` ... идеологической базой спекулятивного капитализма стали экономические теории монетаризма`[2].

Ю.Лужков

Говоря сегодня об эффективном управлении, борьбе с коррупцией, бюрократией и совершенствовании социально-политической системы общества, как правило, апеллируют к созданию некого `правового государства`, в котором, как пытаются нас уверить за время существования этой легенды (т.е. более 20 лет), все эти проблемы будто бы решены. На самом деле правовое государство не условие развития государства и общества, а его прямое следствие. Как, впрочем, и само право, которое может лишь с опозданием и разной степенью адекватности фиксировать уже фактически сложившиеся отношения.

Иногда, идеализируя абстрактное правовое государство, его представляют в качестве некого универсального властного ресурса, способного решить большинство проблем. Отсюда - преувеличенные надежды на независимые суды, следствие, сверхчестные правоохранительные органы и прочие государственные институты, которые в действительности являются (как и все государственные институты) лишь слепком с существующего общества. Отсюда следует, что в обществе, где система существования и управления коррупционна, не может быть `белого и пушистого` суда, МВД, парламента, либо иного любого органа государственной власти. На самом деле право, и институты его обеспечивающие, является лишь одним из нескольких, причем не самым важным ресурсом влияния и управления. Б.Ельцин в августе 1993 года Указом 1400 попытался развалить всю политико-правовую систему страны, отменив Конституцию РСФСР, но ему затем потребовались все ресурсы - идеологические, `военные, административные, - чтобы заставить страну жить по-указу`.

Другой актуальный пример. В международных отношениях до сих пор не решен вопрос о том, какой из двух принципов обладает приоритетом - принцип национального самоопределения или принцип территориальной целостности. В зависимости от политической целесообразности и соотношения ресурсов влияния эта правовая коллизия решается каждый раз по-разному. Классический современный пример это отношение западных государств к проблеме независимости албанского Косова, с одной стороны, и Абхазии и Южной Осетии, с другой.

Действительно, управление, как функция власти, может быть эффективным только в том случае, когда используются все властные ресурсы для достижения поставленных властью целей, а не один ресурс, пусть даже если он и кажется `самым-самым`. Такие ресурсы влияния могут быть весьма разнообразны, но сводятся к четырем основным группам:

во-первых, принудительным (под страхом наказания или применением насилия);

во-вторых, утилитарные, когда влияние обеспечивается предоставлением материальных благ (дотаций, трансферов и т.п.);

в-третьих, нормативно-правовые, которые обеспечивают влияние в силу установленных законом и обществом норм;

наконец, в-четвертых, - и это самый эффективный, но странным образом игнорируемый пока в России ресурс влияния, - это идеология.

В настоящем разделе рассмотрим последние два ресурса влияния - третий и четвертый, - а также взаимосвязь между ними. Я сознательно оставляю `за скобками` принудительные и утилитарные ресурсы влияния власти, хотя, как известно из истории, они нередко являлись не только основными, но даже единственными ресурсами управления.

Представляется, что именно сегодня важно рассмотреть значение идеологии во взаимосвязи с нормативно-правовыми нормами прежде всего потому, что стратегия развития предполагает не только экономическое, но, прежде всего, общественное, социальное и политическое развитие общества. Она выражается в современном восприятии прежде всего в формировании и совершенствовании институтов гражданского общества, а те, как считается, жестко и непосредственно зависят от нормативно-правовых ресурсов влияния. Дискуссии на этот счет, особенно в связи с реформами избирательной системы, созданием Общественной палаты, а в целом - взаимоотношение власти и общества - стали во второй половине нынешнего десятилетия центральной темой для СМИ.

На мой взгляд, это не соответствует реальной действительности. Развитие общественных институтов - очень важное условие для реализации стратегии опережающего развития, но оно может быть выполнено только когда в обществе созрели идеологические предпосылки, определены цели развития общества, роль и место его институтов, средства обеспечения. Так, значение для нации, государства, власти институтов Гражданского общества определяется не правовыми и нормативными актами, а реальной политикой правящей элиты, идеологическим обоснованием значения и роли общественных институтов. Так, создание Комиссии по содействию развития институтов Гражданского общества при Президенте РФ (нормативно-правовой акт, оформленный Указом Президента РФ), как показали несколько лет ее деятельности, мало что дали в реальности. Как, впрочем, и создание Общественной палаты. Эти решения руководства страны безусловно, положительны, но они имеют весьма слабое практическое значение.

