Меньше чем через две недели у Вас будет юбилей. Расскажите, что вы готовите себе, нам в подарок, как будете отмечать?
Хочу я тебе сказать эксклюзивную вещь.
Что, прям так сразу?
Никакой подготовки, никаких волнений, никакой задумчивости, никаких расчетов. И никаких трат. Открываю тайну: я уеду в день рождения вон из России! И несмотря на то, что я играю, и в этом году будет десятилетие спектакля "Игроки" в товариществе Олега Меньшикова. Несмотря на то, что я 15 сентября открыл сезон в театре Моссовета спектаклем, в котором играю царя Федора Иоанновича (прим. ред. "Царство отца и сына", режиссер Юрий Еремин). Несмотря на то, что я в предпремьерном периоде, отчаянном и потном периоде выпускаю спектакль "Тартюф" по Мольеру в театре на Малой Бронной, режиссер Павел Сафонов, - все это останется за бортом так называемого юбилея. Никаких праздников, пьянок, шоу, никаких плясок, трясок и прочей праздной ерунды. Почему? Потому что это мой юбилей, это мой день рождения, это мое продолжение. Я не отношусь к этим цифрам 50, 70, 80, 150.. я не отношусь к ним как к каким-то цифрам. Хотя когда-то, очень давно (а точнее 10 лет назад) я сказал, что до 50-ти лет дни рождения, после 50-ти - даты. А юбилей один - 50. Тогда, будучи еще в Петербурге, я так рассуждал. Сегодня, когда я подгребаю к этой цифре, почему я очень несерьезно и безответственно отношусь к этой дате, потому что я физически, а уж тем более душевно этих лет не чувствую, я совершенно отстал от них, я и здесь опаздываю и проживаю свою жизнь с ощущением опоздания. С ощущением какой-то неспешности, при всем моем темпераменте. У меня ощущение того, что мне намного, намного меньше. И таких круглых дат во мне не живет. Я сегодня просто живу, просто работаю, просто куда-то иду. Поэтому юбилей - это мое многоточие. А зачем многоточие отмечать каким-то неожиданным или, наоборот, каким-то заготовленным образом. Нет, я не сторонник этого. Хотя, попытки друзей и знакомых, да и телевизионного мира существуют, чтобы как-то разукрасить, нарисовать фантик моим цифрам. Но разве это главное?
Конечно, нет.
Поэтому как я готовлюсь? Я тружусь. Потому что на сегодняшний день я все равно трепетно и как-то даже по-детски счастлив тому, что я нужен. Что я все еще в некоторой области внимания людей, и особенно творческих. Повторюсь, на сегодняшний день я выпускаю спектакль "Тартюф" в театре на Малой Бронной, я снимаюсь у старейшего режиссера Говорухина Станислава Сергеевича, и играю роль следователя под собственным именем, Виктор Иванович. Когда я пришел на съемочную площадку, и они столкнулись с тем, а как же зовут следователя Маковского, я говорю: "Станислав Сергеевич, а пусть он будет Виктором Ивановичем". И он легко согласился, даже не задумываясь. Если говорить о вчерашнем дне, 2011 год, так называемый юбилейный, он для меня все равно проходящий. О главном молюсь - не заболеть бы, не разрушиться бы, не сломаться, не превратиться в рухлядь. Это самое главное для меня сегодня, может быть, потому, что я действительно не ощущаю этих лет. И за этот период я записал роль в большом мультфильме на студии "Мельница" - "Иван царевич и серый волк", продюсеры Боярский и Сельянов. Я с огромным удовольствием сыграл советника царя, который дружен с темными силами и продался им. Я совершенно случайно в этом году закончил сниматься у Александра Прошкина-старшего в фильме "Искупление" по произведениям Фридриха Горенштейна. Что еще в этом году я сделал? Да, вроде, пожалуй, и все. И, конечно, летом я огромную часть времени посвятил саду и огороду вместе с сестрой Галиной Ивановной. Произошло совершенно прекрасное событие в июле, 28-ого числа был годик сыну моего племянника Кириллу Ивановичу. Я сразу, когда встречал его из родильного дома, стал называть его Кириллом Ивановичем, как-то мне это очень понравилось. Это такая приятная минутка и в моей жизни, хотя у меня своих детей нет. Семьи у меня нет, и вообще я блуждающий волк или кот, или птица хромая, как хочешь назови, но в данном случае... я думаю, что я ответил на твой короткий вопрос.
