Нынче без матершины русский язык что торт "Наполеон" без кремовой прослойки. Во рту сладко, но сухо и язык с трудом ворочается. И витает невидимая глазу личная благодарность вдруг оторвавшейся ручке от сумки, сломанному каблуку, нечаянно выпавшей из рук и разбившейся бутылке дешевого вина.
Раннее утро. Старуха, одетая в фуфайку времен коллективизации, тащит раздризданную телегу о четырёх колесах. Яйцевидные, смотрящие во все стороны света, они столь затрудняют движение телеги, груженной товаром на продажу, что бабка под острым углом к земле, подобно бурлаку, с трудом преодолевает метры своего путешествия на рынок. Она уже изрядно выбилась из сил, платок съехал на глаза, хочется пить, но с молчаливым упорством продолжает начатое дело.
И вот уже последние метры, вот она, долгожданная цель, и вдруг- ба-бах! Телега жалобно крякнула и одним колесом ухнулась в яму, которых великое множество на асфальтном теле привокзальной площади. Старуха изо всех сил тащит ее за узловатую веревку, но телега упорно, словно длинноухий азиатский конь, стоит на месте. Бабка с ожесточением дергает в очередной раз и громко добавляет слово, которое можно перевести, как " публичная девица", и что вы думаете? Телега нехотя вытаскивает колесо и, наконец, мучения окончились. За старухой с интересом наблюдают продавцы "блошиного" рынка, которые пожаловали чуть раньше.
Они не проявляют ни малейшего желания оказать помощь и совершенно спокойно пропускают мимо ушей словечко, которым одарила бабка злосчастную телегу.
Таких продавцов, как наша бабуля, на базаре много. Обычно это одинокие и никому не нужные люди. Когда-то они вырастили детей, отработали трудовой стаж во славу будущего завтра, получили заслуженную нищенскую пенсию и, доживают свой век, как Бог подаст.
Бог подаёт плохо. То-ли сказывается отсутствие веры во Всевышнего, то- ли еще какая напасть влияет на бывших строителей прошлого "завтра", но на старости лет старикам приходится выживать своими силами, которых нет. Вот старушки и пытаются как- то пополнить свой кошелек огородиком, ненужными вещичками, и просто пообщаться с подобными бедолагами. Их в меньшей степени интересует торг, ради которого они несут сумки и тащат тележки.
Некоторых, в большем количестве, привозят сыновья, зятья, дочери и внуки. Их товар тот же, но в большем количестве. Они опрятно одеты и степенны. По хозяйски, неторопливо, ведут разговоры со знакомыми, обсуждают последние новости городка, если вдруг коснутся в разговоре большой политики, на главное место выплывает вопрос о повышении пенсии. Ну, а если переходят на личностные определения высоких начальников, то непечатная лексика, подобно утреннему туману над речной гладью, покрывает свадебным убором головы собравшихся. Народ с пониманием и одобрением прислушивается к характеристикам в адрес губернаторов, министров, местных чиновников и очень осторожно защищает президента и его окружение. Эта категория людей знает всё или почти всё, что произошло в городке.
Они рассуждают веско, тверды в своей правоте. А если случись собеседнику усомниться или оспорить сказанное, начинка русского языка поставит на место любого сомневающегося. Что там телевизор, который со своею звездной командой, из кожи лезет, чтобы завоевать авторитет пророка. Только толкаясь по торговым рядам российской глубинки, иностранец в полной мере может ощутить загадку русской души. Души, которой глубоко плевать, как и когда ссорилась Алла с Софьей, с кем спит народный кумир. Почему Европа возмущается отрицанием гей парадов в Москве. И сто, и двести лет назад только загадочная русская душа вставала под знамена Лже царя, сокрушая местных чиновников. Только их обвиняя в сиротском своем сосуществовании, неистово молясь за царя-батюшку. И сейчас, вы не услышите хулы в адрес первейших лиц, которым ой как трудно править государством.
