В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Олег Круг: Марш танкистов Назад
Олег Круг: Марш танкистов
Летнее мадьярское солнышко славно грело живот и казалось, так будет вечно. Я нежился под лучами светила и в мыслях сочинял письмо любимой девушка, когда кто- то толкнул меня в бок. Лениво приоткрываю глаз, стоит вечно недовольный к солдатской жизни Васька-барабанщик.

- Поднимайся, - он тяжело вздохнул и мрачно уставился на водную гладь бассейна, возле которого я имел счастье дневалить которые сутки подряд и в мирных условиях дожидаться окончания отпускного сезона. В летнюю пору музыканты сверхсрочной службы отправлялись на родину, и наш коллектив в этот момент уже не предоставлял грозную силу для отпора татарским набегам, потому остатки бравого коллектива строго следили за гарнизонным бассейном. Или же по желанию командира АХЧ помогали на продовольственных складах нянчить ящики с продовольствием, мешки и другие полезные грузы. Конечно, на складе приятно коротать время, но с дежурством около водной глади, склады несравненно проигрывали.

- Майор Попов вызывает,- протянул Василий и медленно стал раздеваться.

- Опять аппаратуру таскать?- работать даже для знаменитостей не хотелось. В обычные дни, скрываясь от оркестровых репетиций, мы старались найти любой повод, лишь бы избавиться от "пауз и триолей". Добрым дедушкой в этом вопросе был начальник гарнизонного дома офицеров майор Попов. Как только он появлялся в студии, где проходили репетиции, сердце сладостно замирало, а мечты уносили на Дъерские улицы, Естергомовскую Базилику и всё то, что выделяло Венгерскую действительность от Союзной жизни, как тогда называли родные просторы.
- Похоже, круче вопрос.- Уклонился от объяснений Васька и добавил,- Я барабанщик, а ты солист-флейтист. Вот тебя и карты в руки, товарищ ефрейтор.

- А причем тут ефрейтор?- меня злило, когда вспоминали моё звание. Васька в своё время получил отпуск, а меня, как особо "одаренного" по части дисциплины, дирижер повысил в должности и соответственно звании. Не знаю как где, а в нашей части ходила не лестная поговорка про ефрейторов, что и отражалось на моём самочувствии, когда величали по званию. - О чем можно говорить с флейтистом и трубой второй партии. Что мы можем сыграть?

- Иди, не приставай и будет не больно,- хихикнул приятель и упал в воду.
Около оркестровке стоял Маслов, плотный и уже на излете службы майор.

- Ребята,- он, похоже, готов был упасть на колени,- Без ножа режете! В штабе дивизии оркестр пятьдесят человек, а сыграть не можете!

- Товарищ майор,- как бы извиняясь, стонал старшина оркестра Фищук.- он старался доказать несостоятельность игры в нынешнем составе.- Ну, никак не сможем отыграть! Ведь, что имеем: вторая труба, да флейта, пару кларнетов. Вторых. А потом тенора и альты...

- Ты не перечисляй свою мудрость. Моего батю пять человек хоронили и играли так, публика плакала навзрыд. А вас пятнадцать морд, и не могёте!

Он не заметил, как я подошел. А когда увидел, расплылся в улыбке:
- Тебе за какие такие победы ефрейтора дали?
- Не могу знать!- Выпалил я. Уже догадался, разговор не официальный, а так как майор постоянно подстригался у меня в каптерке, немного расслабился.
    
В конце концов, прояснилась задача, которую Маслов ставил перед тощим составом оркестра. Через неделю командиру дивизии присваивалось очередное первое генеральское звание. Сам командующий будет. А так как остальные оркестры находились в таком же в плачевном состоянии, воинское начальство предложило выкручиваться самостоятельно.

- Ты старший музыкант, вот и должен как в сказке, щи из топора сварить!

- Тогда бубен и барабан в придачу. Сажу найдем, товарищ майор!
- Отставить разговорчики! - майор любил буквальность в словах,- Где ты раньше был? Теперь не успеем подготовиться! Надо исходить из того, что есть.- Он зло посмотрел на меня и нырнул в дверь студии.

