Михаил Глузский, имеющий в послужном списке почти полторы сотни фильмов....Назад
Михаил Глузский, имеющий в послужном списке почти полторы сотни фильмов....
Михаил Глузский, имеющий в послужном списке почти полторы сотни фильмов, с самого начала и по сей день на "вы" со всеми, кто работает на съемочной площадке. В таких же церемонных отношениях он состоит со своими героями и с самим своим пребыванием в профессии. Профессия, некогда неведомо почему притянувшая к себе рабочего парня и завоеванная вопреки очевидной, казалось бы, заданности судьбы, возложена им на себя как долг и исполняется, как военным в десятом доблестном поколении: сосредоточенно, благоговейно, горделиво.В долгой, ровной карьере М. Г., началом которой стали тридцать девятый год и Девушка с характером, случился всего один перерыв - на войну. Он не оставался без работы ни в советском, ни в постсоветском кино, безупречно вписываясь в повороты, но неизменно сохраняя актерскую и личностную суверенность в любом
контексте. Внешние данные и яркий открытый темперамент на первом этапе карьеры назначили М. Г. на небольшие и броские характерные роли - вроде есаула Калмыкова в Тихом Доне. Позднее в нем заметили и оценили умение взнуздать клокочущий темперамент и распределиться, не отпуская внимания зрителя, на большом ролевом пространстве; неповерхностный мужественный лиризм; магнетическую внутреннюю силу, происходящую столько же от темперамента, сколько и от чрезвычайной профессиональной собранности вкупе с совершенной определенностью ценностных ориентиров. М. Г. был вызван из кино социального, сюжетного, жанрового в кинематограф авторский - и здесь, оставаясь равным самому себе, сделался разрушителем стереотипов. В этот счастливый для него период М. Г. сыграл святого грубияна и мученика Фокича (В огне брода нет) и сельского дядю Ваню, который слепнет, ощущая в то же время обострение внутреннего зрения (Пришел солдат с фронта). Но, вероятно, главной в его актерской жизни ролью стал профессор Сретенский в Монологе. Играя этого человека, лишенного внешних признаков профессорства, принадлежности к определенной касте, М. Г. держал монолог о сути интеллигентности: об ответственности, деликатности, добросовестности в исполнении любых обязанностей, которые возлагает на человека жизнь. О беспомощности перед грубым, бессознательным ее своеволием. В Монологе актером были явлены такая степень внутренней концентрации, такая профессиональная изысканность и одновременно такая мощь, что следующей его ролью после Сретенского мог бы стать Король Лир. М. Г. довелось достойно поучаствовать в экранизациях русской и мировой классики, но Лира в его судьбе не случилось. Как и многого другого, как и у многих других - однако, в общем, несбывшееся в судьбе М. Г. не отвоевало себе слишком заметного места, не отпечаталось в нем комплексами или разочарованным умалением усилий. За шестьдесят лет профессия не стала для М. Г. ни рутинной, ни привычно разношенной. Мастер и мастеровой, он до сих пор обстоятельно и подробно осваивает и присваивает любую роль, пусть трижды случайную - как знахарь в психоделическом триллере Мытарь или старик в Мужчине для молодой женщины. Он до сих пор выкладывается до предела - и в роли, и в закадровой фразе, украшающей заурядный рекламный ролик. В нынешнем сумбурном, дилетантском кинематографе, во времена, когда добросовестность и профессионализм рассматриваются едва ли не как балласт, утяжеляющий процесс производства кинопродукции, М. Г. остается разрушителем стереотипов.
БАСИНА Наталия. Новейшая история отечественного кино. 1986-2000. Кино и контекст. Т. I. СПб, "Сеанс", 2001
