В общежитии зондеркоманды, обслуживавшей газовую камеру, склады
отравляющих веществ и кремационные печи, было тепло и покойно.
Для заключенных, постоянно работавших на объекте N_1, были также
созданы хорошие условия. У каждой кровати стоял столик, имелись графины с
кипяченой водой, в проходе между нарами лежала ковровая дорожка.
Рабочие, обслуживающие газовую камеру, были расконвоированы, обедали в
особом помещении. Немцев из зондеркоманды кормили по ресторанной системе,
каждый мог составить себе меню. Немцы в зондеркоманде получали
внекатегорные оклады, - почти втрое больше, чем соответствующие по званию
военнослужащие в действующих частях. Их семьи пользовались жилищными
льготами, продовольственным снабжением по высшим нормам, правом
первоочередной эвакуации из угрожаемых с воздуха районов.
Солдат Розе дежурил у смотрового окошечка, и, когда процесс
заканчивался, Розе давал команду к разгрузке камеры. Кроме того, ему
полагалось наблюдать за тем, чтобы дантисты работали добросовестно и
аккуратно. Он несколько раз докладывал начальнику объекта, штурмбанфюреру
Кальтлуфту, о трудности одновременно выполнять оба задания, - случалось,
что, пока Розе следит наверху за газированием, внизу, где работали
дантисты и шла погрузка на транспортер, рабочие оставались без присмотра,
- начинались мухлевка и воровство.
Розе привык к своей работе, он уже не волновался, как в первые дни,
глядя в смотровое стекло. Его предшественника однажды застукали у
смотрового стекла за занятием, которое подходило двенадцатилетнему
мальчику, а не солдату СС, выполняющему особое задание. Розе вначале не
понял, почему товарищи намекали на какие-то неприличия, лишь потом он
узнал, в чем дело.
Розе новая работа не нравилась, хотя он и привык к ней. Розе волновал
тот непривычный почет, которым его окружали. Официантки в столовой
спрашивали, почему он бледен. Всегда, сколько Розе помнит себя, мать
плакала. Отца почему-то всегда увольняли, казалось, его принимали на
работу реже, чем увольняли. Розе перенял от старших вкрадчивую, мягкую
походку, которая никого не должна тревожить, перенял тревожную,
приветливую улыбку, обращенную к соседям, владельцу дома, к кошке
владельца дома, к директору школы и шуцману, стоящему на углу. Казалось,
мягкость и приветливость были основными чертами его характера, и он сам
удивлялся, сколько в нем жило ненависти, как мог он годами не проявлять
ее.
Он попал в зондеркоманду; знаток человеческих душ - начальник - понял
его мягкий, женственный характер.
Ничего привлекательного не было в том, чтобы наблюдать, как корчатся в
камере евреи. Розе испытывал неприязнь к солдатам, которым работа на
объекте нравилась. Чрезвычайно неприятен был военнопленный Жученко,
дежуривший в утреннюю смену у входа в камеру. На его лице была все время
какая-то детская и потому особо неприятная улыбка. Розе не любил своей
работы, но он знал все явные и тайные выгоды ее.
Ежедневно, к концу рабочего дня, солидный человек, зубной врач,
передавал Розе бумажный пакетик с несколькими золотыми коронками.
Маленькие пакетики составляли ничтожную долю драгметалла, поступавшего в
управление лагеря, но Розе уже дважды передавал жене около килограмма
золота. Это было их светлое будущее - осуществление мечты о спокойной
старости. Ведь в молодости он был слаб и робок, не мог по-настоящему
бороться за жизнь. Он никогда не сомневался в том, что партия имеет одну
лишь цель, - благо слабых и малых людей. Он уже чувствовал на самом себе
благотворные последствия политики Гитлера, - ведь и он был слабый,
маленький человек, а жить ему и его семье стало несравненно легче, лучше.
http://lib.ru/PROZA/GROSSMAN/lifefate.txt
viperson.ru
Док. 655313
Перв. публик.: 03.11.90
Последн. ред.: 17.10.12
Число обращений: 0
Василий Гроссман. Жизнь и судьба
|
