Шестидесятничество` закончилось - театр остаетсяНазад
Шестидесятничество` закончилось - театр остается
Черняховский Сергей Феликсович
доктор политических наук, профессор, действительный член Академии политической науки
Конфликт в театре на Таганке закономерен. Как всякая революция, как всякое возмущение людей их длительным унижением и обкрадыванием.
Но он закономерен и в другом отношении. Это не конец Таганки, это конец определенной генерации и определенного явления.
Отрицать то, что Любимов - интереснейший режиссер и создатель в свое время очень популярного и очень талантливого театра - нелепо. Но утверждать, что Таганка - это только Любимов, и без Любимова Таганки быть не может - такая же нелепость.
Последнее утверждение активно тиражируется в последние дни СМИ, которые в этом конфликте, пусть и скрыто, проявляли отчетливые симпатии к Любимову. Но именно это утверждение как раз и есть проявление высокомерного презрения к тем, кто собственно и воплощал замыслы режиссера - к его артистам. И именно того презрения, которое и стало причиной конфликта.
Даже, если ничего не знать о том, как развивались отношения на Таганке в последние годы, чтобы определиться в своих симпатиях, любому нормальному человеку достаточно было услышать от Любимова слова о том, что актеры - "бездельники и пьяницы", а "коллектив - это стадо", которым должен управлять "гений".
Потому что никакой гений таких слов никогда не произнесет. А, если произносит, значит на деле он не гений. Даже если ссылается на пушкинские строки.. Хотя бы потому, что по тому же Пушкину "Гений и Злодейство - несовместно".
Если режиссер не находит языка с выпестованными им актерами, виноват он, а не актеры
И, если даже действительно гениальный режиссер не находит языка с выпестованными им актерами, виноват он, а не актеры. Потому что они - его творение. И даже если актеры, как он уверяет, "жадные", это может быть только в том случае, если жадным оказался их режиссер.
А его реминисценции на тему о том, как он якобы вытаскивал на гастролях двух знаменитых актеров из душа и, приведя в чувство, отправлял играть спектакль "Мать", вообще выглядят странно, учитывая, что этот спектакль ставился Таганкой году в 1979-м.
Кстати, актеры, с которыми он поссорился на этот раз - это в основном те, кто принял его сторону в прошлом конфликте с первым поколением актеров того же театра.
И, на самом деле, все эти актеры гениальны. Они вполне способны сохранить театр, который боготворился целым поколением.
А начиналось все с авангардистского коммунизма. Затем было "свободомыслие" и "демократизм". Закончилось - рвачеством. Только не со стороны актеров, а со стороны явления, претендовавшего на то, чтобы быть "совестью общества" - "шестидесятничества".
Когда-то выражением "драйва" его представителей был юный Табаков, дедовской саблей рубящий накупленную впрок его невесткой мебель и бросающий ей в глаза: "Ты никогда не купишь всего. Потому что ты - прорва". Потом их мечтой стало множество сортов колбасы, кожаный пиджак и дружба с директором комиссионного магазина. А еще позже - западные гранты, за которые они продавали мечтания своей юности.
Когда-то со сцены Таганки гневно бросалось: "Прошу вас, товарищ ЦК, уберите Ленина с денег, так цена его высока!". А кончилось все кражей гонораров у актеров.
Вообще, есть разные степени корыстолюбия и денежной развращенности, но кража гонораров у актеров - это самое мерзкое. Это примерно тоже самое, что красть еду у детей.
Потому что при всей яркости и казалось бы эксклюзивности профессии, актеры - это не просто ранимые, а очень несчастные люди. И, кстати, в большинстве случаев очень мало оплачиваемые. Что-то заработать они могут, как правило, не столько в своем театре, сколько где-то на стороне.
В 70-е годы каждый спектакль театра на Таганке был событием. Чтобы купить билеты на балкон, нужно было подъехать к кассам в 12 часов дня, записаться, к 11 вечера подъехать отметиться, утром до работы подъехать и отметится еще раз. И лишь потом, к 12 часам нового дня подъехать, чтобы купить билеты. Продавалось 74 билета - по два в одни руки. При этом только на балкон. В зал, насчитывавший порядка 400 мест, билеты в кассах не продавались. Как, кому и за какие деньги они доставались, всегда было загадкой. Но доставались они именно "хозяевам жизни" той эпохи, которых со сцены и обличали свободолюбивые актеры.
Каждая постановка была событием. И кто-то знал, а кто-то не знал, что главным покровителем Юрия Любимова был Юрий Андропов. А театр гордо отправляли на зарубежные гастроли, демонстрируя западной богеме и интеллектуалам достижения коммунистического художественного авангардизма. Реальные проблемы начались тогда, когда запретили постановку "Бориса Годунова". В стране менялась власть, решался вопрос о наследовании Брежневу. Напоминание о смерти последнего Рюриковича и всенародном призвании на престол Бориса было не совсем своевременно. И Любимов уехал работать в Англию. Вполне легально и по вполне официальным каналам. А вот после смерти Андропова оказалось, что заступаться за него некому, так что при Черненко его лишили гражданства и исключили из партии.
Когда же он вернулся, уже не только как великий режиссер, но и как пострадавший, оказалось, что в политических кругах популярность его велика. Но в актерских все было куда сложнее. И начались конфликты.
Театр жил уже не яркостью режиссерского замысла, а блестящей игрой актеров
Но главное, что новые спектакли почему-то перестали быть событием. На них шли и им рукоплескали, как напоминанию о легенде. Но "событий" больше не было. И лучше всего звучали те постановки, которые родились еще до отъезда. Скажем, в 1996 году, на фоне раскола элит и драматических выборов "Борис Годунов" действительно был блестящ.
А многие новые спектакли казались лишь отражением заказа известных политических групп: "Дом на Набережной", "Шарашка", "Маркиз де Сад" с его патологической антиреволюционностью...
На всем, что не было агитками "либерального бомонда", четко виднелось клеймо "фирменности", но уже не было уникальности. Шло тиражирование приемов. А разрекламированный "Доктор Фауст" для понимания его сюжета, как будто бы классически знакомого, требовал раздачи пояснений в печатном виде.
И на деле театр жил уже не яркостью режиссерского замысла, а блестящей игрой актеров, освежавших своим талантом режиссерские повторы. Актеров, которым действительно на гастролях много лет не платили гонорары, объясняя это тем, что спектакли - "имиджевые". Много лет все знали, что театру гонорарные деньги за гастроли платят (и догадывались, кто на деле получает эти деньги), но до этого лета не могли доказать. Теперь доказательства удалось получить.
И актеры играли в собственных спектаклях практически бесплатно. Причем, уже несколько лет зная, что вот-вот могут перестать быть актерами театра на Таганке. Просто потому, что его самого может не стать. Ведь существование театра мешало его руководителю приватизировать на свою семью его здание. И театр нужно было закрыть, превратив в нечто такое, что не мешало бы приватизации.
Уничтожить театр помешала позиция Лужкова и Губенко, которым стало известно об этом плане. И театр удалось сохранить, во многом благодаря актерам. Режиссеру он давно уже только мешал.
Теперь Любимов ушел. Но актеры остаются. И не правда, что они - "стадо". Они - актеры театра на Таганке. И среди них есть хорошие, состоявшиеся режиссеры.
"Шестидесятничество" плачевно и корыстолюбиво закончилось. Актеры остаются. И Таганка останется - если они того захотят.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
постоянный адрес публикации: http://www.novopol.ru/text104527.html
