В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Владимир Майсурадзе: Актерство - это тяжелый труд, адский труд, но он приносит много-много удовлетворения Назад
Владимир Майсурадзе: Актерство - это тяжелый труд, адский труд, но он приносит много-много удовлетворения
- Давайте начнем с самого начала: как Вы пришли к решению стать актером?

- (задумывается) Потому что я лентяй! Актеры все лентяи. Вы знаете историю возникновения актерства в России? Насколько я помню, существовали люди, которые не любили пахать и сеять, проще говоря, пьяницы. Им было проще взять бубен и пойти в другую деревню, поплясать и заработать. И я думаю, что я такой же: мне легче взять гитару, повеселить народ и заработать денег. Я сейчас, конечно, утрирую, но в принципе это так. Кстати говоря, на самом деле, если взять мою личную историю актерства, то я действительно сначала взял гитару и пошел на улицу - была группа и до сих пор она есть, называется "Группа риска", уличная команда. В общем, стал я актером от лени. Я, конечно, не подозревал, что это тяжелый труд, адский труд, но он приносит много-много удовлетворения.

- Почему Вы приняли решение поступать не в театральный ВУЗ, а в кинематографический?

- Знаете, во всяком случае, тогда, когда я учился, я не находил, что он кинематографический.

- Но все-таки, почему именно ВГИК?

- Я поступал только во ВГИК. Знаете, как некоторые поступают? Подают документы в несколько институтов и ждут куда возьмут. Я же решил, что поступаю только один раз и только во ВГИК. Пришел на прослушивание, и Анатолий Ромашин меня сразу взял, дальше я был спокоен. Но нет никакой разницы, не учат на актеров кино и актеров театра! Либо ты актер, либо ты не актер, это уже как Бог положит. Разница, конечно, есть, но чтобы ее понять, надо побывать и в кино, и за кулисами. В кино есть такой момент - можно сказать: "Стоп! Давайте еще раз". А в театре такой возможности нет, но есть другая - не теряется репетиционный период, который в кино сведен к минимуму. То есть ты в театре выходишь на сцену более подготовленным, чем в кино на съемочную площадку. И, если разговаривать с театральным актером по поводу его спектакля, то можно возмущаться и говорить, что вот здесь лучше бы так, а здесь так. А, когда разговариваешь с человеком, который только что отработал в кино, то, может быть, ты бы и сказал ему, как, по-твоему, лучше, но, поскольку уже ничего не переделать, это не имеет смысла.

- У Вас есть кумир среди актеров?

- Да! Кумиром его не назовешь, но лучший актер для меня - Евстигнеев. Это не просто актер, это одаренный, Богом обожженный... что бы он ни делал в кадре, ничего не было просто так, ни одного жеста! Хотя было ощущение, что ему это легко дается, он не задумывается о том, что он делает... Знаете, как Моцарт? Он просто писал ноты. Так и Евстигнеев - что бы он ни делал, все получалось здорово. Кто еще... Юрский, Леонов - перечислять можно бесконечно, я рос на тех, у кого можно учиться! Если взять нынешнее поколение, то тут я поспорил бы, стоит ли на этом учиться вообще.

- Как Вы попали в театр Луны? Была ли это инициатива Вашего преподавателя по ВГИКу Анатолия Ромашина?

- Нет, он как раз был не очень "за". Мы всегда общались с Ромашиным не только как педагог с учеником, но и как просто друзья. Когда я закончил ВГИК, вышел, оглянулся... и понял, естественно, что хочу в театр, все хотят в театр после окончания института! (улыбается). В тот момент самым популярным был Владимир Мирзоев, я пошел к нему и, как ни странно, он меня взял. Пробыл я у Мирзоева 8 месяцев, занимался тренингами, у него немножко другая система актерского мастерства. Когда мы сдавали диплом, я играл в самом спектакле и писал музыку, которую со сцены играли актеры, участвовавшие в спектакле. А Сергей Борисович Проханов был председателем жюри на этом спектакле. Я не знаю, понравился ему этот спектакль или нет (улыбается). Но, когда после мы случайно встретились в Доме кино, он мне сказал: "Приходи, есть для тебя роль". Я пришел, и мы сделали "Путешествие дилетантов" - хороший спектакль, он давно уже идет. Вот с этого спектакля и началась моя эпопея в театре Луны. Дальше посыпались спектакли: "Чарли Ча...", "Старый новый Фауст", "Ричард 111", "Король умирает" и последняя моя работа.

- Вы имеете в виду "Рубиновый вторник"?

