|
|
Алексей Подберезкин: ...в мире объективно сложилась ситуация, когда в силу разных причин прежние социальные идеи, концепции и модели потребовали своей переоценки...
Назад
|
Алексей Подберезкин: ...в мире объективно сложилась ситуация, когда в силу разных причин прежние социальные идеи, концепции и модели потребовали своей переоценки...
|
Социалистическое прошлое России и социальная революция[1]
"... с точки зрения экономической идеологии он (А.Кудрин - А.П.) делает всё неправильно. Я с ним совершенно не согласен в том, что надо урезать социальные расходы, "стерилизовать" нефтяные деньги, а не вкладывать их в развитие промышленности"[2].
С.Миронов
"Социализм есть явление духа ... он стоит на одной и той же почве с капитализмом, он плоть от плоти и кровь от крови капитализма"[3].
Н.Бердяев
Ко второму десятилетию XXI века в мире объективно сложилась ситуация, когда в силу разных причин прежние социальные идеи, концепции и модели потребовали своей переоценки. Так, по мнению Валерия Фадеева, "в современных государствах сложилась тенденция к "размыванию среднего класса". Особенно это стало заметно в США после мирового финансового кризиса. Все больше людей уходит в низшие слои по доходам. Чем это будет компенсироваться? Какой будет социальная структура через 10-15 лет? Произойдет ли возврат к старой структуре или она будет принципиально иной?
Переоценки и модернизации требует система социального обеспечения, прежде всего - система здравоохранения и пенсионная система. Идеологи системы пенсионного обеспечения не предполагали, что она разрастется до таких размеров, что фактически перестанет быть адекватной мерой поддержки граждан старшего возраста современных государств.
Не получил своего подтверждения и прогноз Дж.Кейнса об изменении социальной системы по достижении уровня ВВП на душу населения уровня в 40 тысяч долларов в год, когда активная часть населения сможет работать на ближнего, увеличивая тем самым уровень социального обеспечения нетрудоспособных граждан"[4].
В 2011 году общество стремительно стало менять отношение к власти. Без всяких видимых причин. По-прежнему звучали обещания (и даже иногда выполнялись), провозглашались инициативы, даже повышались (символически) зарплаты, пенсии и стипендии. Однако позитивно это не воспринималось. Ответ, на мой взгляд, заключался в том, что общество устало. Устало прежде всего от имитации деятельности. Устало от обещаний. Даже оптимистичный отчет В.Путина в Госдуме в апреле 2011 года не вызвал энтузиазма. Только иронию. Иногда сарказм. И очень мало комментариев. Даже плохих.
То, что это был объективный и очень быстрый процесс показали как региональные выборы 13 марта 2011 года, так и опросы социологов. Согласно всероссийскому опросу, проведенному фондом "Общественное мнение" (ФОМ) 17 апреля (1500 граждан в 43 регионах), рейтинг доверия "Единой России" упал до минимума за два года - 44% (см. график). Одновременно рекорда достиг уровень недоверия к ней, поднявшись с 29% в январе до 38% в апреле. Отношение к другим парламентским партиям практически не изменилось[5].
Можно сказать, что весной 2011 года В.Путин, Д.Медведев и "Единая Россия" потеряли поддержку абсолютного большинства. Впервые с 2000 года. И, как следовало, из выступления В.Путина в Госдуме, собирались проводить ту же политику в ближайшие 10 лет. Тем же составом. То есть либеральную политику при помощи либералов. Эту установку фактически подтвердил Д.Медведев в июне того же года на форуме в Санкт-Петербурге заявив, что его целями являются: демонополизация децентрализация, приватизация, борьба с коррупцией, "... пройдя "точку невозврата" к нем моделям, которые ведут в обратном направлении"[6].
При этом отчетливо заметна в 2010-2011 годы апатия общества к публичной деятельности (которая, однако, может быть обманчива)[7].
Как считают социологи, "... отчуждению людей от гражданской деятельности способствует уверенность в том, что гражданские инициативы не способны повлиять на существующее положение вещей, имеют малую "дальность" действия и могут, в лучшем случае, влиять на ситуацию на низовом уровне. В обществе сформирован выраженный стереотип, согласно которому все изменения должны проводиться "сверху", тогда как само общество в этом отношении бессильно".
Социальная революция - естественный процесс, который в диалектике называется, переходом количества в качество". Попытки "отменить" его - ненаучны и бессмысленны, а в практическом плане даже опасны. Другое дело как быстро, насколько радикально и с какой степенью глубоко происходят эти социальные перемены. Так, социальные революции на Ближнем Востоке и в Северной Африке показали, что в рамках одного временного периода, в рамках практически одной нации, но в разных государствах и при разных режимах социальные революции проявляются в самых различных формах - от либерализации режима до гражданской войны. Так что никто не определял ни "лимита на революции", ни формы их проявления.
