Алан Корнаев: Беслан остался в душе каждого из насНазад
Алан Корнаев: Беслан остался в душе каждого из нас
Признаться, в своё время был немало удивлён, когда в прошлом году из центральных теленовостей узнал о том, что победителем международного конкурса на лучший проект памятника детям Беслана стал скульптор из Краснодара Алан Корнаев - человек необычайно интересный и в то же время - невероятно скромный.
Сергей ЛАДОЖСКИЙ
Когда проект Корнаева был выбран из числа нескольких десятков претендентов (кстати, в конкурсе участвовал даже сам мэтр российской скульптуры Зураб Церетели), Алана застать в Краснодаре стало практически делом невозможным. Скульптор вместе со своим соавтором и соратником Зауром Дзанаговым -талантливым осетинским скульптором - на все лето переселились в столицу Северной Осетии - Владикавказ, - где полным ходом закружилась "карусель" с реализацией проекта, как говорят профессионалы-скульпторы, "в бронзе". Случай встретиться представился лишь теперь - в минувшую пятницу Алан Корнаев и его друг - художник и директор галереи "Семь картин" Иван Грушевский - скромно, без особой помпы представили краснодарцам проект "Древо скорби". Тот самый, что и лег в основу создания памятника погибшим бесланским школьникам. Творение действительно впечатляет. Когда заходишь в галерею Грушевского, где стоит уменьшенная копия памятника, что-то начинает щемить в груди. Мне никогда не доводилось так близко к сердцу воспринимать так увиденное. Даже мемориал на Мамаевом кургане не произвел такого впечатления, как памятник детям Беслана. Основание его - это четыре женщины, стоящие спинами друг к другу и олицетворяющие ствол дерева, на котором ветви-листья - это маленькие ангелочки (их пятьдесят), как дети, они вот-вот готовы вспорхнуть и вылететь из рук держащих их матерей.
После презентации проекта нам с Аланом Петровичем и удалось пообщаться.
- Алан, скажите: вы ведь родились в Осетии. Этот факт как-то повлиял на ваше с Зауром решение участвовать в проекте?
- В какой-то степени да, но я бы не ставил именно это во главу угла. Погибли дети, погибли сотрудники спецподразделения "Альфа", спасавшие этих детей. Трагедия в Беслане, мне кажется, не оставила равнодушным ни одного человека на земле, будь он осетин или русский.
Когда я узнал о том, что правительство республики объявило конкурс, то решил участвовать, не мешкая ни секунды.
- Перед тем, как приступить к работе над проектом, вы ведь наверняка посетили Беслан. Что вас поразило больше всего там?
- Когда я пришел на кладбище, то увидел на могилах вместе с цветами игрушки. Казалось, все кладбище усеяно детскими игрушками. Такая картина способна всколыхнуть душу любого человека.
- Сколько всего проектов было представлено на конкурс?
- Проектов было очень много, а вот авторов - не меньше 20. Среди них, кстати, и Зураб Церетели предложил свой проект. Из-за него потом возникла такая деликатная ситуация. Он предложил конкурсной комиссии установить свой памятник бесплатно. Но в то время было уже известно, что победа присуждена нашему проекту. Мы, между прочим, представили с Зауром целых 7 вариантов, но победил во всех турах именно тот проект, который нам понравился больш8е всего - это "Древо скорби". Его, кстати, отметили и жители Беслана.
Так вот, тогда у меня состоялся разговор в министерстве культуры Северной Осетии, в ходе которого мне сказали, мол, Церетели предлагает бесплатно. Я понял, о чем речь и отвечаю: "Бесплатно и я бы смог, но кто мне подарит бронзы на полтора миллиона рублей?" К тому же, многие знают уже, как Зураб делает свои работы "бесплатно". Все до предельного просто: накручиваешь на литейных работах 200% - вот тебе и компенсация за "бесплатный" памятник. Я же привык работать так, чтобы все было совершенно прозрачно, и никаких вопросов финансового характера при работе не возникало.
А потом мы с Зауром поняли, что все эти чиновничьи игры были направлены на то, чтобы мы добровольно отказались от реализации проекта. Нам даже впоследствии пытались навязать еще двоих местных скульпторов в соавторы. Но это ведь нонсенс! Соавтором проекта является Заур Дзанахов, с которым мы вместе его и разрабатывали. Какие могут быть еще соавторы?
- Ну и как же удалось разрешить эту ситуацию?