Самые поздние продавцы рынка, это можно сказать торговая элита. Элита не потому, что товар супер- карден или Диор, нет. Как раз у всех товар одинаково пестр и однообразен. Обычно он покупается в городах больших и с трудом доставляется на место, где и перепродаётся. За время, пока груз пройдет путь от турецко-корейского производителя до прилавка, вещички наслушавшись речей новых хозяев, твердо уверены в том, что общество, куда они попали, самое сексуальное в мире. Каждый продавец, будь то мужчина или женщина, ударится в сексуальные отношения с автобусом, не известно где задержавшимся, легковушкой с мертвым двигателем. Гаишником, проводником, с отдельными законами и со всей конституцией в целом. Но одно дело доставить товар, а другое, его продать. Шагая меж торговых рядов, смело можно определить, кто хозяин, а кто просто наемный продавец. Не по одежке, тут как раз все в порядке, по лицам.
Хозяин или хозяйка, это сосредоточенность во взгляде, холодная доброжелательность к покупателю и возможность последнего поторговаться с ценой. Покупатель долго мнет приглянувшуюся вещь, гладит, поворачивает вокруг оси. Наконец, заглядывая в глаза продавца, называет свою цену. Меньшую , и с затаившим дыханием следит за реакцией хозяина приглянувшейся кофточки. Тот тоже что-то прокручивает в голове и как бы нехотя сбавляет цену. Чуть-чуть. Опять смотрины, повороты, советы окружающих. Наконец цена определена, торг состоялся.
Наёмные продавцы хозяйского товара- это миловидные дамы чуть больше юного возраста. Они стройны и привлекательны. Накрашены и напудрены так, словно пришли на бал "маска года". Их не интересует ни товар, ни покупатель. В глазах можно прочитать: "извините, я тут нечаянно". Они сонными глазами наблюдают базарную жизнь, голосом не терпящим возражений, объявляют цену товара и подадут его со второй или третьей просьбы покупателя.
Состояние сонливости и скучного выражения на лице исчезает лишь тогда, когда к прилавку подходит подружка, а еще веселей, знакомый молодой человек. Глазки оживают, прорезается звонкий щебет о чем угодно и о ком. В эти минуты товар как бы забыт и его можно смотреть и лапать без разрешения продавца.
В отличии от старшего поколения, эти продавцы попали на базар не для общения. Этого как раз хватает за глаза. В деле построения капитализма новые рабочие руки как бы остались не у дел. В комоды и сундуки полетели дипломы, университетскими значками играет младшее поколение. Нет-нет, да плывет над людскими головами витиеватая брань в адрес тех, кому еще недавно на этой же площадке равнодушно аплодировали, запивая сие торжество национальным напитком.
Наконец продавцы заняли свои места, разложили товар, делают последние приготовления для удобства торговли. Этот вопрос каждый понимает по своему. Кто-то растягивает над торговым лотком брезентовый навес, чтобы спрятаться от жаркого солнца или хмурого неба. Кто-то включает музыку. Кто то спорит с соседом, доказывая свою правоту. Наконец появляется покупатель, ради которого и велись приготовления.
Покупатель, как и торгующая публика, то же разнообразен и делится на несколько категорий. Первая, это те, кто спешит на работу и в силу обстоятельств, должен пересечь торговую площадь. Обычно не многословен и целеустремлен. Дама бежит, низко опустив глаза под ноги. Вдруг невидимая черта останавливает её. Взгляд упирается в красивую коробку, быстро скользит по соседскому товару и, наконец упирается в лицо продавцу.
Звучит вопрос о стоимости товара, и не дожидаясь ответа дама переходит к следующему прилавку. Идет труженница местной конторы с маленькой сумочкой. Слегка подкрасив глаза и губы, она быстро несет свое тело мимо прилавков, бросая легкие взгляды на товар. Вдруг словно наткнувшись на невидимую преграду, она останавливается, делает крутой поворот и с интересом начинает разглядывать импортный унитаз. Он ей конечно нужен сейчас как лягушке зонтик, но! Навстречу идет мужичок неопределенного возраста, в мятой рубашке и грязных чириках. Это бывший муж. Они давно расстались, но даму до сих пор гложет невосполнимая потеря прожитых лет. Мужичок заметил свою бывшую половину, резких движений не делает. Его ничто не гложет, кроме похмельного состояния. Уверенно подходит к даме, начинает просить некоторую сумму денег, до завтра, чтобы купить подарок больной маме, которая давно живет в мире ином, но в силу обстоятельств сей факт выпал из головы просящего.