Мне кажется, что в этом интервью моя задача не задавать вопросы, а сидеть, не мешать и слушать. Вы удивительно разговариваете, просто парадоксально.
А в чем же тут парадокс (смеется)?
Это какая-то такая внутренняя энергетика, настрой, что это? Как это у вас происходит?
Дело не в энергетике. Дело в том, есть тема или нет темы. Идейный человек или не идейный, чувственный или не чувственный, желающий разговаривать или не желающий. А самое главное, если я журналисту говорю: "Приходи", это значит, я знаю, что с этим человеком я буду искренним, открытым и постараюсь быть ему любопытен. Вот и все.
С русским языком такая ситуация, что никто не знает, как на нем сейчас разговаривать, играть, писать, думать. Все запутались. Пришли какие-то новые слова, и непонятно как с ними быть, куда их пристраивать. И люди теряются, перестают разговаривать. А Вы с русским языком так лихо обходитесь, он у вас такой сочный, сытный и, главное, живой. Вы говорите так, как, кажется, и нужно говорить на русском.
Скажу, это проблема. Тем более, для интернетного сообщества. Проблема не в том, что люди стали брать из американского лексикона слова, из французского жаргона. Проблема в том, что русского языка не знают. Я немножко масштаб русского языка ощущаю больше, объемнее, шире. Возьми словарь Даля - ахнешь. Я уверен, что люди, которые, перенимая иностранные какие-то выражения или заражаясь сегодняшним так называемым языком, они в словарь Даля ни разу не заглянули. Залезь туда сейчас молодой человек или девушка, на них дохнет такая архаика, такая старина, такая дремучесть, как им покажется, а на самом деле это не дремучий язык и не архаичный, он неизведанный, непонятый и непринятый, потому что они об этом языке не знают. В последние годы нас никто не погружает в этот язык по-настоящему. А я погружен.
Я вас слушаю, как будто читаю что-то до боли знакомое, родное. Вы же пишете? Вас же надо записывать все время, не пропуская ни единой строчки.
Я так живу. Мне кажется, неприлично фиксировать, что я говорю, записывать, куда я ходил и с кем разговаривал. Это уже попахивает мемуарами. А так я живу, догоняя. Я уже говорил, что я опаздывающий человек, у меня все с опозданием - и кино, и театр, и вся жизнь моя. Такое ощущение, что я догоняю поезд, я с этим ощущением все время живу. А ты мне еще предлагаешь остановиться и зафиксировать свой бег. Нет, я этого делать не буду. Я считаю, что это не нужно. Для меня это проживание. Для меня это мои заботы. Для меня это мой организм. А ты мне предлагаешь фиксировать мой организм.
Если другой кто-то будет отмечать? Биографию или сборник интервью, наблюдений?
Ну, пиши, а я-то тут причем? Нет, я не тот генерал, которого надо увековечивать, я себе цену знаю. Допускаю свое величие и свою гениальность только потому, что я меряю себя по тому провинциальному пацану из Орехова-Зуева, из московской деревни. Который когда-то пришел в институт поступать, его спросили: "Как вас зовут?". И я сказал: "Витя Сухоруков, уроженец города Орехова-Зуева". Вот я уроженцем Орехова-Зуева так и остался. Можете допустить кокетство. Но почему я так откровенно и беспардонно в этом признаюсь, потому что все хорошее во мне и в моем характере сохраняется, культивируется и развивается благодаря памяти прошлого. Я помню свое детство, я помню нищету, я помню голод, я помню неудачи. И поражения, пьянства, драки, битвы, страхи. Я помню дороги те, неизведанные, мучительные, бесколесные, бескрылые эти свои пути, и вот так жизнь помогает мне оставаться чуть-чуть лучше, чем я мог бы быть на самом деле. Писать об этом... если я пишу, я претендую на миссионерство и на некую назидательность. Я артист. А еще точнее - я актер. Артист от слова "искусство", актер от слова "действие, поступок". Жить надо бегом и не задумываясь, останется после тебя строчка или не останется. Это не важно.
Что же тогда важно?
