В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
А.А.Кокошин, Введение к изучению творчества и жизни выдающегося отечественного военного деятеля Александра Андреевича Свечина Назад
А.А.Кокошин, Введение к изучению творчества и жизни выдающегося отечественного военного деятеля Александра Андреевича Свечина

А.А.Кокошин, Введение к изучению творчества и жизни выдающегося отечественного военного деятеля Александра Андреевича СвечинаПредисловие

А.А.Кокошин, Введение к изучению творчества и жизни выдающегося отечественного военного деятеля Александра Андреевича Свечина
Предисловие

Данная небольшая работа - абрис первой, вводной главы большого монографического исследования творчества и жизни выдающегося военного деятеля нашей страны Александра Андреевича Свечина (1878-1938). Над этой монографией автор с перерывами работает уже на протяжении многих лет, осваивая различные пласты мысли Свечина, его единомышленников и оппонентов. Работа эта очень трудозатратная, требующая в числе прочего, целого ряда вспомогательных исследований, дополнительной работы с архивными материалами (хотя их значительная часть была обработана и автором, и другими исследователями в преыдущие годы).
"Свечинская тема" все чаще стала появляться не только в профессиональных изданиях, но и в средствах массовой информации. В силу этого автор решил не дожидаться завершения своеи работы в целом, а начать ее публикацию частями, используя наиболее отработанные главы.

Хотелось бы отметить, что монографическое исследование, над которым ведет работу автор, посвященное такому выдающемуся человеку, как А. А. Свечин, - это не классический историко-биографический труд. Замысел автора состоит в том, чтобы показать исключительную значимость теоретического и методологического наследия Свечина и для современных условий в области обеспечения обороноспособности и национальной безопасности нашей страны. Труды Свечина по общим и частным вопросам военного дела, по политико-военным и военно-теоретическим вопросам, вопросам оперативного искусства, воспитательной работы, по проблемам разведывательной работы представляют много возможностей для размышлений по проблемам сегодняшнего и завтрашнего дня.
Автор начинал разработку "свечинской темы" еще в 1980-е гг., когда он занимался преимущественно научно-исследовательской работой. Практическая работа автора в качестве первого заместителя министра обороны России, затем государственного воен- ного инспектора - секретаря Совета обороны РФ, секретаря Совета безопасности России, депутата Государственной Думы Федерального Собрания РФ еще больше привлекла его внимание к творчеству этого выдающегося, экстраординарного отечественного мыслителя и практика, глубоко патриотичного и порядочного человека, ни разу не поступившегося честью русского офицера.
Несмотря на усилия многих моих коллег и товарищей, наша страна действительно задолжала в принании заслуг Александра Андреевича Свечина, о чем справедливо писалось несколько лет назад. Данную работу автор рассматривает как еще один скромный вклад в оплату этого нашего долга перед Свечиным.

Введение к изучению творчества и жизни Александра Андреевича Свечина

Впервые автору удалось ознакомиться с наследием А. А. Свечина в конце 1960-х гг., прочитав его книгу "История военного искусства", приобретенную в букинистическом отделе магазина "Военная книга" на Старом Арбате. Этот труд поразил нестандартностью суждений, огромной эрудицией автора. Обращало на себя внимание и то, что многое, о чем писал А. А. Свечин в 1920-е гг., позднее, в атмосфере сталинизма, оказалось полностью устраненным из научного и практического оборота в отечественной военной мысли, в исторической и политической науке в целом. (Запрет на имя и труды Свечина существовал до 1956 г., когда состоялась его полная реабилитация).

Еще более сильное впечатление на автора произвел свечинский труд "Стратегия" (вышедший в 1926 и 1927 гг. первым и вторым изданиями), знакомство с которым состоялось у автора уже в середине 1970-х гг. "Стратегия" - это, безусловно, главная, центральная работа А. А. Свечина. Как справедливо отмечал видный отечественный военный историк и теоретик В. М. Кулиш, А. А. Свечин - едва ли не единственный из мировых теоретиков, книга которого по стратегии прошла испытание Второй мировой войной [1].

Труд Свечина "Стратегия" высится во времени и пространстве как сложная, многомерная пирамида политико-военной, военно-стратегической, оперативной, тактической, военно-стратегической мысли, профессионализма, ответственности перед своим народом, перед нашими Вооруженными силами, возвышающаяся над всем, что было создано до него и после него, вплоть до нашего времени. В этом труде Свечин помимо высоконаучного подхода к вопросам военной стратегии, тонкого знания нюансов этого предмета продемонстрировал многоплановое, поразительное видение и мировой политики, и мировой экономики и глубокое понимание особенности исторического развития нашей страны, нашего народа, нашей национальной психологии.
Позднее автор ознакомился с такими работами Александра Андреевича, как "Клаузевиц" (изд. в 1935 г.) (1).), "Эволюция военного искусства" (изд. в 2-х томах в 1927-1928 гг.), "Искусство вождения полка. По опыту войны 1914-1918 гг." (изд. в 1930 г.), "Стратегия XX века на первом этапе. Планирование операций на суше и на море в 1904-1905 гг." (изд. в 1937 г.). Свечин является также автором большого числа статей (в том числе в энциклопедии и энциклопедических словарях), полемических заметок, предисловий к различным переводным изданиям (наиболее подробная библиография этих трудов Свечина представлена в разработках Ю. Ф. Думби). С рядом статей, заметок, рецензий автор познакомился непосредственно из оригиналов различных изданий, сохранившихся в различных библиотеках; со многими из них - из очень важного сборника, подготовленного полковником А. Е. Савинкиным и его коллегами.

