! Это самая жуть! Самый кошмар с именем Сталина.
Ю. ВАСИЛЬЕВ: И когда ты сказала сейчас, что можно перелистнуть страницу, очень бы хотелось, чтобы там не оказалось оглавления или послесловия.
К. ЛАРИНА: Что делать-то? Давайте об этом поговорить. Сейчас эти все набеги, конечно, участятся. А может даже и набегов не будет. Мы сейчас поговорим, а завтра придём, а там всё уже закрыто.
М. РОЗОВСКИЙ: Я уверен, что не будет набегов. Хотя бы какое-то время будет затишье, потому что сегодня настолько мощна наша волна, инерция этой волны будет в ближайшем времени точно. Это будет какой-то дикостью, если завтра возникнет нападение снова, нападение на дом. Маргарита Александровна... Вы говорили о тяжёлых годах, которые мы все переживали вместе со страной. Были какие-то полуголодные моменты, и моменты кризисные. Так вот, кризис сегодня. Кризис. Так вот, Маргарита Александровна была настолько стойким оловянным солдатиком! Она умела преодолевать кризисы, как никто из нас. Она не теряла оптимизма. Она вселяла веру в нас, что мы можем отстоять своё Дом. И она сделала это. Это была не просто какая-то лозунговость с её стороны, не какая-то болтовня.
Она сумела организовать людей, обратиться в правительство, к высшим лицам нашего государства, Дом был сохранён, слава богу. И вот её уход... Вы говорите - конец театральной эпохи с её уходом. Да, но и будет нашим позором, если мы не сумеем сохранить Дом, эскинский Дом. Дом Эскиных. Это будет просто стыдно перед самыми молодыми актёрами, перед теми студентами, которые этого счастья не возымели пока в жизни. Нужно, чтобы возникли новые делатели счастья актёрского, театрального, общего. Делатели нашего братства.
К. ЛАРИНА: Почему-то не воспроизводятся! Понимаете, вот подлецы воспроизводятся, а порядочные люди нет! Какая-то загадка природы, Марк Григорьевич!
М. РОЗОВСКИЙ: Нет! Подлецов будет всегда больше, а порядочных людей будет всегда меньше. Но это ровным счётом ничего не значит.
К. ЛАРИНА: Никто не может повторить это. Это не повторяется. Нет таких людей. Я очень рада, кстати, что Люся Черновская вернулась в Дом актёра. Люся, которая была младшей пионервожатой, вела молодёжную секцию. Она уходила от Маргариты Александровны Эскиной, а теперь вернулась.
Ю. ВАСИЛЬЕВ: Когда мы переехали в этот Дом, молодёжной секции был отдан кабинет Губенко.
Н. ДВОРЖЕЦКАЯ: Демичева.
Ю. ВАСИЛЬЕВ: Ну, Министр культуры. И все самые лучшие вечера были организованы...
К. ЛАРИНА: Что дальше? Нам Юра Васильев перед эфиром сказал, что собирается правление.
Ю. ВАСИЛЬЕВ: В четверг.
К. ЛАРИНА: Прямо на этой неделе, на следующей неделе.
Ю. ВАСИЛЬЕВ: Да, 15 человек, которые являются правлением. Которые выбирают, которые вправе выбрать по Уставу директору. Но Маргарита Александровна была и директором и художественным руководителем. Здесь, может быть, можно будет разделить. Но здесь это такая сейчас... Сейчас самое главное нам, на мой взгляд, в память о Маргарите Александровне не передраться, не перегрызться, а реально обсудить этих людей, которые это могут и хотят.
К. ЛАРИНА: А кто?
Ю. ВАСИЛЬЕВ: Не знаю. Я не могу называть сейчас, потому что каждый, видимо, придёт с какими-то кандидатурами. Там же ещё коллектив большой, который работает в Доме актёра, которые не могут ни зарплату получить... Это же люди, которые по 10-15 лет проработали. Очень преданные люди.
М. РОЗОВСКИЙ: А нельзя не торопиться?
К. ЛАРИНА: Нет, нельзя.
Ю. ВАСИЛЬЕВ: Нет, осторожным быть, может быть. Но важно собраться и обсудить. Но я думаю, что там мудрые люди находятся. Я не за себя говорю, но там есть аксакалы, которые, конечно, если это будет... нельзя делать поспешно... Давайте выберем Васю, Петю...
М. РОЗОВСКИЙ: Это вы на девятый день собираетесь?
Ю. ВАСИЛЬЕВ: На девятый день.
К. ЛАРИНА: Ну а что делать, Марк Григорьевич? Останется этот Дом без хозяина, без директора!
М. РОЗОВСКИЙ: Хочется, чтобы это было естественным путём. Здесь не место для бюрократических решений.
К. ЛАРИНА: А как? Вы же знаете эти манеры государственные. Это разводят по одиночке, не успеют ахнуть!
Н. ДВОРЖЕЦКАЯ: Это такой лакомый кусок, что невозможно туда не выставить посты. Быстрее выставить. Я может слишком образно говорю, но это необходимо, потому что мы сколько угодно можем говорить о нашей жизни, о наших воспоминаниях и планах, обо всём нашем, что нас бередит и трогает. Но это кого-то не волнует абсолютно.
К. ЛАРИНА: Там архивы какие уникальные, в Доме актёра, из тех, которые новые совсем.
А. КОЛГАН: И потом, нужна такая фигура, которая так же, как Маргарита Александровна, могла бы полюбить, в первую очередь, полюбить всех. Потому что что бы мы не делали, какую бы чепуху мы не несли на наших вечерах или капустниках, на репетициях, она сидела на первом ряду и говорила: "Ой, как я вас всех люблю! Мне так всё нравится! Так нравится!" Чтобы человек был точно такой же.
