|
|
Профессор МГИМО Алексей Подберезкин: ... в рамках существующей парадигмы мирового развития обеспечение международной безопасности возможно только традиционными военно-политическими и иными силовыми средствами...
Назад
|
Профессор МГИМО Алексей Подберезкин: ... в рамках существующей парадигмы мирового развития обеспечение международной безопасности возможно только традиционными военно-политическими и иными силовыми средствами...
|
Международная безопасность как следствие идеологической парадигмы мирового развития
... западный мир утомлен собственной культурой, алчностью,
эксплуатацией, разделением, собственными лжебогами
и разочарованием в ложных обещаниях[1].
Папа Бенедикт XVI
Нам (Евросоюзу) необходимо пересмотреть и укреплять отношения
с ключевыми партнерами. Прежде всего, я думаю о США, Канаде,
России, Китае, Японии, Индии, Бразилии[2].
Херман Ван Ромпей, президент Евросоюза
Выше уже не раз говорилось о том, что в рамках существующей парадигмы мирового развития обеспечение международной безопасности возможно только традиционными военно-политическими и иными силовыми средствами. Что, естественно, является прямой угрозой и развязыванием новых войн и конфликтов. Последние 20 лет, когда было ликвидировано военно-политическое равновесие, полностью подтверждают это - количество войн, конфликтов, переворотов превысило все 40 лет после Второй мировой войны.
Будущее, возможно, будет еще хуже, если эта тенденция сохранится. Изменение соотношения сил в мире будет продолжаться, а вслед за этим (при сохранении прежнего подхода) будет сохраняться тренд на пересмотр "правил игры" в мире. И не только со стороны США и НАТО (развертывание систем ПРО и развитие потенциала СНВ делает возможным уже в ближайшем будущем ликвидацию ситуации ядерного сдерживания), но и других стран - Китая, Индии, Пакистана, арабского Востока, Латинской Америки и других регионов. Избежать этого возможно только в условиях смены внешнеполитической (традиционной) идеологии.
Современное состояние международной безопасности трудно понять без признания того факта, что мир в начале XXI века вступил:
- во-первых, в период "фазового перехода", т.е. качественных изменений всех основных элементов международных отношений;
- во-вторых, этот переход сопровождается крупнейшим идеологическим кризисом, поразившим развитие страны и ставший причиной мирового кризиса 2008-2010 гг.;
- в-третьих, события 11 сентября 2001 года значительно ускорили процесс строительства Соединенными Штатами своей квазиимперии, основанной на идеологических принципах. Или, как признал один из авторитетных современных социологов А. Этциони, "... США взялись укреплять порядок в мире, используя для этого превосходящую мощь, статус и ресурсы единственной сверхдержавы"[3].
- в-четвертых, устойчивость и стабильность развития КНР и Индии в период мирового кризиса объясняется прежде всего тем, что эти страны, сохранившие национальную систему ценностей и идеологию, не были охвачены кризисом идеологии (хотя следует признать, что эти страны пострадали от экономического кризиса на Западе).
Таким образом в начале XXI века сформировались две доминирующие мировые тенденции в отношении новой архитектуры международной безопасности. И обе эти тенденции по сути отрицали сложившуюся в XX веке систему, так или иначе дестабилизировали ее основы и институты.
Первая, - откровенно имперский курс США, основанный на собственных ценностях и представлениях о нормах поведения в мире, действенности и эффективности тех или иных международных институтов - от ООН и ЮНЕСКО до Киотского протокола и бомбардировки Ливии или уничтожения политических противников.
Вторая тенденция - нарождающиеся национально-ориентированные военно-политические и экономические центры силы - от Китая и Индии до ислама.
Россия оказалась в стороне от этих двух основных трендов. Она объективно была не способна (прежде всего по идеологическим причинам) стать частью второй тенденции и по ряду других причин войти в орбиту США. Все начало XXI века она "болталась" между этими трендами, пытаясь сформулировать внятную внешнеполитическую концепцию, которая появилась лишь осенью 2011 года в виде Евразийского Союза.
