Фильмы Бартаса - реликтовый образец авторского кино. Так называемая смерть автора была повсеместно декларируема в середине 80-х годов и не случайно совпала с двумя событиями. Первое - реальный уход из жизни Андрея Тарковского. Второе - крах соцлагеря и падение железного занавеса. Политическая стена рухнула - культурные границы остались, как и стремление их преодолеть. Конечно, кино в Восточной Европе и бывшем СССР переживает трудные времена. Конечно, прогрессивной и радикальной новой волны, которой ждали из этого региона, так и не возникло. Конечно, обретенная свобода оказалась ловушкой, в которую попались многие: недаром последняя картина Бартаса называется "Свобода" и полна размышлений на эту скользкую тему.
И все же в Восточной Европе появились немногие имена, сформировались и закалились художественные личности. Так и Шарунас Бартас сумел аккумулировать энергию традиций разгромленной в свое время 2литовской школы", свести ее воедино с современным авторским видением мира, все еще проходящего драматическую стадию рубежа веков. Более того, он повернул стереотип восточноевропейского кино, охваченного мистицизмом, символикой, унынием и ностальгией, в сторону европейской ментальности. Почти языческие символы сочетаются у кинопоэта из Литвы с рациональной скупостью выразительных средств. Возможно, потому, что его родная Литва - это еще не Запад, но уже не Восток, не центр цивилизации, но все же Европа.
Смотря один за другим фильмы Бартаса, видишь, что "исторический прогресс" в нашем регионе оставил лишь индивидуальные оазисы чувств, влечений, рефлексий в огромной "сталкеровской" зоне. Эти оазисы обозначены в фильмах Бартаса: "Дом", "Нас немного", "Коридор", "Три дня" (в последнем случае герои ищут убежища в порту бывшего Кенигсберга). Идея убежища - именно убежища, а не бегства - одна из ключевых в мире Бартаса. Фильмы Бартаса отмечены явным влиянием Тарковского. Но никакого эпигонства, полный разрыв с литературными атавизмами, чистый киноязык почти без слов. Тарковскому, кстати, сегодня подражать не стесняются ни Ларс фон Триер (Lars von Trier), ни Том Тыквер (Tom Tykver), ни Лео Каракс (Leo Carax). Если в России его как эстетического "беса" изо всех сил изгоняют молодые кинематографисты, то в Европе последнего кинопророка приняли как своего. Бартас в том числе.
Его фильмы, вполне конвертируемые на Западе, воплощают генетический код, глубинную суть феномена постсоциалистического кино. Само оно погибло в ходе капиталистической революции, но дало огромный импульс всей Европе. Это кино порой страдает в сюжете и жанре, но не гонится тупо за Голливудом, а берет интенсивностью и силой эмоций.
ПЛАХОВ А. Дружба сбоку Европы // Коммерсантъ. 2002. 8 мая.
