|
|
Даниил Гранин: Куда идем, мать-перемать?
Назад
|
Даниил Гранин: Куда идем, мать-перемать?
|
В первый день января исполнится 85 лет Даниилу Гранину. Несколько разных эпох вместили в себя эти годы. О прожитом и пережитом - сегодняшний разговор.
Гранин - знаменит. В России, как известно, писателю надо жить долго, тогда можно дождаться любых почестей, даже сомнительной привилегии обедать с первым лицом государства.
- Все эти президентские встречи, обеды - калька показушных общений, принятых со времен Сталина. Который, как известно, брал на руки Мамлакат, целовал, потом говорил: уберите от меня эту гадость!..
Гранин - немоден. Нравственные оценки общество раздражают. Такое общество. Тем более он во все времена - против шерсти. И всегда с одним и тем же, важнейшим, - не так живем, лживо, безжалостно, рабски.
Гранин - необходим. Сам факт его присутствия делает нынешние дни чуть иными. Его поколение - последнее поколение писателей, кровно связанных с великой русской литературой бескорыстием, умением сострадать. Последние солдаты Второй мировой, избравшие своим оружием прозу, еще охраняют новый век.
Водяные знаки подлинности
Мы сидим в его комнате, где годами ничего не меняется: те же кресла и диван, те же шторы. Только книг становится больше и картинок на стенах. Не аскетизм, но явственная сдержанность во всем. И он сразу с изрядной досадой, вовсе не юбилейно бросает: "Надоело всё! Надоел этот всероссийский хор лгунов!" В ответ цитирую Некрасова: "Бывали хуже времена, но не было подлей".
- Конечно, бывали и худшие времена. Но нынешние обнаружили неслыханные масштабы личного эгоизма тех, кто рвется к власти. Мы вообще задумываемся, куда идем? Что мы такое? Что у нас за строй сейчас и что за строй будет завтра? Национал-социализм? Социал-демократия? Просвещенная монархия?
На выборах все врали одно и то же: наведем порядок в здравоохранении, армии, ЖКХ, ликвидируем разницу в жизненных уровнях. То же самое обещали в прошлый раз и в позапрошлый. И повторяли бесстыдно сейчас.
Что за партия - "Единая Россия"? Какая у нее программа? Поддержки президента? А может ли вообще быть партия поддержки президента - это ж не идеология! Это просто мать твою перемать - вот это что такое!
Гранин всегда умел быть вровень с веком. И когда написал свою статью о "Медном всаднике", бросив власти в лицо правду о современном абсолютизме. И когда с Адамовичем осуществил свой подвиг - "Блокадную книгу". И когда первым сказал со страниц "Огонька" о Зощенко все, как было.
Помню, когда отмечалось 150-летие со дня смерти Пушкина и "наше всё" в очередной раз залили елеем до неузнаваемости, Гранин принес в редакцию "Ленинградской правды" поразительную статью о "Памятнике" - написал, что пушкинский призыв о милости к падшим в России так никогда и не был услышан. Елена Холшевникова и я, две беспартийные сотрудницы отдела культуры партийной газеты, с трепетом ждали, что скажет редколлегия: автор был персона нон грата. Из-за публикации "Блокадной книги" в Москве, "через голову обкома партии". Но статью (начиналось новое время) одобрили - с купюрами. Гранин купюр делать не стал. Все же каким-то чудом текст был опубликован.
- Долгие годы в литературе я чувствовал себя чужаком, самозванцем. Начал писать, не зная правил, не понимая того, что знали первокурсники Литинститута: фабула, сюжет, композиция.
Когда впервые был напечатан мой рассказ "Вариант второй", я вышел из редакции "Звезды", запрятав журнал в карман пальто, как можно дальше, чтобы никто не видел. Меня терзал страх! Кто я такой? Как сюда попал?! Меня разоблачат, выгонят в шею!..