Вечером, после ужина, в оркестровке глотки рвали так, что индивидуальная репетиция оркестра, когда каждый сам по себе рычит в дудку, вроде как пение райских птичек. Наконец решение было принято и после некоторых перестановок, сошлись на том, что похожее на марш, можно сыграть. Кто- то вякать будет громче, кто- то тише, ну а барабану простор невиданный и всё прокатит на ура! В конце - концов, майор правду говорил, похороны, обслуживают пять- шесть "смуряг", а нас в три раза больше.

Гарнизон готовился к торжеству так, словно предстояло вручение переходящего знамени победителя соревнования, вручение каждому по грамоте- и поголовно фотографировать у знамени части. Пришлось на время забыть воды бассейна. К тому же по приказу Маслова к нам приписали особо "одаренных" солдат, которые в ротах были не востребованы, но своим присутствием создавали мощный оркестровый коллектив и братский национальный союз.

Неделя промчалась мгновенно, как блудливая ночь. Наконец, мы решили, что в таком составе подобное к музыке можем сотворить и в парадной форме, сияя медью инструмента, цокая подковами, оркестр торжественно вышел на исходную позицию. Не отставали в этом плане и декоративные музыканты, присланные майором. При помощи универсальных словечек они все- таки научились отличать правую ногу от левой правильно держать инструмент и даже облизывать мундштук, на заглатывая его целиком. В будущем, наверное, им пришлось бы прозябать на свинарнике в силу своих солдатских познаний, а тут мы совершили чудо и теперь наших воспитанников в дальнейшем могли приучить к солдатскому ремеслу. Была одна проблема, некому было давать отмашку. Дирижер в отпуске, а в ходе репетиции как то не решили определенно, кто её будет делать. Сошлись на том, что даст команду Пашков, или старшина. Как покажет ситуация, авось получится.

Плац сиял, и зелень пахла "Шипром". Как говаривал начальник солдатского клуба, когда вываливался из кабинета в руки главного фотомастера этого заведения.

Трибуна солидно сияла формой и безвкусицей. Она нагло закрывала яркий стенд о боевом прошлом части и терпеливо ожидала момент, когда её содержимое будет неторопливо и кратко отдавать приказы. И под эти команды тысячи ног выполнять их. Не дремал и плац. Он потихоньку в назначенный час заполнился личным составом. Офицеры в белоснежных рубашках, солдаты в парадных мундирах. Даже абориген молдавских виноградников, вечно в засаленной форме и полуспящий на подводе, выглядел, словно Илья Муромец. Вся грудь в значках первой степени. Буд то ежедневно не на кобыле рулил к свинарнику, а с парашюта прыгал в горячие точки.

Под кронами каштанов расположились жены офицеров, работники магазинчиков. Тут же суетятся ребятишки, конфетами забавляются. Школьники гарнизонной школы стайкой примостились в сторонке, на солдатиков глазками стреляют. И, как положено в любом уважающем себя гарнизоне, стая собачек нашла себе занятие. Бегают туда-сюда, в полюбовные игрища разминаются, да столбы метят.

Наконец, главный герой торжества, комдив, выходит на середину плаца. А у трибуны командующий группой войск пристроился, и доклад принять намыливается.
- Гарнизон!!! Р-а-авняйсь! Смир-рно!!! Равнение на средину!

Обычно мы строго наблюдаем не за офицером, а едим глазами дирижера. Он дает четкую отмашку рукой, которая совпадает с первым шагом офицера и аккорд точно ложится на чеканный шаг. Так продолжается до той поры, когда офицер в движении. Как только он встал, опять отмашка и оркестр резко обрывает звучание. Красиво! До автоматизма отрепетировано. Тишина наступает мёртвая. Слышен только доклад начальству.

