1. Политическая идея как стратегический национальный прогнозНазад
1. Политическая идея как стратегический национальный прогноз
Традиционно российская политика - наука подчинения, борьбы и ненависти. Матрица этой политики - раскол страны и диктат победителей над побежденными. Причем побеждено - всегда! - общество, победитель - всегда - номенклатура[1]
Л. Радзиховский
... очевидно, что в последнее время... наметились новые тенденции, которые уверенно проторяют себе дорогу. В их числе - принципиально новая роль, которую играют мировые религии[2]
А. Торкунов, ректор МГИМО(У)
В СССР и России, за исключением относительно короткого периода 90-х годов, существовала школа долгосрочного прогнозирования и стратегического планирования. В СССР в ее основе находился политико-идеологический прогноз, а в современной России - прогноз развития макроэкономических тенденций. Разница - принципиальная. На нее, в частности обратил внимание Совет безопасности в своих замечаниях к проекту Закона о стратегическом планировании, который находится на согласовании вот уже три года. Этот документ должен объединить все разрабатываемые программы и стратегии, а также ранжирует их по уровню важности и последовательности[3]. В то же время он должен решить вопрос о приоритетах - в Совбезе полагают, что взаимосвязь социально-экономической политики и безопасности должна быть ясно зафиксирована, в Минфине, - что главный приоритет - доходы населения ("благополучие граждан").
Советская школа, по признанию многих экспертов, была более научно обоснована и эффективна, а ее опыт заимствовали даже многие крупные корпорации. Даже с учетом идеологических издержек. Российская школа и опыт оказались наименее удачны. Так, один из последних прогнозов, подготовленных МЭР в апреле 2012 года, в очередной раз говорит о двух сценариях развития России - инновационном и ресурсном (хотя с 2005 года уже не раз говорилось о бессмысленности и вредности ресурсного сценария). "Первый - создание диверсифицированной инновационной экономики. Для этого надо нарастить инвестиции - и государственные, и частные - в транспортную инфраструктуру и в человеческий капитал. Расходы государства и бизнеса на здравоохранение должны вырасти с 4,6% ВВП в 2010 году до 7,1% ВВП в 2030 году, на образование - с 5,2% ВВП в 2010 году до 7% ВВП, на науку - с 1,2% ВВП в 2010 году до 3% ВВП. Это сопоставимо с параметрами развитых стран.
Второй путь - сохранение энерго-сырьевой модели, доминирование топливно-энергетического комплекса. Нефтегазовый сектор остается ключевым как в структуре ВВП, так и с точки зрения источников наполнения бюджета. Проекты в области разработки месторождений и строительства трубопроводов станут опорой всей экономики. Среднегодовой рост ВВП вплоть до 2030 года не превысит 3,6%. МЭР ожидает, что при таком сценарии уже к 2015 году страна преодолеет бюджетный дефицит. Однако для этого придется ограничить траты на транспортную инфраструктуру и человеческий капитал, сократить расходы на оборону, госаппарат и ЖКХ. Не имея возможности и стимулов заниматься собственными масштабными разработками, экономика РФ будет вынуждена опираться на импортные технологии и знания. Доля РФ в мировом ВВП при таком сценарии не превысит 3%. Реальные доходы населения увеличатся к 2030 году максимум в два раза.
Как напоминает директор департамента стратегического анализа компании "ФБК" Игорь Николаев, до 60% доходов федерального бюджета сейчас формируются за счет сырьевых отраслей. И, конечно, политикам и чиновникам очень сложно отказаться от сырьевой "золотой жилы". Кроме того, у чиновников, судя по всему, так и не сложилось понимание, что инновации появятся в стране не по щучьему велению и не по приказу правительства, а в результате серьезной работы по повышению конкуренции и улучшению делового климата"[4].