Н. ДВОРЖЕЦКАЯ: Это невозможно...
А. КОЛГАН: Я понимаю. Но чтобы он смог полюбить, и чтобы он обладал не столько такой же силой и энергией, сколько таким же весом, который мог бы прикрыть собой. На самом деле это не высокие слова. Так, как всех...
Н. ДВОРЖЕЦКАЯ: Вот у меня сейчас в глазах стоит. Прибежали мы в Дом актёра по каким-то делам, зашли к ней в кабинет, она говорит: "Ой, Нинка, Лёшка, разговаривать не могу. Я красоту навожу". "Что такое, куда красоту?" "Сейчас приедут телевизионщики, а потом к этим поеду, к этим, которые на нас нападают, поэтому вы идите, идите!" Это же не значит, что она не волновалась, не нервничала, что она не собирала себя. Но вот сейчас к этим поеду...
К. ЛАРИНА: Смотрите, действительно, последний Дом, чтобы понимали, к слушателям обращаюсь. Потому что Дома кино уже давно нет, Дома архитектора давно нет, Дома композитора давно нет, Дома журналистов давно нет. Это единственное, что осталось.
Ю. ВАСИЛЬЕВ: Который собирал и композиторов, и журналистов. Это единственный Дом интеллигенции был. Приют такой.
К. ЛАРИНА: И больше ничего нет.
Н. ДВОРЖЕЦКАЯ: И приют для всех. И для провинции. "Куда Вы, Маргарита Александровна?" "Меня в Москве не будет". "Я на "Весёлую козу" уезжаю". Потом быстро артистов в Москву. Сколько людей благодаря Дому актёра оказались из провинции в московских театрах.
М. РОЗОВСКИЙ: И всё-таки, я чуть оптимистично. Да, я говорил, что незаменима. Но, тем не менее, путь проложен. И сегодня единственный путь - это продолжение.
К. ЛАРИНА: А Вы бы не смогли на себя взять, Марк Григорьевич, Дом актёра?
М. РОЗОВСКИЙ: У меня свой Дом.
К. ЛАРИНА: А правда, если Вам предложили бы? Ну?
М. РОЗОВСКИЙ: Ну зачем... Ну что Вы меня сейчас заставляете... По радио не видно, как я покраснел.
К. ЛАРИНА: Правда! Вы битый, знаете, как с ними разговаривать.
М. РОЗОВСКИЙ: Я говорю о другом. Сейчас такой период, первый год, во всяком случае. Наверное, я могу предположить, так будет. Кто бы туда ни пришёл, мы туда пойдём только в том случае, если там будет сохраняться та же атмосфера, которую заложила столь мощная эта династия Эскиных. Если это прекратится, то, кто бы там ни был, там может быть творческий и очень уважаемый человек, но если там не будет атмосферы, традиции, продолжения вот этого...
К. ЛАРИНА: Это тоже не сразу, такого быть не может. Такое сразу не возникает. Маргарита Александровна сама же рассказывала, в том числе в этой программе, которую повторяли в программе на канале "Культура", как она пришла.
Ю. ВАСИЛЬЕВ: Что за девочка.
К. ЛАРИНА: Да. И никто её не воспринимал. Понимали, что это дочь Эскина, но не более того. Никто не верил, что она сможет сохранить атмосферу, которую создал её отец, и поддержать. И она сама говорила, что многие ушли тогда, даже из великих актёров, которые были преданы Дому актёра, с её появлением они оттуда ушли. И через какое-то время вернулись, поняв.
А. КОЛГАН: Всё правильно. Марк Григорьевич имел в виду, что мы же не относимся к этому с отрицанием. Вот пришёл человек... Не только тот человек, который придёт, он должен. И мы ещё...
К. ЛАРИНА: А ты мог бы, Лёша, стать директором Дома актёров?
А. КОЛГАН: Нет.
К. ЛАРИНА: Вот так и будут все говорить: "Нет". Или Юра...
А. КОЛГАН: Я ещё маленький просто. Напитавшись и видя, и участвуя в том, что делала Маргарита Александровна, если мы ещё это будем поддерживать, он будет жить.
К. ЛАРИНА: А она, кстати, никого, никогда...Не говорила, кто бы мог из вас?
М. РОЗОВСКИЙ: Ох, не надо, мне кажется... Вы знаете, Ксения, ну что мы сейчас? Ещё тело не остыло, а мы обсуждаем, кто будет.
К. ЛАРИНА: Она обсуждала бы, если бы могла бы.
М. РОЗОВСКИЙ: Не в этом дело. Ведь на самом деле, вопрос о том, сохранится ли та фундаментальная ценность, которая там имеет место быть? Вот то золото общения, которое она олицетворяла, и которое она так строила. Вот если это сохранится, то неважно, кто будет руководителем. Этому надо учиться. Учиться, прежде всего, у Эскиных.
К. ЛАРИНА: Спасибо вам большое. Марк Розовский, Юрий Васильев, Алексей Колган, Нина Дворжецкая. Сегодня мы говорили о Маргарите Александровне Эскиной. Светлая ей память. Сейчас, наверное, стоит вспомнить о ней. Спасибо всем, кто нас слушал.
14.02.2009
echo.msk.ru
Док. 608659
Перв. публик.: 14.02.09
Последн. ред.: 13.11.09
Число обращений: 0
Васильев Юрий Борисович
|
