1
Жизнь Пекашина вот уже сколько лет катилась по хорошо накатанной колее.
Зашибить деньгу, набить дом всякими тряпками-стервантами, обзавестись
железным коником, то есть мотоциклом, лодкой с подвесным мотором, пристроить
детей, ну и, конечно, раздавить бутылку... А что еще работяге надо?
Теперь вдруг все это отошло, отодвинулось в сторону, вспомнили, что
помимо рубля и своего дома есть еще Пекашино, земля, покосы, совхоз.
Разговоры вскипали на работе, за столом, в магазине - везде ООН.
У Пряслиных прения открыла Раиса. Утром, когда пили чай, как указание
дала мужу.
- Язык-то там не больно распускай. У Таборского оборона от Пекашина до
Москвы.
- Ну уж и до Москвы! - хмыкнул Михаил.
- А как? Сколько раз ты на него наскакивал, а чем кончалось?
- Значит, худо наскакивал. Раиса по-бабьи всплеснула руками:
- Ну-ну, давай! Лезь на рожон. Умные люди будут в сторонке стоять, а ты
опять горло драть изо всех сил.
- Да плевать я хотел на твоих умных людей! - Михаил тоже начал выходить
из себя. - Умные люди, умные люди! Больно много этих умных людей развелось -
вот что я скажу. Кабы этих умных людей поменьше было, небось не рос бы лес
на полях.
- А раньше не рос, да что с этих полей получали? - без всякой заминки
отрезала Раиса.
- Это другой вопрос, - буркнул Михаил.
- Какой другой-то?
- А такой! Ты с четырнадцати лет землю не пахала, не сеяла, дак тебе
все равно. Пущай лесом зарастает. А у меня эти поля - вся жизнь. Понимаешь
ты это, нет?
- Что ведь, тако время. В других деревнях не лучше.
- В других деревнях другие люди есть. Иван Дмитриевич Лукашин как,
бывало, говорил? Во всей стране навести порядок - это нам, говорит, из
Пекашина не под силу, кишка тонка, а сделать так, чтобы в Пекашине бардака
не было, - это наш долг.
- Ну наводи, наводи порядок, - вздохнула Раиса. - На войне вырос,
месяца без войны прожить не можешь...
- Да чего ты хочешь? - закричал Михаил, уже окончательно выходя из
себя. - Чтобы я ни гугу? Чтобы Таборский со своей шайкой еще пятнадцать лет
в Пекашине заправлял? Да меня дети мои презирать будут, верно, Лариса?
Лариса - она как раз в эту минуту вошла в кухню - поставила ведро с
водой у печи, но ничего не сказала. Это не Вера. Этой отцовские дела
неинтересны.
2
В это утро на разводе только и разговоров было что о начальстве,
которое понаехало в Пекашино. Небывало, неслыханно! Пять головок сразу, да
каких! Второй секретарь райкома (первый был в отпуске), начальник районного
управления сельского хозяйства, директор совхоза - этих-то, положим, видали,
может, только не в таком скопе. А завотделом обкома да главный зоотехник
области! Ну-ка, когда, в какую деревню заплывали такие киты?
- Н-да, крепко, видно, клюнул Виктор Нетесов.
- Вот тебе и немец!
- Этот немец научит жить, ха-ха!
- А что, у нас отец, бывало, с войны пришел, об етой Германии много
рассказывал.
- Где Виктор-то - не видно сегодня.
- Хо, где Виктор... Виктор теперь на самом юру. С директором совхоза да
с начальством из области на Сотюгу поехал.
- Насчет сена?
- А насчет чего же? Коров-то тема тоннами, которые у Таборского на
бумаге, кормить не будешь.
- Ну на этот раз за Таборского взялись.
- Вывернется! Не впервой.
- Не знаю, не знаю. Шуруют по всем линиям. На скотных дворах были, на
телятнике были. А сегодня с Соней-агрономшей в навины собираются.