Ничто не создается человеком прежде, чем сформируется будущий образ. Человек - это архитектор, который, в отличие от пчелы, знает чего он хочет хотя бы в виде будущего образа. Формирование будущего образа страны нельзя ограничить даже самым точным стратегическим прогнозом. Этот образ - продукт воображения, воли, действий вполне конкретных людей и социальных групп. "Убежден, - говорил В. Путин, - что наше будущее будет таковым, какой образ сформируется в сердцах большинства россиян"[5].
Формулируя приоритеты и цели идеологии - стратегии, как я уже говорил, необходимо помнить, что ничто так не влияет на эффективность государственного управления и само будущее государства, как ясно представление граждан о его перспективах и будущем. Как справедливо отмечает исследователь этого явления Н. Большова, "Большое значение для эффективности государства имеет наличие перспективного и долгосрочного проекта общества, объединяющего всех его членов"[6].
"Большой и эффективный" проект, в свою очередь, следует оценивать не абстрактно (как в свое время оперировали псевдокритериями "гласности", "плюрализма", "перестройки"), а исходя из реальных, объективных критериев, таких, как национальные интересы и ценности, международные реалии, ресурсы, адекватной оценкой элитой этих критериев, в том числе выдвижение новых идей и формирование стратегического прогноза и планирования. Это вполне научный, хотя и несколько упрощенный подход.
Но кроме научного метода, могут быть и иные, основанные на вере, интуиции, предположении, футорологических и иных принципах, которые можно отнести уже к области политического искусства. Эти врожденные идеи, описанные в философии, - крайне важны. Нередко именно они оказываются более точными, чем чисто научные оценки, анализы и экстраполяции. История знает множество примеров такого точного ненаучного "Стратегического прогноза". Так, по признанию Г. Коля, он был уверен, что станет канцлером Германии еще в возрасте 17 лет, В. Жириновский - о том, что он будет министром, - в 20 лет.
По моим наблюдениям, такой долгосрочный прогноз, подкрепленный работой и верой в его точность, как правило, завершается положительным результатом, в этом заключается одна из глубинных загадок, хотя никто ведь не удивляется, если писатель или политик "заглядывает в будущее" точнее, чем его современник - ученый. На мой взгляд, это объясняется тем, что у творческих и профессиональных людей существуют общие базовые знания и опыт, которые необходимы для управленцев высшего уровня. Кстати, по мнению специалистов в этой области А. Харрисона и М. Стюарта, "70% уровня управленческой компетентности составляют общие для всех руководителей навыки"[7].
На мой взгляд, формулирование идеологических целей должно происходить обязательно с использованием методов, которые я бы назвал "творческим воображением". Образ будущего должен быть не только научно обоснован, но и творчески представлен как желательный. Вслед за этим, задача идеологии заставить в него поверить и организовать напряженную работу по его реализации. Поэтому очень важно, чтобы созданный образ получил позитивное идеологическое обеспечение.
Этот метод имеет практическое значение для попыток "построения будущего" с целью решения конкретных политических проблем. Особенно, если он опирается на историческую традицию и культурное наследие. Так, в политической истории современной России присутствуют уже два примера передачи власти, которые фактически использовали опыт престолонаследия, сложившийся еще в Древней Руси. Номинация (назначение наследниками В. Путина и Д. Медведева) не только не нарушила "конституционные нормы, но и сохранила традицию, является бесспорным примером развития правовой мысли и государственного права"[8].
Идея, как стратегия национального развития, имеет огромное значение. Например, применительно к определению приоритетов стратегии. Так, известно, что сегодня человеческий потенциал и его институты определяют не только темпы развития государств, но и их реальное положение в мире, степень международного влияния и, во многом, состояние международной безопасности. Это объясняет принципиально новую роль, которую играет гуманитарное сотрудничество в современных международных отношениях. Оно перестало быть дополнением в отношениях между государствами и уже стало определяющим показателем уровня отношений и доверия. Уверен, что и в будущем эта роль будет возрастать и оказывать решающее влияние на формирование новой системы европейской и международной безопасности.