Как? Познавай сегодня. Это урок. А жизнь - это только сегодня, только сейчас, только настоящее, а для того, чтобы в этом настоящем пребывать полноценно, ярко, грамотно, талантливо, совершая как можно меньше ошибок, вот для этого нужна история, познание пути, пройденного другими людьми. Как часто взрослые люди, те же мать или отец, говорят сыну или дочке: "Не ходи, не делай", "Не поступай", "Не ешь", "Не смей". А дети не слушаются, потому что они думают: "Нет, это ваш путь, ваша жизнь, а нам она неинтересна, у меня все будет по-другому". В этом есть великое заблуждение разумного человека, потому что дитя - продолжение мамы с папой, и все повторится как у мамы с папой, потому что ты не есть суть впервые возникшее явление, ты - продолжение прожитого, прошлого. Вот и все. Я к тому говорю, что ты можешь читать мемуары и думать, что ты учишься на ошибках других. В данном случае, мое словоблудие напечатанное, оно будет любопытно только сию секунду, на ход ноги, в дороге. Не более. Знаешь как? Не хочется быть статьей, которая окажется через полчаса в урне.
Вы снова кокетничаете. Расскажите лучше о спектакле "Царство отца и сына". Это же о власти, идеологии. А в России нет однозначного понятия, какая она должна быть, какая плохая, какая хорошая.
Правильно. Трактовка проста. Откровенно до примитивности и решается очень просто. Черное и белое, темное и светлое. Это Еремин сознательно сделал. И вот, это, конечно, счастье. Это чудо для меня, что я, опять-таки, кокетливо напоминаю, провинциальный мальчик из Орехова-Зуева, прошагавший определенную жизнь, рассчитывая на какие-то простые комедийные острохарактерные роли, вдруг начинаю получать такие предложения, от которых у самого волосы дыбом. Ты думаешь, почему я лысый? Один раз волосы дыбом встали, второй раз встали, и отвалились. Вот я и лысый. И, в конце концов, работая над историческою личностью, я погружаюсь в документы, в справочники, и там я копаюсь, навожу справки об этом человеке. Что такое "Царство отца и сына"? Это царство Иоанна Грозного и его сына. Их правление Российским государством отличалось кардинально. У одного был деспотизм, диктатура жестокость, а у Федора Иоанновича было совсем другое поведение и отношение к своей земле, к людям, и так далее. Это было более тихое время, времена строительства, укрепления православия, веры. Народ в это время успокоился, обживался, рожал детей. И вдруг один из историков пишет, что это было безвременье на Руси. Я ахнул. То есть простая человеческая жизнь - это безвременье, а кровь, битва, вампиризм, вурдалачье поведение народов - это движение. Оказывается, просто сидеть дома с женой или невестой, пить чай и смотреть телевизор - это не жизнь, это тишина, безвременье. А когда соседи друг другу морды бьют, в окно лезут воры, насилуют жену, избивают твоих детей, отнимают у тебя квартиру - вот это жизнь! Вот об этом спектакль. Главная мысль: так какого рожна нашей России требуется? Какой жизни, какой идеологии? И я, конечно, проживая свою жизнь, оставаясь фатальным оптимистом, я печалюсь из-за отсутствия ответа на этот вопрос: как жить? что нам надо? Потому что неуемный мы народ, неугомонный, неусидчивый. Одеваясь в халат Обломова, через три дня нам уже хочется хулиганства, куролесья, какого-то безобразия, порока. И поэтому, выпрыгивая из трезвого чистого тела, я ухожу в чернющий запой, влезаю в драку, разбиваю себе в кровь морду, и жене, и соседу, и друзьям. И все окровавленные, на изломанных ногах мы вползаем в храм и говорим: "Господи, прости, дай нам покоя!". И верим, что он даст. Бог-то дает. Только мы не берем. А если и берем, то не понимаем, что мы взяли. А ты говоришь - книжку написать. У каждого своя судьба, каждый думает, что он индивидуален, что он единственный, что он редкий экземпляр, что мир крутится вокруг него. Даже сегодня, когда люди обогащаются, они забывают о том, что были детьми, что были друзьями, что у них была улица, были мечты, был велосипед или не было велосипеда. У них был телевизор, первая покупка в жизни. Забывают. И начинается такой безобразный гламур, не на публику, а внутри жизни. Это так странно, когда человек начинает гламурить и стеклярусничать в собственной жизни. Когда все ложь, все фальшь, все подделка, а человек, обогащаясь, думает, что это и есть ценность. Но поверь, в хрустальном гробу лежала царица и дождалась она нежного человеческого поцелуя любимого человека, и у нее началась жизнь.
