6. Модернизации, инновации и алгоритм национальной стратегии развития после 2012 годаНазад
6. Модернизации, инновации и алгоритм национальной стратегии развития после 2012 года
... есть много чудаков, принимающих "новый улучшенный шампунь" за прогресс, новую версию Windows за инновации, а "оранжевую революцию" за всемирно-историческое событие...[1]
О. Матвейчев
Без ясного представления о динамике мировой системы невозможно выработать адекватные стратегические приоритеты...[2]
А. Торкунов, ректор МГИМО(У)
Перед Россией, как и другими странами, не раз за ее историю возникала проблема модернизации. И каждый раз она решалась по-разному, в зависимости от эффективности избранной стратегии. Наиболее успешно при П. Столыпине, когда менее чем за 10 лет промышленное производство выросло на 88% (реальное "удвоение ВВП"), запасы зерна превысили 5,6 млн т (двухлетний объем зернового экспорта современной России), а расходы на образование увеличились в 10 раз[3]. Коренные изменения произошли и в социальной структуре России: из общины вышла почти треть крестьянских хозяйств. И все это на фоне массового террора (более 26 тыс. актов) и сложной международной обстановки.
Иные стратегии модернизации предлагались С. Витте и И. Сталиным (индустриализация за счет сельского хозяйства), Н. Хрущевым, Н. Косыгиным, Ю. Андроповым, наконец, никакой стратегии не предлагалось М. Горбачевым.
В 90-е годы также была предложена стратегия своего рода модернизации, когда рыночные механизмы, не контролируемые обществом и государством, сам по себе должны были модернизировать экономику и общество.
Первое десятилетие нового века было посвящено стабилизации и разговорам о будущей модернизации, которое в конце нулевых стали приобретать некую форму.
Результат в 2012 году - провал "Стратегии-2020" и Стратегии инновационного развития, новые варианты которых срочно пришлось готовить в 2011 году. На практике, кроме пиара Сколково, трудно что-то обнаружить. Ситуация объективно за последние годы не улучшилась, а ухудшилась. Как отмечает редакционная статья "НГ", "Пока же "Сколково" ничего, кроме пиаровских акций про будущую "инновационную экосистему", предъявить не может. Да и эти обещания выглядят не очень убедительно на фоне только что появившейся статистики. По данным Всероссийского центра изучения общественного мнения, над тем, чтобы покинуть страну, раздумывают 11% россиян. В их числе прежде всего молодые перспективные представители среднего класса. Среди россиян в возрасте от 18 до 24 лет навсегда уехать готов почти каждый четвертый"[4].
При этом, по-прежнему количественные и макроэкономические показатели внешне сглаживали общую картину. В отчете В. Путина Государственной думе 11 апреля констатировалось: "В начале 2012 года, как мы и планировали, российский ВВП превысил докризисный уровень. Это значит, что наша экономика в полном объёме преодолела последствия спада 2008, 2009 и отчасти даже 2011 годов. Я приведу цифры: объём ВВП России в ценах 2008 года составил, по итогам 2011 года, 41,421 трлн рублей, а по итогам 2008 года - 41,277 трлн, мы его чуть-чуть превысили"[5].
Таким образом, можно констатировать, что 2011 год для России оказался провальным с точки зрения модернизации и национального развития, а рост зависимости экономики и социальной сферы от энергоресурсов увеличился. На фоне прогнозируемого мирового кризиса 2015-2017 годов это вызывает самую острую тревогу[6].
Изначально важно определиться, каков главный предмет модернизации и инноваций? Что мы вообще имеем в виду? Ответ на этот вопрос в современной России дается разный, что свидетельствует о полном отсутствии национальной стратегии развития.
Определенная часть общества, прежде всего либералы-западники, рассматривают модернизацию и инновации как политическую модернизацию - в общественной жизни - и процесс внешних заимствований - в экономике. Это стало особенно очевидным в период избирательной кампании 2012 г., когда практически все требования либеральной оппозиции сводились к модернизации политической системы.
Другая часть общества, в основном в правящей элите, видит в них преимущественно экономическую модернизацию, связанную со структурной перестройкой экономики, полагая ее панацеей от всех бед и проблем. Собственно говоря, эта точка зрения была превалирующей в элите все 2007-2011 годы и привела к нулевым результатам. Подтверждением этому стала ревизия Концепции социально-экономической политики 2008 года и Инновационной концепции, проведенные в 2011 году. За это время структура экономики стала еще хуже, а технологическая отсталость только увеличилась.
