Сегодня на российской политической арене мы не наблюдаем...
идеологии, которая бы завлекала умы людей в неведомые дали
и радужные перспективы[2]
Неизвестный блоггер
... нельзя верить в "безбожную науку",
и "безбожная наука" хромает[3]
А. Эйнштейн
Формирование будущего образа нации, системы политико-идеологических целей и стратегии национального развития может происходить двумя основными способами: "от достигнутого", методом макроэкономической экстраполяции, и "от необходимого", "желаемого". И первый, и второй способ, на мой взгляд, вполне допустимы, даже необходимы. Они могут и вполне дополняют друг друга, особенно в период качественных изменений, "фазового" перехода человечества, когда трудно предсказать будущие научные - естественные и социальные - открытия, и, особенно, их последствия.
Разработка разного рода стратегических концепций и долгосрочных стратегий, ставшие популярной в 2007-2012 годах, по-новому поставила вопрос об их достоверности и реалистичности, а, на мой взгляд, даже необходимости. Достаточно напомнить в этой связи "Стратегию-2020", последний вариант которой был представлен в марте 2012 года. Не претендуя на директивность такой стратегии (как и всех остальных концепций и стратегий), авторы, как правило, предлагают всего лишь набор альтернатив правительству. Но ведь и сам по себе такой набор уже означает некий выбор. Во всяком случае, как минимум, из того, что предлагается. Применительно к "Стратегии-2020", например, это - новая модель роста и новая социальная политика[4], о необходимости которых я много раз говорил с 2004 года.
В этой связи в очередной раз встает проблема соотношения влияния экспертных оценок (вроде бы, неидеологических) и политико-идеологических представлений правящей элиты о желаемом состоянии общества экономики и государства. Что из них более точно и первично, и, в конечном счете, должно быть взято за основу? А что является дополнительным, вспомогательным инструментом?
Пока что в России складывается следующая ситуация: группа экспертов (иногда более 1000 человек, как в случае со "Стратегией-2020"), подобранных по неясному критерию, или соответствующие департаменты (МЭРа, министерств, регионов) готовят прогноз социально-экономического развития и соответствующую стратегию. Правящая элита практически не участвует в этом процессе. Более того, не считает себя обязанной следовать ее рекомендациям. В итоге получается документ, не только имеющий мало общего с реальностью, но и абсолютно игнорируемых впоследствии.
Очевидная необходимость строго научных макроэкономических прогнозов и стратегического планирования не отвергает, а изначально предполагает создание политико-идеологических, даже религиозных идей и образов, которые создаются и даже разрабатываются учеными, футурологами, писателями и религиозными деятелями. Эта идеологическая, внешне "не научная" деятельность, как показывает человеческая история, не только крайне важна, но и нередко оказывается много точнее самых выверенных математических моделей и прогнозов. А, главное, предполагает мобилизацию ресурсов для решения вполне конкретной задачи, а не следование в фарватере процессов. Простой пример: крайне негативный финансовый прогноз вероятного нового мирового кризиса в 2015-2017 годах может быть во многом компенсирован, даже преодолен, если будет реализована политическая установка на евразийскую интеграцию. Как справедливо подчеркивают эксперты МГИМО(У), "Прогнозируемый нами острый мировой экономический кризис, способный получить солидную социально-политическую составляющую, для стран СНГ будет еще более тяжелым, чем для России. Зависимость их экономик от конъюнктуры мировых рынков энергоресурсов, хоть и в разной степени, но является определяющим для их функционирования и развития. Поэтому интеграция с российской экономикой в ситуации грядущего мирового кризиса становится единственным путем спасения национальных экономик. Этим, например, объясняется большое количество стран СНГ, неожиданно решивших войти в зону свободной торговли. Важным условием такого решения явилась правовая и практическая подготовленность этого типа интеграции. Достижения России, Белоруссии и Казахстана на пути создания зоны свободной торговли и таможенного союза оказались убедительными.
Начатая работа по созданию Евразийского экономического союза к 2015 г. является для России, Белоруссии и Казахстана одним из немногих реальных путей ускоренной подготовки к непростым временам кризиса. И пусть пока только три страны начали движение к такой интеграции, но юридическая подготовка и первые практические шаги создают почву для быстрого включения в нее новых членов, как это было в случае зоны свободной торговли. Одним из мотивов такой интеграции является исторический путь создания, развития и выстраивания экономических связей между республиками в составе Советского Союза, наследниками которого являются страны СНГ.
