Не успеваем говорить прощальные слова. Не успеваем провожать. Теперь вот Василий Аксенов. Личность знаковая, огромная потеря. На 77-м году жизни ушел человек, тесно связанный с Крымом, любивший Крым, назвавший свой самый знаменитый роман "Остров Крым". Человек, ярко выразивший в своих произведениях время, в 60-е безумно популярный, а потом ставший этаким гуру в своей эмиграции, но вернувшийся домой и "Московской сагой", и другими произведениями. И умерший дома.
Полтора года назад он ехал в машине, и ему стало плохо. Произошло небольшое ДТП, никто не пострадал. А с Василием Аксеновым случился тяжелый инсульт. Полтора года он пролежал в больнице - и вот теперь умер. Говорят, у него была аритмия, а он не обращал никакого внимания на эту коварную госпожу и делал каждое утро какую-то сложную зарядку. Наверное, иначе не мог. Впрочем, сейчас это уже не имеет никакого значения.
"Цапля" соединила нас с Вашингтоном
Василий Аксенов начался для меня с пьесы "Цапля". Мы поставили эту диковинную, редко идущую на театральных подмостках пьесу эмигранта Аксенова со студентами и после этого в атмосфере послепремьерного ажиотажа написали автору письмо, где рассказали о спектакле и передали Василию Павловичу фотографии. Писали мы далекому знаменитому американцу не совсем на деревню дедушке - каким-то образом узнали его вашингтонский адрес. Самое удивительное, что глобально занятый и великий, как нам представлялось, писатель ответил крымским студентам, причем не дежурной отпиской, а нормальным человеческим письмом, написанным старомодно, от руки знаменитым аксеновским почерком. В этом письме, которое храню до сих пор, он нашел какие-то простые и очень душевные слова. Нам, чего скрывать, было приятно. Жили мы тогда в СССР со всеми вытекающими...
В начале 90-х изгнанный в свое время из СССР писатель был, так сказать, восстановлен в правах. И уже летом 1991 года, путчевским летом, Василий Аксенов оказался в Крыму. У него были каникулы, его американские студенты из университета Джорджа Мэйсона в Вашингтоне отдыхали, а в роли восторженно внимающей аудитории с удовольствием выступила крымская публика, среди которой было немало друзей Василия Павловича и еще больше поклонников этого непокорного своеобразного таланта, одного из самых лучших, самых заметных.
- Честно говоря, - сказал тогда Аксенов, - я предполагал, что увижу на крымской земле гораздо больше изменений (напомню, шел 1991 год, и все изменения - и хорошие, и плохие - были впереди - авт.). Нафантазировал себе этакую гриновскую зурбагановскую мечту: живописно расположившихся на ялтинской набережной турецких разносчиков, греческих наглых торговцев, ливанских зазывал - часть колыбели человечества...
Аксенов появился тогда на сцене симферопольского Дворца культуры профсоюзов достаточно буднично, с сумкой на плече, пошутив, что явился к нам "с вещами". А один из зрителей не пошутил, трогательно предложив Василию Павловичу крымский дачный участок в шесть соток.
Предложение теплое, вполне товарищеское. Однако Аксенов, по его словам, к слову "товарищ" всегда относился достаточно сложно. Писатель предпочитал старомодные обращения - "сударь", "господин", "к вашим услугам", "извольте".
Аксенов рассказал, что, совершая очередную пробежку по крымским тропам, он встретил мальчика, с виду очень интеллигентного и чистого, напоминавшего Петю Бачея из повести В. Катаева "Белеет парус одинокий". Писатель сказал ему: "Доброе утро, мальчик!" А тот ответил: "Доброе утро, сударь!" Как удивительно - на фоне дефицита хороших манер...
Березок в Вермонте больше, чем в Подмосковье
Еще Василий Павлович Аксенов рассказывал, как не хватало ему поначалу в Америке двух копеек для телефонного автомата. И футбола. Уехав из СССР, помешанного на этой игре, писатель первое время просто страдал, страшно мучился: в Америке футбола-то настоящего нет. Правда, потом привык. И полюбил волейбол.
