Авторская позиция драматурга Владимира Валуцкого кажется несколько противоречивой, но только на первый взгляд.
С одной стороны, В. В. один из тех, кто наиболее последовательно проводил жанровую линию в советском кино. В середине шестидесятых из всех популярных жанров для нас важнейшим являлся жанр комедии, и В. В. работал именно в нем, сочиняя Начальника Чукотки, Завтра, третьего апреля... и Семь невест ефрейтора Збруева. Когда в семидесятые жанровый диапазон советского кино стал шире, В. В. начал разрабатывать и другие формулы: военно-патриотического триллера (Командир счастливой "Щуки"), эпической мелодрамы (Города и годы), костюмно-исторического фильма (Ярославна, королева Франции), а позже, в восьмидесятые, - научной фантастики (Дознание пилота Пиркса), иронического детектива (Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона) и детского мюзикла (Мэри Поппинс, до свидания). В преддверии перестройки В. В. написал сценарий для одной из лучших отечественных бытовых мелодрам: Зимнюю вишню посмотрело 32,1 миллиона зрителей, что даже по голливудским меркам является успехом чрезвычайным и гарантирующим автору почетное место в первых рядах создателей индустрии развлечений.
С другой стороны, в сценариях В. В. заметна личная интонация, жанру вроде бы не присущая. Его лирический герой - тихий и неприметный, по определению частный человек, которого обстоятельства втягивают в чужую историю (часто - Историю), чьи масштабы решительно несопоставимы с его собственными. Это несоответствие может стать предпосылкой как для комических, так и для печальных сюжетных коллизий, но неизменно является источником драматизма. Своего героя - юного начальника Чукотки - В. В. нашел в самом начале карьеры и не расставался с ним в течение последующих трех десятилетий. В облике молодого фотографа (Какая у вас улыбка), пилота Пиркса или самозваного сыщика Петрика Чухонцева (Первая встреча, последняя встреча) угадываются все те же знакомые черты.
На самом деле никакого противоречия тут нет. Жанр у В. В. принципиально не "чистый": в формуле его прежде всего интересует неформулируемое - фактуры жизни, психологические обертона характеров. Еще важнее, что В. В. пишет жанр не "изнутри", а "снаружи" - не следуя канону, а используя его по слегка измененному назначению. Жанр, как это не раз случалось в мировом кино последней четверти века, маскирует интимность авторского высказывания. Поэтому замысел драматурга не всегда очевиден даже для тех режиссеров, с которыми у В. В. сложился прочный творческий альянс (к ним относятся Виталий Мельников и Игорь Масленников). Что уж тут говорить о режиссерах нового поколения, единственным случаем взаимодействия В. В. с которыми стала многозначительная историческая парабола Сергея Ливнева Серп и молот. Сценарный кризис девяностых В. В. переживал не менее остро, чем многие его коллеги: следствием распада идеологии стала утрата профессионализма, присущего добротному советскому кинематографу. Ведущие сценаристы-шестидесятники, к которым принадлежит и В. В., как будто разучились писать качественные сценарии: старое качество оказалось никому не нужным, а нового никто не предложил. Культурой перестройки и постперестройки В. В. был востребован в первую очередь как сочинитель "Зимней вишни" во всевозможных (сиквел, сериал, роман) вариантах.
Между тем, природа мышления В. В. отнюдь не старомодна, и вполне возможно, что найдется режиссер, который не только увидит в сценариях драматурга профессиональную гладкопись (она очевидна и гарантирована), но и сумеет читать между строк.
БРАШИНСКИЙ М. [Владимир Валуцкий] // Новейшая история отечественного кино. 1986-2000. Кино и контекст. Т. 1. СПб, 2001.
http://www.russiancinema.ru/template.php?dept_id=15&e_dept_id=1&e_person_id=145
