Нина Русланова - актриса Киры Муратовой и Алексея Германа.Назад
Нина Русланова - актриса Киры Муратовой и Алексея Германа.
Нина Русланова - актриса Киры Муратовой и Алексея Германа. Ee существование в других фильмах - обыкновенные труды и дни, ее роли у других режиссеров - более или менее удачная работа. Добротная всегда, никогда не случайная или небрежная. И если всего-то и есть у Н. Р. что эпизод, она сумеет им распорядиться (например, в фильме Мама не горюй она - смешная тетка под впечатлением от залетных отморозков: копирует их повадки, скрючивает пальцы в бандитскую "козу"; или, скажем, в Единожды солгав исключительно на общем плане, но едко и метко сделана ею чиновная дама - струной натянутая, в темное затянутая партийная оценщица).
В значительных - по метражу - ролях Н. Р. основательна, крупные мазки кладет резко и расчетливо.
Так выходит товарищ Полякова в Завтра была война, испепеленно-идейная мать нежно-идейной комсомолочки, комиссар в броне гимнастерки: колючий глаз, беломорина в углу губ (они - суровой ниткой, улыбке не обучены), слова рубит хрипло-отрывисто. Все женское упрятано в самые глубокие глубины, но его, женского, наличие - все ж подразумевается, и Н. Р. играет это, не играя.
Так получается Степанида в Знаке беды: матерая хуторянка, вся в сельских трудах, грубая на слово, крутая по нраву и природным здравым смыслом сильная. Качественно выполненная работа - но именно выполненная, именно работа.
Потому что только Муратова и Герман нашли в Н. Р. главное - необыкновенную лирическую героиню с инфернальным голосом. В хрипловатых обертонах этого голоса отражалось сокровенное естество актрисы, но оно входило в противоречие с простонародными внешними данными и обостряло впечатление. Тонкая заслонка отделяла Н. Р. от обыденной вульгарности, которую беспощадно эксплуатировали разные фильмы (что Цыган, где она - бедовая деревенская блядь Катька, без мужика сбрендившая, отпустившая вожжи, с заносами в крутую стервозность; что Автостоп - там Н. Р. изображает заполошную роженицу: охает, криком кричит, причитает, ржет). Но Муратова и Герман - каждый на свой лад - это эхо вульгарности осмыслили как роковое начало Н. Р. и ее нероковых героинь.
В Коротких встречах она играет с непуганой женственностью, с некнижной цельностью, в Познавая белый свет - с неистовым высоким простодушием, в ...Лапшине - застенчиво и вместе с тем бесшабашно, в Хрусталеве... - надрывно и одновременно закрыто.
Плебейская мощь Н. Р., выпускницы Щукинского училища, драматизирует ее нерасхожий лиризм, обрекает на провал стремления и чувства ее героинь. Между их притязаниями и сюжетным раскладом существует непреодолимый конфликт, котopый может загнать Н. Р. в угол, но и укрупнить ее темперамент, жертвенность, неуступчивость.
В ...Лапшине плохую актрису Адашову, неудачницу в любви, она играет по-вахтанговски празднично и со щемящей угловатостью. На высоком градусе и по-актерски (по роли), казалось бы, беспечно. Именно такой контраст, осложненный выбором Андрея Миронова на трагическую роль, волнует в чудесной провинциалке, примадонне и несостоявшейся романтической героине.
Переогромленная любовью роль досталась ей в Пoзнавая белый свет. "Я вам желаю счастья и настоящей любви..." - "Любовь - это временное увлечение, ты же знаешь..." - "Я это знаю, но я не хочу этого знать".
Муратова совместила эпизоды по принципу несходства, придав каждой из своих героинь внебытовую призрачность, общежитейский и многослойный смысл. Она одухотворила банальный вещный мир картины и земную фактуру артистов, исполняющих по ту сторону экрана роль зрителей.
Голос Н. Р. звучал тут - заметил ее любимый - "как ручей". Парик был, как у Зинаиды Шарко в Долгих проводах. Нелепое платье с блестками, как накидка из перьев у Кабирии. Но взгляд - как у Василисы Прекрасной. Женственность - как у деревенской бабы. Н. Р. насыщала лирическую природу фильма той полнотой жизни и первозданностью поэзии, которые ни прежде, ни потом сыграть ей не довелось. Но безудержная эмоциональность, щепетильно ограненная Муратовой, навсегда окрылила утонченное и демократичное дарование актрисы.
Зара Абдуллаева
Дмитрий Савельев
Новейшая история отечественного кино. 1986-2000. Кино и контекст. Т. III. СПб, "Сеанс", 2001