Наконец, существует третья точка зрения, которая, коротко говоря, заключается в том, что модернизация и инновации должны стать средством стратегии национального (общественно-экономического развития).
Эта точка зрения присутствовала до 2011 года в элите, но в феврале 2012 года ее отчетливо сформулировал В. Путин в одной из статей, заявив о "необходимости наверстать отставание, вернуть себе технологическое лидерство по всему спектру основных военных технологий (!)"[7].
В этой связи следует сделать две важные оговорки. Во-первых, технологическое лидерство в области военных технологий без технологического лидерства вообще невозможно. И опыт СССР это доказывает. Впрочем, такое лидерство невозможно и без лидерства идеологического и экономического.
Во-вторых, прежний, консервативный алгоритм стратегии, устаревший, как показали провалы "Стратегии-2020" и "Инновационной стратегии России до 2020 года", придется неизбежно менять на новый алгоритм, который, похоже, еще только формулируется В. Путиным. Он изначально должен ориентироваться на развитие ГЧП, а не на замораживание инвестиций в науку, культуру и образование (как это планируется в бюджете на 2012-2014 годы), при сокращении государственных доходов относительно ВВП страны[8].
Важно, таким образом, осознавать, что в эпоху глобализации, не имея своей ясной идеологии, мы ставим по угрозу как свою национальную идентичность и суверенитет, так и отказываем себе в продуманной долгосрочной стратегии национального инновационного и ускоренного развития. Национальная стратегия является, таким образом, следствием идеологии, а не абстрактной системой набора идей, не имеющих отношения к политике и экономике. Отрицая идеологию, мы в конечном счете, лишаем себя будущего.
Какое будущее может быть у нации и государства, в основу идеологии которых положена идея потребления? Прав, безусловно, патриарх Кирилл, сказавший, что если такая идея "... сохрани Бог, когда-нибудь станет нашей национальной идеей, то мы уже не будем петь "Славься, Отечество наше свободное". Все закончится, потому что частные интересы людей неспособны обеспечить выживание общества и страны, если нет объединяющей идеи, неспособны сохранить страну ни в мирное время, ни тем более в военное"[9].
Простой пример. На встрече с представителями крупного бизнеса 6 февраля 2007 года Владимир Путин призвал создать условия для диверсификации экономики, чтобы обеспечить "инновационный путь развития". И хотя эксперты оценили этот тезис как программный для последнего года президентства Путина, его выполнение, - уже тогда отмечали эксперты, - столкнется с большими предвыборными трудностями[10], прежде всего, неготовностью бизнеса и государства к реальному переходу на инновационный путь развития.
Собственно это и произошло в последующие годы: заявления и инновационные программы, не подкрепленные реальными механизмами реализации, причем механизмами системными, идеологическими, а не разовыми решениями, привели практически к нулевому результату к 2012 году. Горькая оценка неспособности к инновациям, прозвучавшая в 2010 году у Д. Медведева, во многом была предопределена всеми предыдущими действиями власти. Если говорить об институциональных изменениях за 2008-2011 годы, то можно признать, что движение было незначительным, а в ряде случаев его не было вовсе. Это хорошо видно на следующих примерах[11].
Если вновь обратиться к рисунку, на котором изображен алгоритм стратегии, то мы увидим, что обязательная роль в нем предполагается не только декларированию и даже нормативно-правовому оформлению цели, но и обеспечению такой стратегии необходимыми ресурсами. А необходимых ресурсов и эффективной стратегии их использования для развития человеческого потенциала и инноваций выделено не было. Прежде всего от недопонимания значения НЧП правящей элитой. Так, только весной 2010 года было сказано о льготном налогообложении инноваций и образования, но при этом кредитная политика, как была, так и осталась, антиинновационной. В целом же можно констатировать, что в 2009-2011 годах власть только начала процесс обеспечения своей инновационной стратегии необходимыми ресурсами. Вопрос о том, насколько быстро пойдет этот процесс в условиях приближающего кризиса и стагнации после 2012 года, остается открытым. В 2010 году в США, например, свыше 90% прироста ВВП обеспечивается за счет экономики знаний и развития человеческого потенциала, а более 60% всех предприятий имеют инновационный характер (Для России этот показатель равен 5%).