И, наоборот, идеологические сигналы, которые подал обществу Д.Медведев в 2009-2010 годах, даже не оформленные Указали и распоряжениями, имели действительно реальное значение. В России и за рубежом даже стали говорить о `смене политического курса` в начале 2010 года. Это произошло потому, что идеология, как я уже говорил, лежит не только в основе избранных приоритетов и целей, а также стратегии развития, но и в основе всей системы управления обществом и государством - от местного самоуправления до Президента РФ. Данные Д.Медведевым сигналы-сигналы идеологические, вне зависимости от того, какой проблемы они касались, - контроля за выборами в регионах, борьбы с коррупцией, реорганизации МВД или созданию более благоприятных налоговых и экономических условий для деятельности общественных и некоммерческих организаций.

К сожалению, идеологическое значение в решении целого ряда острых проблем до сих пор очевидно недооценивается. Это видно, например, из той реакции, которая последовала от власти на теракты в марте 2010 года. На мой взгляд, проблема терроризма это прежде всего проблема идеологическая и решать ее надо также прежде всего идеологическими методами. Необходимо понимать, что ни решение социально-экономических проблем кавказского региона (`утилитарные` ресурсы влияния), ни усиление спецслужб (`принудительные` ресурсы влияния), на исправление в сторону ужесточения законодательства (`нормативно-правовые` ресурсы влияния) не способны нейтрализовать сами по себе террористическую угрозу, которая, повторю, в своей основе имеет идеологический характер.

Более того, использование этих ресурсов влияния до решения идеологических проблем может даже осложнить ситуацию. На мой взгляд, следует прежде всего сформулировать эти проблемы.

Во-первых, необходимо признать, что террористы ставят перед собой глобальную идеологическую задачу создания исламского государства, в которое входил бы не только Кавказ, но и другие регионы России. Это - цель, а терроризм лишь средство. Поэтому необходимы меры идеологического противодействия, прежде всего, пропагандистские разъяснительные, которые четко разделяют ислам и лояльных граждан России, с одной стороны, и террористов, - с другой.

Во-вторых, идеология терроризма это неэтническая идеология. Среди исламских террористов могут и есть не только жители Кавказа, но и буряты, татары, русские. Бороться против этнического терроризма означает идти на поводу у организаторов террора. Они именно этого и хотят, противопоставляя один этнос другим.

В-третьих, необходимо признать, что действия террористов это военные действия по своему охвату и продолжительности, а не отдельные проявления. Соответственно строить всю политико-идеологическую работу, которая должна охватывать всю территорию России и носит долгосрочный и системный характер.

В-четвертых, противостояние терроризму, это, прежде всего, противостояние его системе ценностей - нравственных, духовных, (точнее - бездуховных), экономических, других. Но для этого в России должна быть воссоздана своя национальная система ценностей, которая сможет быть противопоставлена система ценностей радикального исламизма, своя идеология. Можно согласиться с В.Аксючицем, полагающим, что `в настоящее время наиболее распространенной в мире идеологией терроризма является радикальный исламизм, противостоящий транснациональной экспансии, своего рода анти-крестовый поход. Основной мобилизующей силой, толкающей многих людей в разных концах земного шара в чёрную дыру мирового террора является исламская идеологическая мания: объединение всех мусульманских стран в единый халифат, создание исламских халифатов в Европе, на территории России; главное же - не только борьба с западными странами, но создание всемирного халифата. Поистине глобальный ответ глобализации. Эта утопия оказалась подходящей для радикальных слоев исламской диаспоры в западных странах. Свидетельством того, что терроризм основывается не на материальных мотивах, а на идеалах, является феномен мучеников-шахидов. Готовность смертника пожертвовать собой ради интересов группы единомышленников, во имя идеалов, обличающих пороки разложившегося западного общества, - это тотальная форма идеализма, но идеализма ложного, утопического`[3].