Но меня будоражила жажда писать, я хотел показать волшебство творчества. Приключения мысли, драмы идей, долгую муку и короткое счастье на пути к открытию. И ту страсть, что ведет к нему, - любопытство! Я был влюблен в своих героев. До сих пор на встречах с читателями мне иногда говорят: я пошел в науку, прочитав ваши книги. Не в этом, положим, суть, но для меня это важно.
Высшее право писателя - вовремя сказанное точное слово. Гранин использовал это право сполна. Местоимение "Мы" исторически, общественно, социально для Гранина значимей и весомей местоимения "Я", но именно он сумел показать ценность частного существования. Восславить в "Зубре", "Этой странной жизни" единственную свободу жестокого века - свободу быть и оставаться самим собой.
- Мне повезло: я в жизни встретил людей огромного ума, красоты - Ландау, Тимофеева-Ресовского, Сахарова, Капицу, Иоффе, Алексея Яблокова, дружил с Витей Гольданским. Мне посчастливилось застать старшее поколение ленинградских писателей - Ольгу Берггольц, Юрия Германа, Евгения Шварца, Леонида Рахманова. Талант поселяется в благородном существе, гений и злодейство есть вещи несовместные.
К литературе они относились свято. Сейчас, конечно, опустело кругом.
Лучшие гранинские вещи, на мой взгляд, те, в основе которых документальная правда и реальные люди. Подлинность - ключевое понятие. Как к ней пробиться, извлечь из-под завалов времени? Что сделать, чтобы сквозь строчки проступили "водяные знаки подлинности"? Вопрос всей жизни.
Мы были молодое вшивое мясо
Гранин ушел на войну в 21 год добровольцем, сделав все возможное, чтоб избавиться от брони, которая полагалась работникам Кировского завода. И был отозван из-под Кенигсберга в декабре 1944-го: для восстановления Ленинграда нужны были инженеры-энергетики. Прожитое на войне сделало его тем, кем он стал.
- Мы, ополченцы, ехали на фронт без оружия. Останавливали противника, ложась под танки. Потери первых месяцев - два миллиона сто тридцать тысяч. У нас не было ни связи, ни винтовок, ни артиллерии. Мы все были мясо, молодое, вшивое мясо. Наша война вначале была чистой. Это потом, когда мы перешли границу, она стала грязной. Мы были начинены такой ненавистью, что убивали, не разбирая. С удовольствием давили танками их чистенькие домики.
Чужая смерть ужасала. Ко мне пришел мой приятель из другой части, была весна 42-го, солнышко, мы стояли возле моей землянки. Он сказал: "Послушай, я пришел тебе рассказать одну интересную штуку. Помнишь Лену Приходько? Так вот я хочу"... И вдруг у него на губах выступил красный пузырь, и он упал рядом со мной. Пуля попала в него на излете. И никогда я не узнал, что он хотел мне сказать про Лену.
С войны мы, победители, вернулись свободными людьми, а нам сказали: вы никто, дерьмо. Люди, которые обеспечивали снабжение Дороги Жизни, почти все были осуждены по Ленинградскому делу и расстреляны. Инвалиды не получили человеческой пенсии. Солдаты не получили ни жилья, ни денег. Интеллигенция, которая хорошо воевала, получила "по мордам". Все было перечеркнуто, превращено в "идеологически вредное": Зощенко и Ахматова, низкопоклонство перед Западом.
Все-таки то, что мы победили, что не позволили взять Ленинград, и много лет спустя все еще было оправданием жизни.
Ну нет у нас других президентов!
Как многие успешные писатели, он был подозрителен и одновременно привлекателен для власти. Что-то в нем, крутой ли нрав, нестяжательный дух или независимость вчерашнего солдата, всему знавшего цену, заставляло с ним считаться. Был особый соблазн использовать фронтовика, технаря, "крепкую кость" в интересах строя. Но в мелком течении жизни шедший на компромиссы, Гранин в главном был неуступчив. Себя не уступал. Не подписал письма против Сахарова. Не одобрил высылку Солженицына. Поддержал Синявского и Даниэля .