Свечин большое внимание уделял состоянию системы международных отношений, изменениям, происходящим в соотношении сил между ведущими центрами силы и в их взаимодействии друг с другом. Свечин, в частности, тщательно изучал вопросы комплектования вооруженных сил того или иного государства, их зависимость от социального состава общества, от экономического положения того или иного государства, уровня развития производительных сил в конкретную историческую эпоху. Обеспечивало ему это свободное знание двух иностранных языков - немецкого и французского.

Свечин обладал обширными знаниями по отечественной и мировой политической истории, по социологии как России, так и зарубежных стран, почерпнутыми им преимущественно посредством самообразования, но на основе общих серьезных знаний, которые он получил в военных заведениях императорской России, включая, разумеется, Николаевскую академию Генерального штаба; последнюю в целом отличал неплохой уровень общеобразовательной подготовки, высокие требования к знаниям иностранных языков.

Неотъемлемой частью разработок Свечина по вопросам военной стратегии являются вопросы стратегического руководства - организации системы Верховного главнокомандования, роли в этой системе Генерального штаба (ГШ) и др. Сегодня он считается общепризнанным автором формулы "интегрального полководца", которая широко использовалась на практике в годы Второй мировой войны и в СССР, и в других странах.

Свечин отдавал должное тому, какую огромную роль для успеха в войне играло ее должное политико-дипломатическое обеспечение. Этот вопрос он разбирает, в частности, на примере войн Пруссии-Германии в "бисмарковский период". Свечин обоснованно обратил внимание и на то, какое тесное взаимодействие имелось между королем Пруссии (затем германским императором) Вильгельмом I и Мольтке-старшим и Бисмарком, как хорошо они понимали друг друга, образуя прототип будущего "интегрального полководца".

Свечину принадлежит одно из наиболее глубоких исследований прусско-германского Генерального штаба, созданного и успешно руководимого долгое время Хельмутом Мольтке-старшим и многие десятилетия считавшегося образцом такого органа военного управления во многих странах, в том числе и у нас. До сих пор это исследование следует считать непревзойденным в мировой науке применительно к проблеме управления стратегического и оперативного уровня.
Мы и по сей день сталкиваемся с желанием подражать той роли, которую играл этот Генштаб в системе стратегического руководства Германии второй половины XIX - начала XX в., но без понимания конкретно-исторических причин, позволивших создать такой генштаб, без понимания масштаба личностей, стоявших во главе него, глубины их образованности и общей культуры. "Магия" германского Генерального штаба времен Х. Мольтке-старшего и А. фон Шлиффена действует и на многих современных военачальников - как в нашей стране, так и за рубежом (2).

Во всяком случае эта "магия" довольно сильно действовала на воображение ряда наших генштабистов (в 1990-е и в первой половине 2000-х гг.), ратовавших, в частности, за то, чтобы Генштаб Вооруженных сил РФ напрямую подчинялся президенту - Верховному главнокомандующему.
Любому, кто сегодня профессионально занимается вопросами стратегического руководства (управления) в военной сфере, автор советует обратить внимание на специфику того германского Генерального штаба, о котором говорилось выше, чтобы понимать радикальное различие между этим органом и тем, что мы можем и должны иметь в современных условиях, ориентируясь на долгосрочную и среднесрочную перспективу. И лучшего источника, чем разработки А. А. Свечина (к которым можно присовокупить соответствующие разделы капитального труда Б. М. Шапошникова "Мозг армии"), на найти и по сей день.

Много внимания в своих трудах Свечин уделял механизмам и процедурам подготовки и принятия решений и их реализации (детально разбирая, например, преимущества и недостатки таких распорядительных документов, как приказ и директива). Не прошел Свечин мимо и вопросов роли разведки, разведывательной деятельности, причем ее сущности с точки зрения принятия политико-военных и военно-стратегических решений, решений при проведении операции.