В эти же годы существовала, на мой взгляд, совершенно наивная точка зрения, обанкротившаяся еще во времена М. Горбачева, что "Запад (в данном случае страны Евросоюза) нам поможет". Реальность же такова, что по мере роста уступок и ориентации на западные ценности Россия теряла все сильнее свои собственные политические и экономические позиции. Это хорошо видно на примере доминировавшего в свое время в политике "хельсинкского процесса". Как заметил исследователь МГИМО(У) Л. Воронков, "... 35 стран, которые в 1975 году договорились в Хельсинки о нерушимости европейских границ и территориальной целостности, превратились к 2012 году в 56 государств-участников ОБСЕ. Переименовав в 1994 году СБСЕ в ОБСЕ с декларированной целью способствовать активизации политических консультаций, государства-участники вскоре после Стамбульского саммита 1999 года полностью прекратили созыв саммитов и встреч ОБСЕ. Государства-участники СБСЕ, которые когда-то требовали от СССР и его союзников упростить визовые ограничения и обеспечить советским гражданам свободу выезда за границу, ужесточили требования для получения виз гражданами России. США ввели санкции против СССР за ограничения выезда советских евреев в виде "поправки Джексона-Вэника". Она до сих пор не отменена, несмотря на то, что Советского Союза уже не существует, а примерно 20% населения Израиля составляют бывшие советские граждане, а между ним и Россией введен безвизовый режим. Можно ли создать надежную и стабильную систему европейской безопасности и сотрудничества в Европе на основе, которая допускает такие метаморфозы? Полагаю, ответ очевиден"[12].
В 2011-2012 годах резко усилилась критика В. Путина со стороны либералов-западников, получивших в лице М. Прохорова весьма серьезный, политический ресурс (напомню, что в марте 2012 года в крупных городах он получил до 20%, заняв второе место).
Однако влияние либералов на власть в политике и экспертном сообществе не соответствует их реальному положению в политической и экономической жизни страны. Можно говорить о том, что это меньшинство навязывает свою политическую и экономическую повестку дня. В том числе и алгоритм национальной стратегии.
Так, по оценкам социологов, "свыше половины населения (55-56%) вообще затруднились сказать, кого представляют либеральные партии. При этом в глазах большинства населения (74%) реальной политической силой является партия власти. Поверить в дееспособность КПРФ готовы 51%, ЛДПР - 42%, "Справедливой России" - 31%, "Яблока" - 9%, "Правого дела" - 8%, ПАРНАСа - 4%. Полученные данные соотносятся с главными упреками в адрес несистемной оппозиции: "Они только говорят и ничего не делают", "Они не представляют наших интересов"[13].
Что же они (либералы-западники) навязывают? Если коротко, то они не предлагают сложных рецептов. Их алгоритм сводится в конечном счете к следующим утверждениям:
- надо отказаться от национальных ценностей и национальных интересов в пользу универсальных ценностей развитых государств;
- необходимо продолжить местную монетарную политику макроэкономической стабильности даже под угрозой стагнации;
- необходимо реформировать политическую систему, лишив ее по сути элементов сохранения контроля над политической стабильностью;
- предоставить полную свободу либеральным СМИ и институтам гражданского общества соответствующей ориентации имплантировать западно-либеральную систему ценностей.
По сути дела речь идет об отказе от национальных интересов и формулировании таких целей и стратегии, которые соответствовали бы представлениям зарубежных идеологов. Не случайно В. Путин был вынужден в феврале 2012 года в очередной раз подчеркнуть, что "... мы будем последовательно исходить из собственных интересов и целей...>>[14].
Это та реальная точка отсчета, от которой мы должны исходить при реализации национальной стратегии опережающего развития. И начинать надо было с системного анализа проблемы национального развития, хотя бы самого простого, в котором раскрывался алгоритм стратегии.
Алгоритм раскрытия экономического развития страны, общества[15]:
1. Влияние географического положения страны на развитие хозяйства.
2. Направления государственной экономической политики.
3. Развитие промышленности: районы; специализация регионов; виды, характер и особенности организации производства; типы промышленных предприятий; технические достижения; объем выпускаемой продукции и пути ее реализации.
