`Чайка` Антона Чехова в постановке Марка Захарова в `Ленкоме`Назад
`Чайка` Антона Чехова в постановке Марка Захарова в `Ленкоме`
октябрь 1994 "Чайка" Антона Чехова в постановке Марка Захарова в "Ленкоме". Второе обращение Захарова к творчеству Чехова успеха не приносит
Художник О. Шейнцис. В ролях: И. Чурикова, О. Янковский, А. Захарова, Д. Певцов, Л. Броневой.
После игрушечной революции "Женитьбы Фигаро" - Антон Чехов. Не самый очевидный репертуарный ход для театра, всегда (или почти всегда) чутко улавливающего пульс времени. Ленкомовский "Иванов" с Евгением Леоновым в главной роли (с "советским" ударением на третий слог) был не столько разгаданным чеховским героем, сколько угаданным современным. Рядом с этим Ивановым в те же глухие 1970-е гг. точно так же жили и страдали безвестные Петров и Сидоров. Кто или что в чеховской дачной истории с выстрелом должно оказаться столь же близко зрителю середины 1990-х гг. - на этот вопрос захаровская "Чайка" так и не дает ответа. Сочный, обаятельный цинизм, которым Марк Захаров щедро пропитал пьесу, найдя немало изобретательных решений для отдельных ярких эпизодов, будет не без удовольствия отмечен всеми рецензентами, но их интерпретация происходящего на сцене часто прямо противоположна и редко - хотя бы внутренне непротиворечива. Все, что в чеховской пьесе менее "колдовское", поэтичное, чем это принято в усредненной театральной традиции, на сцене "Ленкома" весело и безжалостно огрубляется. Скачет из постели Нины к Аркадиной, на ходу раздеваясь, Тригорин (Олег Янковский). Лепечет и пищит что-то несуразное про "львов, орлов и куропаток" нелепая институтка Заречная (Александра Захарова). "В своей манере" играет провинциального доктора Дорна Леонид Броневой. Смачно опрокидывают стопки Тригорин с Машей (Марина Игнатова). И страдает, почернев от переживаний, киевский мещанин Константин Треплев (Дмитрий Певцов обнаруживает тонкую, нервную природу, но распорядиться ею не умеет). "Ты опьянел - отрезвись!" - вот требование, как обычно предъявляемое Захаровым материалу (будь то актер или текст). И недаром эта фраза у Чехова принадлежит Аркадиной. Виртуозная каботинка, героиня Инны Чуриковой, трезва и расчетлива как никто. Сцену, когда Аркадина уговаривает Тригорина ехать, актриса, потрясая едва ли не клоунским рыжим париком и буквально подмяв под себя "последнюю надежду России", играет с экстатическим цинизмом. Но в финале спектакля, после рокового костиного выстрела, который она поняла раньше и лучше всех, актриса Аркадина разбирает бумаги сына и, отыскав в них самое важное, сама читает монолог Мировой души. Со всей болью, страстью и мастерством актрисы Чуриковой.
Лилия ШИТЕНБУРГ. Новейшая история отечественного кино. 1986-2000. Кино и контекст. Т. VI. СПб, Сеанс, 2004
