Китайцы, в отличие от нас, живут категориями столетий, вечностями[2]
А. Торкунов, ректор МГИМИО(У)
... на смену физическому капиталу приходит человеческий капитал[3]
Л. Туроу
Кризис 2008-2010 годов показал, что прежние формы государственного устройства и международных отношений не соответствуют современным реалиям. Поиск новых форм, моделей, которые отличались бы прежде всего эффективностью от предыдущих, уже начат. Эти модели должны иметь стратегическую перспективу, так же, как, например, в Китае.
Радикальные перемены в экономике и научно-технической области, происходящие последние десятилетия, неизбежно приведут к изменению имеющихся моделей общественного и государственного устройства. В том числе и в отношениях собственности. Так, по справедливому замечанию некоторых авторов, человеческий капитал отличается от физического капитала тремя важными особенностями.
1. Человеческий капитал не может быть собственностью. Капиталисты не делают инвестиций в вещи, которые им не могут принадлежать.
2. Инвестиции в человеческий капитал часто требуют намного более длительного периода времени, чем это допускает капитализм.
3. Инвестиции в знания, необходимые для порождения искусственной интеллектуальной промышленности, должны быть сделаны в социальном контексте, совершенно чуждом индивидуалистической ориентации капитализма.
Другая сторона вопроса, которая претерпела радикальные изменения, это представления о безопасности, включая безопасность человека и национальную безопасность. Уже упоминавшаяся ранее профессор МГИМО(У) Л. Капица замечает: "большинство экспертов придерживаются мнения, что основными составляющими безопасности человека являются:
- экологическая безопасность;
- экономическая безопасность;
- социальная безопасность;
- политическая безопасность;
- культурная безопасность".
В пользу включения этих компонентов приводятся весомые аргументы. По мнению экспертов, окружающая среда, экономика, общество и государство представляют собой подсистемы, каждой из которых соответствует свой специфический режим. Эти подсистемы находятся в тесной взаимозависимости и воздействуют друг на друга через определенные каналы/механизмы (см. табл.).
Классическая формула К. Маркса Д-Т-Д претерпевает очевидное изменение в сторону формулы ЧК-Д-ЧК, где изначально важно обладать не столько финансовыми ресурсами, столько идеями, знанием и способностью к их реализации. Для государства, тем более, нации, эта формула приобретает следующий вид: НЧК - Д - НЧК.
Важно отметить, что поиск новых моделей государственного устройства отнюдь не отменяет общих принципов и системы взаимосвязей, но лишь уточняет роль государства. Повторил эту схему в очередной раз, имея в виду серьезные изменения, которые вносит в неё новая роль национального человеческого капитала.
Авторы В. Бушуев, В. Голубев, А. Тарко, в свою интересной работе "Качество жизни и его индексы: мир и Россия"[4] отмечают, что "до недавнего времени основным показателем развитости стран считался валовый внутренний продукт (ВВП). В действительности, уровень развитости определяется не только экономическими показателями, но и качеством жизни, и качеством человека. Доступность образования, здоровье, незагрязненная окружающая среда, безопасность, политические свободы, возможность проведения досуга и т.п. - важнейшие условия полноценной жизни. И они отнюдь не сводятся к доходам.
В западной экономической науке уже давно ведется дискуссия о необходимости изменения целевой функции экономики - учета не только материальных, но и социальных потребностей человека. Обсуждается необходимость отхода от "человека экономического", как субъекта экономики, к "человеку социальному". Важное значение в этом аспекте имеют исследования по человеческому капиталу.
Богатство страны и ее развитость определяются не только ВВП, но и многими другими показателями - индикаторами, характеризующими как человека, так и среду (социальную и природную) его обитания. Индикаторы измеряются непосредственно на практике: средняя продолжительность жизни, рождаемость, реальная заработная плата и т.д. Наряду с ними для характеристики развитости используются индексы - более сложные интегральные показатели, которые конструируются и рассчитываются на основе частных индикаторов. Если число индикаторов велико (в США используется 400 индикаторов), то индексов мало.
До настоящего времени индексы конструируются индуктивным методом - от частного к общему. Это связано с отсутствием физической теории социума и человека. При этом не удается избежать субъективного фактора - индексы конструируются исходя из здравого смысла, интуиции, удобство и т.п. Роль некоторых факторов развития при этом может быть преувеличена, других принижена, а третьи вообще не учтены".