Такая ориентация разведслужб на решение задач, стоящих перед политическим руководством, военным командованием, - ключевой вопрос деятельности разведорганов и разведчиков. Это, казалось бы, самоочевидная задача, однако в реальной жизни нередко все получается иначе. Годы "холодной войны", в частности, показали, что нередко разведслужбы противостоящих сторон были больше увлечены борьбой друг с другом, нежели добыванием информации, важной для принятия решений.
Разведка должна не ожидать все время заданий, а вести поиск и в тех направлениях, которые другие еще не видят. Руководство разведслужб не должно бояться брать на себя ответственность за работу над перспективными проблемами, выходящими за горизонт текущего видения государственных руководителей и военных высоких рангов, перегруженных, как правило, повседневной, во многом суетной работой. И вышестоящее руководство обязано поощрять к этому разведку (применительно к военному ведомству такое поощрение должно исходить прежде всего от министра обороны, начальника Генерального штаба, заместителя министра по вооружению). Такими качествами обладала, в частности, русская военная разведка, институализированная военным министром Михаилом Богдановичем Барклаем-де-Толли незадолго до начала Отечественной войны 1812 г.

Свечина-автора отличала исключительная гражданская и научная честность, трезвость в суждениях - все то, что в большинстве периодов истории нашей страны было в большом дефиците.