В советский период правящая элита сознательно игнорировала накапливающиеся противоречия и возможность социальной революции. В том числе откровенно мешала исследователям даже ставить такие проблемы публично, ограничиваясь в лучшем случае предоставлением возможности писать записки в ЦК закрытого характера. Вспоминаю, что после моего выступления на семинаре, где я поставил (ссылаясь на Гегеля) вопрос о противоречиях социализма как стимула к развитию, последовала анонимка и запрет на мой выезд за рубеж на многие годы. Как справедливо отмечает С.А.Магарил, при советской власти элитой "... в расчет совершенно не принимались внутренние проблемы и угрозы безопасности. К их отражению не готовились. Более того, правящая элита эти проблемы старательно игнорировала, требуя того же от российских ученых ... Исторический результат - советская государственность рухнула"[8]. Наступила социальная революция.
Русский социализм должен сделать определенные выводы, без которых, на мой взгляд, он не сможет претендовать ни на положение влиятельной идеологической и политической силы, ни - главное - на право предложить всей нации оптимальную стратегию развития. Коротко эти выводы можно свести к следующему:
1. Передовая идеология должна впитать в себя лучшие идеи и концепции, которые наработало человечество в социальной области, а не замыкаться на собственных идеологических принципах и, тем более, догмах. Идеология - не религия. В ней нет ни абсолютных истин, ни абсолютных авторитетов. Современная идеология должна обеспечивать ее сторонникам идеологическое лидерство, которое выражается в обоснованном и проработанном системно концептуальном подходе.
Сегодня большинство социалистических и коммунистических партий вяло реагируют на этот идеологический вызов. Значительная часть идей и инициативы исходит из лагеря либералов и традиционалистов. Не только в мире, но и в России. Партии, претендующие называться социалистическими, ищут не концепции и идеи, а предвыборные лозунги и политтехнологи, которые могут быть только продолжением этих идей.
2. Идеология вообще и русского социализма, в частности, должна опережать, а не фиксировать состояние общества и экономики, она должна предлагать долгосрочные идеи и образы обществу и нации, выступать инструментом долгосрочного прогнозирования и планирования. Это ее главная общественная функция, которая сегодня отнята, либеральными макроэкономистами.
3. Идеология должна формировать отношение и понимание правящей элитой и обществом национальных интересов и ценностей. В противном случае это будет происходить либо хаотично, под воздействием разных интересов, в том числе корыстных мотиваций, либо сознательно - под прикрытием тезисов о "деидеологизации", "отсутствия идеологии", "прагматизма" и т.д. В этом смысле идеология русского социализма должна воспитывать (в т.ч. образовывать) российскую элиту, формировать сознательное отношение к национальным интересам и ценностям.
4. Идеология русского социализма должна опираться на наиболее передовые социальные группы - креативные, творческие слои общества, - а не "электоральное большинство", что сегодня являются приоритетом для всех парламентских партий, в том числе левых и патриотических. Именно интересы этих социальных групп в наибольшей степени соответствуют национальным интересам России.
5. Главное, почему современный русский социализм нельзя отождествлять с классическим, марксизмом, это его соответствие потребностям современного развития потенциала человеческой личности, его творческого начала, свободу человеческого духа и его психические и интеллектуальные возможности. Как справедливо заметил Н.Бердяев, "Внутренняя основа социализма есть неверие в Бога, бессмертие и свободу человеческого духа. Поэтому религия социализма принимает все три искушения, отвергнутые Христом в пустыне. Она принимает соблазн превращения камней в хлебы, соблазн социального чуда, соблазн царства мира сего. Религия социализма не есть религия свободных сынов Божьих, она отрекается от духовного первородства человека, она есть религия рабов необходимости, детей праха. Так как нет смысла жизни и нет вечности, "то остается людям прилепиться друг к другу, как в утопии Версилова, и устроить счастье на земле"[9].
Вот почему нельзя "просто" вернуться в прошлое социализма, главной целью которого И.В.Сталин провозгласил "максимальное удовлетворение материальных и культурных потребностей людей". Этим же объясняется почему лучше (политически) и точнее (методологически) использовать понятие социально-консервативная идеология вместо современного русского социализма, требующего значительных пояснений.
Принято считать, что курс на социальную политику администрации В. Путина был обозначен еще в Посланиях 2000-2001 годов. На наш взгляд, это, скорее, признание выбора условного приоритета, который в реальности в последующие годы, в т.ч. и при Д.Медведеве, не нашел своего подкрепления ни в бюджетной политике, ни в создании новых механизмов социальной ориентации деятельности правительства. Практическим шагом, попыткой смены социальной политики, можно назвать дату 5 сентября 2005 года, после которой в стране стали предприниматься конкретные шаги по реализации этого приоритета в форме приоритетных национальных проектов (ПНП).
Поворот в сторону социальной проблематики, состоявшийся с провозглашением 5 сентября 2005 года ПНП, означает, прежде всего, что эта область, находившаяся вне фокуса политического и практического внимания элиты и власти на протяжении всего периода реформ и периода стабилизации, стала объектом политики. Причем политики реальной, в отличие от деклараций социальной направленности периода реформ и стабилизации. Реальность эта выражалась во многом, но, прежде всего в том, что выдвижение ПНП сопровождалось ускоренными темпами созданием механизмов их реализации - Совета по реализации нацпроектов, рабочих групп, президиума Совета и т.д., - которые в короткие для России сроки стали новым, но всего лишь частным, дополнительным механизмом для решения социальных задач.