Естественно, что должны претерпеть изменения и существующие сегодня модели государственного устройства, являющиеся производными от экономических, социальных и нравственных форм предшествующего периода. Государство - как наиболее эффективный и важный инструмент, созданный обществом - может и должно сыграть особую роль в этих изменениях. Оно может либо содействовать основным тенденциям развития (и тогда должно меняться), либо препятствовать, мешать им.
Осознание элитой и выбор идеологии обязательно предшествуют выбору модели государственного и общественного устройства. После идеологического выбора неизбежно предстоит выбор модели государства. Этот выбор будет означать, во-первых, отказ от нынешних, кажущихся совершенных неолиберальных ценностей, защищаемых государством, и самого государства, а, во-вторых, выбор нового государственного устройства, при котором прежние принципы - демократия, частная собственность, права человека и т.д. - будут неизбежно пересмотрены. Революционно или эволюционно.
Идеология и стратегия, как вектор развития, должны быть осознанным политическим выбором элиты и всего общества страны. Они должны сформулировать на этой основе будущую модель государства и общества. Пока этот выбор формулируется, например, В. Сурковым, между "суверенной демократией" и "олигархическим капитализмом", и отражает только политический срез сегодняшнего дня, хотя тот же В. Сурков уже ставит задачу значительно шире - создания модели будущего общества.
В 1991 году этот выбор был сделан в пользу леволиберального, прозападного и откровенно антисоциального государства. Во многом этот выбор объяснялся эффективностью модели развития ведущих государств в 80-90-ые годя. Образ и модель были столь привлекательны, что казались идеальными. Уверенность существовала вплоть до начала кризиса 2008 года. Вот почему эта идеологическая задача выбора российской элиты в 2010 году стала принципиальной. Как справедливо заметил А. Торкунов, "большая часть нашей политической и бизнес-элиты живет с пониманием международных отношений на уровне XIX - первой половины XX века, мыслит терминами двухсторонних отношений, "великих держав", "большой игры", забывая, что за годы советской автаркии мир наполнился сложными институциональными связями. И без осознания этих связей трудно решить задачу наращивания экономического потенциала в мировой системе"[5].
Но уже тогда были видны и социальные недостатки неолиберализма, от которого в чистом виде к началу кризиса ведущие государства уже отказались. Социальные обязательства стали проблемой дефицита бюджетов в 2008-2010 годы. Анализ состояния государства и общества показывает: создание современного социального общества в России не только возможно и необходимо, а с исторической точки зрения даже неизбежно. Но выбор этот может быть поддержан лишь в случае опоры на национальные приоритеты и ценности. Что, кстати, подчеркнул В. Путин в своем президентском послании 2005 года.
К 2010 году проблема выбора обострилась как в связи с декларацией Д. Медведева о модернизации, так и с откровенной ставкой нового субъекта международных отношений - Евросоюза - на продвижение своих ценностей. Так, в начале 2007 года центром Ю.Левады был проведен соцопрос в 46 регионах. Характерно, что 71% ответивших не считают себя европейцами и почти половина из них вообще уверены, что ЕС представляет угрозу для России. За последние три года доля тех, кто считает, что Россия - часть Западной Европы, снизилась и сейчас не превышает 10%. Зато число уверенных в том, что у нас свой путь развития, за аналогичный период осталось на прежнем уровне - 75%. "Люди боятся, что ЕС "поможет" нам потерять свою национальную идентичность. Они обеспокоены вероятной потерей страной политической независимости", - прокомментировал результаты опроса директор Аналитического центра Л. Гудков.
По его словам, заметные изменения в отношении россиян к Европе отчетливо проявились после дефолта. Если в 2000 году 35% россиян считали, что западная демократия губительна для России, то через шесть лет (конце 2006-го), этот показатель вырос до 42%. По мнению россиян, европейцы относятся к России в первую очередь как к сырьевому придатку (40%), источнику мозгов для западных компаний, и научных организаций (25%) и месту выгодных инвестиций (24%).