4. Развитие торговли.
5. Развитие сельского хозяйства: земледелие (разновидности культур, развитие орудий труда и сельскохозяйственной техники, урожайность); скотоводство; промыслы; объем производимой продукции и пути ее реализации.
6. Развитие форм собственности.
7. Финансовое развитие страны (состояние денежной системы; банки, ростовщичество); финансовая политика государства.
8. Роль экономики в социально-политическом развитии страны.
9. Место страны в мировом производстве.
Важно понимать также суть, процесс и логику инновационного развития. Надо помнить, например, как пишет В. Ващенко, что "все системы человеческого общества (экономические, технические, социально-политические), как на макро, так и на микро уровне, подчиняются закону S-образного развития, см. рис. Это означает, что развитие любой системы представляет восходящую последовательность S-образных циклов (этапов), смена которых связана со сменой базового фактора, определяющего возможности (эффективность, производительность) системы на данном этапе. После задействования нового определяющего фактора система переходит на следующий, более высокий этап (цикл), и развитие продолжается. Наглядными примерами S-образного развития являются, так называемые технологические уклады, связанные с циклами деловой активности Й. Шумпетера, раскрытая Г. Меншем цикличность обновления техники ("инновационные волны"), описанный Г. С. Альтшуллером график в виде "лесенки" развития характеристики технической системы.
При S-образном развитии каждый очередной цикл формируется путем создания или поиска и включения в процесс средств и процедур, выводящих систему на более высокий по эффективности уровень и повышающих её предельные возможности. Создание или поиск таких возможностей, он же способ, основой которого являются найденные средства и процедуры, и есть инновация. Сами средства и процедуры могут быть новыми (специально созданными для данного случая), а может быть новое использование уже существующих средств и процедур.
Та новизна, которая является характеристическим признаком инновации, относится не к средствам и процедурам, а к способу их использования.
Средствами, выступающими в качестве основы инноваций, в современных условиях являются, прежде всего, научные разработки, технологии, изобретения, не исключены также организационно-экономические процедуры. По своей прикладной направленности инновации в сфере экономики могут быть продуктовыми, процессными, маркетинговыми и организационными, но во всех случаях главной целью (мотивом) инновации является выгода в её широком понимании (сверхприбыль для бизнеса, победа в конкурентной борьбе, успех, завоевание, преодоление, достижение и т. п.). Инновация возникает тогда, когда есть проблема (задача), решение которой требует новых подходов и способов.
Таким образом, в самом общем случае можно дать следующее определение инновации.
Инновация - это новый способ решения задачи (преодоления, достижения, завоевания...). Новый потому, что известные способы не дают требуемых результатов. Основой способа, его средством могут быть научные разработки, технологии, изобретения, организационно-экономические процедуры. Средства могут быть как новыми, так и уже известными (новизна в способе их применения).
Данное определение в своей сущности совпадает с тем, как определял инновацию И. Шумпетер - основоположник теории инноваций. И. Шумпетер в своей работе "Теория экономического развития", изданной в 1912 г., рассматривал инновацию как новую комбинацию факторов производства. Согласно Шумпетеру, инновация является главным источником прибыли: "прибыль, по существу, является результатом выполнения новых комбинаций".
Действительно, сегодня не надо никому доказывать, что без инновационного взлета наша экономика обречена на прозябание, на вечное сохранение статуса сырьевого придатка ведущих мировых держав. Но кому сегодня в России реально нужна инновационная модель развития экономики? Как пессимистически считает начальник инспекции контроля расходов федерального бюджета на науку и образование Счетной палаты Вениамин Соколов, правительство замораживанием в различных фондах гигантских средств показывает, что федеральных чиновников эта идея, несмотря на декларации, мало волнует. Инновационная экономика не очень интересна и нашему бизнесу - он не предъявляет спроса на инновационный продукт. И уж тем более мы не нужны с нашими инновациями на международных рынках, там их и без того хватает. То есть отсутствуют три основных фактора, способных поднять инновационную среду. А потому в наших условиях инновационная модель развития изначально конфликтна. Поэтому для ее продвижения нужны политическая воля и создание соответствующих институтов[16]. Одних деклараций мало.