Одновременно ожидать ослабления зависимости экономик стран СНГ от цен на рынках энергоносителей в ближайшее десятилетие не следует, поскольку не существует ни внешних, ни внутренних предпосылок успешной модернизации их экономик. Более того, прогнозируемый нами экономический кризис для мировой экономики, ослабленной в 2008-2009 гг., будет еще большим испытанием, что приведет к усилению политического и экономического значения поставок энергоносителей. Это сделает Россию центром "спасительной" интеграции в Евразийском экономическом союзе на пространстве СНГ. Причем выгоды от интеграции с Россией и ее притягательность будут тем выше, чем больше проектов модернизации успеет реализовать сама Россия"[5].
Этот политический прогноз, даже, точнее, - задача, в случае ее реализации, окажется не только спасительнее в условиях возможного кризиса, но и, фактически, перечеркнет макроэкономический прогноз, сделает кризис 2015-2017 гг. не неизбежным.
Именно в идее, в будущем образе нации и государства, точнее, - в том, как его видит большинство нации, закладывается фундаментальная основа будущего стратегического прогноза. Особенно в период крупных, качественных изменений, а тем более "фазового перехода", в котором находится нация. Простой пример: все демографические прогнозы конца 90-х годов и первого десятилетия XXI века - от отечественных до ооновских - показывали, что к 2050 году население России сократится со 142 до 100-110 млн человек. Было разработано множество методик, созданы специальные модели, установлены взаимосвязи и, казалось бы, просчитаны все возможные варианты. За исключением одного - возможного субъективного отношения к этой проблеме элиты. Но политическая воля и даже скромные усилия власти привели к тому, что в 2012 году депопуляция практически прекратилась[6], а, по некоторым оценкам, наметился даже небольшой прирост.
Можно привести массу примеров того, как многочисленные стратегии первого десятилетия XXI века оказались проваленными вслед за такими же стратегическими прогнозами.
И наоборот. Известно много примеров, когда идеологический прогноз лег в основу реалистичной национальной стратегии, которые в целом оказались не просто реалистичными, но и вполне выполнимыми. Известно много примеров того, как писатели, политики или ученые, обладающие даром предвидения, могли гораздо точнее описать будущие события, и сделать свой стратегический прогноз, чем прикладные специалисты. Особая интуиция, а иногда и гениальное предвидение таких людей поражает. Но, что важнее всего, сформированный образ, положенная в ее основу идея становятся в конечном счете материальной силой, формирующей практическую политику и достигающей реальные результаты. Причем, чем крупнее идея, чем больше она охватывает нацию, тем реалистичнее она становится в жизни. Этим объясняется особая роль социогуманитарных наук, но особенно идеологии, которая формирует, систематизирует в той или иной, в т.ч. литературной форме, эти идеи.
Сегодня стратегические прогнозы - это большей частью модели и макроэкономические экстраполяции, разработанные сторонниками либеральной школы. Поэтому, отрицая идеологию, "по факту" происходит использование либеральных, макроэкономических моделей. Иногда даже только математических моделей. Получается, что макроэкономические (либеральные) прогнозы навязывают свое видение будущего. Что, естественно, не подтверждается практикой. Идеи, в отличие от количественных моделей, могут создаваться, выдвигаться и превращаться в мировоззренческие, религиозные и политико-идеологические цели и приоритеты. А это уже имеет мало общего с либеральной макроэкономической экстраполяцией. Получается конфликт модели и реалий, идей и прогнозов, а, в конечном счете, - идеологий.
Есть еще три обстоятельства, имеющие принципиально важное значение. Во-первых, человечество вступает в период, когда открытия в областях, связанных с человеком, и обществом, будут иметь решающее значение. Еще больше, чем в последние четверть века, чем открытия в области информатики и связи. Особенно на "стыке" наук о человеке и информатике. Все эти открытия будут качественно влиять на экономику и общество. Прогнозировать, тем более математически моделировать эти последствия невозможно. Понятно, что экстраполировать нынешнюю ситуацию на будущее в этих условиях - дело абсолютно бесполезное, даже вредное. Мы можем оказаться (и оказываемся) в плену у собственных моделей, формирующих стратегию. Это опасный процесс, когда происходит программирование национального развития на многие годы.
