Андрей Золотухин начинал в анимации как художник-постановщик: работал с Владимиром Петкевичем, Алексеем Караевым, Оксаной Черкасовой. Но заговорить от первого лица смог только в своем режиссерском дебюте Бабушка. Это трогательная история, где откровенная буффонада примиряется с психологической нюансировкой, а смех навзрыд обрывается тихими паузами грусти - его, А. З., грусти по детству. Стилистику Бабушки отличает почти рахметовский аскетизм: в прикосновениях остро отточенного карандаша к белому листу дрожит зыбкое пространство огромного мира с развевающимися на сквозняке снежными простынями - и в эту страшноватую и притягательную белую бесконечность вступает крошка-герой. Карандашный рисунок стилизован под этюд с едва прописанным фоном, линия движения словно надломлена едва ощутимой неправильностью. И в продуманной невыверенности авторского жеста ощутимо дыхание подлинной жизни.
Сегодня эту жизнь обретает герой американских легенд Джон Хэпри. Казалось бы, где бабушка из собственного детства - и где темнокожий борец с капиталистической несправедливостью? Но музыку российским аниматорам заказывают сегодня не здесь. Вот А. З. и делает Джона Хэпри в Сан-Франциско, на студии с веселым именем "Дикие мозги".
Лариса Малюкова
Новейшая история отечественного кино. 1986-2000. Кино и контекст. Т. I. СПб, "Сеанс", 2001