Более того, политически явный социальный заказ на формулирование новой модели государства определился еще осенью 2005 года, когда стало ясно, что период восстановления экономики России заканчивается. Ныне уже совершенно ясно: наиболее эффективный алгоритм развития передовых государств - социально ориентированная, фактически социалистическая модель. Ее успешно демонстрируют Финляндия, Швеция, Дания, Норвегия, ставшие лидерами даже среди передовых государств. Именно эти страны сегодня определяют передовые рубежи развития. Не случайно, именно эти государства стали в 2007-2010 годах лидерами в развитии НЧК.
Другая сторона проблемы политического выбора - окончательный отказ от инерционной модели развития, ресурсной экономики, ставки на будущую "энергетическую сверхдержаву". В данном случае мы должны осознать и сделать политический выбор в пользу инновационной модели ускоренного развития, признать, что мы стремительно отстаем по главным критериям - образованию, интеллекту, инновациям, НИОКР и т.д. Как признает известный эксперт в этой области Т. Настас, "Наши данные опровергают тезис о том, что российские НИИ, а также средний и малый бизнес обладают великолепными технологиями, а инвесторы просто не могут разглядеть их потенциал. На самом деле у институтов и бизнеса есть прекрасные идеи, но, увы, потребители покупают не идеи, а продукты. Венчурные капиталисты, вопреки распространенному мнению, редко вкладывают деньги в научные исследования. Им интересны выгодные предприятия, а не концепции"[6].
Эта политико-идеологическая проблема, которая до сих пор не решена. Более того, ускорение развития за 2000-2007 годы привело к иллюзии того, что этот количественный рост равноценен развитию, что, конечно же, не одно и то же. В 2009-2010 годах, казалось, что Д. Медведеву удалось решить эту проблему выбора, но инерционность такова, что даже после провозглашения курса на модернизацию реалии (прежде всего уже принятые программы, например, ФЦП, правовые нормы, а, главное, практическая деятельность власти фактически работают на ресурсную, а не на инновационную экономику.
Не только экономике, но и обществу, государству, его институтам сегодня нужно именно развитие, которое, заметим, неизбежно будет сопровождаться и количественным ростом ВВП. Развитие ни в коей мере не может быть компенсировано ростом. Более того, в будущем рост будет мешать развитию. Иногда создавать непреодолимые проблемы, как это происходит, например, с ростом энергоемких производств. Соответственно и роль государства в этом развитии НЧП чрезвычайно высока.
Во-первых, как идеолога и организатора, способного обеспечить необходимые, в т.ч. правовые условия для такого развития.
Во-вторых, как фактически единственного инвестора НЧП: данные показывают, что ни отечественный, ни зарубежный бизнес не являются инвесторами. Их доля не превышает 3-5%.
Для того чтобы предложить российскому обществу новые идеологию и программу развития, необходимо создать российскую национальную стратегию, которая включает в себя все важнейшие, системообразующие элементы - от идеологии до экономики и внешней политики.
Национальная стратегия - это "российская прикладная идеология", отвечающая на вполне конкретные, даже прагматические вопросы о том, какие цели и какими средствами мы будем достигать в достаточно долгосрочной перспективе. Иными словами, это область политического искусства, т.е. эффективного управления.
Базируясь на основных идеологических категориях, национальная стратегия соотносится с идеологией так же, как военная стратегия и военная доктрина. Если военная доктрина - совокупность официально принятых взглядов на цели и характер войны, способа ее ведения (т.е. общетеоретические, идеологические аспекты), то военная стратегия это искусство добиваться решающих результатов с минимальными издержками. Тем более, если речь идет только об экономическом результате в ущерб социальному. Так, эксперты Всемирного банка, например, порекомендовали в своем докладе в 2010 году повышение акцизов на табак и алкоголь в целях повышения доходов российского бюджета. Критикуя эту рекомендацию, российский эксперт высказал возражение, в соответствии с которым рост за 2007-2010 годы акцизов на 29% привел к снижению поступлений на 10%[7]. Соответственно, следуя логике, с экономической точки зрения этого делать не следует, однако с социальной точки зрении, - рекомендация Всемирного банка вполне оправдана, если ее реализация приведет к увеличению здоровья и в целом ЧП.