Действительно, реформы 1990-2011 годов в основном были реформами политической системы, федеративных отношений, экономической и финансовой системы страны. Они не захватывали практически всю область социальных отношений, которые фактически остались неизменными с советского периода. Между тем в этой области есть, как минимум, две объективные позитивные тенденции, подталкивающие развитие идеологии русского социализма.
Первая тенденция заключается в том, что с позиций марксизма, особенность "фазового перехода" человечества заключается в переходе (в социальном плане) от капитализма к коммунизму. Естественная, переходная стадия, совпадающая с периодом "фазового перехода", - социализм. Поэтому определенно, даже неизбежно, в социальном плане социализм состоится. В каком виде - зависит от российских и международных реалий.
Вторая тенденция заключается в том, что период заимствований в российских общественных науках, продолжавшийся 1990-2010 годы, заканчивается. Начинается период самостоятельностью - неспособностью применить западные методы, их неэффективностью к российским реалиям. "Существование любой общественной науки продиктовано необходимостью раскрывать законы развития и функционирования общества, в том числе объяснять причины существующих в обществе проблем, предлагать варианты их решений и указывать более эффективные пути развития общества"[10].
Эти общие закономерности как-то игнорируются экспертами, которые в своих многочисленных обзорах сводят всю политическую борьбу к разногласиям внутри правящей элиты, "тандема" и группировок, не замечая (или делая вид, что не заключают) стремительного колебания настроений в обществе. Так, среди главных оппонентов "тандема" выделяют неолибералов ельцинского периода. Как пишет, например, Д.Фурман, "Самая страшная перспектива для Путина - это возвращение в политику людей, "ураганивших" в девяностые и вытолкнутых им за пределы "нормальной" политики в серую зону "полуподполья", вроде Немцова и вместе с ними духа девяностых"[11].
Не случайно американские авторы отмечают (в порядке приоритетности) следующие отличительные черты российской инновационной экосистемы[12].
- СССР обладал высокоразвитой инфраструктурой для интеграции науки и технологии. Эта инфраструктура основывалась на госзаказе и была сосредоточена преимущественно на потребностях обеспечения обороноспособности и национальной безопасности страны, а также на реализации масштабных промышленных проектов.
- С распадом Советского Союза спрос на отечественную науку и технологию в России рухнул. Многие талантливые учёные либо покинули страну, либо ушли из науки. Сегодня Россия не использует потенциал своей диаспоры за рубежом.
- Современная российская экономика не обеспечивает достаточный рыночный спрос на российскую науку и инновации. Интеграция России в мировые высокотехнологические рынки также недостаточна ввиду крайне слабых механизмов коммерциализации изобретений.
- Россия имеет значимые конкурентные преимущества в плане интеллектуального и человеческого капитала, особенно в физике и математике, а также в таких секторах, как космос и атомная энергия.
- С недавних пор проводится реорганизация высшей школы, провозглашённая с целью осовременить её, связать с наукой и привести в соответствие с потребностями экономики. Однако пока фундаментальные научные исследования остаются прерогативой Российской академии наук.
Сравнивая Россию с СССР, американские специалисты отмечают главное историческое отличие: СССР в качестве цели развития стремился обеспечить национальную безопасность, достижение которой формировало госзаказ для всей инновационной системы, а Россия не только не смогла сформулировать цель, но и обеспечить заказ для достижения этой цели ни на внутреннем рынке, ни за рубежом. В упрощенном виде это можно изобразить на следующем рисунке.
Соответственно, необходимо, во-первых, внятно и предельно конкретно заявить цель модернизации (которая, напомню, не может быть целью, а только процессом - развития НЧП. Во-вторых, обеспечить "госзаказ". В-третьих, создать институты для такой модернизации (либо скорректировать имеющиеся) и, в-четвертых, обеспечить целенаправленное использование национальных ресурсов.
Все четыре компонента принципиально отличаются от советских, но, прежде всего, - цель. Фактически это означает необходимость создания всех четырех компонентов заново. Причем первый - в политико-идеологической области, а второй - в экономической, но обязательно как подчиненный первому.
Очевидно, что потребуется модернизировать старые и создать новые институты развития. Как в государственном, так и общественном секторе, а также в бизнесе. Сегодня они практически отсутствуют.
Наконец, потребуется мобилизовать и эффективно использовать национальные ресурсы, которыми пока что так и не научились управлять. В этом случае рисунок будет выглядеть следующим образом
Отдельный вопрос - использование национальных природных ресурсов в целях развития НЧП. Это потребует консолидации активов в руках общества и государства, а в некоторых случаях - национализации наиболее доходных отраслей. Природная рента может стать источником финансирования госзаказа на модернизацию.
А между тем - и это доказывает опыт передовых государств - именно социальная область стала локомотивом развития в последние десятилетия для передовых государств, превратилась из фактора "собеса" в фактор экономического развития. Объективные основы в развитых странах для этого сложились в последней четверти ХХ века:
Во-первых, качество человеческого потенциала, которое превратилось в ведущий фактор экономического развития, определяется, прежде всего, социальной политикой государства. Вот почему, например, ведущие страны мира нередко идут на шаги, угрожающие их макроэкономической и финансовой стабильности (например, превышение дефицита бюджета в 3%), если они угрожают основам социального развития.