Россия, как известно, обладает как огромной территорией и самыми большими в мире запасами природных ресурсов, так и одним из крупнейших в мире национальным человеческим капиталом. Этот культурный, научный, духовный и образовательный ресурс мы рассматриваем не только в качестве важнейшего ресурса национального развития, но и важнейшего инструмента развития международного сотрудничества и обеспечения региональной и глобальной безопасности. И мы не только очень дорожим этим национальным богатством и той национальной системой ценностей, которая складывалась тысячелетиями, но и понимаем, что в основе европейской идентичности, ее фундаментом безопасности находится наша историческая, культурная и духовная общность. Более того, смею предположить, что она является и важнейшим условием преодоления недоверия по отношению друг к другу, поиска качественно новых механизмов реагирования на новые угрозы.
Наше государство, которому более 1150 лет, одно из старейших в Европе. Оно обладает колоссальным историческим, культурным и духовным наследием, традициями (в том числе демократическими), которые на протяжении столетий развивались и взаимообогащались с другими европейскими культурами. И это богатство мы рассматриваем в качестве важнейшего нашего конкурентного преимущества во взаимоотношениях с другими странами мира.
Одновременно мы считаем, что наша культура, исторически система ценностей - часть общеевропейской системы ценностей и общей культуры, общее богатство, к которому мы должны бережно относиться и совместно содействовать его развитию, единый и мощный фундамент европейской безопасности.
Преодоление мировоззренческих и идеологических последствий холодной войны, а также некоторых исторических коллизий, недопущение того, чтобы история превращалась в политические спекуляции, - наша общеевропейская и очень прагматическая политическая задача. Вот почему мы будем всеми силами содействовать развитию гуманитарного сотрудничества "по всем азимутам", полагая, что оно станет наиболее надежной гарантией сохранения мира на континенте.
Парадоксально, но вполне объяснимо и то, что точность стратегических прогнозов, созданных при помощи количественных методов, как правило, уступает идеологическому, творческому воображению. Никто, например, не мог предсказать развал СССР, а до этого Варшавского Договора и Совета Экономической Взаимопомощи, ведь еще за год до этого подписывались "эпохальные" документы. Тем более, никто из ученых еще в 80-е годы XX века не предполагал отход от планового хозяйства к рынку и многопартийности. Любопытно сегодня в этой связи читать документы, принятые правящей элитой СССР и России конца 80-х - начала 90-х годов[9].
Идеи имеют особенное значение в период качественных изменений в обществе. Так, сегодня крайне важно понимать, что мир вступил в новый этап своего развития, который физики называют "фазовым переходом". Речь идет не только о крупнейших геополитических сдвигах, но и о качественных изменениях в науке, экономике, политике, культуре, последствиях, которых сейчас никто с точностью не возьмется предсказать. Ясно, однако, и кризис 2008-2010 годов это показал, что без совместных действий, взаимопонимания и самого тесного сотрудничества мы будем обречены на неадекватное реагирование этим новым вызовам и угрозам.
Последние изменения в мире также свидетельствуют, что существующие социально-политические и экономические модели развития и взаимоотношений между государствами, казавшиеся еще недавно безупречными, отнюдь не являются таковыми. Их критика - в Европе, России и США - нарастает. И, прежде всего, моделей обеспечения международной безопасности, которые достались нам в наследство от прежних времен.
Это говорит о том, что политики и эксперты уже видят неадекватность существующих механизмов растущим угрозам, но еще не вполне готовы отказаться от инерции мышления, характерной для предыдущего этапа развития, и предложить новые, более эффективные, инструменты обеспечения международной безопасности. Такие, которые действительно соответствовали бы новому этапу в развитии человеческой цивилизации и новому качеству угроз.
