Юрий Батурин. В день, когда было объявлено о его отставке, все телефоны в кабинете замолчали. Ныне - звонят. Но он умеет отличить тех, кто звонит в кабинет Батурина, от тех, кто звонит Батурину.

Как всегда, расшифровываю диктофонную запись большого, многочасового разговора, и оказывается, что не о чем писать, о том не стоит, а про это не сейчас. Все потом, как-нибудь потом... А ну как не будет никакого "потом"? Смысл проживания в истории заключается в том, чтобы не унести этот опыт вместе с собой в могилу, а как-нибудь описать и оставить. Иначе, никакого смысла нет. Впрочем, это с моей точки зрения, если можно так выразиться, летописца, но она, безусловно, не единственно возможная. Другие люди живут для чего-то другого. Так и подмывает спросить: "А ты-то, собственно, для чего?" Но так спрашивать глупо. И писать ни о чем нельзя, кроме того, что, в общем, и так известно. Поэтому так и начнем: "Как известно..."

Как известно, Юрий Батурин мечтал стать космонавтом. Но совсем не так, как в шестидесятые годы об этом мечтал каждый мальчишка, ничего для этого не предпринимая. Во-первых, это были уже семидесятые, и он был уже не мальчишка, а студент второго курса Физтеха. Во-вторых, решив стать космонавтом, Батурин целеустремленно перевелся с факультета радиотехники и кибернетики на факультет аэрофизики и космических исследований, по окончании которого получил направление на работу в Подлипки, на фирму Королёва. Отсюда до космоса было уже рукой подать, но в группу космонавтов его не взяли из-за близорукости. Все-таки заданные параметры нашего человеческого тела до какой-то степени ограничивают возможности выбора. Но выбор всегда остается неизмеримо велик, а свобода неисчерпаема.

Человеческое тело подчиняется внешним ограничениям до некоторой степени (смотри историю о космосе и близорукости), но человеческий дух, если он в этом теле есть, и в той самой мере, в которой он в нем есть (потому что в некоторых телах его и вовсе нету), никаким внешним закономерностям не подчиняется, и никаких "потому что" для него не существует. Но существуют "зачем?", "чего ради?" или даже "какого рожна?".

Например, понятно, какого рожна космонавт подвергает себя испытанию невесомостью: это для того, чтобы всякие ученые, когда он вернется, измерили его кровяное давление и вообще его всего, включая психику, вдоль и поперек, постучали молоточком по коленке и сказали: ага, вот теперь и для нас кое-что прояснилось. Но никто тебя не будет мерить, живого или мертвого, когда тебя вышвырнут из Кремля: ни приборов таких не существует, ни цели такой никакая наука перед собой не ставит. Между тем судьба уготовила Батурину испытание круче невесомости: испытание властью.

В космосе рискует погибнуть организм космонавта, но никто не скажет, что и дух его тоже мертв, вот уж нет. Во власти, напротив, при полной сохранности и даже, возможно, при некотором улучшении организма в "кремлевской больнице" может наступить смерть духа. Увы. Мы с тобой это наблюдали. Я издали, но, может быть, более заинтересованно, а ты не так пристально из-за невозможности смотреть на копошение мясных червей вблизи, но с расстояния вытянутой для рукопожатия руки. Вот. Организм цветет, как майский куст, и где-то еще теплится как инфарктник в цековском санатории, больная совесть, скукожившаяся душа, но духа совсем нет - погиб из-за отсутствия в разреженном космосе Кремля того, что составляет пищу духа, а именно свободы.

А ты спрыгнул к нам из безвоздушного пространства невесомости власти - это типа как технический перерыв на подзарядку аккумуляторов, но экспедиция, наверное, в чем-то рискованная, мы ведь тут голосуем "против всех", значит, и против твоего шефа, значит, и против тебя тоже... или нет? Быстро-быстро выпил водки, наговорился человеческими словами, хлебнул воздуха, прыг в черную машину с мигалкой на крыше - и назад. Чего приезжал? Зачем уехал обратно?

Из диктофонной записи последней встречи (проверено и одобрено цензурой):

"Я горжусь тем, что стрелял из очень многих и даже необыкновенных видов оружия. Помнишь, были учения 22 июня позапрошлого года, когда Ельцин отдавал команду на запуск ракеты? А я перед этим обязан был все проверить на себе, я тогда тоже баллистическую ракету запустил. Там видно, как она летит, но это на мониторе, неинтересно. А тут в 201-й дивизии в Душанбе были учения, потом нас с президентом Рахмоновым посадили в танк - он командиром, я стрелком. Как дал раз из пушки!.. промазал. Рахмонову не понравилось, он вылез из танка, а я подработал чуть пониже. Как дал! - и снес со второго выстрела мишень.