В этом году у вас такое большое количество проектов, что аж глаза разбегаются, с чего бы начать. Поведайте о "Тартюфе" на Малой Бронной.
Я сначала тебе скажу, в чем уникальность этого года в моих проектах. Про "Тартюфа" я скажу немножко позже. Я уже сказал про "Искупление". Я ведь не должен был там сниматься, но заболел Богдан Ступка, и Прошкин вызывает меня на переговоры. Я подбираю практически на дороге роль Богдана Ступки и играю дворника в фильме "Искупление". Очень идеологичная роль, 46-47 год. Уникальность моей роли у Говорухина, в фильме под рабочим названием "Лифт" в том, что я впервые в жизни снимаюсь без сценария и иду только по заданиям Говорухина. Приезжаю, получаю задания и играю. Что из этого получится, я не знаю. Но в данном случае, и там, и здесь я работаю как будто бы с завязанными глазами.
Вот "Тартюф", и здесь есть новшества в моей творческой биографии. Я впервые в жизни оттолкнулся в решении своего персонажа от эскизов костюмов Жени Панфиловой. Я впервые обратил внимание на эскизы декораций, и у меня возникла идея моего Тартюфа, такого, какого не было никогда. И Павел Сафонов, с которым мы и раньше встречались, работая на "Снах Раскольникова" по Достоевскому, мы с ним посидели, порассуждали, и я иду за ним сейчас безвозвратно, внаглую. Иду не слепо, а преданно, иду за этим человеком, потому что он делает со мной то, что я себе напридумывал, нафантазировал. Там есть одна странность, в этой драматургии. В течение большого времени Тартюфа нет на сцене, но о нем говорят, говорят, говорят много плохого и хорошего, но, собственно, Тартюфа нет. И вдруг он появляется. Мы придумали, что он придет, независимо от того, что о нем говорят. Мы придумали его биографию не исходя из того, что о нем говорят, а с нуля, и развиваться будет этот образ на глазах у зрителя. Мы, мне кажется, впервые применили этот прием, когда Тартюф будет раскрываться как некая какая-то метафорическая, аллегорическая фигура прямо на глазах у зрителя. Как это устроить? Страх невероятный. Поймут ли, примут ли, согласятся ли? Поверят ли? К пьесе же относятся хрестоматийно. Поэтому тут для меня много нового. Я и ролей таких не играл - такой откровенный хамелеон, который на глазах меняет цвет, свои повадки и свои поступки. Сейчас я был на примерке, и это будет шок. А больше я не буду рассказывать о спектакле ни читателям, ни зрителям. Идите и смотрите. Не понравится - деньги верну.
Вернемся к фильму Прошкина. Вы сказали, очень идеологическая роль. Что там происходит?
Приезжает домой молодой лейтенант, еврей, и узнает, что вся его семья была спасена этим дворником. Но спасена не от смерти, а от забвения, от забытья. Он их закопал тайком. Прямо во дворе. Он не дал потеряться этой семье. И мой герой, он не любит ни советскую власть, ни капитализм, ни социализм, весь мир его - этот двор, это тот короткий и объемный печальный мир, в котором он метет метлой. И он уживается, казалось бы, при всех властях, но он очень идеологичен. В нем есть вера, есть философия, есть понимание таких глубинных вещей человеческого развития, человеческих страстей, человеческих отношений. А его воспринимают как какого-то вонючего поляка, странного, немытого, по помойкам лазающего. Но это человек оказывается настолько мудр, что к нему можно встать в очередь за советом. Вот такая роль.
То есть он получается такой маленький устроитель вселенной.
Совершенно верно. И именно поэтому Прошкин отделил меня в титрах от всех исполнителей и пустил отдельной строкой. Роли идут не только из Кремля, но и из дворницкой.
И все-таки разве для Вас это препятствие - играть без сценария? Какие такие завязанные глаза? Вы же интуитивно, за секунду можете перевоплотиться в кого и во что угодно.
Рассказываю. Есть привычки, наработки, У меня есть своя методика подготовки, работы над ролью. То есть профессионализм - это свои правила, может быть, даже хитрости, а может рефлекс. В данном случае мне нужно знать свою роль, чтобы знать, кого любить, кого ненавидеть, к чему стремиться, изобрести дурные привычки, приятные привычки, слепить образ, который имел бы развитие и был бы интересен публике. Вслепую это очень тяжело, я не знаю, куда я приплыву и что из меня слепит режиссер. Не зная сюжета, мне над ролью нет возможности работать, ведь я не знаю, какова биография этого человека. Может, он хромает, а я не хромал. Может у него золотая фикса, а я ее не вставил.