В своих публичных выступлениях Свечин был очень резким, а подчас и злым критиком, что ему, разумеется, не облегчало жизнь (3)Он легко распознавал полузнаек и псевдотеоретиков (в одной из своих автобиографий Свечин без всякого преувеличения писал, что "и в научных, и в служебных вопросах всегда являлся беспощадным"). И многие деятели, подвергшиеся критике со стороны Свечина, не прощали этого ему никогда. В автобиографии он писал по этому поводу: "Несмотря на то что мне скоро исполнится 59 лет, язык мой остается несдержанным и выкладывает все, за исключением, разумеется, доверенной мне военной тайны" [2]. Но в своей критике Свечин не переступал определенных этических норм, не уподоблялся в публичной полемике ряду других отечественных авторов того периода (тому же М. Н. Тухачевскому).
Патриотизму Свечина было противно превознесение до небес всего отечественного и охаивание всего иностранного. А это стало особенно характерным для большей части наших авторов в период с конца 1930-х до середины 1950-х гг. в соответствии с известными сталинскими установками (в том числе по "борьбе с космополитизмом"), что весьма негативно сказалось на отечественной военной мысли. Отразилось это и на многих оперативно-стратегических планах, на том, что наши военачальники не понимали в первый период Великой Отечественной войны немецкой стратегии, оперативного искусства (стоявшего на очень большой высоте), а часто и тактики. Неразгаданными для советского руководства оказались и стратегические планы и действия нацистов на Восточном фронте в 1941 и 1942 гг. (Очевидно, для того чтобы эти планы были разгаданы, нужны были усилия достаточно большого коллектива специалистов по вопросам стратегии, оперативного искусства, по гитлеровской пропаганде, по дипломатии нацистского рейха, по психологии фюрера и его генералитета, наконец. Такого коллектива у высшего руководства страны накануне самого страшного для нас испытания не оказалось.)
Подлинный патриотизм состоит не в тиражировании героических мифов, не в восхвалении всего того, что есть в нашей стране, а в постоянном поиске путей и способов укрепления своего государства, повышения реальной, а не показушной боеспособности армии и флота - через трудные, подчас мучительные размышления, в том числе над тяжелейшими моментами родной истории, над трагедиями и ошибками, с тем чтобы их избежать в будущем. Да и практические решения - дело очень и очень непростое.
Суть патриотизма Свечина состояла в том, чтобы дать отечественному командному составу наилучшее понимание долгосрочных и среднесрочных тенденций развития международных политико-военных отношений, военного дела и военного искусства, особенно в стратегическом звене. Он стремился к тому, чтобы вооружить интеллектуально и морально-психологически наш командный состав таким образом, чтобы он был наилучшим образом подготовлен для выполнения своей главной задачи - поражения противника в случае возникновения войны.
На основе глубоких исторических, социологических, теоретических и прикладных знаний военного дела Свечин вырабатывал и свои рекомендации относительно главных параметров плана будущей войны - Второй мировой войны для международного сообщества и Великой Отечественной войны для нашей Родины. К великому сожалению, эти глубоко продуманные Свечиным рекомендации по стратегической линии нашей страны о соотношении стратегической обороны (активной) и стратегического контрнаступления [3] были большей частью проигнорированы. Они не соответствовали тем идеологемам, которые господствовали и у партийно-государственного руководства страны, и у высшего военного командования (прежде всего у К. Е. Ворошилова) и которые перекрывали часто практические даже не только военно- стратегические, но и политические соображения [4].
Игнорирование высшим государственно-партийным руководством и командованием РККА разработок А. А. Свечина по военной стратегии исключительно дорого стоило нашей стране - оно привело к дополнительным многомиллионным потерям нашего народа в войне 1941-1945 гг., к гигантскому материальному ущербу, утрате огромных, не восстанавливаемых культурных ценностей. Масштабы и качество этих потерь были таковы, что они продолжают сказываться и по сей день. Можно с высокой степенью уверенности говорить о том, что реализация глубоко проработанных предложений Свечина применительно к начальному периоду Великой Отечественной войны привела бы к гораздо более раннему разгрому гитлеровской военной машины.
Понесенный страной ущерб был настолько велик, что его длительное время тщательно скрывали (при Сталине потери нашего народа в войне занижались примерно на 20 млн человек). При этом реальный ход гигантской борьбы советского народа, спасшего мир, искажался самыми различными способами. Одним из результатов этого стал ряд принципиальных ошибок в стратегии оборонно-промышленного развития страны, в построении группировок войск Советского Союза и его союзников в период после Великой Отечественной войны и др. А это, в свою очередь, вело к огромному перенапряжению ресурсов нашего государства и народа, к его истощению в десятилетиях "холодной войны" с Западом и, в конечном итоге, к поражению в этой войне. Из этого поражения в нашей стране до сих пор не сделаны достаточно полномасштабные и адекватные, трезвые, неангажированные выводы, без чего России невозможно пе- рейти из статуса "побежденной державы" в статус ведущих, реально суверенных и наиболее влиятельных стран мира. Такого рода исследования необходимы в свечинском духе и стиле, в духе подлинного, а не показного патриотизма.
Свечин творил в доядерную эпоху. В его трудах мы не найдем, например, предвидения появления ядерного оружия (как у писателя-фантаста Герберта Уэллса задолго до Второй мировой войны) - оружия, в силу своей сверхразрушительной мощи радикально изменившего то, что Свечин назвал "стратегическим ландшафтом". Но свечинское понимание движущих мотивов стран, народов, государственных лидеров, генштабов в вопросах войны и мира, долговременных тенденций, закономерностей развития военного дела остается ценнейшим и в наше время. Логика Свечина построена на глубоком знании истории, военного дела, социологии и политологии; результаты многих его исторических и военно-теоретических изысканий значимы и в XXI в.
Исключительно интересна "Стратегия" Свечина как нежесткая, "открытая система" взглядов на тему военной стратегии во всем ее многообразии. В то же время это высоко структурируемый, исключительно четко организованный труд.
***
Одно из табу многих классических историков - использование "сослагательного наклонения" в рассмотрении различных исторических ситуаций - точек "бифуркации" по теории хаоса, разрабатываемой с 1980-х гг. [5]. Особенно это стало свойственно советской исторической науке по известным идеологическим причинам. Свечин смело идет на нарушение этого табу. В этом он проявил себя как последователь Клаузевица, ратовавшего за такой подход в военно- исторических и военно-теоретических исследованиях.
Используя "сослагательное наклонение", Свечин постоянно ищет оптимум в принятии политико-военных и военно-стратегических решений, рассматривая различные конкретно-исторические ситуации . Один из примеров таких размышлений Свечина в духе "сослагательного наклонения" мы находим в его "Стратегии", там, где он говорит, в частности, о более целесообразных действиях союзников России по Антанте в 1915 г., когда "обозначился перенос центра тяжести германской активности на русский фронт". Свечин пишет, что "Англия и Франция были обязаны во всей мере, допускаемой развитием событий на Балканском фронте, поддержать Сербию". Продолжая, Свечин говорит: "Развертывание полумиллионной англо-французской армии на Дунае заставило бы Болгарию сохранить нейтралитет, подвинуло бы Румынию на выступление, прервало бы всякие сообщения Германии с Турцией, позволило бы итальянцам дебушировать через пограничные горы, разгрузило бы русский фронт, который смог бы удержаться в Польше, в сильной степени ускорило бы развал Австро-Венгрии". Как подчеркивает Свечин, "в результате длительность мировой войны была бы сокращена по крайней мере на два года" [6].
Такое изменение хода войны означало бы, что Российская империя избежала бы краха революции и жесточайшей Гражданской войны, стоившей нашей стране колоссальных людских потерь, материального ущерба, сопровождавшихся резким падением морально-этических основ нашего общества, разрывом значительной части его социальной ткани.
Отмеченные выше разработки Свечина по начальному периоду будущей Великой Отечественной войны (курс на активную стратегическую оборону с последующим переходом к решительному контрнаступлению) могли бы послужить хорошей основой нового понимания отечественных историков для конструирования "альтернативной истории" этой войны, что было бы крупным шагом в развитии отечественной исторической науки. При этом надо иметь в виду, что такого рода попытки по частным вопросам Второй мировой войны уже не раз предпринимались зарубежными и отечественными авторами.
А. А. Свечину принадлежат удивительные по своей прозорливости конкретные предвидения, которые он сделал еще в середине-конце 1920-х гг. относительно Второй мировой войны, в том числе применительно к той ее части, которая касалась нашей страны (в том числе он фактически писал (в 1927 г.) о той трагической судьбе, которая может ожидать Ленинград в случае дальнейшей концентрации населения и промышленности в этом городе; Свечин прозорливо назвал Ленинград "Севастополем будущей войны"). Эти предвидения заслуживают того, чтобы подвергнуться еще более глубоким исследованиям; их основа представляет собой особую методологическую ценность наследия А. А. Свечина, ибо "предвидеть - значит управлять". (Автор предполагает специально обратиться к свечинским предвидениям в соответствующей главе будущей монографии о Свечине.)
Сейчас целый ряд отечественных и зарубежных исследователей пишут об актуальности Свечина применительно к политико-военным и военно-стратегическим проблемам XXI в., и это безусловно так. Но нам еще нужно как следует осмыслить Великую Отечественную войну, особенно 1941 и 1942 гг. Без обращения к Свечину, к ряду других забытых и полузабытых советских военных теоретиков предвоенного периода этого не сделать. Обсуждение этой крайне важной темы сегодня активно продолжается у нас и историками, и публицистами, вызывая значительный интерес у довольно широкой аудитории.
Здесь опять же следует иметь в виду, что Свечин и ряд других отечественных военных профессионалов предлагали иной план войны, реализация которого, несомненно, существенно уменьшила бы наши жертвы в этом страшном испытании для всего нашего многоэтнического народа. Без понимания тех альтернатив в политико-военной и военно-стратегической сферах, которые имелись у нашей страны и у других участников Второй мировой войны, невозможно строить различные "сценарии" будущих войн и вооруженных конфликтов, с которыми придется иметь дело нашей стране в обозримом будущем, по- настоящему профессионально заниматься стратегическим планированием в политико-военной и военно-стратегической областях.
Важно учитывать социально-политический контекст, в котором создавалась "Стратегия". Это был период расцвета "новой экономической политики" (НЭП), введенной по настоянию В. И. Ленина (Ульянова), -политики, пришедшей на смену "военному коммунизму", действовавшему во время Гражданской войны. В этот период происходит резкое сокращение численности Красной армии (более чем в 10 раз), начатое Л. Д. Троцким (Бронштейном) и продолженное М. В. Фрунзе; создаются смешанные вооруженные силы - на территориально-милиционной основе и на кадровой [7]. В ВКП(б) сохранялись еще остатки внутрипартийной демократии; реформы Троцкого- Фрунзе уже были в основном реализованы. Старое офицерство еще не изгнано из Красной армии, но многие из бывших офицеров уже уволены в процессе ее радикального сокращения; к индустриализации и коллективизации Советский Союз еще не приступил. Это было время, когда военачальники и политработники РККА (Б. М. Шапошников, М. Н. Тухачевский, В. К. Триандафилов, А. И. Егоров, Р. П. Эйдеман и др.) еще писали труды сами, а не подписывались под тем, что делали за них подчиненные; Л. Д. Троцкий уже не упоминался как "организатор побед" Красной армии. (Троцкий в октябре 1927 г. решением Центрального Комитета ВКП(б) был исключен из партии за "антисоветскую подрывную работу"; он был сначала выслан из Москвы, а затем, в 1929 г., выдворен за пределы СССР.) После загадочной смерти М. В. Фрунзе на операционном столе наркомом по военным и морским делам в это время уже стал вернейший соратник И. В. Сталина (Джугашвили) Климент Ефремович Ворошилов, названный видным отечественным военным историком Н. Павленко "первостатейным дилетантом" [8]. Ворошиловская брошюра "Сталин и Красная армия", знаменовавшая радикальную фальсификацию истории Гражданской войны и Красной армии, еще не вышла в свет.
К этому времени Свечиным был накоплен и большой практический опыт военачальника, и мощный пласт общеисторических, социологических, философских, политологических и военно-теоретических знаний - плод его интенсивной научно-исследовательской и преподавательской работы. За плечами было изучение огромного объема материалов и по политической истории войн, и по истории военного искусства. У Александра Андреевича был богатый послужной список, который включал в себя продуктивную работу в тактическом, оперативном и стратегическом звеньях на командных и штабных должностях, в военной разведке. Для Свечина было характерно знание реальной жизни армии изнутри, но с глубоким осмыслением своего опыта, с соотнесением его с теоретическими и прикладными знаниями.
Труды Свечина крайне важны для выявления и осмысления долгосрочных и даже сверхдолгосрочных тенденций в развитии военного дела во всех его аспектах - стратегии, оперативном искусстве, тыловом обеспечении, медицинском обеспечении, разведке и др.
Важность такого рода исследований недавно была подтверждена тем фактом, что в США было проведено обширное исследование тенденций и явлений в военном деле, начиная с XVI в., которое завершилось весьма важными выводами и предложениями, имеющими огромное значение для строительства вооруженных сил, их боевых действий на тактическом и оперативном уровнях, для системы боевого управления в целом. В частности, было определено, что повышение маневренности формирований может полностью компенсировать отсутствие сосредоточения на одном направлении (что значительно легче фиксируется разведсредствами противника и резко повышает угрозу нанесения удара по находящемуся в таком состоянии формированию с массированным применением высокоточного оружия). Отмечалось также, что идет снижение зависимости боевых формирований от централизованного тылового обеспечения; это в свою очередь должно обеспечивать высокий уровень диспергированности (рассредоточенности боевых порядков на поле боя), повышенную мобильность, самодостаточность [9].