- Ты любишь оружие?

- Оружие, да...

- В нем есть какая-то притягательность...

- Есть притягательность. Хуже всего я из автомата стреляю, из пулемета ничего. Но больше всего люблю, когда стрельбы кончаются, а патронов навалом, из автомата от пуза так мишени покрошить, чтобы щепки летели... У оружия есть какие-то психотерапевтические свойства, снимает стресс...

- Ты, случайно, не охотник?

- Нет, мне много раз предлагали, но я не хочу убивать живое.

- Но ведь оружие для этого и существует, для чего же еще?

- Оружие - это такая вещь, которую, может быть, придется применить один раз в жизни. Когда надо будет это сделать, я не задумаюсь и не остановлюсь, если будет необходимо, но убивать живое я не хочу".

Мне понятно про живое и непонятно про оружие. Может быть, я его на самом деле боюсь. Или даже не его, а себя в контексте с ним. Оружие нужно сильному, владеющий им должен быть силен, и в этом смысле я с Батуриным согласен. Но, по сути дела, человек слаб, для чего ему пистолет? Возьмет да и стрельнет куда-нибудь не туда, чего доброго кого-нибудь убьет, как оно чаще всего и выходит. Есть много вещей, которые я до конца не понимаю. Притягательность оружия, например, или жажда власти. Это не значит, что в мире этих вещей не существует, просто они реальны не для всех.

Говорят, что мотивом, еще более отвергающим любые другие, является жажда власти. Мы чуть-чуть понимаем, что это такое, когда говорим, что власть обычно трансформируется в деньги и комфорт, но на самом деле таким образом проблема просто переводится в иную, более доступную плоскость. Говорят, что существует алкоголизм власти сам по себе, и мы должны этому поверить, потому что иначе просто ничего не поймем. Мы допустим это так, как раньше допускали, что есть такой фрукт киви, у которого, наверное, есть какой-то вкус. Самого вещества власти, по-видимому, очень мало, поэтому вокруг него идет такая смертоубийственная борьба. Если объяснять дерущимся, что ты тут рядом и даже в гуще этой драки оказался для чего-то другого, - не поймут, убьют первым, как вызывающего слишком много подозрений. Наверное, тому, кто не очень любит деньги, безопаснее работать в банке, чем человеку, не подверженному жажде власти, - в Кремле. Раз уж ты сел для чего-нибудь за один стол с алкоголиками - делай вид, что ловишь кайф, ешь это дерьмо. А для чего?

Из Послания по национальной безопасности Президента РФ Федеральному Собранию: "...Основной внутренний вызов безопасности страны связан с незавершенностью создания и нестабильностью структур демократических институтов власти и управления..." Что это за термин "вызов", которым в своем послании то и дело щеголяет президент, откуда бы он мог его взять? Английский философ истории Арнольд Дж. Тойнби, скончавшийся в 1975 году, при всей своей исторической проницательности вряд ли смог бы предположить, что его формула "вызова-и-ответа" когда-нибудь ляжет в концепцию национальной безопасности России.

Книжку Тойнби "Постижение истории" я опознал на полке в кремлевском кабинете Батурина после того, как идентифицировал "вызов" в президентском послании. Как будто прочел ответ в конце задачника.

Итак: Физтех - сверхсекретное КБ Королёва - вечерний юридический институт - вечернее отделение факультета журналистики МГУ - Институт государства и права - кандидатская по Европарламенту, докторская по компьютерному праву и компьютерной преступности - увлечение политологией - авторские проекты (принятые двумя Верховными Советами) закона о печати - аппарат президента Горбачева - телепрограмма "Итоги" - помощник президента Ельцина по правовым вопросам - помощник по национальной безопасности - постоянные и глубокие контакты с военным истэблишментом и спецслужбами - помощник без портфеля, помощник "по сложившимся обстоятельствам" (определение Батурина) - что дальше?.. Он же сочинитель памфлетов о законах бюрократии, переводчик и комментатор Льюиса Кэрролла, он же представитель президентской стороны на "чеченском процессе" в Конституционном суде.