Наконец, в-пятых, современный терроризм - это терроризм сетевых структур, терроризм `самовербовки` и терроризм on-line. Этот новый характер международного терроризма требует разработки принципиально новых методов борьбы, в основе которых должны находиться методики идеологического и психологического противодействия. Другие ресурсы влияния против такого терроризма просто бессильны.

Выше уже говорилось о том, что распределение ресурсов - важнейшая идеологическая функция (действительно, в 2006-2010 годах вопрос о судьбе Стабфонда стал в центре идеологической дискуссии в России), от которой зависит практическая реализация сформулированных целей развития. К сожалению, эту идеологическую функцию распределения ресурсов недооценивают в современной России. Казалось бы чего проще: сформулированы приоритеты и цели развития, в соответствии с которыми распределяются и ресурсы. Но на деле - совсем происходит иначе. Приоритеты и цели президентов, доктринах, стратегиях и концепциях не находят пропорционального подкрепления ресурсами. Так, сформулированный Д.Медведевым приоритет развития потенциала человека и В.Путиным - приоритеты социальных программ, - в период кризиса 2008-2010 годов были обеспечены ресурсами на порядок (в 10, даже 100 раз) хуже, чем приоритеты финансовой стабильности, сформулированные министром финансов Л.Кудриным.

Это ставит под сомнение, даже угрозу, существование самого государства, эффективность которого сегодня справедливо воспринимается прежде всего ` ... с точки зрения качества предоставляемых им социальных услуг (через механизм перераспределения доходов) и адекватности ответов на современные вызовы`[4].

Подобный разрыв между объективными представлениями о роли государства, его элиты, с одной стороны, и российской действительностью, в т.ч. политикой финансовых властей, с другой, - неизбежно создает предпосылку для социального взрыва, который, как еще раз показали события в Киргизии в апреле 2010 года, может возникнуть практически мгновенно, без всякого внешнего толчка и совершенно неожиданно для правящей элиты.

Другая сторона идеологии и госуправления - формирование правовой и нравственной базы государства, тех `правил игры`, по которым должно жить общество, и которые должны обеспечиваться всеми институтами государства, а не только правоохранительной системой. С нравственной базой - относительно ясно: она вытекает из фундаментальных национальных ценностей (если их не искажает элита, что, впрочем, случается), которые трансформируются в общественные нормы). Сложнее - с правовыми нормами, значение которых в России элитой переоценивается. Правовая база - лишь фиксирует и формализует те ценности, идеи, приоритеты и принципы, которые сформулированы в идеологии, т.е. она изначально вторична по отношению к идеологии. Действительно, право формализует в своих нормах и принципах базовые национальные ценности (если они совпадают, то и международные), идеологические принципы, идеи и приоритеты, а не наоборот. Провозглашая абстрактное `правовое государство`, мы должны ясно понимать, что эти правовые нормы лишь фиксируют, (в лучшем случае с небольшим опозданием), идеологические ценности. Поэтому очень важно, чтобы правовые нормы совпадали с общепринятыми идеологическими нормами и принципами. Когда этого нет, то происходит то, что мы все наблюдали в 1991-1993 годах: либеральная элита исправляла Конституции РСФСР и законы до тех пор, пока не пришла к выводу о необходимости её полной замены.

Сегодня принципиально важно именно первичная идеологическая идентификация России потому, что вслед за этим неизбежно произойдет и смена правовых норм. Важен порядок действий: сначала идеология, а затем - право. Если в центре новой идеологии России будет находиться развитие потенциала человеческой личности и создание условий для самореализации креативного класса и развития институтов гражданского общества, то неизбежно должны быть внесены и серьезные изменения во всю правовую систему страны. Но, повторю, именно в таком порядке.

Конечно, субъективный фактор имеет огромное значение, а именно: В.Путин и Д.Медведев - профессиональные юристы, а это накладывает неизбежно отпечаток на приоритеты в их действиях. Между тем лидер страны это прежде всего - идеологический лидер, а лишь затем - юрист.