***
В оценке, осмыслении значения трудов, идей, методологии А. А. Свечина автору, наряду с упомяну- тым в начале книги Василием Михайловичем Кулишом, основательно помогли замечательные отече- ственные военачальники и военные теоретики: генерал-майор Валентин Вениаминович Ларионов, генерал-полковник Николай Андреевич Ломов (5) генерал- лейтенант Михаил Абрамович Мильштейн (6) . Ни один из них не знал лично Свечина, но они были среди тех высококультурных советских офицеров-генштабистов, которые в узком профессиональном кругу бережно хранили память об этом выдающемся ученом, российском и советском офицере, подлинном патриоте нашей страны.
В. В. Ларионов (в звании полковника) был фактически основным автором труда "Военная стратегия" под редакцией Маршала Советского Союза В. Д. Соколовского, несколько изданий которого увидели свет в 1960-е гг. В нашей стране это был первый труд по вопросам военной стратегии после свечинской книги на эту тему. Между "Стратегией" Свечина и этой коллективной "Военной стратегией" - более тридцати лет, в которые уместились и Великая Отечественная война, и гражданская война в Китае, и война в Корее, и полномасштабное развертывание "холодной войны", и многие другие крупнейшие события, среди которых, разумеется, создание ядерного оружия в США, СССР, а затем в Великобритании и во Франции, возникновение нескольких ядерных конфликтов, когда стороны близко подходили к применению друг против друга ядерного оружия.

