Более 20 лет она вела программу "Здоровье" - наверное, самую популярную на советском телевидении. О её рейтинге, как теперь принято говорить, свидетельствует такой факт: когда "главный врач страны" Юлия Белянчикова пришла в эту передачу, туда приходило 60 писем в месяц, а когда уходила - 15 тысяч. Программа "Здоровье" старалась помочь не только пациентам, но и врачам, это был эталон научной журналистики, которой, увы, так мало на современном телевидении. Последние 15 лет Юлия Васильевна является главным редактором журнала "Здоровье" и ведёт на канале ДТВ передачу "Медицинское обозрение". Каждый выпуск её "Обозрения" посвящен актуальным на сегодняшний день проблемам - чем опасна артериальная гипертония, как уберечься от инсульта, можно ли вылечить рак...
- Юлия Васильевна, расскажите, как вы, кандидат медицинских наук, попали на телевидение?
- Начнём с того, что тогда я ещё не защитила кандидатскую, а работала врачом НИИ гематологии и переливания крови (теперь он Гематологический научный центр РАМН) и училась в аспирантуре. А на телевидение я попала совершенно случайно. В 1969 году в Москве проходил XII Международный конгресс по переливанию крови. Все наши аспиранты, естественно, помогали в организации его работы. А я ещё в то время подрабатывала в "Реферативном медицинском журнале" переводом научных статей и неплохо знала английский. Поэтому была секретарем заседания, которое вёл американец, большой чин в военной медицине. Это заседание снимало телевидение. После заседания ко мне подошли работники ТВ и предложили сотрудничать с программой "Здоровье", которую вела тогда Алла Мелик-Пашаева, но она по каким-то причинам покинула передачу. Я отказалась, поскольку искренне считала, что для работы на телевидении абсолютно не подхожу.
- Почему?
- Дело в том, что хотя я и школу, и институт окончила с отличием, перед каждым экзаменом, перед любым зачётом так волновалась, что даже уснуть не могла. Да и, честно говоря, обычно даже не ложилась. Но дело не в том, что я боялась получить четвёрку или тройку. Мне было заранее стыдно не ответить на какой-то вопрос. А в музыкальной школе перед экзаменом мне учительница даже надевала варежки - руки холодели от волнения...
О телевидении я вообще имела смутное представление - у нас тогда ещё и телевизора не было. Но Тамара Ивановна Чистякова, которая и предложила мне работать не телевидении, была не только замечательной журналисткой, но и тонким психологом. Она звонила, уговаривала, а я ни в какую - и с волнением не справлюсь, и аспирантура времени не оставляет. Тогда мне предложили приехать в Останкино, и я согласилась - интересно было увидеть недавно отстроенную Останкинскую башню. Но студия отказалась совсем в другом здании. Посадили меня и сразу вопрос: "Расскажите, что было интересного на конгрессе. Но так, чтобы это было понятно всем - не только медикам". Я растерялась, начала что-то говорить. Вижу себя сбоку на экране монитора и с ужасом замечаю, что у меня голова как-то неестественно наклонена, пытаюсь поправить, а получается ещё хуже. Кстати, с тех пор я никогда во время передачи не смотрю в монитор.
Кончила говорить, хотела встать - мне уже не надо никакой башни. Но мне задают ещё один вопрос: "А почему так нужна донорская кровь?" Эта тема близка каждому человеку, а уж мне, врачу Института переливания крови, тем более. И я вдруг увлечённо начала доказывать необходимость донорства. Когда вышла из студии, увидела группу людей, которые обсуждают съёмку. Я совсем смутилась, а они говорят: "Вы нам подходите". Но я-то чётко осознавала: работать на телевидении не смогу. Через день мы с мужем улетали в Крым, и после отпуска меня попросили позвонить. Но отпуск пришлось прервать - у отца мужа случился инфаркт, а потом мой папа заболел. Ребёнок, аспирантура - в общем, совсем не до телевидения. Поняв, что уговаривать меня бесполезно, там решили прибегнуть к другому методу: "Как же так? Вы должны были позвонить, и пропали, сорвали нам планы. Вы комсомолка?" - "Да". - "В воскресенье у нас передача о гриппе, вы должны её провести. Сами придёте, или вашему директору позвонить?" - "Не надо, не надо, я приду!"
И вот первая передача, беседа с Еленой Северьяновной Кетиладзе. Мы пришли с ней заранее, у меня зуб на зуб не попадает. Хочется сказать, как мне страшно, прислониться к более сильному плечу, и вдруг она произносит: "Я так волнуюсь, так волнуюсь. Вы-то опытный человек, а я всего второй раз на телевидении..." К счастью, у меня хватило ума не сказать, что я-то вообще первый! Потому что тогда бы мы уж точно провалились. Так на первой же передаче я поняла, что сама могу умирать от страха, но собеседник не должен это чувствовать. Ведь не я в программе главная, а он.
- Какая из передач вам особенно запомнилась?