Кризис 2008-2010 годов, на мой взгляд, стал не столько экономическим или финансовым кризисом, но кризисом мировоззренческим, идеологическим, кризисом доверия. Он стал последним предупреждением правительствам о необходимости внесения коренных изменений в сложившуюся в XX веке систему международных отношений и международной безопасности. Игнорировать это предупреждение, пытаться отвечать на новые угрозы прежними средствами, было бы не только недальновидно, но и опасно.
Поэтому, мне представляется, что мы должны сегодня попытаться посмотреть на проблему "фазового перехода" стратегически, уйти от конъюнктуры и сиюминутных выгод, попытаться понять совместно нарождающиеся принципиально новые мировые реалии и те средства, которые должны быть предложены. Это означает, как минимум, принципиально новый уровень сотрудничества, доверия и взаимопонимания, который может стать фундаментом для создания новых механизмов обеспечения международной безопасности. На всех уровнях и во всех форматах - от Совета Безопасности ООН и встреч в рамках "восьмерки" и "двадцатки" - до двухсторонних контактов.
И, конечно же, мы должны пересмотреть свое отношение к проблемам, которыми обеспокоены другие страны. Особенно таким чувствительным, как проблемы обеспечения военной и экономической безопасности, бесцеремонного вмешательства во внутренние дела иных государств под каким-либо благовидным предлогом оно не осуществлялось. Мы должны не только не ослаблять наши усилия по ограничению и сокращению вооружений, но и включить в этот процесс те виды и системы оружия и военной техники, которые прежде из него выпадали или которым придавалось мало значения. Речь идет не только об оружии массового поражения, в том числе нестратегическом, но и о новых военных технологиях, включая космические и противоракетные. И, конечно же, необходимо договариваться о системной работе по снижению военной активности, сокращению военных расходов и всех видов военной деятельности.
Конечно, 90-е годы кризиса катастрофически отразились на состоянии всей экономики, уровне прогнозирования и планирования, который был сведен практически к нулю (за исключением, как уже говорилось, военных областей). Но, главное, в конце XX и начале XXI века господствовала неолиберальная идеология, отрицавшая возможность и необходимость как научного стратегического прогноза, так и вообще формулирования модели развития и образа будущего.
Оздоровление экономики, а в ещё больше степени - отход от неолиберальных идей привело "снизу" к росту общественной потребности в прогнозе и стратегии. Как, впрочем, и общественной дискуссии о будущем России среди политиков, писателей, лиц творческих профессий. В результате в 2004-2006 гг. родилось большое количество специальных долгосрочных прогнозов, посвященных как отдельным отраслям экономики, так и отдельным проблемам, регионам. Можно сказать, что наблюдался "прогнозный бум". Приведем лишь некоторые примеры таких "частных" прогнозов:
- Прогноз добычи нефти в Ханты-Мансийском округе в 2020 году (показывает, что объемы добычи могут составлять до 250 млн тонн, что будет равно примерно половине всей нефтедобычи в стране в то время).
- Прогноз добычи нефти в России к 2020 году (добыча нефти составит от 450 до 520 млн.т. в год).
- По оценкам "Газпрома", на рынке Юго-Восточной Азии к 2020 году будет поставляться около 110 млрд куб.м. газа.
- Прогноз развития гидроэнергетики до 2020 и 2050 годов.
- По прогнозам, потребление куриного мяса в России к 2020 году увеличится в 4 раза....
- Мировая потребность в деловой древесине к 2020 году увеличится на 100 млн куб.м.
- По оценкам Еврокомиссии доля России в европейском импорте к 2020 году сохранится на уровне 2% (при сохранении доли нефти на уровне 30%, а газа - 50%).
- К 2015-2020 годам будет создана постоянная станция на Луне.
- К 2020 году Россия войдет в число 10 наиболее популярных туристических направлений....
- К 2020 году число российских студентов в Великобритании вырастет в 1,5 раза. Примечательно, что, по прогнозам, к 2020 году доходы от приема наших студентов в Великобритании вырастут со 100 млн до 300 млн фунтов.
