Он был уже и Пушкиным в конспиралогическом фильме, и Есениным в сериале-идеологеме, и Иешуа в почтительной и бесполетной экранизации "Мастера и Маргариты" - в последние годы у него что ни персонаж, то имя и культурно-исторический вес. Так что уже как бы и не с руки вспоминать, что впервые он появился "Ноктюрне для барабана и мотоцикла" милягой-барабанщиком Чибисом, склеившим в "Шереметьеве" липовую иностранку и нарвавшимся через это на крупное чувство и неприятности. Сразу получил награду "за актерское обаяние и непосредственность". Своим пробивным обаянием он и в театре, с самых первых ролей, купил сразу и всех. Когда, 22-летний, играл Есенина на сцене - как сумасбродного рязанского парня, как солнечного гения, как истошного паяца - его голос грохотал песней, улыбка была летящей, всегда наготове.
В ней, этой переменчивой улыбке, спрятан его главный актерский трюк. Она у него редко - простецкая, душевная и только. Куда чаще это улыбка-перевертыш, зыбкая, со смутным подтекстом и мерцающим отражением судьбы. Из растянутых губ арлекина Есенина вываливалась тоска - беспросветная, гибельная. Куражился и хохотал желтым смехом обреченный Амадей. В "Бригаде" улыбка стиралась с лица героя постепенно, и так же постепенно дембель Белов, ласковый телок, брошенный не дождавшейся его из армии подругой, вырастал в Сашу Белого - железную пяту братвы, парня из стали, любое желание которого исполняется враз, по щелчку пальцев. Вот это "по щелчку" - ключевые слова для героев Безрукова: разнообразных хозяев, хозяйчиков, хватов, приказчиков жизни, неуемных приобретателей. Зарясь на то, что плохо лежит, они, по праву сильнейших, захватывают все. В кадр, на сцену не входят - врываются, себя преподносят как подарок. Так презентовал себя умница Брилинг в "Азаzеле" - perpetuum mobile, хладнокровный, ловкий, делавший тысячу дел одновременно и с неизменным победительным хохотком. А вслед ему шелестели: "Человек новый... человек будущего...". Судьба, однако, иногда расставляет им, таким уверенным в себе и заряженным на победу, силки, а они к тому не готовы. В продолжении "Иронии судьбы" - в меру удачном кинематографическом перформансе - Безруков сыграл Ираклия, очередного приобретателя новейшей выделки с открыточной улыбкой и тотальным hand free; он все про свою жизнь наперед ловко рассчитал, но его рассчеты-мечты, как воздушные шарики, проткнул более удачливый соперник. Гонка за мечтой и ее крах - один из важнейших сюжетов похождений и мытарств безруковских героев. Не только желчным пересмешником и лицемером, но и осмеянным мечтателем был его Глумов в "На всякого мудреца довольно простоты". Высунув от усердия язык, мечтал о несбыточном душечка-людоед Чичиков; производил каскад ужимок и прыжков: крутился, вертелся, семенил к собеседнику, высоко выбрасывая коленки и отклячив зад. Впереди себя, понятно, выставлял защитную улыбочку, но та не защищала - мечта уплывала из под носа. И в своей печальной, унизительной клоунаде Безруков-Чичиков глядел единственным страдальцем, каким-то нечаянным лихом уродившимся на Руси.
ЩАГИНА Светлана. Человек мобильный // Актеры настоящего. Первая серия. СПб.: Сеанс. Амфора. 2009. С.26-27.
http://www.russiancinema.ru/template.php?dept_id=15&e_dept_id=1&e_person_id=88
Док. 626229
Перв. публик.: 18.05.09
Последн. ред.: 18.05.10
Число обращений: 0
Безруков Сергей Витальевич
|