В этой траектории слишком много свободы и неожиданных поворотов. В той мере, в какой человек остается физическим и психическом организме и подчиняется причине "потому что", он подобен бильярдному шару, который всегда пойдет туда, куда его послали ударом сзади. В той мере, в которой человек становится существом духовным, он влеком некоторой целью "для того чтобы" и ни в коем не подчиняется, но подчиняет себя некоторой, как правило, не вполне ясной идее и пробирается куда-то туда на ощупь на обманчивый свет впереди. Совершенно нет никаких гарантий, что он придет туда, куда хочет, тем более туда, куда надо, но он, по крайней мере, совершает некоторый путь не только по воле Бога, но и по собственной воле, и теперь траекторию этого пути можно не вычислить, но осмыслить исходя из его собственных мотивов. Но для этого их необходимо более или менее понимать, в первую очередь самому.

Однако, вглядываясь в зигзаги Батурина, пытаясь прочесть этот след, я вижу лишь один борт желоба, уходящего в неизвестно куда, и не вижу второго. В своих предельных отклонениях ты мечешься мечту чем-то совершенно понятным мне и чем-то еще мне не очень понятным. Какие-то важные мотивы - и даже не столько делания чего-то, сколько чего-то неделания, - остаются за кадром. Например, для чего Батурин, последний из всех помощников президента, не пересел на иномарку, а продолжает ездить на "Волге"? Что это - показуха, глупый принцип, утонченный снобизм или врожденная брезгливость?

Разумеется, ничто не мешает спросить об этом прямо. Но какой смысл? С помощью ответов на прямые вопросы возможно понять прямое, но человек не прям, тем более такой, как ты. С помощью прямых вопросов возможно, если тебе не соврут, выяснить факты, но сложить из них истину нельзя. Миф часто бывает ближе к истине, потому что она существует не только в фактах, но и наряду с фактами, а зачастую и вопреки им.

Анекдот, рассказанный по случаю выступления Юрия Батурина в Конституционном суде:

Пожилой и опытный ассенизатор сидит в колодце по уши в дерьме и командует ученику на бортике: "Эй, Вася, брось-ка мне ключ на шестнадцать..." Вася бросил. Мат-перемат. Реплика: "Я ж тебя просил на шестнадцать, а ты мне на четырнадцать кинул... Вот так и просидишь всю жизнь наверху, будешь ключи подавать!"...

(Уточнение Батурина: "По "чеченскому делу" выступал Шахрай, а я только вопросы задавал"... Ну-ну)

Но что-то мешает нам здесь посмеяться раскованно и от души. Мы и против всех (каких, к черту, всех, их там всего двое!) по этой же причине, сами себя пугаясь, проголосовали. Все в дерьме, а я в белой манишке. Опа-на! Но что-то мешает, что-то не так. Это чувство вины, вероятно.

Чистыми руками белоручкам уместно гордиться не при любых обстоятельствах. То есть, раз уж такова твоя роль, уместно иметь их чистыми всегда, но чтобы этим так уж гордиться - это сомнительно. Да, мы знаем, что власть - это дерьмо, ложь и насилие, поэтому лучше держаться от нее подальше. Но ведь и ты это знаешь не хуже, нет, лучше, а лезешь. В коллаборационизме ведь тоже была какая-то идея. Важно понять, чем за что приходиться платить.

В этой дилемме, собственно, нет ничего нового. Полтора десятка лет назад нас точно также звали вступать в ряды, "чтобы там было побольше хороших людей", чтобы, приняв активные роли, попытаться что-то исправить изнутри. И в этом тоже была своя идея. Но кто-то вступал, кто-то волынил, а кто-то сидел в лагерях и психушках. В России и встарь одни умники лаяли на царя, как собаки на медведя, другие швыряли бомбами, а третьи (но вовсе не последние) шли служить, прекрасно сознавая все пороки власти и надеясь их исправить.

Беда не в идее коллаборационизма, которой одно время был подвержен даже такой твердокаменный диссидент, как Сергей Адамович Ковалев, который до того, как он стал президентским уполномоченным по правам человека, в то время, когда он был президентским уполномоченным, и после того, как оне перестал им быть, ходил в одном и том же драном кроличьем малахае. Не напоказ, а просто не в этом дело. Беда не в идее коллаборационизма, а в том, что помощники президента, поломавшись друг перед другом, в меру индивидуального таланта изобразив, как им это не в кайф, все-таки пересели на иномарки. Беда, может быть, в том, что я слишком отчетливо помню, как мы выходим с Сатаровым из Кремля и спускаемся по эскалатору в метро, а он в белом шарфике. И где теперь этот шарфик?