- По оценкам врачей, доля суицидов в соотношении с другими причинами смертности к 2020 году возрастет в 1,5 раза.
- По мнению специалистов, если политику в борьбе с ВИЧ не изменить, то к 2020 году Россия потеряет половину своего населения и т.д.
Наиболее актуальными становятся долгосрочные прогнозы развития человеческой цивилизации и связанные с этим риски - природные, техногенные и пр.
На Земле ежегодно происходят десятки тысяч гроз, 10 тыс. наводнений, свыше 100 тыс. землетрясений. По данным ООН, за последние 20 лет на нашей планете в результате стихийных бедствий и катастроф погибло более 3 млн человек. Количество природных катастроф в мире с ущербом более 1% ВВП страны выросло с 1963 по 1992 года в 4,1 раза. За этот же период число пострадавших от стихийных бедствий выросло в 3,5 раза, число погибших - в 2,5 раза, общий экономический ущерб за этот период составил 340 млрд долл.[10]
Как видно, общественная и экономическая потребность, вопреки неолиберальным идеологическим установкам 90-х годов, привела к массовому прогнозированию и, отчасти, стратегическому планированию в отдельных отраслях. Но не в целом по стране, где прогноз неизбежно имеет идеологический характер. Такой идеологический прогноз попытались заменить Концепцией социально-экономического развития до 2020 года.
Изначально, таким образом, по мере появления общественной потребности в долгосрочном прогнозе были допущены принципиальные ошибки. Их, на мой взгляд, по меньшей мере, пять:
Во-первых, из-за отсутствия идеологии развития множество появившихся прогнозов не были скоординированы. Они "выхватывали" отдельные экономические отрасли и социальные области, некоторые частные сферы деятельности и регионы без взаимосвязи между ними.
Во-вторых, не было государственного органа, способного соотнести эти прогнозы между собой, сделать их совместимыми и не взаимоисключающими. Больше всего в то время боялись упрёков "возврата к ГОСПЛАНу", поручив фактически разработку национального прогноза одному из департаментов МЭРа.
В-третьих, эти прогнозы изначально были инерционны, они фактически экстраполировали существующие тенденции на перспективу 15-20 и даже 30 лет.
В-четвертых, эти прогнозы не вытекали, не являлись следствием общей идеологии (которой не было) развития и единой стратегии. Соответственно как приоритеты, так и цели формировались произвольно.
Наконец, в-пятых, не было прорывных творческих идей, смелой постановки проблем, попыток сформулировать возможные угрозы России и способы их решения.
В таком виде и при таких системных просчетах и недостатках от стратегических прогнозов было мало толку: они не только не создавали установки и темпов развития, но и, нередко, были просто вредны. Как справедливо заметил позже Д. Медведев, "... благополучие России в... будущем будет напрямую зависеть от наших успехов в развитии рынка идей, изобретений, открытий"[11].
Вместе с тем нельзя отрицать и полезного опыта попыток увидеть будущее. Стратегические прогнозы, идеи и оценки будущего, как и идеологические споры о путях развития, очевидно получили толчок в этот период. Хотя, следует признать, не получили в дальнейшие годы развития. Именно в 2005-2007 годы появились и первые идеологические выступления В. Суркова, Д. Медведева и В. Путина, а также С. Иванова, других государственных деятелей. Особенное значение имели попытки составления региональных прогнозов и стратегий, которые стали активно создаваться в 2005-2007 годы, вовлекая в этот процесс новые творческие коллективы в регионах. Это связано как с быстрым исправлением диспропорций в развитии регионов, включая ускорение регионального развития, так и практической потребностью в планах долгосрочного регионального развития. Это хорошо видно по показателям бюджета Красноярского края, который стремительно рос в 2002-2006 годах[12].