Маршал Советского Союза В. Д. Соколовский занимал в 1952-1960 гг. пост начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР. Ряд очевидцев событий тех лет отмечают, что с этого поста В. Д. Соколовский ушел в знак протеста против решения Н. С. Хрущева о сокращении Вооруженных сил СССР на 1 млн 200 тыс. человек, которое Хрущев и его единомышленники решили провести ради сокращения бремени военных расходов, в условиях возрастания роли ракетно-ядерного оружия. Соколовский считал, что при таких сокращениях не будет обеспечена обороноспособность страны и ее союзников (заметим, что в 1955 г. был создан военно-политический союз восточноевропейских соцстран - Организация Варшавского договора).
Даже выделявшийся среди военачальников послевоенного периода В. Д. Соколовский не может сравниться по своей образованности, эрудиции и культуре со многими военачальниками-теоретиками 1920 - 1930-х гг. (7).

Как вспоминал В. В. Ларионов, В. Д. Соколовский, уже имея поручение подготовить такой коллективный труд, решил получить прямые указания от главы правительства и Коммунистической партии, Верховного главнокомандующего Н. С. Хрущева. Не сразу Соколовский получил аудиенцию у Хрущева. Его с нетерпением ждали члены авторского коллектива по подготовке "Военной стратегии". Соколовский вернулся от Хрущева в несколько ошарашенном состоянии. Главная установка Хрущева в изложении Соколовского была очень четкой и ясной: "Напишите эту книгу так, чтобы при ее прочтении они там на Западе испугались до полусмерти" (на самом деле Н. С. Хрущев в свойственной ему манере использовал гораздо более сильное выражение). Установка (сделанная до Карибского кризиса октября 1962 г.) была с успехом выполнена авторским коллективом, особенно в 1-м издании этого труда. Книга затем долгие годы (выдержав на Западе множество изданий в переводах) использовалась "ястребами" в США и других странах для обоснования собственных массированных военных приготовлений, прежде всего тех, которые предполагали возможность ведения войны с применением ядерного оружия и достижения победы в ней.

В. В. Ларионов, работая в Военной академии Генерального штаба Вооруженных сил СССР, обратил, в частности, внимание автора на то, что Свечину (с его формулировками 1920-х гг.) принадлежал приоритет в определении того, что является оперативным искусством (оператикой).

Н. А. Ломов говорил автору о том, что в какой-то период Великой Отечественной войны у ряда работников Генерального штаба РККА появилась на столе книга Свечина "Стратегия" - в их числе, по словам Ломова, был и такой видный генштабист, как Сергей Матвеевич Штеменко (8).