Второе обстоятельство заключается в том, что человеческое общество и происходящие в нем процессы настолько сложная система, что самые точные модели развития, тем более математические и социально-экономические прогнозы оказываются несостоятельными. Это ясно показал кризис 2008-2011 годов, разрушивший всю систему долгосрочного прогнозирования в мире. Это же доказала вся современная история СССР-России. Сегодня выглядят удивительными, например, прогнозы экономического развития СССР, сделанные в конце 80-х годов, или оценки 90-х годов. Даже прогноз социально-экономического развития России до 2020 года, сделанный МЭРом весной 2008 года, оказался разрушенным уже через несколько месяцев.
Наконец, в-третьих, необходимо всегда помнить, что идея и вера в созданный образ, уверенность в правоте и целеустремленность - ресурс огромной важности, способный добиться самой амбициозной цели. Иногда искусственно созданный образ, самая амбициозная политическая или экономическая цель становятся реальностью, если им сопутствует вера. Но никогда значимая цель (даже если она вполне обоснована научно и подкреплена необходимыми ресурсами) не может быть достигнута без веры и воли того, кто к этому стремится. В свое время этой теме я посвятил целую книгу[7]. Собственно этим прежде всего объясняется то, что некие самые крупные и смелые идеи оказываются реализованными, а весьма умеренные прогнозы (например, прогноз МЭРа темпов роста ВВП в 3-4% в 2007-2011 годах) - нет.
Другими словами, стратегический прогноз, если это, конечно, прогноз национального развития, а не отрасли или корпорации, - всегда идеологичен. Он должен отвечать прежде всего на вопросы национального целеполагания и распределения ресурсов. Так, если вы выбираете в очередной раз ресурсную модель развития нации и экономики, ориентируясь на мировые потребности, то вам нет необходимости перераспределять те 60% бюджетных средств, поступающих от экспорта энергоресурсов в пользу развития НЧП.
Стратегический прогноз должен отвечать не на вопрос, что будет через 20 лет, если "все будет как сегодня", а на вопрос "что мы хотим, чтобы было" и при каких условиях. При этом необходимо четко расставить систему приоритетов: нельзя одновременно иметь "масло и пушки", НЧП и оружие, культуру и рынок. Эти понятия во многом просто антагонистичны.
Таким образом, формулируя стратегический прогноз, необходимо исходить из приоритета идеологии национального развития и соответствующей стратегии государства (включая социально-экономическую стратегию), необходимо исходить из того, что стратегический прогноз и планирование, лежащие в основе такой стратегии, должны исходить из политико-идеологических приоритетов, для которых макроэкономический прогноз является дополнительным инструментом. С помощью таких инструментов можно корректировать, уточнять идеологический прогноз, обосновывать его ресурсное обеспечение, но не ставить такой прогноз в качестве прогноза национального развития.
_______________
[1] Идеи - зд. мысленный образ какого-то явления или предмета в идеологии, политике и экономике, выделяющий его главные, существенный черты, формирующие в целом систему и отношение к ней. Как и интерес (потребность), идея может лежать в основе целеполагания.
[2] Идеология отсутствия идеологии. URL: http://p-development.narod.ru
[3] Цит. по: Подберезкин А. Человеческий капитал. М.: Европа, 2007. Т. I. С. 205.
[4] "Стратегия-2020": Новая модель роста - новая социальная политика. Итоговый доклад о результатах экспертной работы по актуальным проблемам социально-экономической стратегии России на период до 2020 г. М. 2012. Март.
[5] Артюшкин В., Полякова Т. Влияние мировых цен на углеводороды, на экономику и политику стран СНГ. Аналитический доклад. ИМИ МГИМО(У). 2012. Март. N 3 (49). С. 15.
[6] Суринов А.Е. Немного цифры для Болотной // Российская газета. 2012. 14 марта. С. 17.
[7] См. Подберезкин А. Русский путь. Четвертое издание. М.: РАУ-Университет, 1999.
Док. 653930
Опублик.: 06.09.12
Число обращений: 0
Книга 1. Человеческий капитал и посткоммунистическая идеология
|
