Своим появлением в Лапшине он произвел шоковое впечатление на современников, Противостоянием подтвердил, что триумфальный дебют - не случайность, затем несколько лет бесславно мелькал в проходных фильмах и пугающе тихо ушел из кино и из жизни.
Почему он не сыграл ничего, равного Лапшину? Почему столь весомое, блестящее начало кинокарьеры целое десятилетие так и оставалось началом? Почему безусловный герой авторского кинематографа оказался обречен на вариации постсоветского жанра?
Казалось, что Андрею Болтневу вполне подходило амплуа инфернального злодея или мужественного героя. Примечательно, однако, что за исключением нескольких криминальных драм (В полосе прибоя, Неустановленное лицо, Черный квадрат, Кодекс бесчестия) кинематограф не рисковал пускать его в фильмы на современном материале. Зато одно время охотно отправлял куда подальше, например в научную фантастику (Тринадцатый апостол, Похищение чародея, Трудно быть Богом); посылал также в костюмно-приключенческое изгнание (Ричард Львиное Сердце, Рыцарь Кеннет, Империя пиратов). Порой кажется, что значительные режиссеры А. Б. то ли побаивались, то ли толком не знали, как использовать. Иные предпочитали идти проторенной дорогой: благодаря фильмам Алексея Германа и Семена Арановича сложилось представление о том, что А. Б. "к лицу" сталинская эпоха во всем диапазоне порожденных ею характеров (И никто на свете..., Я сделал все, что мог, Мой лучший друг генерал Василий, сын Иосифа, Белые одежды). Но даже из "сталинских" фильмов его герои выпадают, они - не отсюда. Герман не мог быть примером для подражания тем режиссерам, что из тридцатых пытались конструировать жанровые истории человеческого масштаба. В отличие от них, Герман видел в А. Б. героя космической трагедии, каковым он, безусловно, и являлся.
Некий обломок неограненной породы, получеловек, полукамень, из которого прорастают детали человеческого тела. Его реакция на эмоциональные потрясения - инстинктивное бегство. В любовь, в преступление. Он словно только-только обживает человеческий мир, и сам факт боли для него неожиданное, страшное откровение. И звучит заикающийся то ли голос, то ли рев существа, едва осваивающего слова и буквы. Порождение стихии, он оказывается выброшенным в человеческий мир на стадии становления - после невиданного распада - нового, жестко организованного социума.
Актерская манера А. Б. - пластический аналог платоновского косноязычия. А. Б. нужны были режиссеры, соразмерные его дару, соразмерные трагедии. Его уникальная органика могла быть лишь помехой средним фильмам - там она была в лучшем случае чрезмерной и неуместной. Герман больше его не снимал. Другим настоящим он больше не понадобился. И остался в истории беззаконной кометой зыбкого, предреволюционного времени середины восьмидесятых.
ТРОФИМЕНКОВ Михаил. Новейшая история отечественного кино. 1986-2000. Кино и контекст. Т. I. СПб, "Сеанс", 2001
Док. 626462
Перв. публик.: 20.05.01
Последн. ред.: 20.05.10
Число обращений: 0
Болтнев Андрей Николаевич
|