Очевидно, что национальная стратегия - такое же искусство (прежде всего управленческое) добиваться в оптимальные сроки с минимальными издержками максимально возможных результатов в основных областях жизнедеятельности государства и общества. В современном мире это имеет огромное значение, ибо достижение цели "любой ценой" (любыми издержками) ведет к неконкурентоспособной стратегии. Как следствие - такой же экономике и обществу.
При этом эффективность стратегии (управления) во многом зависит от людей, прежде всего тех, кто управляет страной. Именно сейчас справедливо утверждение, высказанное в известной книге "Проект Россия": "Сегодня главная задача - поиск людей, способных мыслить стратегически - Веками, Континентами, Цивилизациями. Вопрос даже не в том, чтобы доказать верность наших постулатов, а в том, чтобы найти тех, кто способен мыслить масштабно"[8].
Собственно, на отсутствии такой конкурентоспособной стратегии основывается вся критика нынешних оппонентов власти. Они, опираясь на тезис об отсутствии идеологии и стратегии, делают далеко идущий вывод относительно умения управлять, и тех, кто управляет: "...это значит, что опять никто не будет думать о стратегии развития страны, о том, что будет с ней и ее народом через десятилетие-другое. Какое уж тут будущее страны, когда деньги делить надо сейчас. Сегодня все больше говорят о том, что России нужен настоящий национальный лидер, но национальные лидеры никогда не рождаются в борьбе нескольких глубоко коррумпированных групп за президентское кресло. Зато так, кстати, появляются хунты, как бы они ни назывались. Всему миру хотелось бы, чтобы этого не произошло в России, но от него, мира, это мало зависит...>>[9].
В этой критике очень много искусственного, несправедливого по отношению к В. Путину и его окружению. Но даже самые авторитетные авторы - сторонники власти - вынуждены признать, что "есть очевидные тупики нашей общественной и политической жизни", к коим они причисляют "экономическую политику и идеологию, отсутствие будущего видения страны"[10].
Для того чтобы сформулировать адекватную и масштабную национальную стратегию, необходимо определиться, прежде всего, с несколькими критериями, имеющими очевидную идеологическую направленность. Именно идеологическую, а не макроэкономическую, политическую, финансовую или иную.
Во-первых, нужно ответить на вопросы, каковы основные мировые тенденции развития? Какие из них определяют в решающей степени будущее человечества, наций и государств, т.е. объективные, магистральные пути развития экономики и общества в первой четверти ХХI века. Именно определяют, а не навязывают.
Именно такие тенденции задают рамки национальной стратегии, делают ее не только реалистичной, но и эффективной. Можно, конечно, плыть и против ветра, но гораздо быстрее, легче и проще "поймать ветер". В этом во многом и заключается искусство политика, который должен очень чутко реагировать на доминирующие в общественном развитии тенденции. При этом важно не только не бороться с этими тенденциями, но и не "отдаться воле стихии", которая сделает плавание неуправляемым: учет мировых тенденций и национальное целеполагание становятся ключевым фактором в выборе эффективной национальной стратегии.
Во-вторых, надо определить реальное место России, ее перспективу в мире, особенности развития, основные проблемы, стоящие сегодня перед страной. Это предполагает, прежде всего, выявление слабых и сильных сторон, конкурентных преимуществ и минусов. В целом необходимо определить направления правильного эффективного использования потенциала и ресурсов нации.
Учет всех этих факторов важен именно с идеологической точки зрения: национальная стратегия России не может не ставить амбициозных целей. Пуританская нравственность и протестанская этика не входят в число российских ценностей. При этом надо учитывать и высокую социальную самооценку россиян, которые уверены:
а) в ближайшие 15-20 лет страна станет великой державой (46%),
б) она все еще великая держава (11%)[11].
Это связано с определенной переоценкой реальной роли России в мире и ее возможностей, "самоутверждением" нации в целом и отдельных представителей ее элиты. "Доктрина самоутверждения", по мнению Л.Шевцовой, основывается на сырьевых ресурсах (экспорт несырьевых товаров и услуг, и технологий составляет соответственно 1,7% и 0,3%)[12]. На самом же деле - и в этом ошибка "критиков режима" - на уверенности в нации, ее предназначении, гордости за историю и культуру, веру в великое будущее.