- Да. С этим спектаклем была отдельная история - это первая самостоятельная работа, которую Проханов принял "снизу", актеры сами пришли и сказали: "Мы вот это будем делать". Сергей Борисович, конечно, изначально отнесся к этой идее скептически, потому что в спектакле задействовано очень много актеров, 13 человек почти постоянно находятся на сцене. Когда я ему сказал, сколько нас, он ответил: "Возьми пьесу на четырех человек, меньше будешь мучаться". Но мне так не захотелось (улыбается). Несмотря ни на что, мне кажется, спектакль получился! Во всяком случае, зрители выходят довольные, довольные и задумчивые.

- А почему Анатолий Ромашин был "не очень за"?

- Вы знаете, был такой смешной момент, когда мы делали первую читку в театре Луны, еще в старом маленьком здании. Заходит Ромашин, Проханов и я сидим. И Ромашин, абсолютно "на голубом глазу", ничего не скрывая, встал ко мне спиной и говорит: "Проханов, ты с ума сошел? Кого ты хочешь взять в спектакль? Подумай сам - у меня курс спился, он споит твой театр!" (смеется). Сергей Борисович, конечно, посмеялся, но оставил меня. Не потому, что я не пью, я люблю иногда выпить, но больше всего я люблю работу. Вот так я попал в театр Луны и в нем задержался... Хотя, честно говоря, в другой театр меня и не тянет, думаю, в каждом театре присутствуют свои интриги, неудобные моменты.

- Владимир Отарович, Вы можете назвать театр Луны своим домом?

- Лично я могу, я чувствую себя здесь как дома. Но это очень сильно зависит от характера - дело в том, что в театре Луны, как ни странно, не выживают тонкие люди. Например, Олечка Понизова, я очень ее люблю, как актрису, и мне жаль, что она ушла, но для театра Луны надо быть немножко более толстокожим, не все воспринимать близко к сердцу. Здесь такой набор всего, который не встретишь ни в каком другом театре - и актеры, и студенты, и "Маленькая Луна" (детская студия при театре Луны - прим. автора), и дети бегают... немножко сумасшедший дом (улыбается). И не все это могут к этому привыкнуть. Тихо тут не бывает! Меня, например, это радует, потому что постоянно что-то происходит, жизнь кипит. Гончаров, по-моему, говорил: "Если у меня в театре не репетируют актеры на лестнице, значит, что-то не так!" Здесь мы, слава Богу, двигаемся! Есть возможность репетировать то, что ты хочешь. Идешь к Проханову с пьесой, он читает ее и, если находит, что она в стиле Луны... хотя, честно говоря, я не понимаю, что это за "стиль"! Вот он наверняка знает. И мне, с моей толстой кожей, приходится иногда драться даже с тем же любимым Прохановым, никуда не денешься... Ведь это его творение. Я как-то вычитал в его интервью, что он считает театр Луны "демократической монархией" - наверное, так оно и есть, другое дело, что не все всегда согласны с его концепцией режиссера. Но Сергей Борисович главный режиссер театра и надо это объективно понимать: не согласен - разворачивайся и уходи, согласен - оставайся. Я бы, например, все, что выдерживают его плечи, никогда бы не выдержал! Это у меня 2-3-4 спектакля в месяц, а у него всё, каждый день, с утра до вечера, начиная от монтировщиков, которым не хватает гаек и кончая пошивочным материалом и так далее. Он же еще сам и балетмейстер, и постановщик... кино еще снял.

- Кино?

- Серьезно! (улыбается). Сергей Борисович, как режиссер кино, снял с актерами театра четырехсерийную историю о театре Луны. Сюжет рассказывать не буду! Недавно, по-моему, закончили монтаж. История написана в стихотворной форме... на мой взгляд, забавно! Мне моя роль нравится, я играю композитора театра.

- Вы упомянули о том, что писали музыку. У Вас есть музыкальное образование?

- Нет, это, скорее всего, душа. У меня не случилось музыкального образования в силу моего любимого папаши. Я до сих пор почему-то помню эту историю: мне было лет 7, когда одна женщина, профессиональный музыкант, увидела мои пальцы: "Ой! А на чем мальчик играет?" У нее сложилось впечатление, что я на чем-то играю. Отец говорит: "Ни на чем". Знакомая удивилась: "Почему? Посмотрите, какие у него пальцы!" И папа на автомате говорит: " У него слуха нет". Он сам себе придумал, что у меня нет слуха, и с музыкой у меня не получится. Но лет в 13 в мои руки попала гитара и всё! Я мог с ней сидеть по 6-7 часов в день! А папа бил о дверные косяки мои гитары (смеется). Честно говоря, он так и не смирился с моей профессией вообще. Но с музыкой я подружился как раз тогда, лет в 13. И потом потихоньку стал писать. Когда я учился, у меня была группа "Дефицит", сначала мы назывались "Мальчики и деньги", но нам комсомольцы запретили. У нас была каморка, в которой хранились инструменты, я покупал бутылку портвейна, оставался там и начинал сочинять... любил я это делать (улыбается). Но я всегда понимал и понимаю, что я не композитор и не музыкант. Да, я беру гитару и свободно ей владею, но, если у человека есть специальное образование, это совсем другое. Недавно написал для Сережи Виноградова в "Возвращение Титаника" песню для персонажа.