Но не только. Сами по себе эти приоритеты идеологически до конца не выстроены, а тем более не подкреплены реальными, значимыми ресурсами. Так, в послании 2007 года Федеральному собранию В. Путин декларировал выделение 180 млрд рублей (7 млрд долл.) на развитие нанотехнологий. США на четыре года выделили 3,7 млрд, а ЕЭС на 3 года - 1,3 млрд евро. При этом не вполне ясно, почему эти расходы (сопоставимые со всеми расходами на фундаментальную науку) идут только на нанотехнологии. Как отмечают российские эксперты, "приравнивание всего научного бюджета РФ к объему отдельно взятой наноинициативы - сильное решение. Даже во времена советского атомного или космического проектов пропорции были иными. Впрочем, эксперты уже устали повторять, что по всему НТП-фронту нынешняя Россия атаковать не в состоянии и стоит определиться с приоритетами. Вот вам и приоритет"[17].
Провал этого и других инновационных проектов к 2012 году стал очевиден. Это были вынуждены признать как Д. Медведев, так и В. Путин, поручив пересмотреть, "внести корректировку" в Стратегию социально-экономического развития России до 2020 года и в Концепцию инновационного развития России до 2020 года. Что и было сделано к концу 2011 года. Но "корректировка" не коснулась основных, принципиальных положений, которые, по признанию ведущего разработчика В. Мау, привела к тому, что эти документы носят "рекомендательный", а не нормативно-обязывающий характер.
По меньшей мере, это решение президента РФ должно быть объяснено в рамках не только стратегии развития науки и экономики, но и идеологически. Как это было в свое время с космическими и ядерными программами, ведь недофинансирование остальных областей фундаментальной науки и НИОКР - очевидно. Тем более непонятно, почему из инновационной политики властью в 2007-2010 годах "выпала" социо-гуманитарная сфера. Инновации - это, прежде всего, люди, развитие человеческого потенциала, а затем уже технологии. Эта приоритетность в деятельности власти перепутана.
Мода на инновации и модернизацию, появившаяся в 2007-2010 годы в риторике руководителей разного уровня, - явление неплохое. Но эта мода может остаться только риторикой, если не последуют результаты. Пока мы этого не наблюдаем, что вынудило даже Д. Медведева и В. Путина не раз в 2009-2010 годах говорить о том, что инициативы тонут в бюрократической пучине.
Алгоритм стратегии опережающего развития предполагает: во-первых, правильно, адекватно сформулированы проблемы и цели, во-вторых, они выстроены в приоритетном порядке, в-третьих, они учитывают и используют мировые тенденции развития наконец, в-четвертых, эти приоритеты обеспечены всеми необходимыми ресурсами государства и общества.
Последнее обстоятельство следует конкретизировать. Ресурсы - это не только финансы, но и весь спектр потенциальных возможностей. Причем не только государства, но и всего общества. От ресурса времени до административного, организационного и прочих ресурсов, среди которых особое значение имеют моральный и психологический ресурсы (потенциалы). Не будучи мобилизованы (а в отсутствии идеологии этого сделать нельзя), эти ресурсы не используются. И, наоборот, когда власть и общество понимают значение этих ресурсов для достижения желаемой цели, способны и хотят их мобилизовать, то получается феноменальный результат. Вспомним как в 1941-1942 годах проходила мобилизация этого потенциала. Если в 1939-1941 годах Германия и ее союзники имели примерно в 2-3 раза больше ВВП и производственных мощностей, чем СССР, то даже после оккупации значительной части европейской территории СССР к концу 1942 года наша Родина, ее граждане смогли производить уже больше танков, самолётов, орудий, чем агрессоры.
Кроме того, за инновации надо платить. Реальными деньгами и временем, не ожидая немедленной отдачи. Но ни бизнес, ни правительство пока не готовы платить масштабные деньги за перспективные результаты. Бизнес - потому, что ему выгодно вкладываться в короткие и высокорентабельные проекты, а правительство - потому, что чиновник в принципе не думает о перспективе более года. Для этого такой чиновник должен стать государственным деятелем, т.е. идеологом. Да и сама правительственная команда должна быть спаяна идеологией опережающего развития. Пока что этот процесс ещё только начинается.