Во-вторых, социальная политика является основой для развития институтов гражданского общества и повышения эффективности государственного управления и местного самоуправления, стимулирует создание новых, более эффективных механизмов взаимоотношений государства и общества. Известно, что чем более развитое государство, тем больше социальных функций перехода от государства к обществу. Прежде всего, институтам гражданского общества и местного самоуправления.
В-третьих, главной целью развития государства, общества выступает человек, его возможности и способности. Другими словами, если прежде в качестве цели действия власти называлось укрепление государства или нации (иногда религиозные или идеологические цели), то сегодня это может быть только человек, его личность, который является основой для суверенитета государства и нации.
Эти объективные условия, повторим, не нашли отражения в деятельности российской власти: существовавшая по сути советская система социальной политики оказалась интегрированной, сохраненной искусственно в рамках новой политико-экономической системы.
Вот почему на политическую повестку дня в России периода перехода от одного алгоритма - "стабилизации", к другому - "развития" - неизбежно встает вопрос о революционных социальных изменениях, которые могут произойти либо в революционных политических формах (революциях), либо эволюционных (реформах). Именно перед таким выбором Россия оказалась в 2005-2006 годах. Не случайно многие ведущие специалисты, например Е. Гонтмахер, предрекали в 2005-2006 годах России "неизбежный социальный взрыв" в случае сохранения социальной политики.
Строго говоря, выбирая свой путь развития в 2005-2006 годы, Россия выбирала, прежде всего, между различными вариантами социальной политики. Этот выбор, очевидно, затянулся вплоть до второго десятилетия XXI века.
Это, во-первых, нынешний, инерционный вариант, который консервирует сохранение на перспективу трети граждан в положении нищих и еще более трети - бедными.
Во-вторых, это вариант дальнейшей либерализации, который неизбежно приведет к полному уходу государства из социальной сферы и сделает услуги для большинства граждан недоступными.
И, в-третьих, возвращение к модели социального государства, но уже не в социалистическом, а современном, рыночном его понимании. Думается, что этот третий вариант, который ведет к возвращению государства не только в экономику, но и в социальную область, - единственно допустимый для будущего государства. При этом важно подчеркнуть, что "возврат" - условный термин, не означающий, конечно же, возвращения к прежней социалистической модели. Именно поэтому положительный и отрицательный опыт социальной политики СССР имеет огромное значение.
Так, модель социалистического прошлого дает нам не только негативные, неприемлемые в нынешних условиях результаты, но и положительный опыт, например моральной мобилизации, т.е. использования морального, нравственного ресурса нации (как это было, например, в годы Отечественной войны) в качестве полноценного ресурса развития. Этот мобилизационный социальный ресурс, направленный на эволюцию, был уже задействован Президентом России в 2005 году в виде ПНП, а затем в развитии механизмов их реализации.
Не случайно Послание Президента России 2006 года многими наблюдателями было оценено как мобилизующее, хотя термин этот ни разу официально и не применялся. Но мобилизующее начало может быть идеологическим сигналом, интонацией, оттенками императивности, наконец, конкретикой, содержащейся в выступлении или тексте. Этого в Послании Президента России в 2006 году было более чем достаточно.
Объективно говоря, Россия сильно запоздала с социальными изменениями. Неолиберальная модель развития, которой придерживались авторы реформ, исключала социальный фактор в качестве фактора развития: все экономические и финансовые реформы 90-х годов откровенно игнорировали, даже демонстрировали пренебрежение к социальным аспектам реформирования политической и экономической системы страны, т.е. были по определению антисоциальными.
Социальные последствия таких действий стали катастрофическими: результаты приватизации, уровень безработицы, заработной платы, пенсионного обеспечения и т.д. привели к трансформации России по сути в антисоциальное государство. Более того, именно социальные причины лежат в основе радикальных националистических и экстремистских явлений, проявившихся в 2005-2006 годах.
Чувство социальной ущербности проявилось в т.ч. и в очевидных (в общественном мнении) низких оценках национального самосознания, более того, кризисе национальной самоидентификации. Как пишет известный философ В. Аверьянов, "как это ни парадоксально на первый взгляд, русских презирают как раз за их мягкотелость, за их податливость, в т.ч. и за то, что они позволили развалить СССР. Ведь в глазах нацменьшинств Союз действительно был русской империей, его действительно сплачивала "великая Русь", как пелось в гимне. ... Русских как главных носителей державного начала, которые проявили бы жесткость, по крайней мере, уважали бы. Вначале - уважение и уже на третьем-четвертом месте стояли бы признание русской отзывчивости, милосердия и дружелюбия. В результате, может быть, и любили бы, потому что ценили бы - за цивилизацию, за талант, за способность к строительству хозяйства, созданию передовой техники, могущего государства. Любовь к другим достигается в первую очередь через уважение, через высокую оценку, а иногда частично даже и через страх. (Не нужно этого бояться: там, где стремятся преступить человеческий и Божий закон - страх не худший сдерживающий стимул.)"[13].