Иномарка как таковая железяка, конечно, тут не при чем. Просто аккуратней надо с властью, аккуратней, ребята, с ней, как с цезием, только в скафандрах можно работать, а вы слетаетесь как мотыльки на лампу. Жалко вас, "понимаешь". Однако Батурин продолжает ездить на "Волге" - вряд ли из любви к отечественному автомобилестроению: из Кремля к нам, от нас в Кремль. Ты и с ними, ты и с нами, ты и не с ними, ты и не с нами, а глее-то посередине.

"- Что вы теперь намерены делать? - спросил Странник.
- Погодите... - попросил Максим. - Скажите хоть, кто вы такой?
- Я - работник Галактической безопасности, - сказал Странник горько. - Я сижу здесь уже пять лет. Мы готовим спасение этой несчастной планеты. Тщательно, бережно, с учетом всех возможных последствий. Всех, понимаете?.. А вот кто вы такой? Кто вы такой, что лезете не в свое дело, путаете нам карты, взрываете, стреляете - кто вы такой?
- Я не знал... - произнес Максим упавшим голосом.
- Но вы же знали, что самодеятельное участие запрещено... Что вы намеревались делать дальше?
- Застрелить вас... Мне сказали, что вы здесь главный негодяй, и...
- И в это нетрудно было поверить, так? Ну ладно, а дальше?
- Дальше должна была начаться революция.
- Чего это ради?
- Но Центр-то ведь разрушен... Излучения больше нет... Теперь они сразу поймут, что их угнетают, что жизнь у них дрянная, и поднимутся...
- Куда они поднимутся, - сказал Странник печально. - Кто поднимется? Огненосные творцы живут и здравствуют, Легион цел и невредим, армия отмобилизована, в стране военное положение. На что вы рассчитывали?"

(Аркадий и Борис Стругацкие. "Обитаемый остров")

В мире, созданном Стругацкими по нашему, так сказать, образу и подобию, действуют сотрудники Комиссии по контактам - "КОМКОНа-1" - прогрессоры. Их профессия состоит в том, чтобы исправлять другие цивилизации. Такой агент вживляется в иную цивилизацию с задачей как-то исправить ее развитие в сторону не то чтобы добра и справедливости, поскольку эти понятия слишком земные, но, по крайней мере, в сторону минимизации зла. Понятно при этом, что и в чужую историю нельзя лезть с кувалдой и зубилом: "самодеятельное вмешательство запрещено". Но именно надо обжиться в ней, постараться понять, постараться занять там какие-то ключевые позиции и в подходящий момент что-то незаметно чуть-чуть подправить, чтобы в развитии - в естественном развитии - все стало не совсем так или совсем не так. Но для этого той цивилизации, которую ты хочешь исправить, необходимо хоть сколько-нибудь сочувствовать, и в этом "прогрессор" отличается от какого-нибудь Штирлица.

В день, когда было объявлено об отставке Батурина с должности помощника по национальной безопасности, которую кому-то (кому? во всяком случае не Лебедю) надо было освободить для Лебедя, по главной "вертушке", которая всегда прежде трезвонила, не умолкая, позвонили два человека. Один еще не знал, что случилось, Батурин ему объяснил. Телефон, который все время молчит, раздражает тебя не меньше, чем тот (тот же), который верещит все время. Ты никому не нужен на планете Кремль, а если и нужен, то не за тем.

В лодке на берегу высокогорного озера. Без ставших ненужными дымчатых очков. Свобода. Это больше, чем просто отпуск, это не в бывшем цековском санатории в Крыму, черт знает где, на Тянь-Шане. Сюда не достанет никакая спецсвязь. Здесь, наверное, не так одиноко.

Для чего ты залезаешь каждый год на Тянь-Шань, разве в Кремле не ближе к небу?

Я допускаю, что там, в горах, в условиях строжайшей конспирации Батурин получает по особому космическому каналу указания своего "КОМКОНа" о том, как исправить в нашей заблудшей цивилизации то, что в принципе исправить все равно уже нельзя. Но чуть-чуть подправить, может быть, и можно. Во всяком случае, надо стараться, это имеет смысл.

Леонид НИКИТИНСКИЙ
Источник: "Новая газета", N 27, 29 июля - 4 августа 1996 г., с.6

viperson.ru

Док. 631837
Перв. публик.: 10.11.96
Последн. ред.: 01.12.10
Число обращений: 0