Улучшилась финансовая ситуация и в ряде других регионах. По итогам 11 месяцев 2006 года, например, осталось всего 10 убыточных регионов, причем большая часть дефицита - "мизерная", отмечает гендиректор экономической экспертной группы. А. Андряков. Кроме Красноярского края, из разряда дефицитных в профицитные смогли перейти, в частности, Ненецкий и Агинский Бурятский АО, Хабаровский край, Республика Саха (Якутия), Калмыкия, говорит Андряков. У первого из них по итогам 11 месяцев 2005 г. был дефицит в 2% от доходов, а за 11 месяцев 2006 г. - профицит в 40% от доходов. Доходы региона выросли на 66%. Похожий рост доходов и в Агинском, Бурятском АО: от дефицита в 6% доходов округ перешел к 40%-му профициту. Всё это создавало объективные предпосылки необходимости стратегических прогнозов. Но не только. В центре и на местах, в регионах, городах стремительно усилилось стремление понять, увидеть свое будущее. Это стремление формировало с неизбежностью "идеологический заказ", который выражался в поиске облика новой России и региона, в конечном счете новых идей, которых, следует признать, не хватало тогда и сейчас как в Кремле и правительстве, так и в регионах.
К концу 2006 года стало ясно, что необходимы (прежде всего, в связи с идеей трехлетнего бюджета) не только отраслевые, но и среднесрочные прогнозы, которые бы легли в основу бюджетного планирования на 2008-2010 годы. Повторю, со всем набором предыдущих ошибок. Первые такие прогнозы появились уже в феврале 2007 года. Так, 20 февраля 2007 года МЭР опубликовал "сценарные условия социально-экономического развития РФ до 2010 года", которые в обобщенном виде выглядели следующим образом[13]:
Эта потребность в перспективах социальных и иных идеях особенно возросла в период кризиса 2008-2011 годов, когда большинство общества признало, что инерционный энергоресурсный сценарий развития уже не может обеспечить будущего России. Именно в этот период деклараций и дискуссий об инновационном пути развития страны правящая элита стала осознавать, что в основе любых инноваций лежат прежде всего люди - человеческий потенциал - и идеи, т.е. творческий потенциал нации. Будущий образ России уже стали связывать с инновациями, идеями и их носителями, а не механической экстраполяцией роста ВВП и других макроэкономических показателей. Как справедливо отметил один из авторов, "В наше время, когда основные производственные фонды предельно изношены, именно новые инновационные идеи должны стать инициирующим фактором возрождения. Необходим рынок идей, состязание идей, выдвижение перспективных идей. Только новые творческие идеи способны привести к инновационным решениям и энергичному продвижению общества вперед"[14].
Более того, можно признать, что постоянно идет не только борьба идеологий и идей, но - что для нас особенно важно - идей с представлением о будущем, в том числе и нации. Верные идеи не только могут дать нам верное представление о будущем (нередко точнее, чем в прогнозе), но и в конечном счете обеспечить выживание и развитие. Именно поэтому для нас стоит проблема не просто адекватной идеологии, но такой идеологии, которая стала бы инструментом, механизмом собирания идей. Как справедливо писал М. Сухарев, "Материя, как известно, не возникает из ничего и не исчезает. Поэтому перед материей не стоит проблема существования. Эта проблема стоит именно перед идеей. Идеи, не способные сохраняться в материи, исчезают, а эту материю захватывают другие идеи. Именно поэтому вся история Вселенной является историей борьбы идей за обладание материей. Великолепной иллюстрацией является биологическая эволюция, в которой удачная идея биологического вида тиражируется в миллионах живых существ"[15].
Важнейшим приоритетом политики России на долгосрочную перспективу будет оставаться евразийская интеграция. Значительное движение капиталов, товаров и людей в последние годы имело очевидную положительную динамику, доказавшую даже скептикам перспективность интеграции на всем евразийском пространстве.