Таким образом, к 2006 году социальный кризис дополнился кризисом межнациональных взаимоотношений, который вновь напомнил о себе в декабре 2010 года. И все это на фоне демографического коллапса, фактической депопуляции страны. Иными словами, острейший социальный кризис стал стимулятором межнациональных и демографических проблем, нараставших в последние 15 лет. Именно эта социальная основа стала фундаментом экстремистских, националистических выступлений в 2005-2006 годах.
Но не только катастрофические социально-экономические последствия стали характерными для России в начале ХХI века. Игнорирование социальных аспектов привело к острым кризисным явлениям в областях, являющихся локомотивами развития экономики и общества - образования, науки, культуры, - которые оказались фактически вне реформ, сохранив в новых политико-экономических реалиях все признаки старой, ушедшей социалистической системы взаимоотношений. Не только образование, но и наука, искусство, вся культурная деятельность, остались в рамках прежней социалистической системы и организации, будучи искусственно встроенными в новую, рыночную экономическую реальность. Особенно заметно это в наиболее традиционных секторах - фундаментальной науке и здравоохранении, которые до сих пор называют "реликтами советской эпохи".
У этой проблемы есть международный аспект. Россия в ходе реформ также не могла искусственно взять целиком чей-то опыт - будь-то культура или образование, - хотя авторы реформ фактически, "по умолчанию" и пытались это сделать, реализуя неолиберальную модель развития. Существующая общемировая модель развития - глобализация - не просто несовершенна, малоприменима к России. Она несправедлива, антисоциальна, в конечном счете, неэффективна и неправильна. Поэтому к российскому, очень глубокому кризису в социальной области, добавляется общемировой кризис, который выражается в том, что прежние либерально-социальные модели уже перестали быть привлекательными и перспективными.
И это в России понимали, отторгая универсализм. Если все останется без изменения, т.е. в социальной области результаты глобализации останутся прежними, то она неизбежно приведет человечество к глубокому кризису и, возможно, к катастрофе. Особенно остро эти процессы проявляются в социальной области, международных отношениях, экологии. Накапливающиеся глобальные проблемы остаются нерешенными, и создается впечатление, что к старым проблемам добавляются новые.
У человечества остается по существу единственная альтернатива - создание социально справедливого, гуманистического общества, способного решать, а не накапливать глобальные проблемы. Эта идея отнюдь не означает возврата к прежней социалистической, а тем более коммунистической модели развития. Они остались в прежнем столетии навсегда. Речь идет о качественно новом обществе, ориентированном на человека, развитие его потенциала, а значит и социальном обществе по самому его определению.
В силу известных причин после распада СССР социально-ориентированная модель развития страны потеряла не только для правящей элиты, но и для многих российских граждан свою привлекательность. Это произошло потому, что данная модель прямо ассоциируется с политической практикой советского государства в 1917-1991 годах: неэффективностью социальной сферы, преступлениями, ошибками, неспособностью воспринимать и, главное, быстро усваивать новое, а также бережно относиться к истории и традициям России.
Вместе с тем практические достижения социализма в социальной области остаются еще перспективой для нынешней экономики России. Так, достаточно сказать, что по мере реализации ПНП "Доступное жилье" к 2010 году планируется выйти на объемы ввода жилья, эквивалентные 0,5 кв.м. на 1 человека в год, что будет ниже уровня ввода жилья в СССР в 1989 году (0,6 кв.м.).
Сложилась парадоксальная ситуация: прежняя социалистическая социальная модель не пользуется поддержкой большинства граждан и не может быть примером для подражания, однако существующая в 2006 году в России, - еще хуже.
Именно поэтому, новая социальная модель может и должна быть только качественно новой. В этом смысле все попытки оппозиции, в частности руководства КПРФ "модернизировать" социальную сферу - бесперспективны. На наш взгляд, нельзя ни реформировать коммунистическую идеологию, применительно к социальной политике, ни искусственно перенести на русскую почву внешне успешные западноевропейские модели. Необходимо создавать именно новое качество социальной модели государственного развития.
Это подтверждается и экономическими рассуждениями. Напомним в этой связи, что в 70-е и 80-е годы в СССР сформировался своеобразный "механизм" снижения производственной эффективности. К 1982 году доля машин и оборудования в советском экспорте снизилась до 12,9% по сравнению с 21,5% в 1970 году, а доля топлива и электроэнергии выросла с 15,6 до 52,3%.
Характерно, что параллельно с наращиванием экспорта энергоносителей увеличивалась и избыточность их потребления внутри страны, по сути консервировавшая сложившуюся структуру производства. В 70-е и первой половине 80-х годов, когда СССР получил от экспорта нефти более 170 млрд. долл. валютных поступлений, потребление энергии на душу населения выросло более чем вдвое, с 3,16 до 6,79 тонн условного топлива. Примечательно, что в это же время - с 1979 по 1986 год - ВВП США увеличился на 20%, а потребление электроэнергии - сократилось на 5%[14].
В результате в 1988 году советская экономика потребляла энергоносителей больше, чем Япония, Франция, Великобритания и Швейцария вместе взятые. Однако на производство единицы валового национального продукта тратилось в несколько раз больше энергии, чем в Японии или Швейцарии.