- Только музыку или и текст тоже?

- Нет, я пишу музыку. Стихи - это совсем другое, другая плоскость и тут я точно объективен к себе - нет! Я могу простенькие стишки в рифму, вроде рэпа, написать, но, второй план, какие-то мысли в стихах - это точно не я. Я всегда писал развлекаловку, да и начинал вообще как эстрадник.

- Мне попалась в Интернете небольшая подборка Ваших рассказов о курьезных случаях в театре. Вы не думали написать что-нибудь в этом духе? Скажем, сборник театральных анекдотов?

- Да, с юмором я дружу (улыбается). Но писать - нет! Править - да, править всегда легче, нежели сочинить полностью. Надо мной часто издевались на сцене, разыгрывали. Мы вообще часто смеемся друг над другом, но не запредельно: если уж подсаживаешь человека, то будь добр, потом найди способ его вытащить!

- Вам не хотелось бы сыграть большую комедийную роль? В основном все Ваши роли в театре от комедии далеки!

- Вы знаете, я не очень понимаю, когда говорят "комедийная роль" и "драматическая роль". Есть роли, над которыми смеются и есть роли, над которыми думают, так? Мне ближе те, над которыми думают. Ближе в силу того, что я слишком долго считался, да и сам себя считал комедийным актером. Но, когда добираешься до того момента, когда ты молчишь, а зритель тебя слушает - это намного больше... Хочется, конечно, сыграть комедийную роль, но... клоун ведь человек, как правило, невеселый (улыбается).

- Давайте поподробнее поговорим про "Рубиновый вторник". Это ведь премьера?

- Да, это еще премьерный спектакль. Мы его сдали в мае прошлого года, а премьерным считается весь первый сезон.

- Как Вы пришли к мысли заняться постановкой такого сложного спектакля?

- Когда я учился во ВГИКе, у нас был такой спектакль - "Полет над гнездом кукушки". Делали мы его еще мальчишками, на первом курсе, совсем в другом виде, но с тем же режиссером (Павел Урсул - прим. автора), играли его раз 10-15. И, не так давно, были мы на гастролях со спектаклем "Король умирает" в Болгарии. Сидели с Прохановым, разговаривали о работе, и я предложил ему поставить этот спектакль. Он говорит: "Да, я знаю эту пьесу, но ведь есть Николсон, Ленком собирается ставить..." Но я уперся: "Давайте делать!" Не отстал от этой истории, даже понимая, что такое Ленком и что такое мы, молодой театр. Начал пробивать эту пьесу... в конце концов, поговорил с актерами, все согласились. Собрал их, привел к Проханову, говорю: "Вот коллектив, который готов делать этот спектакль". Проханов спросил: "Господа, готовы ли вы на все? Потому что, когда выделят деньги, будет поздно думать! Решайте, либо вы это делаете, либо нет". Все сказали: "Да". Вот так все и началось - мы по 6-7 часов в день репетировали, было много скандалов, но, слава Богу, творческих: и я в том числе спорил с режиссером когда надо и когда не надо! Не потому, что я такой вредный, а в силу того, что происходит на сцене. И, в итоге, все получилось. Паша Урсул - замечательный режиссер! Я не знаю, по какой системе он работает, знает ли он Станиславского или Чехова, но то, что он знает Фрейда - это абсолютно точно. Он очень точно находит свой подход к каждому актеру. Например, он знает, что я музыкант и разговаривает со мной на понятном мне языке: "Ты сейчас не соло-гитара, а всего лишь барабанщик, вот и сиди тихо!" (улыбается). И я понимал, о чем он говорит, со всеми остальными он тоже находил что-то свое. А вообще, спектакль мне очень нравится, по крайней мере, сейчас - мы уже немножко "прикатались", уже немножко свободны и позволяем себе некоторые шалости (улыбается). Ну и, конечно, нравится ощущение того, что он получился... прежде всего, по реакции зрителей.

- Откуда взялось название "Рубиновый вторник"? Это оригинальное название пьесы или чья-то идея?