Но впереди еще более масштабные задачи. Абсолютное большинство бывших советских граждан понимает, что утраченные нашими народами в результате распада СССР возможности привели к резкому падению уровня жизни, снижению культурного и образовательных потенциалов, кризису нравственности. Удар был нанесен и по безопасности граждан и народов.
"Работа над ошибками", думаю, станет нашим общим главным внешнеполитическим приоритетом. Тем более, что она находится в русле общемировой тенденции к интеграции и регионализации, которые открывают новую страницу в развитии человеческой цивилизации. И здесь нам предстоит сделать очень многое, как в области экономической интеграции, так и на пути укрепления системы коллективной безопасности и создания наднациональных органов управления и общественно-политических институтов. Уверен, что тот путь, который прошла Европа за 50 лет, нам удастся преодолеть к 2020 году.
В этой связи хотел бы подчеркнуть два момента. Во-первых, создание евразийского союза не направлено против какого-то государства или группы государств. Эта идея отражает объективную экономическую и социальную потребность наших государств, многовековую историю, общность многих ценностей, тесные гуманитарные и личностные связи. Евразийская интеграция созвучна, в том числе объективным европейским и общемировым тенденциям. В частности, задаче, сформулированной в декларации саммита ОБСЕ в Астане о построении евроатлантического и евразийского сообщества безопасности, а также не раз высказываемым в Европе и США идеям по созданию паневропейской структуры безопасности. Убежден, что такая новая архитектура международной безопасности должна будет основываться на универсальных принципах, прежде всего отказа от идеи укрепления своей безопасности за счет других государств.
Во-вторых, в реализации этих планов нам, безусловно, будет очень полезен опыт стран Евросоюза по созданию наднациональных институтов - Европейского совета, Европейского парламента, европейской комиссии, Суда, Центробанка и Европейской счетной палаты, а также политических и общественных организаций и СМИ. В том числе и органов, отвечающих за координацию внешней политики и политики безопасности. Актуальна, например, уже сегодня координация внешнеполитических концепций и военных доктрин, разработка совместной системы противовоздушной и противоракетной обороны.
В 2012 году можно с любопытством оценить качество этих прогнозов, а также оценки МЭРа в те годы. Так, положение дел в экономике, по расчетам министерства, должно было выглядеть так: фактор внешнеэкономической конъюнктуры, который "определял высокие темпы роста в предшествующие годы", снизится с 2,6% (из 6,4% прироста ВВП) в 2005 году до 1% (из 6,1% прироста ВВП) в 2007 году и до 2010 года будет давать не более 1-1,5% ВВП в год. Зато общий рост инвестиций (включая государственные инфраструктурные инвестиции) обеспечат от 0,25% до 0,47% дополнительного прироста ВВП в год, а "ускоренный рост инвестиций в инновационный сектор экономики и высокотехнологичные проекты обрабатывающей промышленности" - еще 0,25%. Следует ли говорить, что ни один из этих показателей в 2011 году выполнен не был. Даже приблизительно, даже векторно. Наоборот. Все прогнозы оказались неверны. И не из-за кризиса 2008-2011 годов, а из-за своей инерционности и неидеологичности.
Наконец, уже в начале 2012 года завершилась корректировка "Стратегии-2020", которой занималось более 1000 экспертов под руководством В. Мау и Я. Кузьминовым почти год. В результате появился обновленный вариант, который:
- во-первых, признавал, что стране нужна новая модель экономического роста;
- во-вторых, что стране нужна новая социальная политика;
- в-третьих, важнейшим приоритетом наконец-то, объявлялось развитие человеческого капитала;
- в-четвертых, отдельным приоритетом объявлялось развитие креативного класса[16].
Именно об этом я говорил на протяжении, как минимум, последних 15 лет, опубликовав сотни статей и несколько книг. Авторы же новой "Стратегии-2020" говорят о том, что "после кризиса 2008 года Россия оказалась на новом переломе социально-экономического развития...>>[17]. Но ведь это было ясно и прежде. Во всяком случае, со всей очевидностью уже в 2007 году, т.е. 5 лет назад!