Идеологический кризис проявился и в системе международной безопасности, сложившейся после распада СССР и ОВД на условиях США и НАТО. Он, в частности, выразился в том, что к 2011 году сформировались следующие принципиальные политико-идеологические различия в самом понимании международной безопасности.
Россия так и не смогла до конца 2011 года преодолеть, как говорил К. Маркс, "иллюзорность идеология"[4], создать научную, собственную идеологию, из которой вытекала бы осмысленная система взглядов на военную и внешнюю политику и, как следствие, международную и европейскую безопасность. Отсюда во многом объясняется слабая взаимосвязанность внутренней и внешней политики страны в начале XXI века, "метания", "разновекторность", "прагматизм" и прочие интенции, которые на самом деле свидетельствуют о том, что у правящей элиты страны не было системы устоявшихся взглядов, т.е. идеологии развития нации и ее места в международных отношениях.
Особое значение в 2010-2011 годах приобрел политико-идеологический выбор в пользу одной из двух базовых архитектур международной безопасности. Одна из них основалась на архитектуре внешней декларативной "сочетаемости" и взаимосвязи между ними перед российской элитой предстоял выбор приоритета, который, похоже, в октябре 2011 года В. Путин сделал в пользу Евразийской структуры, СНГ, ОДКБ.
Соответственно была скорректирована не только внешняя политика Д. Медведева, но и внутренняя политика: Д. Медведев в ноябре 2011 года резко выступил против американо-европейской системы ПРО, а принятый в конце года бюджет на 2012-2014 годы отражал приоритет оборонной политики и Евразийского направления политики России. Как писал в конце ноября 2011 года И. Юргенс, "Госдума ратифицировала во вторник договор о создании Евразийской экономической комиссии и в окончательном чтении приняла бюджет страны на ближайшую трехлетку. Оба документа - тот фундамент, на котором будет развиваться наша экономика. Однако предлагаю посмотреть на них не как на застывшую догму - подписано, и точка. А обсудить с точки зрения дальнейшего развития"[5].
И в этом утверждении либерального политолога много правды. Прежде всего смена курса означала разочарование ставкой на модернизацию, учитывающую позицию США и Евросоюза.
Таможенный союз выступали в этой концепции в качестве элементов такой архитектуры, а "внешние" региональные структуры - ШОС, Евросоюз и др. - в качестве партнеров. Как писал в октябре 2011 года В. Путин, "речь идет о запуске в СНГ конкретных, понятных, привлекательных инициатив и совместных программ. Например, в сфере энергетики, транспорта, высоких технологий, социального развития. Большие перспективы у гуманитарного сотрудничества в науке, культуре, образовании, у взаимодействия в сфере регулирования рынков труда, создания цивилизованной среды для трудовой миграции. Нам досталось большое наследство от Советского Союза - это и инфраструктура, и сложившаяся производственная специализация, и общее языковое, научно-культурное пространство. Совместно использовать этот ресурс для развития - в наших общих интересах"[6].
_____________
[1] Цит. по: П.Китинг. Шестнадцать потерянных лет. Почему не сложился "новый мировой порядок". Россия в глобальной политике, 2008 г. Т. 6, N 5. С. 13.
[2] Президент ЕС заявил о необходимости пересмотра отношений с Россией / http://ru.proua.com/news/26.02.2010/.
[3] Этциони А. От империи к сообществу: новый подход к международным отношениям / Пер. с анг. под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Ладомир, 2004. С. 130.
[4] Славин Б. Идеология возвращается. М. 2010. С. 18.
[5] Юргенгс И. Бюджет иждивенческих настроений // Независимая газета. 2011. 24 ноября. С. 1.
[6] Путин В.В. Новый интеграционный проект для Евразии - будущее, которое рождается сегодня // Известие. 2011. 4 октября. С. 2.
Алексей Подберезкин - профессор МГИМО
09.03.2012
www.allrus.info
Док. 648011
Перв. публик.: 09.03.12
Последн. ред.: 10.03.12
Число обращений: 0
Подберезкин Алексей Иванович
|
|
|
