Когда задаешься целью посмотреть все (ну, если не все, то самое главное, существенное) из того, что сделал тот или иной артист, всегда надеешься в результате обнаружить и некий внутренний стержень индивидуальности художника, в чем-то, хотя бы отчасти, постигнуть и его самого, уловить особые, только ему присущие черты. Кинематограф, как бы то ни было, обычно приоткрывает и личность самого актера; из нюансов, характерных деталей, авторского отношения к разным ролям складывается и образ их создателя. В случае с Будрайтисом подобный расчет обречен на провал. Слишком уж все, на первый взгляд, "обозримо" - одухотворенность, интеллигентность, утонченность, сдержанность натуры. Плюс - выигрышные внешние данные, плюс - врожденная пластичность. Чего еще искать, не довольно ли очевидного?
И, тем не менее, не раз приходилось слышать об "актерской загадке Будрайтиса", о том, то у его героев всегда "двойное дно". Приоткроется оно, это второе дно - и обнаруживаешь, что герой, казавшийся простым и понятным, совсем не таков и что за поверхностными мотивами его действий кроются тайные, глубинные, о которых можно только догадываться. Это замечено не раз и замечено точно: его персонаж - всегда "ларчик с секретом". Только секрет этот обыкновенно видят в природе актерского дарования Будрайтиса, в пресловутом "прибалтийском темпераменте", в манере игры. А он - в человеческой сути, в "особости" душевного мира этого актера. В том сочетании внешней закрытости, замкнутости, даже какой-то обособленности, и редкостно напряженной духовной жизни, внутренней обнаженности и ранимости. Загадку загадывает сам Будрайтис, а кажется, что его герой. И мы прикладываем к живому лицу одну маску, другую, третью (как противоречивы, как несходны между собою все статьи об актере, все интервью с ним), пытаемся понять, кто же он на самом деле, не идя дальше тех представлений, что ассоциируются с именем Юозас Будрайтис. Именно поэтому в любом рассуждении о его актерской индивидуальности причина всегда меняется местами со следствием, а загадка остается загадкой. Не попытавшись раскрыть для себя, хотя бы в общих чертах, личностную суть, внутренние человеческие данные этого актера, трудно понять и ироду его дарования: исследуя истоки формирования личности, можно одновременно обнаружить и истоки артистической судьбы.
Буквально с первых шагов у него сложилась репутация серьезного профессионала; человека, который собственным обаянием, органичностью, способностью к напряженной, вдумчивой работе может "вытянуть любую роль"; актера, умеющего точно вписаться в любой ансамбль, свободно существовать внутри самых различных жанровых, фактурных, хронологических рамок. Словом, если суммировать все, - чем не счастливчик, чем не баловень судьбы? Куда не взгляни - сплошное везение.
Так откуда же чувство неудовлетворенности, откуда сомнения в собственном предназначении, в верности избранного пути, в себе, наконец? Извечные муки творчества, неизбежные для художника? Да, вот реальная основа подобных сомнений. Но и не только. Нелегко примириться с тем, что духовный запас, который ощущаешь в себе, чаще всего остается невостребованным. Не потому ли та ровная, удачно складывающаяся судьба Будрайтиса в кино, какой можно было позавидовать, ему самому вовсе не кажется такой уж счастливой. И смысл этих его сомнений, их высокий смысл в том и состоит, что каждый день, каждый час он не прекращает борьбу с этим свои "везением", доказывая не кому-то, а самому себе, что он может больше, что он в искусстве не случайный человек, что это его дело, его призвание, его судьба.
ПАВЛОВ Ю.// Юозас Будрайтис. Л.: Искусство, 1988.
Док. 626856
Перв. публик.: 24.05.88
Последн. ред.: 24.05.10
Число обращений: 0
Будрайтис Юозас Станиславас
|