В самом начале Говорухин спросил: "Ты думал над ролью?" - "Нет, не думал" - сказал я ему. - "Почему?". Открою тебе еще один секрет, о котором я не сказал режиссеру Говорухину: мне настолько показалась эта роль неинтересной, что мне даже и вдаваться в подробности не хочется. Их так развелось много, этих следователей на телеэкране, и все они почему-то лысые. И оперативников полно, и они тоже лысые. И прокуроры лысые. А как играть так, чтобы мой следователь был только моим следователем?
Говорухин, помню, меня спросил: "Ты решил, как играть роль?". Я сказал: "Да, буду играть Жана Габена". А он, раскуривая трубку, сказал: "Под Коломбо косить хочешь?". А я говорю: "А Вы хотите, чтобы под Васю Пупкина?". Вот такой странный, абсурдный диалог. А так как мы с Говорухиным уже четвертый фильм вместе снимаем, он меня уже раскусил, разобрался со мной, он не сотрудничает со мной, не творит, не сочиняет, он меня эксплуатирует. И я к этому готов.
То есть, Вы, Сухоруков - краски, а он Вами пишет.
Абсолютно. А я с удовольствием выдавливаюсь из тюбика.
У Вас постоянно крайности, противоречия. Как с ними уживаться?
А в чем противоречия?
Вы всегда сами ведете, а тут Вас ведут.
Это и есть профессия, назови меня хоть глупцом, хоть мудрецом. Важна цель. Я думаю все равно о том, берясь за ручку двери, что я хочу сделать: открыть эту дверь, сломать или просто оторвать ручку. Главное, куда я иду. Я просто знаю, что в этом конкретном случае он за это ответит, он поставит точку, к которой я не буду иметь отношение. Или буду иметь отношение, как гайка в коробочке. Ничего, и так бывает. Где-то ты царь, а где-то нищий, ничего страшного, это же профессия. Я человек законопослушный, и вдруг я допускаю мысль о том, что если у меня отнимут что-то дорогое, я возглавлю бунт и пойду убивать людей. Это нормально.
И все-таки...
Я расскажу, несмотря на то, что я работаю без сценария, я расскажу. Говорухин мне все-таки рассказал фабулу, а рядом с фабулой он поделился сверхзадачей или идеей. Идея фильма такова, что однажды выпущенное зло будет размножаться, соприкасаться и захватывать в свою орбиту все больше и больше жертв.
Вы - часть этого зла, или Вам важно его остановить?
Я играю человека, для которого действительно важно обуздать это зло, и он его обуздает. Но такова жизнь, такова система, что, обуздав правую сторону зла, левая разрастается. Мой следователь грешен и преступен в том, что он половинчат в своем поведении, в своих принципах, в своем профессионализме. Он будет говорить людям о том, что надо все доводить до конца, делать, как велит общество, как предписывает сговор цивилизации. Если цивилизация сговорилась на некие правила поведения существования, эти правила должны безупречно выполняться, еду ли я на лошади, на велосипеде или на машине с мигалкой. Правила уличного движения должны быть для всех одинаковы. Надо выполнять договоренности, это спасет цивилизацию. Но когда этот порядок нарушается одними людьми, а другие ему следуют, то это все равно разбитое зеркало. И вот, я склеиваю это разбитое зеркало, но остается трещинка, в которую и просачивается это зло в мир. Я как профессиональный следователь об этом знаю, но сделать уже ничего не могу. И тогда я говорю молодому поколению: "Я сказал вам об этой трещине, об этой беде, беритесь за дело, продолжайте, спасайте цивилизацию". Вот и все. Не зря же он мне напарницей поставил молодую актрису Толубееву.
В Вашей фильмографии есть один удивительный фильм "Агитбригада "Бей врага!", очень точный и нужный. А его в прокат не взяли, и по телевизору от силы пару раз показывали. Вот, как это сниматься в стол?
