Первое мое сознательное восприятие мира связано с новым домом, который в то время был еще не достроен. А жили мы тогда пока что в хате, где были одна комнатка и кухня. Но хату в младенчестве я не помню. Отец, все свое свободное от работы на электростанции время, занимался строительными работами. Фундамент и деревянная основа дома уже были поставлены, крыша накрыта, но полы еще не были настелены. Дом отец строил деревянный, т.е. стены делались из вертикально стоящих деревянных столбов, на расстоянии примерно одного метра друг от друга, пространство между которыми зашивалось толстыми досками. Затем на эти доски с обеих сторон косой решеткой набивались разные деревянные рейки, узкие обрезки досок, в общем, все, что нельзя уже было использовать для других строительных целей. Такая решетка называлась "рештовка" и набивалась для того, чтобы на ней удерживалась глина, которой затем обмазывались стены.
Обмазка стен при строительстве дома или хаты являлась событием в жизни всей улицы, на которой шла стройка. Я помню, как перед нашим двором был подготовлен замес. Несколько возов желтой глины ровным слоем были насыпаны посреди улицы в виде круга. По краю замеса был сделан бортик повыше, чтобы из него не могла выливаться вода. На глину сверху сыпали солому, потом весь этот " пирог" заливали водой и давали ему немного постоять, чтобы глина намокла. И вот тогда начиналось самое главное!
На обмазку стен собирался весь народ улицы и окрестностей. Чем больше было народу, тем быстрей все делалось. Женщины подтыкали до самых колен юбки и платья, залазили босиком в "пирог" и начинали его топтать ногами, чтобы глина и солома перемешались равномерно с водой. Замес делали с песнями, дружно "в ногу", как бы исполняя какой-то ритуальный танец. Жидкая глина и вода стреляли из-под ног, обдавая женщин струями, что вызывало дружный смех всех участников этой затеи. В результате получалась густая масса (ее то и называли "замес"), которую тут же ведрами и носилками несли к дому и с размаху кусками швыряли на стену, заполняя все пространство между столбами. Глина с соломой хорошо сцеплялась с рештовкой и после высыхания представляла собой глиняный монолит, который нельзя было ни размыть, ни разломить. Пока глина была сырая, ее сразу же затирали мастерками, чтобы получилась гладкая поверхность.
Как правило, замес делали таким по объему, чтобы за один раз можно было обмазать весь дом. Да и понятно, что не было возможности часто собирать большое количество людей вместе в одно время. В то время "строились" все соседи, и у них было полно своих забот.
После того, как последний ком глины был размазан по стене, все участники обмазки дома отмывались и садились за общий стол, который ставили здесь же, на улице, и начинался обед. За столом было не менее шумно, чем и во время обмазки дома. Пили водку, самогон, домашнее вино, - кто что мог приготовить к этому важному дню. Звучали пожелания хозяевам, пели песни, плясали под гармонь. И откуда только хватало на это сил после трудного дня! С песнями расходились домой.
Именно вот это событие отложилось в моей детской памяти самым первым. После этого я себя помнил в новом доме, когда отец настилал полы. Доски были еще не прибиты, а просто положены на лаги, между ними щели. Я бегаю по этим доскам, а отец грозится отшлепать меня, если я попаду ногой в щель. Отец всегда все делал надежно, но полы настилал с особой тщательностью, подгоняя фуганком тяжелые дубовые доски так плотно друг к другу, что между ними не оставалось ни малейшей щели. Позже родители привезли из Москвы линолеум, и тогда пол был полностью закрыт им.
Долгое время оставалась незаконченной веранда, пристроенная к дому с восточной стороны. Были сделаны фундамент, обшивка нижней части, настелены полы, но еще не было ни входных дверей, ни застекленных рам, которые появились значительно позже. На веранде стоял верстак, на котором отец мастерил все деревянные поделки.
Для меня и для брата Славы главным был маленький токарный станок по дереву, закрепленный на этом же верстаке. Станок приводился во вращение вручную при помощи большого колеса от ножной швейной машинки, соединенного со шкивом станка тонким ремнем. Чтобы что-нибудь выточить, кто-нибудь из друзей брата крутил за ручку колесо, а брат священнодействовал резцами. Из под резца вылетала тонкой непрерывной струйкой стружка, и заготовка постепенно превращалась в ручку для напильника, или какую-нибудь замысловатую фигуру. Та же стружка потом горстью прикладывалась к изделию, посильнее нажим, пока руке не становилось горячо, и обточенное дерево уже сверкало отполированной поверхностью. Работа на токарном станке стала моим самым большим увлечением. Видя мое желание, отец переделал привод станка, его можно было теперь вращать самому, при помощи педали. До сих пор у меня сохранилась пара стаканчиков для карандашей, сделанных в те далекие годы. Умение работать на токарном станке пригодилось мне и в школе, на уроках труда, где я работал на станке с приводом от электродвигателя.
Позже, отец, наконец, сделал рамы и двухстворчатые двери на веранду, остеклил, все было покрашено, и она приобрела свой окончательный вид, став украшением дома и двора. Это было самое лучшее место для отдыха в жаркий летний день, когда солнце становилось почти в зенит. Стекла веранды прикрывались листьями винограда, там была тень и прохлада.
Крыша дома и крыша веранды были покрыты железом, и в летнее время разогревались солнцем до такой степени, что босиком на ней нельзя было стоять, так сильно жгло ступни ног. А лазать туда приходилось часто. Потому что крыша веранды была плоской, и ее использовали для высушивания фруктов: вишен, слив, алычи, порезанных дольками груш и яблок. Потом, зимой, из этих сухофруктов получались ароматные компоты. Это уже позже стали заниматься консервированием, путем закатывания банок с фруктами крышками. А потом мы перебрались в новый дом, но я никак не мог к нему привыкнуть и все время хныкал, дергая мать за подол платья: - "Машли-и-и мамо-о-й", что в переводе на человеческий язык означало "пошли домой".
Viperson
Док. 644845
Опублик.: 01.12.11
Число обращений: 0
Беляков Алексей Андреевич
|