Итак, раздалась команда личному составу, и в это самое время, за спиной командира, на глазах собравшихся, замельтешила влюблённая парочка дворняг. То ли зычный голос, то ли что- то еще, но кобелёк под грозные команды начал пристраиваться к подружке. Та, чуя внимание друга и тысячи голодных глаз солдат, давай выделывать пируэты, жеманничать. А другу кокетство в радость, ещё больше распаляется, в раж входит. Так под эту суматоху и предстали влюблённые к повернувшемуся к ним лицом комдиву. Стушевался командир дивизии, маленько сделал сбой в ритуале, а мы тоже любознательные, не до офицера. И наш вроде как дирижер то ли махнул рукой, то ли пальчиком погрозил. Одним словом офицер пошел на доклад в сухую, без музыки. Заметили не сразу, и ну, вдогонку, кто быстрее.

Теперь вопрос стоял ребром, догнать. Я по глупости наблюдал за ногой комдива и в целом правильно въехал в тему, но слышу разухабистую какофонию. Задержался, смотрю, тенор вдруг засвистел, а потом на басовые звуки сполз. Вроде как передохнул и опять евнухом потянул. Вторая труба споткнулась, трубач повернулся в мою сторону, глазами что то говорит, не понятно о чем. Я бросаю свою тему, подстраиваюсь под трубу, Попал, а тут она смолкла , опять пауза. Туба бухала партию от конца к началу. Говорить о засланных казачках не хотелось. Они стояли чинно, наверное думали, все идет по плану. Серьезные лица в свирепо-мычаще-хрюкающем наборе звуков выглядели одухотворенно. Под эту музыку полковник радостно шагал к генеральской звездочке. Навстречу командующий! Время идет. Тенор опаздывает, или я впереди, виртуозно и зычно рванулся в погоню. Альты было присмирели, а как услыхали теноровый звук, решили подыграть. Тут понимают, не в такт. Возвращаются назад. И опять не туда.

Полковник, наконец, понял, играют что- то фантастическое. Вроде свистопляски! Повернулся в нашу сторону. Искры полетели, а нам некогда, все в погоне за музыкальной темой, а она неуловима. Полковник что- то хочет сказать в наш адрес, его не слышно за нашим шумом. Так и прошагал мимо командующего, чуть его не свалил. И тот не заметил офицера, видать понравилось наше исполнение столичного марша. Аж рот открыл от разбушевавшейся меди оркестра.

Армия, вытянувшись по команде, поначалу вела себя смирно. Понимали, мы вроде как не при памяти и выжидали, чем закончится дело. Но последняя капля пришла совсем не оттуда, откуда её ждали. Барбос, до этого ухаживающий на плацу за подружкой, наконец, достиг желаемого результата. Счастливо вывалив язык, задрав морду, ритмично приступил к действию. Иначе не скажешь: ржание тысяч глоток перекрыли оркестровую дурь. Я уже не мог держать инструмент, меня душил идиотский смех. Чтобы не показать свое состояние, задом начал отступать в глубину строя оркестра. А ребята, понимая, что догнать и попасть в струю правильного рычания не удаётся, каждый поодиночке опустили дудки. Последним оглушительным аккордом прозвучал лязг тарелок и гаубичный грохот большого барабана.

К нам приближался начальник штаба, немного взбешенный и чуть гневный! Говорить он не мог, только ласково шипел:
- Я вас.....! Так, да раз эдак! Да вашу нашу!

Дисциплина на плацу устаканилась. Генерал мрачно выслушал доклад, вяло махнул в нашу сторону:
- На губу!
Обрел дар речи и полковник:
- Старшой! Выполнять команду!

Не знаю, почему, но видно молодость и бесшабашность взяли свое, и я бодро заиграл про соловья-пташечку, и эту мелодию, как, ни странно подхватили слаженно и бодро. Так прошагали в оркестровку.
- Пять суток,- орало вдогонку начальственное горло.

До вечера томились, ожидая караула. Но, сработала радость получения звания, общего застолья, нас простили, свалив всю комедию на собачью. глупость.

До конца сезона отпусков нас уже никто не беспокоил и не мешал нежиться под лучами солнышка и изредка пополнять запасы в продуктовом складе, куда нас приглашали по мере необходимости.

О Круг.

Viperson.ru

Док. 639676
Перв. публик.: 27.05.11
Последн. ред.: 06.06.11
Число обращений: 0

  • Круглов Олег Александрович

  • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``