Надо отдать должное киносообществу, я выдвигался за эту роль на "Золотого орла". И также я был в номинации на "Нику". Я тоже считаю, что этот фильм заслуживал большего и трепетного отношения к себе. Это кино смотрибельное, масштабное, историческое, интересные истории, актерские работы неплохие. Это сегодня я уже не печалюсь по этому поводу, но тогда я действительно горевал и хоть как-то пытался помочь придать жизни этому фильму и даже обращался к некоторым прокатчикам, чтобы они обратили внимание на эту картину. Прокатчики проигнорировали. Я начал анализировать, может, время такое, может, ситуация такая, может, не вовремя мы вышли в свет. Я так и не нашел ответа. Но самое печальное - меня пригласили во Владивосток на кинофестиваль. Они меня очень активно туда зовут почетным гостем. А я им сказал, что я без фильма не езжу. И вдруг продюсер мне докладывает, что, оказывается, когда меня приглашали, в это же время они отказались от демонстрации "Агитбригады" на этом фестивале. И когда я сказал: "Подождите, вы меня зовете, а кино мое не берете!". И они мне так наивно отвечают: "Это не мы, это комиссия так решила". Значит корейцы, австралийцы интереснее? Ну и гуляйте, ешьте креветок, устриц, чего там, ежики морские, ради бога, катайтесь на яхтах, выступайте, пейте, гуляйте, но без меня. Я уж в такую даль не поеду, если вам неинтересно мое кино! Ты понимаешь: я им нужен, а кино не нужно. Я иногда ворчу и говорю: "Вот, до чего мы дожили: Каннский фестиваль, а нас нет в программе". На что мне отвечают: "И нечего нам там делать, это американизированный фестиваль". Я говорю: "При чем тут Америка. Нас хотя бы в очередь к зрителю бы поставили. Американизированный он в борьбе за призы. Им нужны призы, какие-то знаки. А вот чтобы просто участвовать в международном форуме, чтобы публика тебя увидела. Что мы, не заслужили что ли, чтобы нас поставили в очередь к публике?". Ответа нет. Значит, такое время. И, конечно, последнее на эту тему скажу тебе: я все больше и больше чувствую, ощущаю, утверждаю, что у идеологии нашей жизни сегодня одно слово - бабло. И это слово похоже на какого-то скользкого головастика. И, к сожалению, очень многие деяния, поступки, просто жизнь людей вся формируется, развивается, меряется баблом. Я даже не говорю слово "деньги". Настолько это пошло, преступно, опасно, вредно, вирусно, когда все меряется сквозь водяные знаки бабла. Не прозевать бы. Не прозевать бы.
Мы с Вами как-то упустили про мультик-то "Иван Царевич и Серый Волк". Для детей. Самое опасное, самая большая ответсвенность.
У меня до этого были: "Карлик Нос", "Волшебник Изумрудного города", "Про Федота-стрельца". И тут меня перестали приглашать. А мне так нравилась эта работа, там работают мои друзья, все художники молодые - они меня обожают, я их обожаю. Это тот случай, тоже признаюсь, когда я позвонил Александру Боярскому и попросил: "Саш, возьми меня, любую роль сыграю, денег не попрошу". А оне мне: "Нет ролей". И вдруг он меня пригласил. Приехал я на пробы. Пробовал царя, змея Горыныча и советника. И вдруг мне говорят, что меня утвердили на роль советника. Не передать, с какой я радостью озвучивал и играл. Я не озвучивал, я действительно играл нарисованного, уже живущего советника. Считай, я кого-то дублировал. Я дублировал другого человека. Глядя на экран, я с ним настолько сроднился, что и охал, и ахал, и пукал вместе с ним. По крайней мере, после этой работы продюсеры поставили мне очень высокую оценку.
О, еще новость. Я редко снимаюсь в больших многосерийных фильмах. А тут приступил к съемкам фильма "Фурцева. Легенда о Екатерине". Это была единственная женщина-министр в 60-70-х гг. И так как ее расцвет был во времена правления Хрущева, мне была предложена роль Хрущева. Это одна из главных ролей. И я настолько был увлечен этим персонажем, что сегодня с нетерпением жду выхода этого фильма на экраны Первого канала. У меня хороший Хрущев. Я из-за него, подлюги, поправился где-то на 11-12 кг, а потом сбросил половину. А половину никак не сброшу. Ой, холода наступили, без жира холодно.
Жан Просянов
http://www.kino-teatr.ru/kino/person/216/
Док. 646121
Перв. публик.: 26.10.11
Последн. ред.: 26.01.12
Число обращений: 0
Говорухин Станислав СергеевичМеньшиков Олег ЕвгеньевичСухоруков Виктор Иванович
|