И в ходе Великой Отечественной войны, и после нее Н. А. Ломов неоднократно докладывал обстановку напрямую Верховному главнокомандующему, демонстрируя высочайший профессионализм и исключительно ответственное отношение к делу. Ломов рассказывал автору, что, находясь в должности заместителя начальника оперативного управления Генштаба, получил задание от Верховного главнокомандующего собирать все документы, касающиеся ведения крупных операций. Для этого была отведена специальная забетонированная комната в здании Генштаба с массивной стальной дверью. Ломов начал с предвоенных документов, с документов по стратегическому планированию периода непосредственно перед гитлеровской агрессией 22 июня 1941 г. При эвакуации Генштаба в г. Куйбышев (Самара) эти документы оказались в двух "чемоданах Василевского" (который непосредственно перед войной возглавлял оперативное управление ГШ РККА). В попытках найти эти чемоданы Ломов наткнулся на сопротивление людей Л. П. Берии, с которыми он благоразумно не стал иметь дело, несмотря на то что имел полномочия непосредственно со стороны Сталина. В первые послевоенные годы Ломов весьма плодотворно трудился в Генштабе.
Н. А. Ломов был среди отечественных пионеров исследования революции в военном деле. В частности, он выступил (в 1973 г.) автором предисловия и заключения коллективного труда "Научно-технический прогресс и революция в военном деле" [10]. В этом труде Н. А. Ломов ставил, в частности, вопрос о том, что в условиях бурного роста значения новых технических средств вооруженной борьбы, создания новых войсковых боевых организмов "на одно из первых мест встает вопрос о роли командных кадров, об овладении методами научного руководства подготовкой и боевым использованием войск" [11].

Ломов обращал внимание на то, что одной из ха- рактеристик революции в военном деле являются "небывало быстрые темпы боевых действий", кото- рые "требуют максимальной автоматизации процес- са управления, осуществляемой на основе внедрения в военное дело электронно-вычислительной техники и принципов кибернетики" [12]. Нельзя не отметить, что эти тезисы не только не потеряли своей актуальности и в наше время, но стали и еще более важными. К сожалению, такие требования до сих пор не воспринимаются в должной мере руководством военного ведомства, многими командирами и командующими в наших Вооруженных силах.
Под сильным влиянием интеллектуального и духовного наследия Свечина В. В. Ларионов (участник Курской битвы) и автор подготовили и опубликовали в 1987 г. статью "Курская битва в свете современной оборонительной доктрины" [13], на которую обратили внимание и специалисты, и неспециалисты в нашей стране и за рубежом. В 1988 г. автор опубликовал свою первую работу о Свечине в журнале "Международная жизнь" [14]. В 1990 г. с генерал-полковником В. Н. Лобовым (занимавший в то время пост первого заместителя начальника Генерального штаба ВС СССР) автор опубликовал в журнале "Знамя" (главным редактором которого был крупный отечественный писатель, боевой офицер-фронтовик Великой Отечественной войны Григорий Бакланов) работу о выдающихся предвидениях А. А. Свечина [15]. Дух Свечина присутствовал при работе автора и В. В. Ларионова над книгой, посвященной военным способам и средствам предотвращения войны [16].

_________________________________________________________________________________
1. Эта работа до сих пор еще не переиздана в нашей стране и во- обще, по-видимому, отсутствует в отечественных библиотеках, так как была выпущена в свет всего за три года до уничтожения Свечина; копию этой книги автору удалось получить в США.

2. Одним из свидетельств воздействия "магии" германского Генерального штаба являются дебаты вокруг законопроекта Голдуотера-Николса (закон был принят конгрессом США в 1986 г.), в котором в конце концов было специально определено, что американский Комитет начальников штабов "не является генеральным штабом". В результате этого КНШ ВС США не является органом прямого оперативного управления американскими вооруженными силами, а выступает в роли прежде всего "мозгового центра" и источника высокопрофессиональной экспертизы для президента - Верховного главнокомандующего и для министра обороны. Председатель КНШ и члены КНШ - это главным образом советники президента и министра обороны по военным вопросам (см.: Печуров С. Л. Англо-саксонская модель управления в военной сфере: история и современность. М.: URSS, 2005. http://www.ndu.edu/library/goldnich/goldnich.html).

3. Не страдал А. А. Свечин и ложной скромностью; в упоминавшейся выше своей последней автобиографии он писал: "С 1906 года я написал около 30 книг и свыше 600 журнальных и газетных статей по военному делу и считался как в старой, так и в Красной армиях одним из наиболее авторитетных и интересных военных писателей. Мои книги до революции переводились на иностранные языки. Труды, написанные после революции, оживленно комментировались не только в русской, но и в мировой печати". Свечин также отмечал: "Моим недостатком является неполнота моего философского образования, что в связи со стремлением к предельной откровенности и к работе по новому, еще не исследованному пути и большим мужеством и готовностью брать на себя ответственность приводило меня иногда к неудачным формулировкам, которыми очень охотно пользовались, как оружием против меня, мои противники; а их было очень много" (цит. по: Даниленко И. С. Трагическая судьба героя и мыслителя // Свечин А. А. Эволюция военного искусства. М.: Академический проект; Жуковский: Кучково поле, 2002. С. 21).