В-третьих, требуется предложить новую идеологему, т.е. набор ценностей для общества и, наконец, новый алгоритм государственного развития, т.е. собственно программу, как совокупность приоритетов, идей, механизмов и способов решения задач, т.е. именно идеологическое решение.
Сразу необходимо уточнить: речь идет не о партийной идеологии, а тем более идеологии отдельной социальной группы или каких-то авторов, а об общенациональной идеологии, чьи основные идеи и ценности разделяются большинством нации. В-четвертых, необходимо (как часть общенациональной идеологии и государственной стратегии) предложить долгосрочную программу социального развития страны. Любая власть существует до тех пор, пока общество считает, что ее управление справедливо и имеет законные основания. Долгосрочная программа развития должна исходить из этого приоритета, даже если в основу любого иного сценария положены экономические факторы роста.
Ниже мы рассмотрим подробнее три возможных сценария ближайшего развития России - инерционный, экстенсивный и интенсивный. Из них и предстоит сделать выбор. Подчеркнем, однако, что этот выбор, прежде всего, идеологический, социальный. Хотят того авторы этих сценариев или нет. Выбор должен быть сделан между леволиберальным, "макроэкономическим", инерционным сценарием; государственно-корпоративным, экстенсивным; социальным и интенсивным сценариями развития. О них я впервые писал еще в 2001-2004 годах[13].
В-пятых, особо необходимо отметить фактор, на который в последние десятилетия по известным причинам сознательно не обращалось внимания, а именно: сознательное слабое развитие гуманитарных областей науки и образования, прежде всего общественных наук, которые находились в последние годы исключительно в неблагоприятном положении, как с точки зрения общественного внимания, так и финансирования.
Замечу, что только после встречи В. Путина с учителями и обществоведами в июне 2007 года в этой области наметилось первое движение. Надо понимать, однако, что степень запущенности проблемы за последние 20 лет создала критическую фазу в ее возможном решении: два поколения граждан "выпали" из процесса образования и воспитания.
Напомним, что сразу после "ухода" государства из идеологии в 90-е годы оно "ушло" и из истории, философии, политологии и других областей науки и образования, предоставив возможность "войти" в эти области как иностранным инвесторам, так и отечественным спекулянтам. В результате отечественная научная мысль оказалась практически вытесненной западными грантодателями и российскими коммерсантами от науки, которые, в конечном счете, и стали определять в 90-е годы основные направления гуманитарного развития. Как справедливо сказал профессор К. Плетнев, "Отметим также, что уход от высокой степени идеологизированности, характерной для советского периода, никак не снимает с повестки дня вопрос о формировании в России так называемого гражданского общества, способствующего, объединяя его усилия с усилиями государства, эффективному развитию экономики страны. Это требует подготовки в высшей школе не просто высококвалифицированных специалистов в различных областях науки, техники, технологий, прежде всего настоящих граждан своей Родины, что невозможно без самой широкой опоры на ученых практиков по гуманитарным и общественным дисциплинам"[14].
Идеологический выбор во многом предопределяется позицией ученых-обществоведов: политологов, историков, философов, социологов и др., которые создают содержательный контент, концепции, образы. Вообще-то прав был советский фантаст И. Ефремов, сказавший в свое время, что будущее цивилизации будет в решающей степени определяться историками, роль которых возрастет до уровня генераторов национальных концепций. Именно ученых-историков и обществоведов, а не макроэкономистов и финансистов. А именно тех обществоведов, которые способны выйти на уровень крупных обобщений.
Можно привести немало примеров выдвижения справедливых идей и сегодня. Они, однако, не находятся пока еще в центре общественного внимания. Как подчеркивает Л. Абалкин: "С точки зрения теории социальных альтернатив, у России, если говорить обобщенно, есть три сценария ее вероятного развития: комплексное решение проблем переходного периода и поэтапное создание современной экономики с высоким качеством жизни населения; оттеснение ее в число второразрядных держав, формально независимых и обслуживающих своими ресурсами страны "золотого миллиарда"; трагический для страны и мирового сообщества, но вполне реальный распад России на ряд мелких государств"[15].