Думаю, ему не хватало еще многого. Бешеного ажиотажа, который в 60-е годы вызывало каждое его новое произведение. Атмосферы театра "Современник", где шла его пьеса "Всегда в продаже", а молодой Олег Табаков на ура играл в ней свою первую, но не последнюю женскую роль - наглую буфетчицу Клаву. Ему не хватало богемных посиделок. Не хватало, наконец, Крыма.
Аксенов говорил: "Проблема эмиграции неоднозначна. Если бы за нами не сжигали мосты... мы ведь разлучались с Родиной без надежды на возвращение. А так - призраки не мучают да березок в Вермонте больше, чем в Подмосковье... Принцип нормального свободного человека: живи там, где хочется. И еще одно ощущение, очень серьезное. Я ведь писатель улицы. Иногда мне кажется, что я теряю с ней связь. Страшно бывает от ощущения, что потерял своего читателя...>>
Нет, не потерял, конечно. Просто читатели стали старше. Кто-то подзабыл своего кумира, у кого-то поменялись идеалы. Нет Олега Ефремова и того, прежнего, "Современника". Табаков уже не играет буфетчицу Клаву, Олег Павлович строит экономически выгодный МХТ.
Аксенов последнего периода - это уже не тот бунтарь, публиковавшийся в опальном альманахе "Метрополь", модный автор, властитель дум, произведениями которого, опубликованными в безумно популярном в 60 - 70-е годы журнале "Юность", зачитывались миллионы. Когда-то на эти книги молились - "Звездный билет", "Затоваренная бочкотара", "В поисках жанра", "Остров Крым", "Скажи изюм" и так далее.
Аксенов последнего периода - другой. И вместе с тем был все тот же - подробно рассказывающий о своей жизни, об искореженном детстве, трагической судьбе матери, о лишении советского гражданства... Пишущий, преподающий, счастливый и тоскующий, талантливый, обросший легендами - Василий Аксенов.
Сага вечного эмигранта
Жителям ХХI века Аксенов был, скорее, известен как автор телесериала "Московская сага". Того самого, где Кристина Орбакайте пела про "эти тучи в голубом". Сериал получился грамотный, но скучноватый. И артисты вроде хорошие, но все так затянуто, все так правильно и почему-то не трогает... Хотя сам писатель говорил, что в создании сериала большого участия не принимал, только уступил авторские права и немного обсудил кандидатуры актеров.
Аксенов писал - и писал много до самых последних своих активных дней, до самой болезни. Одно из последних его произведений - роман "Вольтерьянцы и вольтерьянки" - стало лауреатом престижной премии Букера. Пришли к читателям и другие произведения. И после смерти придут.
Повторю: сегодня у книг Василия Аксенова нет той бешеной популярности, которая была когда-то. Это абсолютно нормально. Аксенов никогда не комплексовал, понимая, что его читатель, когда-то юный и беззаботный, стареет вместе с ним. Андрей Вознесенский писал ему когда-то в стихах: "Юность сбисируй, Василий!" Аксенов не хотел ничего бисировать, ничего повторять. Перестраиваться и подстраиваться под новое поколение он не собирался - и правильно делал. Дай Бог каждому выразить свое время так, как это сделал Аксенов.
"Эмиграция похожа на собственные похороны, но с небольшой разницей", - сказал Василий Аксенов на одной из встреч с крымскими читателями и почитателями.
Теперь он эмигрировал навсегда.
СЕРГЕЙ ПАЛЬЧИКОВСКИЙ
Первая крымская N 282, 10 ИЮЛЯ/16 ИЮЛЯ 2009
http://www.c-cafe.ru/days/bio/37/050_37.php
Док. 654414
Перв. публик.: 24.09.09
Последн. ред.: 24.09.12
Число обращений: 0
Аксенов Василий Павлович
|