Характер процессов, происходивших в советской экономике, наиболее ярко характеризуется неспособностью деградировавшей хозяйственной системы решить продовольственную проблему: в течение 80-х годов страна, имевшая максимальные посевные площади в пересчете на душу населения, завезла из-за рубежа около 375 млн. тонн зерна.
Эти проблемы во многом наследовала нынешняя Россия - и структуру экономики, и неумение организовать инновационные процессы, и технологическую отсталость. Не случайно в Послании 2006 года Президент России был вынужден сказать прямо об этой проблеме: "Можем подробнее поговорить и о нашем месте в мировой экономике. В условиях жесткой международной конкуренции экономическое развитие страны должно определяться главным образом ее научными и технологическими преимуществами. Но, к сожалению, большая часть технологического оборудования, используемого сейчас российской промышленностью, отстает от передового уровня даже не на годы, а на десятилетия. А эффективность использования энергии, даже со ссылкой на климатические условия, у нас в разы ниже, чем у прямых конкурентов России на мировых рынках"[15].
Характерен пример взаимосвязи низкой экономической эффективности и отсталой социальной политики, который виден из сопоставления цен в 2006 году на бензин и уровнем средних зарплат, например, в США.
Как видно из приведенных данных, если цена бензина в России и США практически одинакова, то уровень средней зарплаты в России в 7 раз (т.е. на 700%) ниже.
Эта оценка Президента России, которая могла бы прозвучать еще в 1985 году. И далее президент заявил в послании: "Да, мы знаем, такой наша промышленность, наша экономика строилась еще в советские времена. Но знать - этого абсолютно недостаточно. Необходимо принять конкретные меры для того, чтобы ситуацию изменить. И, не нарушая достигнутую финансовую устойчивость, нам надо сделать серьезный шаг к стимулированию роста инвестиций в производственную инфраструктуру и в развитие инноваций. Россия должна в полной мере реализовать себя в таких высокотехнологичных сферах, как современная энергетика, коммуникации, космос, авиастроение, должна стать крупным экспортером интеллектуальных услуг"[16].
Не секрет, что именно эти отрасли промышленности, созданные в СССР в период "холодной войны" как часть ВПК, единственные из традиционных отраслей, имеющие перспективу для опережающего развития. Но пока что они таковыми не стали. Скорее наоборот - существенно деградировали, - что, естественно, отразилось на социальном и профессиональном положении лиц, занятых в этих ведущих отраслях. За 15 лет фактически исчезло два поколения профессиональных рабочих, закрыты профессиональные учебные заведения, что привело в 2006 году к острой проблеме - кризису, кадровому голоду для наукоемких отраслей. Иными словами и в области ведущих отраслей промышленности российская модель 2006 года, как и в социальной сфере, оказалась хуже плохой советской модели. Поэтому вряд ли можно считать прогрессом возврат к плохому от еще более плохого, а именно от сегодняшней ситуации к ситуации "образца 1985 года".
Бесперспективен возврат и в других областях, даже тех, которые принято называть "успешными", ведь аналогичная ситуация в промышленности сложилась и в критически важных для экономики знаний отраслях - советской науке и советском образовании. О кризисе в научной сфере сегодняшней России известно, но и в советское время далеко не все выглядело идеальным. Успехи СССР в научной и технической области были сильно преувеличены. В конце 80-х годов количество студентов вузов в пересчете на 1 тыс. населения составляло в СССР около 18 человек, тогда как в США - почти 55; при этом доля населения, получавшего образование в высших учебных заведениях на протяжении хотя бы одного года в течение пяти лет после окончания школы, составляла в СССР около 20%, тогда как в США аналогичный показатель превышал 63%.
Следует отметить, что в советское время научные кадры использовались в передовых отраслях, но не оказывали решающего воздействия на конечное потребление. Нередко они находили себе место на предприятиях, не пытавшихся обновлять технологии и ассортимент готовой продукции. Поэтому разрыв в эффективности использования высокообразованных специалистов оказывался еще более значительным, чем в их численности. Эта проблема еще больше усугубилась в современной России, где уровень инновационной активности снизился даже по сравнению с советским. Доля России в экспорте наукоемкой продукции в мире - 0,3%, при том, что ВВП - 2,6% от мирового. Это означает, что более чем скромный экономический вклад России в мировую экономику, значительно превосходит вклад России в экономику знаний. Его можно назвать просто ничтожным.
Основной же причиной краха советской экономики стала ее неспособность в полной мере создавать и использовать интеллектуальный капитал - важнейший ресурс постиндустриального типа хозяйства. Этот вывод, к сожалению, совпадает с характеристикой экономики современной России.
Объективности ради стоит сказать, что российская экономика (за исключением пока что, к сожалению, немногих примеров) также не ориентирована на создание интеллектуального капитала и внедрение инноваций.
Между тем, очевидно, что в соревновании на лучшее общественное и государственное устройство победит то общество, которое добьется максимально эффективного процесса создания и внедрения знаний. Это видно на следующем примере взаимосвязи интеллекта (в данном случае одного из секторов этого явления - образования) и эффективности экономики. По оценке экспертов Современной гуманитарной академии, он выглядит следующим образом.