При этом необходимо идеологически определиться с очень важной проблемой, все острее стоящей перед Россией, - ростом диспропорций в доходах отдельных социальных групп. Рост благосостояния сопровождался в 2000-2007 годы дальнейшим усилением диспропорций в доходах самых бедных и самых богатых граждан. Если говорить коротко, то эти диспропорции выражались в том, что основной прирост доходов приходится на группу богатых и обеспеченных граждан, а группы бедных и нищих получали наименьшую часть "среднестатистического роста дохода". Ситуация хорошо иллюстрируется ростом доходов сверхбогатых граждан, которая видна из публикаций Forbes[16]. С точки зрения управленческой, это означает, что власть, государство в России пока не способны перераспределять доходы в интересах всех граждан. Эта управленческая задача не решена. Но не решена она, прежде всего, из-за идеологических мотивов, когда, уравнивая налоги и другие подати сознательно господствовал сверхлиберальный принцип пропорционального налогообложения.
К 2007 году это стало вопиющим противоречием, которое ставит под сомнение саму идею социального государства. Из публикации, в частности, видно, что с 1997 по 2007 год (причем преимущественно с 2001 по 2007 год) суммарное состояние наиболее богатых россиян вырос с 1-10 млрд до 282 млрд долл., т.е. в 30-40 раз! Понятно, что их доходы занимают существенную часть общенационального прироста доходов российских граждан. Что, естественно, не может не сказаться на социальной и внутриполитической стабильности в России, а, главное, на возможности ускоренного развития человеческого потенциала. Решить эту задачу в будущем российская элита будет вынуждена в любом случае. И даже ясно как.
Сегодня в нашей стране пока что не решена ни одна из этих четырех задач. Вся национальная стратегия пока фактически сводится к элементам финансовой, точнее, макроэкономической политики. За исключением нацпроектов, "выпадающих" из этой логики. Более того, отчасти, идея макроэкономической стабильности - это идея прямо противоположная концепции опережающего развития. Это странное сочетание "стабильности" и "развития", что в принципе алогично. Ибо любое движение, тем более быстрое, изначально предполагает нарушение стабильности.
Подчеркнем, что, только ясно ответив на эти идеологические вопросы, составляющие основу национальной стратегии, можно перейти к формированию экономических средств достижения этих целей, например, бюджетной и социально-экономической политики России. Именно приоритеты национальной стратегии должны находиться в основе формирования социально-экономической политики государства, реформирования его институтов, принятия законов, формирования бюджетов и других концептуальных решений. Не случайно, что отсутствует и набор конкурирующих стратегических концепций.
Эту ситуацию пока не меняет и появление "партийной идеологии" (концепции) "Единой России". По разным причинам. И потому, что эта идеология еще не формализована. И потому, что она не стала идеологией всего правительства.
По большому счету дела не меняет то обстоятельство, что у других партий вообще нет идеологий. У КПРФ - смесь псевдокоммунистических догм 50-х годов с вкраплениями вынужденных признаний современных реалий. У "Яблока" - идеи оппонирования власти с псевдолиберальных позиций. У "Справедливой России" - набор социалистических идей, не связанных единой концепцией. Как справедливо отметил 7 февраля 2006 года В. Сурков, "Что касается основных задач партии, я, прежде всего, хотел бы выделить еще раз и еще раз подчеркнуть: овладевайте ее идеологией, вы ее знаете, но она слабо вербализована, мы мало ей уделяем внимания. А у наших оппонентов как раз нет идеологии. Хотя они вам говорят: "У вас ее нет". У них ее нет. Не понимаю, как могут левые говорить о демократии и нести одновременно портреты Сталина. Как могут либералы говорить о либеральной судьбе России и одновременно идти в общем строю с нацистами. Мне это непонятно".
Действительно, непонятно. Современные стратегические концепции, адаптированные к России, ее реалиям и ценностям отсутствуют. Их подменяет эклектический набор идей, наскоро объединенных в партийные программы, не учитывающие международных и российских реалий. Главное, что их объединяет - предвыборная риторика, жажда власти. Прав, безусловно, В. Сурков, когда говорит, что "у них нет идеологии, у них есть только паранойя: они к власти хотят вернуться любой ценой. Или как один известный политический мусорщик и его соратники: то они призывают запретить все еврейские организации, то вдруг приглашают на работу евреев, чтобы вместе бороться с ксенофобией, а заодно борются с олигархами на деньги олигархов... Вот их идеология. Это не идеология, это цинизм, замешанный на страшной жажде порулить. А как раз у нас идеология есть, и, повторю, она очень четко очерчена в многочисленных документах, и партийных, и президентских. Вы просто по больше этому уделяйте времени, особенно те из вас, кто непосредственно отвечает за идеологическую работу"[17].