Молодая девушка, которую только вчера поцеловал любимый человек, можно сказать, парит над базарным шумом. Её глаза излучают столько радости и восторга новому дню, что все те, кто её видит, в душе желают продлить ей этот миг до бесконечности. Лишь вечно пьяная и злая торговка старьём шипит в след: " Ничаво, ещё жизня потопчет!"
О, радость! Она видит там, через торговые ряды того, кто ещё несколько часов назад шептал умопомрачительные слова, целовал и держал её в своих объятиях! Ей не хочется сейчас встречаться, она прячет лицо опустив голову и ускоряя шаг, покидает площадь.
Юноша не видел своей возлюбленной, да он и не вспоминал вчерашний вечер. Сейчас он увлечен дамочкой, которая томно разглядывая парфюм, иногда бросает реплики своей подруге. Не хватает духу молодому человеку для того, чтобы завязать знакомство и он устремляется к кучке мужичков, явно не беременных домашними заботами и трудовыми буднями.
Это особый сорт обитателе стихийного рынка. Он постоянен и нетороплив. В меру вежлив, когда надо, он с умилительным лицом попросит столько, сколько необходимо для покупки национального напитка. С великим удовольствием разгрузит,поддержит, подтащит, поднесет. Это потом, вечером, нагрузив живот спиртным и дешёвой закуской, он будет агрессивен и зол, изрыгать матершину. Обещая кого то за что то убить. А пока они святая простота. Неспешно вспоминают кто и как закончил прошедший день, с кем как расстался, кто попал в камеру местного участка.
Чем выше поднимается солнце, тем плотнее ряды тех, кто продает и тех, кто покупает. То тут, то там раздаются приветливо-восторженные голоса. Встретились старые добрые соседки. Они долгое время за домашними хлопотами не виделись и вот сейчас, радостными голосами, перебивая друг друга, на многие метры вокруг, можно услыхать о семейных неурядицах и заботах. Давно не виделись кумушки, есть о чем похвалиться друг другу.
Стайка ребятишек, шныряя от лотка к лотку, ищет дешевую жвачку. Более старшие, манипулируя нецензурной лексикой, не обращая внимание на старшее поколение, обсуждают вчерашний фильм. Где Нечто, поселилось в теле странника, растет не по дням, по часам. И вот скоро срок, когда это Нечто вырвется из оболочки человеческого тела и тогда держись человечество! Горы трупов и море крови. Хаос, мрак, смерть! Но не таков главный герой Дибилдинг-младший! Не даром он ест гвозди и запивает их свежее разогретым свинцом! Спасёт человечество!
- Мужчина,- возьмите сдачу!
- Женщина, нечего пялиться, коли брать не хочете.
- Вот вы, мужчина в куртке, с вас 40 рублей!
Мужиков в куртках много и все, кто слышит это предложение, оглядываются в поисках приятного голоса. К подобным обращениям друг к другу привыкши, как привыкши к тому, что общественный туалет находится в парковой зоне, где покоятся два железных скворечника. Они столь безобразны, что ими не пользуются.
Тут не распространяется государева благодать к старшему поколению. Вам никто не уступит место в очереди. Такого понятия просто нет. В суматохе и толчее за дешевым товаром вас могут толкнуть, наступить на ногу, заехать в ухо. Всё это нечаянно, вы даже можете получить в свой адрес извинение, которое нельзя намазать на хлеб. Но вы не расстраиваетесь, потому как в следующее мгновение, продираясь к очередному лотку, запросто можете придавить нос соседу. И уже вы рассыпаетесь в извинениях, которые никому не нужны. На рынке нет дам и джентльменов. Есть мужчины и женщины, народ тертый и без надуманного этикета.
И когда наблюдаешь людскую суматоху на базарной площади, слышишь бесподобный оборот речи, сердце наполняется радостным писком. Живет городок, не унывает. Невзирая и вопреки политикам от фонаря и предсказателям кофейной гущи.
О. Круг.
Viperson
Док. 635682
Перв. публик.: 28.01.11
Последн. ред.: 10.02.11
Число обращений: 0
Круглов Олег Александрович
|