С точки зрения идеологии, в центре которой находится развитие человеческого потенциала, вся правовая база государства должна быть ясно ориентирована на достижение этой цели: от Конституции РФ до подзаконных актов.

Чего сегодня, конечно же, нет. Даже наоборот: вся правовая и нормативная база деятельности всех органов власти и ее институтов направлена ... против человека, развития его потенциала. В экономике - это система налогообложения, приравнивающая интеллектуальную и духовную деятельность к торговле. В кредитной политике - запретительные кредиты. В госуправлении - исключение творческих личностей из системы госслужбы и т.д. Поэтому сегодня крайне остро встает проблема правового обеспечения, законодательного и нормативного закрепления идеологического приоритета развития потенциала человеческой личности.

Учитывая традиционную медлительность и сложность прохождения законов в России, а также то, что мы уже очевидно запоздали с этим процессом, необходимо прежде всего осознать масштабность такой задачи, ведь необходимо внести коррективы, поправки, подготовить новые документы по всей `вертикали` - от концепции социально-экономического развития, Стратегии национальной безопасности, Федеральных законов до нормативных актов министерств и органов местного самоуправления, численность которых возможно, превышает миллионы. Сделать это в короткие сроки нереально, но чем раньше приступить к этому неизбежному процессу, чем энергичнее его реализовать, тем быстрее будет темпы развития экономики и общества.

Вместе с тем необходимо понимать, что создание благоприятной нормативно-правовой среды (условий) для развития потенциала человеческого общества не только трудный (хотя и обязательный), но второстепенный процесс по отношению к созданию идеологических условий.

Причем количество этих документов от этапа к этапу стремительно растет, достигая на нижнем уровне сотен тысяч[5].

 И вот почему. Из рисунка становится понятно, что механизм государственного управления (включая региональный и местный уровни) должен опираться на идеологическую основу, ибо управлять через миллионы, даже десятки миллионов документов - невозможно. Согласование соте и десятков тысяч, миллионов документов, да еще в оперативном режиме, просто невозможно. Это означает, что управлять только на правовой основе также невозможно, что, собственно, мы и наблюдаем, когда Президент и Правительство вынуждены ежедневно корректировать действия федеральных, региональных и местных властей. Пример этому ЖКХ, когда в марте 2010 года Президент потребовал ограничить рост тарифов на 25%. Маловероятно, что это поручение, как впрочем и другие, будет выполнено полностью и везде, а тем более в срок.

Проблема эффективного управления страной особенно остро встала к 2000 году, когда федеральные ресурсы влияния, прежде всего идеологические и правовые, практически перестали существовать, а другие - силовые и утилитарные - себя во многом исчерпали. И в первом, и во втором случае виновата федеральная власть, которая провозгласила еще в начале 90-х годов: `Берите суверенитета сколько хотите`, а до этого всячески дискредитировала государственные институты. Сначала - `деидеологизацией`, а затем - борьбой с `этатизмом`. В результате - совершенно естественный результат: отсутствие идеологии, практически неэффективные институты власти. К 2000 году страна оказалась на грани развала. Поэтому с приходом к власти В.Путина во всей остроте стала задача, которая в начале его правления была самой приоритетной, - восстановление управляемости страной.

В этих условиях В.Путин использовал прежде всего нормативно-правовые ресурсы влияния, а также был вынужден прибегнуть к ресурсам влияния принудительным по отношению к отдельным гражданам (Б.Березовский, М.Ходорковский, В.Гусинский) и чиновникам федерального и регионального масштаба, укрепив в этих целях с самого начала силовую составляющую. Вообще-то силовой ресурс влияния был использован весьма ограничено и, скорее, психологически относительно тех объектов управления, которые приняли условия сосуществования с системой В.Путина. Исключением, причем ярким, даже демонстративным, стал Северный Кавказ, где принудительные ресурсы влияния были использованы с максимальной силой.