- Каждая по-своему. Но передача о холере в 1970 году стала переломной в моей судьбе. В программе принимали участие Владимир Николаевич Никифоров и знаменитая Зинаида Виссарионовна Ермольева - маленькая очаровательная женщина, создатель отечественного пенициллина, героиня "Открытой книги" Каверина. На юге страны был введён карантин. Надо было дать точную информацию и не посеять панику, поэтому вопросы были оговорены заранее. Мои собеседники, крупнейшие учёные, были так напряжены, что отвечали односложно - "да" и "нет". И вместо запланированных 30 минут мы уложились в 23, больше просто не осилили. Причём эта передача была впервые записана на видеоплёнку.
На следующий день прихожу в Останкино, а меня уже ждут: "Вы вчера в этом костюме были?" - "Да" - "Слава Богу! Вам сейчас передачу о холере вести" - "Как? Мы же её вчера провели!" - "Вчера записали всего 23 минуты, а в повторе все газеты объявили 30. Поэтому последние 7 минут вы сами ответите на вопросы телезрителей". Это был шок. Пыталась отказаться, но выхода не было. Как во сне перебирала письма зрителей, выбирая вопросы. Трудно передать, в каком я была состоянии. А тут ещё звонок из Минздрава - срочно вызывают к заместителю министра. Но в министерстве меня поздравили и сказали, что я должна работать на телевидении. Больше года я ещё пыталась сопротивляться, но именно эта передача определила моё будущее.
Первые годы работы на телевидении все передачи шли в прямом эфире, даже на "повтор" мне и всем участникам приходилось приезжать ещё раз. Уход из института я переживала очень болезненно. Первые три года я считала это "распределением" и всё ещё мечтала вернуться в науку. Сказала об этом как-то случайно Борису Васильевичу Петровскому. И он впервые, обращаясь ко мне, повысил голос: "Только научились передачу вести и уходите? Что, неужели ваша диссертация - это открытие в науке? А на телевидении вы действительно нужны". Так я и осталась в "Здоровье".
- В вашей программе были какие-то свои неписаные правила?
- Конечно. Например, мы всегда очень осторожно снимали операции, никогда не отвлекая хирургов вопросами. Кто из нас хотел бы, чтобы его близкого человека оперировали "на камеру", а хирург в это время давал интервью...
- Кстати, о близких. Кто были ваши родители?
- Папа у меня работал инженером-строителем, он вырос в очень большой крестьянской семье, где был шестнадцатым ребёнком. А мама - врач, окончила Московский медико-стоматологический институт, ныне медико-стоматологический университет. Она получила диплом 21 июня 1941 года. Мама жила в Подмосковье и должна была по распределению там работать, но судьба распорядилась иначе. В связи с началом войны в Хабаровском крае было решено пустить вторую очередь завода, который строил папа, и маму направили туда главным врачом участковой больницы. Она испугалась - мол, какой из неё главный врач, ведь только институт окончила. "Не волнуйтесь, вы будете там и главным, и единственным врачом. Есть ещё акушерка и несколько медсестёр", - "успокоили" в райздравотделе. Недалеко от завода был лагерь заключённых, в основном политических. Маму сталинские репрессии тоже коснулись - её отец умер в заключении, а в 50-е годы был реабилитирован. Из лагеря всё время привозили людей, которые ради того, чтобы полежать в лазарете, готовы были даже воздух себе в вены вводить...
Когда мы вернулись в Москву, в доме часто собирались врачи. И любое событие, любой праздник незаметно переходил в обсуждение каких-то сложных медицинских случаев. Я смотрела на них завороженными глазами, буквально затаив дыхание. Вспоминаю, что мы, маленькие дети (а нас в семье было трое), знали, что вечером телефон занимать нельзя: могут позвонить из больницы, вдруг что-то случилось. И, наверное, уже тогда, почти с пелёнок пришло понимание того, что медик - это не просто профессия. Это образ жизни...
После рождения младшего брата мама перенесла операцию. И я в свои шесть лет стирала пелёнки, учила Сашу ходить и ухаживала вместе с сестрой за мамой. И очень рано поняла, что в медицине нет мелочей. Неважно, кто ты - профессор, врач, сиделка, но главное - суметь помочь человеку, чувствовать, что ты нужна.
- И вы поступили в медицинский?
- Нет, сначала был мехмат МГУ, потому что мама умоляла меня не поступать в медицинский, понимая всю тяжесть этой ноши. Математика давалась мне легко, но думала я всё время о медицине. И после первого курса всё-таки ушла и поступила в Первый медицинский. Если бы даже не поступила, то пошла бы в медучилище, работала бы санитаркой, лишь бы помогать больным.
В медицинском я училась взахлёб. Правда, вначале не выдерживала анатомичку, вплоть до обмороков. И чтобы превозмочь себя, часами сидела там после занятий. В результате анатомию выучила назубок...
По распределению я попала в Центральный институт переливания крови. Мне посчастливилось ...
Все книги в полном варианте доступны в удобной оболочке Metromir
Семейная газета г. Днепропетровск 02.07.2009 г.
Сергей БОРОДИН (serg_borodin@ua.fm)
http://lib.metromir.ru/book41737
Док. 639855
Перв. публик.: 02.07.09
Последн. ред.: 06.06.11
Число обращений: 0
Белянчикова Юлия Васильевна
|
