Шеф полевой жандармерии Хальб вызвал в штаб 6-й армии командира роты
Ленарда.
Ленард опоздал. Новый приказ Паулюса запрещал пользоваться бензином для
легковых автомобилей. Все горючее поступило в распоряжение начальника
штаба армии генерала Шмидта, и можно было десять раз умереть и не добиться
санкции генерала хотя бы на пять литров горючего. Бензина не хватало
теперь не только для солдатских зажигалок, но и для офицерских автомашин.
Ленарду пришлось до вечера ждать штабной машины, идущей в город с
фельдъегерской почтой.
Маленький автомобиль катил по обледеневшему асфальту. Над блиндажами и
землянками переднего края, в безветренном морозном воздухе поднимались
полупрозрачные тощие дымы. По дороге в сторону города шли раненые, с
головами, повязанными платками и полотенцами, шли солдаты, перебрасываемые
командованием из города на заводы, - и их головы тоже были повязаны, а на
ноги были намотаны тряпки.
Шофер остановил машину возле трупа лошади, лежавшего на обочине, и стал
копаться в моторе, а Ленард разглядывал небритых, озабоченных людей,
рубивших тесаками мороженое мясо. Один солдат залез меж обнажившихся ребер
лошади и казался плотником, орудующим среди стропил на недостроенной
крыше. Тут же среди развалин дома горел костер и на треноге висел черный
котел, вокруг стояли солдаты в касках, пилотках, одеялах, платках,
вооруженные автоматами, с гранатами на поясах. Повар штыком окунал
вылезавшие из воды куски конины. Солдат на крыше блиндажа не торопясь
обгладывал лошадиную кость, похожую на невероятную циклопическую губную
гармошку.
И вдруг заходящее солнце осветило дорогу, мертвый дом. Выжженные
глазницы домов налились ледяной кровью, грязный от боевой копоти снег,
разрытый когтями мин, стал золотиться, засветилась темно-красная пещера во
внутренностях мертвой лошади, и поземка на шоссе заструилась колючей
бронзой.
Вечерний свет обладает свойством раскрывать существо происходящего,
превращать зрительное впечатление в картину - в историю, в чувство, в
судьбу. Пятна грязи и копоти в этом, уходящем, солнце говорят сотнями
голосов, и сердце щемит, и видишь ушедшее счастье, и безвозвратность
потерь, и горечь ошибок, и вечную прелесть надежды.
Это была сцена пещерного времени. Гренадеры, слава нации, строители
великой Германии, были отброшены с путей победы.
Глядя на обмотанных тряпками людей, Ленард своим поэтическим чутьем
понял, - вот он, закат, гаснет, уходит мечта.
Какая тупая, тяжелая сила заложена в глубине жизни, если блистательная
энергия Гитлера, мощь грозного, крылатого народа, владеющего самой
передовой теорией, привели к тихому берегу замерзшей Волги, к этим
развалинам и грязному снегу, к налитым закатной кровью окнам, к
примиренной кротости существ, глядящих на дымок над котлом с лошадиным
мясом...
viperson.ru
http://lib.ru/PROZA/GROSSMAN/lifefate.txt
Док. 655580
Перв. публик.: 08.11.90
Последн. ред.: 25.10.12
Число обращений: 0
Василий Гроссман. Жизнь и судьба
|