- Да ну?!
- Да ты понимаешь, нет - из самой области приехали! Когда это было?
Филя-петух, когда плотники, работавшие на ремонте коровника, после
развода потащились к болоту, дорогой попризадержал Михаила, оглянулся на
всякий случай по сторонам и под большим секретом (у Фили всегда секреты)
сообщил:
- Вчерась, говорят, уж кое-кого вызывали.
- Куда вызывали?
- В совхозную контору. К начальству приезжему.
- Ну и что?
- Да ничего. Я думаю, раз в разрезе всей жизни пашут, дак тебя
перво-наперво спросить должны.
- Спросят, когда дойдет очередь, - отмахнулся Михаил, хотя сам-то в
душе был того же мнения. С сорок второго года в сельском хозяйстве вкалывает
- кого и спрашивать как не его!
Однако не спрашивали.
В томлении, в постоянных поглядах на деревню (вот-вот запылит оттуда
уборщица) прошел один день, прошел другой. Забыли про него? Таборский, его
дружки постарались?
Михаил пошел в контору сам. Прямо с работы, когда кончился рабочий
день.
3
Поговорили...
Три часа без мала молотили. Всю пекашинскую жизнь перебрали, всем
главным отраслям пекашинской экономики обзор дали: животноводству,
полеводству, механизации. А к чему пришли? Кто виноват в том, что в Пекашине
все идет через пень-колоду? А Михаил Пряслин. Потому что с сорок второго
года как сукин сын вкалывает. Бессменно.
Конечно, никаких "сукиных сынов" не было, это он уж сам сейчас, выйдя
из конторы, на ходу краски навел. Вежливенько встретили: заходи, заходи,
товарищ Пряслин! Тебя-то нам и надо. И вежливенько разговаривали. Без крика,
без стука кулаком по столу, это вам не подрезовские времена.
А по существу? А по существу оглоблей по башке.
- Как же вы допустили, товарищ Пряслин, до такого развала ваше
хозяйство?
Да, так вот поставил перед ним вопрос Копысов, завотделом обкома, и
поначалу у него голова пошла кругом, язык заклинило. А потом вдруг такая
ярость "вкатила, пошел крушить направо и налево:
- Дак вы что же - Таборского выгораживать? Его шайку? За этим сюда
приехали?
- Спокойно, спокойно, товарищ Пряслин. С Таборского мы спросим, не
беспокойтесь. Ну а вы, вы лично несете ответственность за положение дел в
Пекашине? Вы использовали свои права хозяина?
- Какие, какие права? Хозяина?
- А вы не знали, что рабочий человек у нас хозяин?
И вот пошли и пошли свою ученость показывать. Ты ему из жизни, из
практики - дескать, когда колхоз был, хоть на общем собрании можно было
отвести душу, а сейчас что?
- А сейчас что, советская власть у вас отменена?
И так, о чем бы ни зашла речь. В общем, нечего, дорогие товарищи
пекашинцы, все валить на дядю, когда сами во всем виноваты.
А может, и виноваты? - вдруг пришло Михаилу в голову. Может, потому все
и идет у них через пень-колоду, что они сами колоды лежачие?..
На деревне уже зажгли огни. И у Калины Ивановича тоже огонь был в
окошке. Надо бы зайти проведать старика, подумал Михаил, но зайти нетрудно,
да как выйти. Начнется разговор, начнется кипенье, а старик и так на ладан
дышит. В восемьдесят с лишним лет плохо рысачить.
К Петру сходить? С ним потолковать, отвести душу? И вообще, сколько еще
обходить друг друга? Братья они или нет?
Но внезапно вспыхнувший порыв как-то сам собой погас, и Михаил пошел
домой.
Док. 654723
Перв. публик.: 23.06.00
Последн. ред.: 02.10.12
Число обращений: 0
Федор Абрамов. Дом
|