4. Автор полагает, что употребление терминов "политико-военные решения", "политико-военные проблемы", "политико-военное руководство" и т. п. более адекватно, нежели укоренившееся в нашей стране использование понятий "военно-политические решения", "военно-политическое руководство" и т. д.; первое более однозначно устанавливает взаимоотношения между политикой и военной стратегией с приматом первой, о чем много и весьма убедительно писал А. А. Свечин и в чем он был полностью поддержан Б. М. Шапошниковым и рядом других отечественных высокопрофессиональных авторов.

5. Николай Андреевич Ломов родился в 1899 г. Член КПСС с 1919 г. В Советской армии с 1919 г. Участник Гражданской войны. Окончил Военную академию механизации и моторизации РККА (1935), Военную академию Генштаба (1939). С 1940 г. в штабе Дальневосточного фронта. В ходе войны заместитель начальника штаба Дальневосточного фронта (с 1942 г.). С июня 1943 г. в Генштабе, заместитель начальника Оперативного управления Генштаба (с января 1944 г.). После войны в Генштабе до 1952 г. на посту начальника Главного оперативного управления (ГОУ); работал с такими видными отечественными начальниками Генерального штаба, как А. М. Василевский, А. И. Антонов, С. М. Штеменко; с 1952 г. начальник штаба войск Дальнего Востока, затем Дальневосточного ВО, в 1954-1969 гг. начальник кафедры стратегии Военной академии Генштаба. В 1970-е - 1980-е гг. старший научный сотрудник Института США и Канады АН СССР. Награжден орденом Ленина, Октябрьской Революции, 4 орденами Красного Знамени, орденом Богдана Хмельницкого 1-й степени, Суворова 2-й степени, Трудового Красного Знамени.

6. Михаил Абрамович Мильштейн долго и плодотворно работал в советской военной разведке. В его биографии в том числе служба под началом Г. К. Жукова в бытность того командующим Западным фронтом под Москвой зимой 1942 г., когда Красная армия нанесла крупное поражение гитлеровским войскам. Работая начальником кафедры разведки в Военной академии Генерального штаба, М. А. Мильштейн написал целую серию серьезных научных трудов. Среди его трудов можно отметить в том числе небольшую, но крайне важную разработку (1960-х гг.) о китайской военной доктрине.

7. В 1960-е гг. Василий Данилович Соколовский считался одним из наиболее образованных военачальников в СССР: в 1918-1921 гг. он учился (с перерывами) в Академии Генштаба, где еще преподавали старые спецы русской армии, а до военной службы, которую он начал в царской армии, окончил учительскую семинарию. В Гражданскую войну Соколовскому довелось командовать ротой, быть помощником командира полка, начальником штаба стрелковой дивизии, начальником штаба кавалерийской дивизии. В годы Великой Отечественной войны он начальник штаба фронта, а затем командующий фронтом. После Великой Отечественной войны В. Д. Соколовский командовал Группой советских войск в Германии (1946-1949 гг.). В последнее время, когда стали известны ранее засекреченные важные материалы из истории Великой Отечественной войны, в адрес Соколовского как полководца высказываются серьезные критические замечания

8. Сергей Матвеевич Штеменко родился в 1907 г., умер в 1976 г. Во время Великой Отечественной войны занимал должности зам. начальника, затем начальника направления Оперативного управления Генштаба; в 1943 г. он стал первым заместителем начальника Оперативного управления ГШ, а затем его начальником. С 1946 г. С. М. Штеменко - начальник Главного оперативного управления - зам. начальника ГШ ВС СССР. В 1948-1952 гг. занимал пост начальника Генерального штаба Вооруженных сил СССР - заместителя министра Вооруженных сил СССР. С. М. Штеменко, человек с непростой судьбой, оставил после себя важный труд "Генеральный штаб в годы войны", который и по сей день является одной из важнейших работ, необходимых для изучения теории и практики военного управления высшего уровня. В 1952 г. был внезапно снят Сталиным с должности начальника ГШ без каких-либо объяснений и отправлен служить с понижением за пределы Москвы. Одновременно с ним были сняты со своих должностей начальник ГОУ - заместитель начальника ГШ ВС СССР Н. А. Ломов и заместитель начальника Генштаба Г. К. Маландин. Произошло это, по воспоминаниям Н. А. Ломова, рано утром после их весьма успешного доклада Сталину втроем плана построения современной системы ПВО страны. Через несколько лет, уже после смерти Сталина, как вспоминал Ломов, Штеменко, Ломов и Маландин, собравшись вместе, долго размышляли над тем, почему их постигла такая судьба; все трое пришли к выводу, что для Сталина они стали выглядеть слишком дружной, сработавшейся командой, чего он старался не допускать применительно к высшим военачальникам.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...

viperson.ru

Док. 653320
Опублик.: 16.08.12
Число обращений: 0

  • Кокошин Андрей Афанасьевич
  • Хрущев Никита Сергеевич

  • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``