Когда говорят про кого: не герой, не быть ему актером - так это про Виктора Бычкова. А когда вглядываются в человека странного, даже дурашливого, и заявляют: артист да и только - это тоже про него. На самый невнимательный взгляд - он до неприличия обыкновенен, зауряден очень русской заурядностью. Пролетарий в первом поколении, то есть окончивший деревенскую школу. Долговязый, худой, жилистый, с тяжелыми руками и каким-то смытым лицом, короче: "Сантехника вызывали?" В то же время вышеописанный портрет имеет к В. Б. весьма отдаленное отношение. Он не схож со своим типажом, он никакой не "прольетариат", в своей болезненной странности чуть ли не аристократичен, хотя и нет в нем модных ныне изломов, изгибов и извивов. Настоящий городской мужик из сегодняшнего дня, разве что с небольшой чудинкой. Чудинка эта распространяется и на эротическое обаяние - кажется, что он, совсем как Федор Павлович Карамазов, полюбит женщину даже за изгиб мизинца на ножке. Может, именно поэтому В. Б. в последнее время так охотно зовут в новое русское мягкое порно - будь то Бомба или Особенности русской бани.
Однако приход его в кино был все же связан с пресловутым типажом. Первое заметное появление В. Б. случилось в фильме Экскурсант: короткий метр, зато сразу две роли - русского и американского рабочего парня. Что ж, парни с такой внешностью могут жить в любой стране земного шара. Но, по правде говоря, в своем далеком начале он не очень-то смахивал на янки. Их докеры и ковбои все-таки монолитнее наших рефлексирующих ребят.
В его "русскости" маленькие люди вроде Акакия Акакиевича и Макара Девушкина, а также Платона Каратаева вместе с дедом Щукарем - наслоены друг на друга и пропущены через мясорубку времени. Заметив это свойство актерской натуры В. Б., режиссеры заспешили ухватить характер именно национальный - в том его углу, где человек стоит жалкий и закомплексованный, часто горький пьяница или просто не в себе и где от него веет не только безысходностью, но и первозданной радостью обладания жизнью. Актер же в своей лучшей пока роли егеря Кузьмича из Особенностей национальной охоты смог на кривой объехать стереотип такого взгляда на русского человека и сыграл, казалось бы, поперек замысла и даже невозможное - не доброго алкаша или бомжа, а очень российское отношение к подобным типам: нашу извечную любовь к состраданию и жажду приголубить, умилиться и зажалеть до смерти.
Наталия Иванова
Новейшая история отечественного кино. 1986-2000. Кино и контекст. Т. I. СПб, "Сеанс", 2001