Примечательно, что разработчики "Стратегии-2020" повторили и два других моих тезиса, которые я бесконечно повторял в 2000-2004 годах, а именно: "Для реализации стратегических целей России необходим не просто экономический рост, но достаточно высокие его темпы - не менее 5% в год. И это должен быть высококачественный экономический рост, который ведет страну к инновационной экономике и развивает в России "экономику предложения".
В социальной политике нужно учитывать интересы не только уязвимых групп населения, но и высокообразованных граждан, доходы и социальные установки которых позволяют им выбирать модели трудового поведения и потребления. Речь идет о так называемом креативном классе. Появление в стране такого класса требует от государства качественно иного подхода к человеческому капиталу Национальные системы образования и культуры все еще обеспечивают России некоторое лидерство, - пишут авторы. Однако этот ресурс неосмотрительно растрачивается. Идет быстрая деградация науки, недофинансирование важнейших направлений стало хроническим"[18].
И здесь то же повторение, но уже с опозданием на 6-10 лет[19].
_______________
[1] Радзиховский Л. Позитивный класс России // Российская газета. 2012. 10 января.
[2] Торкунов А.В. Религии мира в современных международных отношениях. В кн.: Торкунов А.В. По дороге в будущее / ред.-сост. А.В. Мальгин, А.Л. Чечевишников. М.: Аспект Пресс, 2010. С. 40.
[3] Жебит М. Стратегическое планирование оказалось небезопасным // Известия. 2012. 19 марта. С. 1, 4.
[4] Башкатова А. Грядет кризис 17-го года // Независимая газета. 2012. 16 апреля. С. 1, 4.
[5] Выбери свое будущее. URL: http://dic.academic.ru/dic/
[6] Большова Н.Н. Кризис "социального государства" и массовая миграция как вызовы государству - нации в условиях глобализации (на пример ФРГ) // Вестник МГИМО(У). 2009. N 5 (8). С. 94.
[7] См.: Востряков Л., Чириков Е. Американские и российские администраторы культуры о критериях успешности управления: формирование нового профессионализма // Власть. 2010. N 5. С. 109.
[8] См., подробнее: Мельников С.А. Престолонаследие как фактор эволюции Древнерусского государства (IX-XV вв.). Автореферат диссертации. М.: НИИ Счетной Палаты РФ, 2010. С. 10.
[9] См., например. Распад СССР: документы и факты (1986-1992 гг.) Т. I. / под общ. ред. С.М. Шахрая, М. 2009.
[10] Меньшиков В., Голубчиков С. Серо-зеленая планета // Независимая газета. НГ-наука. 2012. 14 марта. С. 14.
[11] Медведев Д. Послание Президента России Федеральному Собранию Российской Федерации. 2009. 12 ноября.
[12] Иваницкая Н. Красноярский профицит // Ведомости. 26 января 2007. С. А3.
[13] Шаповалов А. Экономику заставят расти за счет госинвестиций // Коммерсант. 2007. 20 февраля. С. 2.
[14] Рынок идей: формирование и развитие. URL: http://www.spravedlivo-online.ru/contcut/news
[15] Сухарев М.В. Эволюция общества, как движение идей / В сб.: Социально-экономическое, духовное и культурное возрождение Карелии. Петрозаводск. 2001. С. 34.
[16] Башкатова А. "Стратегию-2020" // Независимая газета. 2012. 16 марта. С. 1, 4.
[17] Башкатова А. "Стратегию-2020" // Независимая газета. 2012. 16 марта. С. 1, 4.
[18] Башкатова А. Декоративная "Стратегия-2020" // Независимая газета. 2012. 16 марта. С. 1, 4.
[19] См., например: Подберезкин А., Абакумов С. Гражданское общество и будущее российского государства: в исках эффективного алгоритма развития. М.: Имидж-Пресс, 2004.