Этот простой пример иллюстрирует важный тезис - количество лиц с высшим образованием в принципе не может быть большим (тем более, "слишком большим") для общества и государства. В идеале все 1005 граждан должны обладать высшим образованием. Более того, в процессе работы они должны постоянно, не реже одного раза в 5-7 лет, проходить серьезную переподготовку.
Сегодня в России, во-первых, такая переподготовка приходится на 15-20 лет, а, во-вторых, в целом ряде специальностей она вообще не осуществляется на протяжении всей трудовой деятельности.
Примечательно и другое. Известно, что по специальности, полученной в ВУЗе, в процессе жизнедеятельности работает все меньшее количество людей. К 40 годам, по некоторым оценкам, не более 10-15%. Это означает, что остальные 85-90% граждан должны были пройти переподготовку самостоятельно, либо в вузе, либо на каких-то курсах. На практике, однако, оказывается, что такая переподготовка, как правило, проводилась самостоятельно, что, естественно, не могло не сказаться на ее качестве.
Наконец, экономика знаний породила еще один феномен - все большее число граждан, занятых прежде всего в наукоемких отраслях и творческих профессиях, становятся "индивидуальными предпринимателями", либо переходят к такой форме работы, как работа по проектам. Это ведет, естественно, не только к смене работы, но часто и специальности. Это, в свою очередь, опять требует переподготовки, а нередко и создания новых профессий и специальностей.
Как видно из приведенных данных, "доходность" не только личности, но и государства резко возрастает с ростом образованности граждан. В итоге получается, что новая экономика - экономика знаний - неизбежно ведет к радикальной трансформации общественной структуры и качества личности. Формируется, по сути, качественно новая социальная модель общественного устройства не имеющая ничего общего с классическими предыдущими - либеральной, коммунистической, социал-демократической. Именно поэтому новая социальная модель, новая социальная система в России не должна и не будет иметь ничего общего ни со старой, советской или неолиберальной социальными системами для России. Это необходимо понимать, "конструируя" сегодня новые политические программы. По самым принципиальным вопросам: месту в производстве, отношению к собственности, роли государства, соотношению национальных и партийно-классовых интересов, отношению к истории и культуре России, ее духовному, в том числе православному наследию, формам собственности и т.д., а главное - к человеку, - новая модель будет решительно отличаться от политической практики социалистического и неолиберального мировоззрения и наследия.
В этой связи особая роль будет принадлежать государству. Старые, неолиберальные взгляды на отмирающее государство в действительности уже показали свою несостоятельность с середины нынешнего десятилетия, хотя в политической философии наших современников по этому поводу было немного ярких признаний. Одно из них принадлежит американскому ученому М.Линду - автору книги "Стратегия по-американски", который заявил: "Произошло самое знаковое событие в мировой политике во времен окончания холодной войны, а никто и не заметил. Речь о полном и окончательном поражении той силы, которая в течение нескольких десятилетий оказывала определяющее влияние на политику Запада. Я имею в виду ультралиберальную, точнее либертарианскую контрреволюцию"[17].
И далее обращает внимание его прогноз: "С уходом либертариански настроенных правых как серьезной политической силы центр тяжести в основных вопросах политической экономики неминуемо сместится влево. Однако возрождения политического спектра середины ХХ в. мы не увидим, поскольку в левой его части никакого возрождения социалистов не будет. Конец как социализма, так и либертарианства означает, что поле, на котором могут развиваться умеренная социал-демократия и государственный консерватизм, существенно сужается. Ограничение возможностей на горизонтальном спектре правого и левого сопровождается усилением вертикальных противоречий между элитой, выступающей за глобализацию и массовую иммиграцию, и популистским националистическим большинством. И если на смену старому право-левому горизонтальному спектру придет вертикальный, то появится и новый третий путь, и пролегать он будет где-то посередине между грубым популизмом и утопическим транснационализмом. Время либертарианства прошло. И уже никогда не вернется. Поражение либертарианцев как реальной силы в американской политике изменит определения "левый", "правый" и "центр" - причем не только в американском спектре, но и в мировом"[18].
Действительно, уход либералов неизбежен, но также неизбежно возрастание роли государства по мере роста экономики знаний и нового общества. Это вызвано, прежде всего, потребностью повышения экономического и общественного управления ресурсами в целях роста потенциала человеческой личности. Реализация возможностей человеческого потенциала через создание благоприятной среды становится главной задачей государства и общества.
Требуется, правда, существенная оговорка: возрастающая роль государства не будет выражаться прежде всего в усилении его доли в экономике, а тем более общественной жизни людей. Такое восприятие неправильно и не отражает сути процесса возрастания управляющей роли государства.
Понятно, что эта тенденция будет весьма противоречивой, вступая в настоящий конфликт с господствующей макроэкономической концепцией. На практике, например, в современной России, это будет вести одновременно к требованиям снижения инфляции, роста госрасходов и ослаблению рубля. Эти противоречия, тем не менее, не меняют главной направленности - роста роли государства.