Вот как описывает положение России того времени один из авторов фундаментального труда `Государственная безопасность России: история и современность`: ` ... на территории бывшего СССР в последнем десятилетии XX века произошло 5 региональных войн, около 20 кратковременных вооруженных столкновений ..., а также более 100 невооруженных конфликтов. В районах конфликтов проживало 14 млн. человек; численность убитых ... составила свыше 600 тыс. человек. На территории России проживало более 10 млн. мигрантов, у которых 1 млн. находился на нелегальном положении ...`[6].

В.Путин в этот период не мог использовать идеологический ресурс влияния просто потому, что у него не было времени. Он находился в режиме ответных действий. Его назначение премьером, а затем - и.о. президента, было сделано в условиях форс-мажора: царил управленческий хаос, вызванный потерей контроля со стороны Б.Ельцина, шла война на Кавказе, страна тяжело выползала из кризиса 1998 года. Соответственно правовой ресурс влияния вышел на первый план: худо-бедно к 2000 году сложилась правовая и нормативная база, которая, следует подчеркнуть, потребовала от Путина немедленной модернизации, прежде всего приведения в соответствии региональных и федеральных законов. Именно для этого и был создан институт полпредов Президента (фактически сразу же после вступления В.Путина в должность), Госсовет и другие принудительно-организационные ресурсы влияния.

Принципиально сегодня вопрос стоит так: Россия должна быть правовым или идеологическим государством? Точнее - преимущественно правовым или преимущественно идеологическим?

Учитывая целый ряд факторов, и именно:

- то, что нормативно-правовое закрепление производственных отношений происходит после того, как они сложились;

- то, что развитие потенциала человеческой личности и креативного класса не может быть обеспечено правовыми и нормативными актами, но только идеологическими;

- то, что реакция на возможные вызовы и угрозы, а тем более стратегический прогноз, не могут базироваться на правовых оценках, но только на идеологических, следует сделать вывод о том, что в интересах развития России, в ее основе должна быть идеология, которая позже закрепляется правовыми и нормативными документами. Иначе говоря, тезис о `правовом государстве`, формально продвигаемый с конца 80-ых годов и не случайно не работающий до сих пор, - ошибочен. Он потому и не работает, что не может работать в стране, основу мировоззрения которой всегда формировала власть и общества как идеологическую, а не правовую. Тем более в условиях, когда необходимо опережающее развитие, которое в принципе не совместимо с `опережающим развитием норм права`. Поэтому весь процесс принятия решений, опирающийся преимущественно на правовую и нормативную базу, у нас неэффективен.

В целях иллюстрации этого тезиса вернемся к теме эффективности стратегического прогноза и стратегического планирования, которые в принципе не ставят перед властью проблемы принятия крупных политико-идеологических решений. Так, экстраполируя существующие тенденции в экономике России, прогноз не учитывает, например, не только возможность кризиса, но и оценки темпов развития ведущих государств мира. ВВП Индии сейчас сопоставим с российским, а по паритету покупательной способности составляет 30% от экономики США. ВВП Индии менее чем через полвека по первому показателю достигнет 58% ВВП США, а по второму - ППС - вообще сравняется с ныне крупнейшей экономической державой мира)`[7]. Надо понимать, - следует из прогноза, - что Россия уступит к 2050 году уже и таким странам, как Бразилия, Индонезия, Мексика, не говоря уже об Индии, Китае и странах `большой семерки`.

Вопрос, который неизбежно вытекает из прогноза, но на который ответ дает только идеология: а устраивает ли нас такое будущее? И что нужно сделать (если идеологически признается неприемлемость подобного развития событий), чтобы это предотвратить?

Примечательно, что право и любые нормы не дают в принципе ответа на этот вопрос, ведь не примешь же закон о `хорошем прогнозе`.

Таким образом говорить о реалистичном долгосрочной стратегии развития государства, стратегическом прогнозе и стратегическом планировании можно только при условии существования общих ценностей, базовых принципов, долгосрочных целей и методов их достижения, т.е. всего того, что входит в понятие идеология. Связь между идеологией и стратегией прямая и непосредственная - стратегия может формироваться только на базе идеологии.