Он умеет быть резким, нелюбезным. Обидеть так, что люди помнят всю жизнь.
- Конечно, жалею о многом. То промолчишь на собрании, то проголосуешь вместе со всеми за какую-нибудь мерзость. Есть статьи, которые не стоило писать, поправки, которые не стоило вносить. Хотелось бы отозвать - но поздно.
Власть долгие годы означала для меня враждебную силу. По поводу моей повести "Наш комбат" о том, как бессмысленно гибли люди, чтобы взять высотку к дню рождения Сталина, созвали пленум обкома. Меня вытащили на трибуну, требовали, чтобы я покаялся, признал партийную критику. Я не покаялся и не признал. В перерыве мимо меня шли люди, не поворачивая головы, почти не шевеля губами, говорили: "Молодец!" Среди них, между прочим, было немало недавних бойцов Ленинградского фронта.
Нас всегда хотели купить, привлечь, чтобы воспели, прославили!.. То меня вызывал Романов, первый секретарь Ленинградского обкома партии: "Слушай, почему бы тебе не написать о новых фирмах? Создадим все условия..." То Толстиков: "Почему тебе не написать о строительстве метрополитена?!" То нас собирал Хрущев, орал, глумился, но и он хотел приручить, поставить на службу.
С началом перестройки полуопальный Гранин обрел в глазах новой власти статус морального арбитра, в одночасье стал человеком, чьим мнением интересуются президенты. Его не раз приглашали посидеть на ступеньках трона - желая спросить совета или просто использовать репутацию. И он наблюдал происходящее, а потом легко с этих ступенек сходил.
- Мне нравился Горбачев, я работал в президентском совете Ельцина. Но власть искажает всех, без исключения. Когда Россия позвала править варягов, в этом был смысл. Пришла другая культура. Сейчас неоткуда звать. Ну нет у нас других президентов, берем из наличного запаса. Надо смотреть трезво. И - бороться.
Литература, в общем, игра
Всю свою жизнь Гранин изучает один и тот же феномен - самостоянье человека: опыт существования, который без его книг остался бы неясным следом на песке истории.
Гранин - человек общественный. И как бы это ни отвлекало от письменного стола, работал в обществе милосердия, Фонде Сороса, сейчас в Фонде Лихачева. Но между призванием и долженствованием умещается еще умение быть счастливым.
- Однажды купался в Черном море, и внезапно разыгралась буря. С берега стали кричать, чтоб я скорее выбирался, опасно, а я наслаждался! Наплавался вволю, вышел и был в этот миг счастлив.
На войне, когда мы выходили из окружения, нам все говорили: бесполезно идти, Ленинград пал. Но мы шли, одиннадцать человек, две недели из-под Луги. Вышли к Пушкину и узнали: Ленинград не взят. Вот это был миг ослепительного счастья.
Сегодня я счастлив оттого, что изжил в себе ненависть к немцам. Изжил иллюзии всех партий. Изжил заблуждения по поводу руководителей страны любого ранга. Сегодня я могу писать все, что хочу, говорить всё, что хочу, хотя иногда не знаю, кому это надо. Могу ехать куда захочу. Хотя уже никуда не хочется.
Другой жизни не будет. Литература, искусство, в общем, игра. И можно быть счастливым. При всех моральных, материальных и общественных неурядицах.
Надо ценить настоящее! Только настоящее. Мы всегда жили ради будущего. Отвратительный, глупейший предрассудок. Как сказала мне одна девочка: "Счастье - это я сейчас!"
Марина Токарева, "Московские новости"
29-12-2003
http://www.sem40.ru/ourpeople/famous/8946/
Док. 637355
Перв. публик.: 29.12.03
Последн. ред.: 24.02.11
Число обращений: 0
Гранин Даниил Александрович (Герман)
|
|
|
|
|