Особое значение в этой связи сегодня имеет советский опыт с точки зрения роли государства в развитии социальных областей. Хотя бы потому, что в современной России нет другого опыта, когда государство определяло социальную политику, в т.ч. и для реализации приоритетных национальных проектов. И здесь очевидное противоречие двух ведущих тенденций очевидно становится проблемой для правительства. По признанию, например, президента АМН М.Давидова, "... совершенно очевидно, что сегодня все страны мира идут по пути...усиления позиций государства в оказании медицинской помощи, тем более что в российском Минздраве, который взялся либерализовать здравоохранение, 98% сотрудников не имеют отношения к медицине[19].
"Менеджеризм" и либерализм, с одной стороны, а усиление роли государства и профессионализм, с другой. Вот российская специфика этого противоречия.
Определиться нужно и с тем, кто политически поддержит модернизацию и идеи опережающего развития. Пока что ясно, что российская элита в этом не заинтересована, что продемонстрировали итоги "модернизационного" развития России в 2008-2011 годах. Не заинтересован, как оказалось, и В.Путин, который в апреле 2011 года в Госдуме сказал о продолжении нынешней интеграционной политики еще на 10 лет. По понятным причинам не заинтересованы и предприниматели. Естественно, возникает вопрос о той социальной силе, которая заинтересована в опережающем развитии нации. На первый взгляд, такой силы, - группы, класса, сегмента общества в современной России вообще нет.
Совершенно точно нужно определиться с тем, какой класс, социальные слои являются главным двигателем национального развития. Прежде всего, чтобы ориентироваться на его запросы, создавать условия для развития. Россия - слишком разная. "Сегодня значительная часть нашего общества живет в СССР, часть - в современной России, часть - в интернете, некоторые граждане пытаются вернуться в царские времена и т.д."[20].
Ориентироваться на всю нацию, безусловно, необходимо, но также необходимо понимать, что у нации есть наиболее активная и продуктивная часть - креативный класс, - который в развитых странах создает все более значительную часть национальных богатств.
Если в коммунистической идеологии таким классом является промышленный пролетариат, в либеральной - предприниматели, +, то в идеологии русского социализма таким классом выступает креативный класс, создающий национальный человеческий капитал (даже если часть его и материализуется в средствах производства, товарах и услугах).
_______________________
[1] Впервые эти соображ6ения были опубликованы в кн.: Приоритетные национальные проекты и новая идеология", т. 1. М., СГА, 2006 г.
[2] С.Миронов. Где взять восемь триллионов. - Известия, 10 марта 2011 г., с. 4.
[3] Н.Бердяев. Русский социализм: бесчестие и сентиментальность / http://klein.zen.ru/old/berdjaev.htm.
[4] Ян Ваславский. Мировой политический форум: где справедливость? - Эл. СМИ портал МГИМО (У), 16.06.2011 / http://www.mgimo.ru.
[5] М.Гликин, Л.Сергеева, Н.Костенко. Рейтинги осыпались. - Ведомости, 22 апреля 2011 г., с. 1, 2.
[6] Г.Павловский. Его выбор. - Независимая газета, 20 июня 2011 г., с. 1.
[7] Готово ли российское общество к модернизации? / Под ред. М.К.Горшкова, Р.Крумма, Н.Е.Тихоновой. М.: Изд-во "Весь Мир", 2010.
[8] С.А.Магарил. Поиски социального качества. - НГ-наука, 9 февраля 2011 г., с. 12.
[9] Н.Бердяев. Русский социализм: бесчестие и сентиментальность / http://klein.zen.ru/old/berdjaev.htm.
[10] В.В.Гулина. Теория марксизма и современность. - Гуманитарные исследования, N 8, 2010 г., с. 5.
[11] Д.Фурман. Предстоящий выбор России. - НГ-политика, 1 февраля 2011 г. с. 14.
[12] Ярославский план 10-15-20: 10 лет пути, 15 шагов, 20 предостережений. Доклад нью-йоркской академии наук. - The New York Academy of Science, August 20, 2010. p. 90.
[13] В.Аверьянов. Яд и мед национализма. - Время новостей. 18 июля 2006 г. С.4.
[14] Как берегут энергию за рубежом. - Новые Известия. 18 июля 2006 г., с.3.
[15] В.Путин. Главная задача - сбережение нации. Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию. - Парламентская газета. 11 мая 2006 г., с.3.
[16] В.Путин. Главная задача - сбережение нации. Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию. - Парламентская газета. 11 мая 2006 г., с.2.
[17] М.Линд. Поражение либералов. - Ведомости. 23 августа 2006 г.
[18] М.Линд. Поражение либералов. - Ведомости. 23 августа 2006 г.
[19] Кто вылечит Минздрав? - Аргументы i время. 2006 г. N 2. С.3.
[20] Д.Шустерман. О чем говорит модернизации. - Ведомости, 16 сентября 2010 г., с. 12.
Алексей Подберезкин - профессор МГИМО
25.07.2011
podberezkin.viperson.ru
Док. 641159
Перв. публик.: 25.07.11
Последн. ред.: 27.07.11
Число обращений: 0
Подберезкин Алексей Иванович
|
|
|