Соответственно, `отказываясь от идеологии`, мы не сможем непосредственно приступить к разработке стратегии и заняться стратегическим планированием, ибо частные задачи (даже крупные, как, например, развитие нанотехнологий) должны быть `вписаны` в более общие. В данном случае - в научно-техническую стратегию, а та, в свою очередь, в еще более общую - стратегию развития государства, нации и общества, т.е. идеологию. В противном случае мы без конца будем допускать системные ошибки, как это происходит в сегодняшней России - штамповать, или тиражировать, родного рода глобальные проекты. Как справедливо прокомментировал в марте 2010 года новую инициативу О.Сергеев, `За неимением системы планирования, программирования и разработки бюджета Россия встала на путь тиражирования проектов. Без внятной цели, но под звучным брендом, они поглощают и закапывают в песок деньги налогоплательщиков. К глобальным проектам `Электронная Россия`, `Урал северный, Урал полярный` прибавился еще один, - `Силиконовая долина` в Сколково`[8].

Подобные крупные (но частные) проекты при отсутствии внятно сформулированной цели допустимы как частная, пилотная инициатива, такая, например, как приоритетные национальные проекты в редакции 2005-2008 годов, когда требовалось апробировать отдельные инициативы в отсутствии дееспособной системы экономического развития. Но позже, через несколько лет после старта пилотных ПНП, подобные глобальные проекты лишь свидетельствуют о неспособности сформулировать внятную стратегию развития. Это означает, что успех Сколково или нанопроекта отнюдь не отразится на общем состоянии российской науки и экономики, ибо этот успех (не факт, что гарантированный не устранит системных недостатков, неизбежно вытекающих из-за отсутствия идеологии и стратегии развития. Таких, например, как:

- переоценка значения технологий в ущерб развитию потенциала науки и научных кадров;

- готовность к заимствованиям, а не разработке собственной фундаментальной науки;

- недооценки значения социогуманитарных наук, прежде всего наук об обществе и человеке;

- хроническое недофинансирование фундаментальной науки и НИОКР;

- массовое сокращение потенциала научных кадров;

- `утечка мозгов`, связанная с недофинансированием научных кадров, пренебрежение подготовкой научных кадров и т.д.

Фактически это признает и В.Путин, который еще в своем послании в 2007 году предложил `определить ориентиры развития страны`, опираясь на `базовые морально-нравственные ценности, выработанные народом России за более чем тысячелетнюю свою историю`[9]. Абсолютно правильная постановка вопроса, как показали последующие три года, так и не имела последствий., `Ориентиры развития страны` были сформулированы в крайне урезанном социально-экономическом формате `Концепции 2020`, а нации - в не очень определенной `Стратегии национальной безопасности 2020`, которые так и не стали реальными планами действий, устарев на стадии их написания. Не случайно, как признавал один из аналитиков журнала `Власть` И.Федюкин, получается, что `никакой `программы Иванова` или `программы Медведева` не будет: послание (2007 года - А.П.) дает понять, что в стране возможна только одна программа - единая и неделимая программа Путина, изложенная в форме президентских посланий. И в известном смысле предложение президента считать все восемь обращений единым текстом небезосновательно: ни одной действительно новой темы в президентском послании-2007 не содержится`[10]. Казалось бы, очень верный способ наконец-то сформулировать всю идеологическую систему и превратить ее в практическую стратегию развития. Более того, существующий механизм реализации посланий Президента РФ (законодательные инициативы, поручения Правительству и другим органам власти, наконец, система взаимодействия с политическими партиями и общественным организациями) мог бы стать тем властным ресурсом - уже не только идеологическим, но и нормативно-правовым, административных и утилитарным, - с помощью которого можно было бы добиться в принципе верно заявленных целей.

Как показали последующие годы, эта `базовая идеология` В.Путина, однако, оказалась быстро забытой. За ней последовали новые псевдоидеологические инициативы В.Путина, а затем и Д.Медведева, не объединенные в единую систему взглядов, более того, даже не претендующую на них: Н сработал (точнее - так и не заработал) механизм реализации посланий, который отчитался формально за выполненные поручения.

Причин несколько. Во-первых, идеологическая слабая оформленность, незаконченность, особенно в отношении четкого формулирования национальных интересов и целей развития.