- Идея была Паши! Спектакль поставлен на музыке "Rolling Stonеs", он очень хорошо знает их музыку. Изначально спектакль назывался "Satisfaction", потом был, по-моему, "Гранатовый четверг", а остановились в итоге на "Рубиновом вторнике". К тому моменту мне уже было все равно, как он будет называться, лишь бы выпустить поскорее! А сейчас я уже привык и мне нравится. Естественно, если бы мы назвали его "Пролетая над гнездом кукушки", это было бы более узнаваемо, но решили вот так.

- Когда Вы работали над ролью МакМэрфи, Вы смотрели фильм, перечитывали книгу? Или шли к пониманию образа сами?

- Конечно, в свое время я смотрел кино, но не во время постановки и репетиций. Я объективно понимаю, что я не Николсон (смеется). Боялся ли я сравнения? Нет, не боялся, потому что Николсон - это Николсон, а я - это я, у него своя органика, у меня - своя. В любом случае, я понимал, что даже если я захочу сделать как он, то у меня не получится, мы разные люди. Но еще один важный момент - у нас очень разные прочтения самой пьесы, характера самого МакМэрфи. В фильме это здоровый сильный мужик, а у нас не выходит здоровый сильный - выходит промокашка, откровенный колхозник! Он точно знает, что зима будет ранняя, потому что канадские трубачи прилетели, про цыплят рассказывает - деревня! Если утрировать, был первый парень с гармошкой, а тут влип... Мы долго с режиссером разбирали, как влип, куда, почему, зачем и, мне кажется, мы нашли характер этого парня. Очень долго спорили с режиссером, репетировали часа 4 все вместе, потом ехали к нему домой, сидели до ночи, на следующий день приходили и как будто вчера не разговаривали! Опять скандал (смеется). Хотя, нравится мне этот Макмэрфи, который у нас получился, что-то в нем есть. Не хочу раскрывать что, но что-то есть - он вроде блатной, а вроде и не блатной, и человечный, и где-то жесткий, в общем, нормальный МакМэрфи! Для меня (улыбается). Был бы другой актер, он бы по-другому решал. Хотя я изначально хотел играть не МакМэрфи, а Чезвика (персонаж спектакля - прим. автора).

Естественно, мне очень помог режиссер, он меня направлял и поправлял, хотя я все время с ним спорил! Но Паша как-то умудрялся объяснять мне что нужно: "Надо работать на роль, все поступки должны быть на роль!" И, в результате, в финале такое ощущение, что его немножко жалко... я не говорю, что МакМэрфи очень жалко, но немножко есть! Еще один момент, из-за которого мне нравится эта история - я избежал или, по крайней мере, пытался избежать идеи главного героя. Сама пьеса написана таким образом, что все действие вокруг него вертится и, если еще вести себя как главному, то получится перебор: вот я пришел, главный, и аплодируйте мне! В этой пьесе нет проходных ролей, там все важны. Мы понимаем, что первый акт немного затянут, но у нас же столько персонажей! И, чтобы каждого хоть немного раскрыть, нужно время.

- Расскажите, какие у Вас творческие планы?

- Теперь главное - не остановиться на этой удачной работе, надо идти дальше, драться за следующую пьесу. Сейчас мы задумали с Сергеем Борисовичем еще одну самостоятельную работу, я нашел пьесу, ее надо читать, так не расскажешь! Это не будет чисто драматический спектакль, это будет что-то очень нестандартное... Сейчас ищем режиссера на эту историю, поменялось уже 5 режиссеров! (улыбается) Не потому, что они непрофессиональные, а потому, что очень честные, и честно сказали, что не знают, как это делать, по крайней мере, профессионально. Сейчас вроде как остановились еще на одном, будем пробоваться. Вот такая ситуация - мы выбираем режиссера, а не режиссер нас!

Есть два режиссера, которые смогли бы ее сделать, если соединить их в одного (смеется). Но не складывается пока... А без художника, без художественного решения, не получится ничего. Я понимаю, что сейчас от меня ждут еще одной "Кукушки", я ведь и в качестве продюсера в "Рубиновом вторнике" выступаю, но я не хочу. Я хочу попробовать что-то совсем другое, не уверен, что это получится так же удачно, но попробовать хочу! Попробовать другой стиль, другое существование на сцене, не органично-драматическое, к которому я привык и все привыкли, а другое...

Беседовала Марина Троянова.
Фотографии предоставлены Театром Луны
Июнь 2006 года
http://www.kino-teatr.ru/teatr/person/3/

Док. 650936
Перв. публик.: 30.06.06
Последн. ред.: 30.05.12
Число обращений: 0

  • Леонов Евгений Павлович
  • Ромашин Анатолий Владимирович
  • Мирзоев Владимир Владимирович
  • Евстигнеев Евгений Александрович
  • Проханов Сергей Борисович
  • Майсурадзе Владимир Отарович

    • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``