У этой идеологической проблемы, таким образом, есть прикладное, вполне экономическое значение: 2006-2009 годы завершили стабилизационный, восстановительный, "переходный" этап развития России, неизбежно и неотложно ставя проблему выбора дальнейшей экономической стратегии страны в ХХI веке. Период "стабилизации", о котором президент говорил еще в 2004 году, заканчивается. Уже сегодня заметны элементы нового периода - развития. Кризис 2008-2010 годов помешал этому процессу, в т.ч. и потому, что страна осталась со слабой структурой экономики и без идеологии развития, роль которой, конечно же, не смогла выполнить "Концепция 2020".
Вот почему важно представить не только власти, "для себя", но и для всей элиты и нации максимально адекватно будущее России[18].
А это уже идеологический выбор. Причем общенациональный. Это обязательное условие при принятии сегодняшних важнейших политико-экономических решений. Нужно ясное направление, вектор, ошибка в выборе которого сейчас на крошечную величину, приведет в будущем - лет так через 10-15 - к огромным отклонениям. Иногда уже непоправимым.
_______________
[1] Матвейчев О. Инновация и симуляция. Идеология фонд. 2009. 15 марта. URL: www.deologiya.ru/
[2] Торкунов А. Новые вызовы и новые приоритеты // Международная жизнь. 2004. N 6. С. 47.
[3] Рыбас С. Там, где меня убьют // Российская газета. 2012. 13 апреля. С. 9.
[5] Путин В. Выступление в Государственной думе с отчетом о деятельности Правительства РФ за 2011 год. 12 апреля 2012 г. URL: http://premier.gov.ru
[6] Артюшкин В., Полякова Т. Влияние мировых цен на углеводороды на экономику и политику стран СНГ. М.: ИМИ МГИМО(У), 2012. Март. С. 2, 15.
[7] Путин В. Быть сильными: гарантии национальной безопасности для России // Российская газета. 2012. 20 февраля. С. 1.
[8] Маркелов Р., Кривошапко Ю. Еще накопим // Российская газета. 2012. 7 марта. С. 4.
[9] Патриарх Кирилл. Жить и верить не по лжи // Российская газета. 2012. 1 марта. С. 2.
[10] Дискурс кубышки // Ведомости. 2007. 15 февраля. С. 1.
[11] Куликов С., Сергеев М. Неясные перспективы грядущей шестилетки // Независимая газета. 2012. 12 апреля. С. 4.
[12] Воронков Л.С. С переименованием СБСЕ в ОБСЕ процесс переговоров на основе консенсуса канул в лету / Эл. СМИ Портал МГИМО(У). 28 февраля 2012 г. URL: http://www.mgimo.ru/
[13] Волков Д. Повестка дня: новый поиск // Независимая газета. 2012. 2 марта. С. 5.
[14] Путин В.В. Россия и меняющийся мир // Московские новости. 2012. 27 февраля. С. 1.
[15] URL: http://pedagog-novator.ru, May 14th, 2009
[16] Гурвич В. Подайте на инновации! // Политический журнал. 2007. 23 июля. С. 46.
[17] Громов А. и др. Стратегия на настоящее // Эксперт. 2007. N 17. С. 61.
[18] С удовлетворением хочу отметить, что в 2006 году проблема разработки стратегии страны стала уже не только очевидной, но и предметом для обсуждения. В 2000 году, когда была опубликована книга "Стратегия для будущего Президента России", это еще не было столь очевидным. Целые группы авторов, включая коллективы внутри ветвей власти в 2004-2005 годах занималась этой проблемой. Приведем лишь один пример - книгу коллектива ученых Института экономики РАН под руководством Л. Абалкина "Взгляд в завтрашний день", где в предисловии делается примечательное замечание: "Вопрос о будущем России, о завтрашнем дне страны волнует миллионы россиян. Ответ на него имеет не только политический и социально-экономический смысл, но и духовно-нравственное содержание. Без четкого видения контуров будущего усилия по преобразованию общества бессмысленны. Нарастают апатия и пассивность, усиливается стремление урвать у жизни какие-то блага уже сейчас. Для четкого взгляда в будущее нужна долгосрочная стратегия. Ее разработка и принятие - это составное звено самоопределения России". (Абалкин Л. Взгляд в завтрашний день. М.: Институт экономики РАН. 2005. С. 1.).