- Пришлось нам обратиться в аппарат президента Северной Осетии Дзасохова, и только тогда нас оставили в покое, но столько времени было потрачено на эти разговоры, что мы оказались буквально в цейтноте. Ведь надо было успеть все работы закончить к 1 сентября - к открытию мемориала в Беслане. Но нам повезло, потому что к работе удалось привлечь опытных литейщиков - это профессионалы высшего класса, многие из которых начинали еще в Грузии вместе с Церетели. К ним присоединились несколько осетинских специалистов-литейщиков. В общем, получилась отличная команда мастеров своего дела. Между прочим, мы не должны были успеть. Хотя нам и пообещали в правительстве, что будут оказывать всяческую помощь, на деле это выглядело, как на стройке советского периода: то одно не завезут, то другое, а время уходит. Вот и приходилось работать в авральном режиме. Мы уходили из мастерской, из цеха только, чтобы немного отдохнуть и принять ванну, а так практически жили прямо в цехе.
А с литейщиками такой случай был. Отливали 2 фрагмента основания скульптуры (те самые 4 женщины, стоящие друг к другу спинами - С.Л.), и получилось некачественное литье. Попал воздух во время заливки в форму металла, и образовались раковины. Проще всего было бы "залатать" эти раковины (аргонной сваркой наваривается недостающий металл - С.Л.) - это было бы и быстрее, и дешевле - но тогда места заплат будут заметны. Это знают и сами литейщики. Поэтому они самостоятельно приняли решение заново отлить форму. Такие люди заслуживают уважения.
- Расходы на изготовление полностью оплатило правительство Северной Осетии? Во сколько это обошлось, вам известно?
- Точно не могу сказать, но, по-моему, что-то около 10 миллионов рублей. Фактически такое скульптурное произведение без учета строительно-монтажных работ по минимуму стоит в шесть раз больше. Но ни я, ни Заур даже и не думали об этом, поскольку не тот случай.
На самом деле эти чиновники в министерстве культуры, министерстве строительства, которые курировали вопросы финансирования и снабжения, они даже себе и не представляют, насколько сложен технологически такой проект, как этот. Для них все едино: что бюст начальнику слепить, что такой девятиметровый памятник из бронзы отлить.
- А сколько людей было привлечено к работе над памятником?
- Над проектом в конечном итоге работало 17 человек - 7 скульпторов и 10 литейщиков. Кстати, по окончании работ мы все приняли коллективное решение часть своей зарплаты - а это около полутора миллионов - внести в качестве нашего финансового вклада в сооружение памятника. И то не обошлось без нелепостей: оказалось, что в министерстве культуры не могут эти деньги провести, как взнос или пожертвование, а могут только списать, как сэкономленные средства. Как я ни пытался объяснить чиновникам, что нам всем очень важно, чтобы люди здесь знали, что мы не ради денег работаем, что каждый из нас вложил в него свою душу (иначе он таким не получился бы) - все бесполезно. Ну что возьмешь с бюрократов?
- Стало быть, от чиновников помощи было мало.
- Если нам кто и помогал по-настоящему, так это господь, благодаря которому, во время работы над памятником во Владикавказе установилась совершенно не по-летнему дождливая и нежаркая погода. Под мастерскую нам выделили большой цех домостроительного комбината с полуразрушенной крышей. Пошли сильные дожди, и мы, чтобы водой смачивать гипс, подставляли под дыры в крыше бочки и набирали воду.
Вообще, если серьезно, то в человеке должна быть вера. Только с верой ты можешь чего-то достичь.
- Вы человек верующий?
- Без веры нет души, а без души скульптор не способен создать ничего стоящего. А я даже родился в осетинском поселке с таким названием - Христианский. Что к этому добавить?
- Очевидно, поэтому все памятники советской эпохи такими убогими и безликими кажутся - нет в них души.
- Конечно! Тогда же как создавалась городская скульптура? Пластика и эстетическая красота скульптуры была на третьем плане. Впереди всегда была идеология и тема - от нее плясали и ваяли преимущественно будущих строителей коммунизма с мужественными и беспристрастными лицами.
- ...и с лозунгом: "Мы придем к победе коммунистического труда!"
- Вот-вот! А кто в это верил? Вот и получили натыканные по всей стране "напильники" и "стамески", взлетающие к небесам. Что в этом привлекательного? Я всегда говорил, что скульптура должна, прежде всего, привлекать своим внешним видом, то есть, пластикой, чтобы человек мог получить эстетическое наслаждение от увиденного. А вот кому и за что это скульптурное сооружение стоит - это уже вторично.
- В Краснодаре, на ваш взгляд, такая же беда с городской скульптурой?
-Такой, которая украшала бы город, не было. Это теперь вот Екатерину воссоздают (скульптор Аполлонов), мой памятник Суворову, считаю, что удачным оказался и памятник чекистам. Словом, уже есть в городе то, на что можно посмотреть.
Коли так говорит мастер, значит, возрождаются утраченные традиции русской монументальной скульптуры, возвращается эстетика городской скульптуры, значит, мы еще увидим то, что сделано не по заказу партийных бонз, а создано душой художника...