Сегодня, хотя процесс формирования национальной стратегии наконец стал публичным, в него еще широкого не привлечены эксперты и общественность. Он носит декларативно-политический характер. В то же время, учитывая тенденцию укрепления системы партийной демократии, именно партии, включая оппозиционные, должны создать рынок конкурентоспособных идеологических программ и национальных стратегий, но программ обоснованных, глубоких, экспертных. Выборы - уникальная возможность озвучить эти программы, если, конечно же, есть, что озвучивать. Только в широкой дискуссии конкурентоспособных программ возможен "идеологический прорыв" всей нации, формирование национальной стратегии. В итоге такой дискуссии естественным образом формируется национальная стратегия страны, которая должна стать со временем официальным документом, подводящим итоги общенациональной дискуссии.
Именно тогда все институты власти и все исполнители - от законодательной и судебной власти до чиновников на местных уровнях - будут ориентированы на приоритеты, идеологию и логику действий, решать не только принципиальные, но и частные задачи, соизмеряя и соотнося их с общим стратегическим планом развития общества и государства. Это означает, что идеологический кризис будет не только преодолен, но и, как следствие, преодолен кризис управленческий.
_________________
[1] Модель - мысленно представляемая или материально реализованная система, которая, отображая или воспроизводя объект исследования, способна замещать его так, что ее изучение дает нам новую информацию об этом объекте. См., подробнее: Краткий философский словарь, А.П. Алексеев, Г.Г. Васильев и др.; 2-е изд., перераб. И доп. М.: ТК Велби, Проспект, 2004. С. 228.
[2] Торкунов А. Дипломатия как двигатель модернизации. 5 августа 2010 г. / URL: http://opec.ru/1301637.html
[3] Туроу Л. Будущее капитализма. Цит. по: Маслов А. Инвестиции в человеческий капитал / URL: http://www.polit.unov.ru/2006/11/07
[4] Бушуев В.В., Голубев В.С., Тарко. Качество жизни и его индексы: мир и Россия. Уровень жизни населения регионов России. 2010. Январь. N 1 (143). С. 2.
[5] Торкунов А. Дипломатия как двигатель модернизации. 5 августа 2010 г. / URL: http://opec.ru/1301637.html
[6] Настас Т. Курс на инновации // Независимая газета. 2007. 25 июня. С. А4.
[7] Башкатова А. Рецепты счастья от Всемирного банка // Независимая газета. 2010. 17 июня. С. 4.
[8] Проект Россия. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2007. С. 5.
[9] Новая газета. 2007. N 3. С. 9.
[10] Фадеев В. Год осознания себя как нации // Эксперт. 2007. N 1-2. С. 9.
[11] Зубченко Е. Мечта патриота // Новые Известия. 2007. 25 января. С. 2.
[12] Шевцова Л. Доктрина самоутверждения // Независимая газета. 2007. 18 января. С. А4.
[13] См., например, Подберезкин А.И., Коровников А.В. Россия и глобализация. М.: Финансовый контроль, 2003; Подберезкин А.И., Абакумов С.А. Гражданское общество и будущее российского государства: в поисках эффективного алгоритма развития. М.: Имидж-Пресс, 2004.
[14] Плетнев К. Инновационные аспекты приоритетного национального проекта "Образование" // Государственная служба. 2007. N 2(46). С. 31.
[15] Абалкин Л. Взгляд в завтрашний день. М.: Институт экономики РАН, 2005. С. 3.
[16] Миклашевская А., Бутрин Д. Россия - светлое будущее миллиардеров // Коммерсант. 2007. 10 марта. С. 5.
[17] Стенограмма выступления заместителя руководителя Администрации президента - помощника президента РФ Владислава Суркова перед слушателями Центра партийной учебы и подготовки кадров ВПП "Единая Россия" 7 февраля 2006 г.