В качестве основы путинской идеологии восемь президентских посланий, как казалось, вполне подходят. Но только в качестве основы. Ни политический характер этих документов, ни форма послания, ни необходимость учитывать конъюнктурные моменты не позволяют говорить о том, что этой основы достаточно. Без ответа остаются многие вопросы, имеющие принципиальное значение, но, главное, - нужно время и определенные усилия, а главное - практические результаты, чтобы ко всем восьми посланиям общество отнеслось как к системе взглядов, имеющих принципиальное значение, а не как к ежегодным декларациям президента.

Во-вторых, идеологическая эклектика неизбежно вела к неясной стратегии развития, когда приоритеты и средства не были четко определены. Так, если бы в стратегии в качестве главного приоритета развития был бы указан человеческий потенциал, а не абстрактная макроэкономическая политика, то в 2007-2010 годы была бы изменена не только кредитная политика, но и структура бюджета в пользу развития потенциала человеческой личности.

В-третьих, соответственно не были созданы и механизмы реализации.

Надо сказать, что существовавший механизм реализации посланий уже мог бы быть той идеологической и практической системой, которая должна быть использована в этих целях. Не только правительством и палатами Федерального Собрания РФ, но и другими органами власти, а также политическими и иными институтами гражданского общества. В этом случае не только сама работа над посланиями и их реализация становится работой над идеологией и стратегией, но заранее закладываются и установки на достижение заявленных результатов. Работой, в которую должна быть втянута вся активная часть общества. На вполне ясных принципах. На мой взгляд, наиболее современных принципах социально-консервативной идеологии, которые, кстати, обязательно нужно сформулировать.

Послания президента В.Путина и Д.Медведева заложили определенную идеологическую основу, которую, однако, так и не сумели собрать в единую идеологическую систему за 2007-2010 годы не в Администрации, ни в `Единой России`. Хотя сказать, что такие попытки не предпринимались, нельзя. Большую роль сыграла и реализация этих принципов в пилотных приоритетных национальных проектах, которые расширили и конкретизировали как социальную составляющую, так и идеологическую составляющую политики 2000-2010 годов. В определенном смысле нацпроекты стали конкретными элементами новой идеологии, а Д.Медведев выполнял роль их координатора не только в политике, но и в идеологии. Но только до определенного предела. Как только этот предел достигался, дальше механизм развития идеологической системы почему-то `отключался`. Наверное из-за страха `перейти черту` и назвать вещи своими именами.

_______________________

[1] Ресурсы власти / http://www.emc.komi.com/02/16/01.

[2] Ю.Лужков. Транскапитализм и Россия. М.: 2009 г.; Ю.Лужков. Капитализм и Россия (Выпадение из будущего?), М.: 2009 г., с. 18.

[3] В.Аксючиц. Использование террористами оружия массового поражения - только вопрос времени // http://www.regnum.ru/news/. 07.04.2010.

[4] Н.Н.Большова. Кризис `социального государства` и массовая миграция как вызовы государству - нации в условиях глобализации (на пример ФРГ) // Вестник МГИМО(У), N 5 (8), 2009 г., с. 95.

[5] Постановка задачи разработки концепции экономической политики России (приглашение к сотрудничеству) М.: Научный эксперт. 2006 г., с.12.

[6] Государственная безопасность России: история и современность / Под общ. Ред. Р.Н.Байгузина. М.: РОССПЭН, 2004 г., с. 701.

[7] С.Скляров. Грефа будут вспоминать как героя // Независимая газета. 2006 г. 13 марта, с.1, 4.

[8] О.Сергеев. Нью Сколково в Силиконовой долине // http://viperson.ru. 08.04.2010.

[9] Цит. по: И.Федюкин. Раздвоение ВВП // Власть. 7 мая 2007 г., N 17(721), с.31.

[10] И.Федюкин. Раздвоение ВВП // Власть. 7 мая 2007 г., N 17(721), с.32.
 

Алексей Подберезкин - профессор МГИМО

15.04.2010

www.mgimo.ru

Док. 624618
Перв. публик.: 15.04.10
Последн. ред.: 20.04.10
Число обращений: 0