- Ты знаешь, почему девятнадцатый век называют золотым веком литературы? - в кабинет ввалился без всяких предисловий Васька Ручкин.
- Да как то не задумывался над этим обстоятельством, - не хотелось рабочий день начинать с Ручкина. В башке нарисовался банный лист, и пришлось сделать унылое лицо, в надежде на то, что в скором времени листочек исчезнет под некоторой частью тела, опустившейся на лавку.
- Я долго думал над этим, - натиск продолжался, - Сам посуди. Отмена крепостного права, развитие капитализма! Рост промышленности, а значит, появляются богатые люди. И настаёт время, когда Третьяковы, Сытины, другие, начинают вкладывать капитал в коллекционирование антиквариата. Создают картинные галереи. Скупают полотна живописцев, скульптуры, Фаберже. Кто - то открывает журналы, в которых при рыночной экономике публикуются произведения, которые читает публика. Открывается простор свободного творчества.
- А до этого, литература была на крючке? - я состроил скучную мину.
- Да нет! Просто в это время идет рост печатных изданий. Становится выгодно заниматься издательством, а значит, требуются толковые писатели. Публика начинает интересоваться литературой.
- А пока, барин, сидя в "Метрополии", читал исключительно о знатном металлурге чугунно - плавильной мануфактуры?
- Ты не ёрничай. Проследи за литературой. На чем сделали себе имя Тургенев, Короленко, Островский.
- Ты - то причём здесь? В писатели намылился?
- Да не понимаешь ты, народ заинтересовался, как живёт общество вообще. Как развивается, что есть плохого, хорошего.
- Ну, понятно! Я то - причём? - никак не ловлю мысль, к которой подводит Василий.
- Пошевели мозгами. О ту пору, какой популярностью пользовалась литература. Если взять то, что дошло до нас. Ещё недавно в школах изучали кого? Чехова. О чем он писал. О бытовых зарисовках современников. О шутках любви. О том незначительном, которое всегда есть среди нас. Так?
- Ну, - пришлось согласиться.
- А Тургенев? Да в любой строчке про любовь, или о беспросветной жизни крестьянства. Короленко, "Дети подземелья". Достоевский! Ну, уж не говорю о Льве Николаевиче! Да любого возьми автора, и везде общество недовольно политикой правительства. Так?
- Отчасти может и так! - наконец начал понимать ход мыслей Василия, но куда и к кому они направлялись, не становилось понятнее. - Ну, и ты сподобься про подвалы. Шприцы вверни, пакеты. Своевременно и былью пахнет.
- Да что ты всё "нукаешь!", - осерчал Василий, - О чем говорю? Только критика существующего строя позволила появиться таким писателям, как вышеозначенные, так и не упомянутые. А власть в свою очередь делала всё, чтобы избавиться от тех пороков, которые мешали в справедливом развитии общества. А мы пусть и районные журналюги, но должны заинтересовать нашего читателя. Посуди сам. Если станем писать то, что интересно читателю, у нас вырастет тираж. Значит, появятся деньги, и тогда не будем зависеть от администрации и главы района.
- А чем тебе мешает зависимость, - ехидно открыл рот?
- Да надоело писать о том, как наш любимый... - Васька сморщил личико, - В кругу односельчан... на встрече с областным начальством.... Среди ветеранов, которым вручили грамоты. А они им нужны, как бегемоту мини-юбка.
- Так ты чего от меня хочешь? - надоело слушать яростную трепотню молодого коллеги. - Уже год после универа, а так и ничего не понял. Забудь, чему тебя учили в коридорах альма-матер, и живи спокойной жизнью.
- Я так не могу! Вот чувствую, ещё немного и буду орать матом на действительность.
- Я тебе говорил, водка, самое верное средство. А с такими настроениями во все времена к начальству не допускали. Потому как любые сомнения о благополучии бытия добром не заканчиваются. Так нельзя!
- Ну почему говорим одно, а делаем другое? - Васька вдруг как бы уменьшился в размерах и словно сдутый шарик обмяк и плюхнулся на стул.
- Ты сперва объясни, чего с утра прибежал с крамольными мыслями? - чтобы как то успокоить приятеля, ласково протянул фразу. Рука потянулась к шкафчику.
Василий знал, что в шкафу и тут же отрицательно замотал головой.
- Ты же знаешь, не употребляю. А на рабочем месте и подавно.
- Вот потому - то дурные мысли в голове и мельтешат. Ну, всё же, с чего у тебя начался заскок? Просвети старейшего коллегу.
- Давно над этим думал. Вечером сяду смотреть телевизор, - начал молодой друг, - а там новости. И вот когда показывают работу правительства, думы, президента, душа радуется. Всё так складно, да толково, жить охота. Потом лягу под одеяло, представлю мой город, и тоска нападает. Ни одного предприятия нет, сдохли. В районах колхозов нет. Поля заросли бурьяном, скотина в консервных банках бездействует.
- А что, в космос должна стремиться? Или в недоразвитые страны?
- А ведь район наш сельскохозяйственный. - пропустил мимо моё ехидство, и дальше чешет, - Вот и думаю, почему вся страна возрождается, а у нас, как после торнадо.
- Тебе ещё в детский садик надо ходить, а не в журналистике париться. Страна возрождается... по телеящику?
- Почему бы и нет! Ведь несут информацию достоверную. - Василия понесло. - А после революции именно литература начинает просветительскую работу среди населения. Именно романы открывают возрождения родины. Борьбу с прогнившими пороками общества. Именно литературные произведения призывали к трудовому подвигу в восстановительный период.
- Ну да! - "Железный поток", "Целина поднятая", "Битва в пути", Понятно. Только не пойму, что ты тут на редакторском ламините разошёлся? Бисер мечешь?
- Ну, если так плохо вокруг, должны правду говорить. На телевидении, в печати.
- А кто тебе мешает? Выходи на площадь и поласкай кого хочешь. Вася! Я тебе сколько раз говорил, не знаешь тему на экзамене, зачётку купюрой смазывай! Глядишь, грамоты в башке маленько и поубавится. А то, поди, к каждому экзамену до дыр странички стирал? Вот и доучился! А ежели, такой умный, что там классик про "учились кое - как и как нибудь"? А ты самостоятельно норовил постичь науку. Вот лишние мысли и не дают покоя.
- И ещё! Смотри, любой писатель, обладая талантом бытописания современности, мог пробиться к большому читателю. Почти все упомянутые были из глубинки. Попадали в центр и с рукописями обивали пороги редакций. Посещали литературные кружки. Знакомились. И если автор был действительно толковый, то, в конце концов, находил дорогу к читателю. Становился известным.
- Тебе это не грозит, - я постарался успокоить собеседника, но тот как бы и не заметил моей фразы.
- Теперь о главном! - Василий как то выпрямился, голос его окреп и появился металл:
- Вы говорите, что я лучший журналист районки, так?
- Ну-у, что - то в этом роде слыхал в кулуарах планёрок. - тут Василий был прав.
- Мои работы признавались лучшими в году? Рассказы печатались в региональном журнале?
- Отзывы листал. - Передо мною стоял уже не новичок в журналистике, а этакий монстр пера, потому захотелось его опустить на землю. - Говори прямо, к чему это вступление?
- Товарищ редактор, прошу вашей помощи в создании моего сборника стихов и рассказов. - Вася перешёл на официальный слог.
- Вася! А кто тебя знает кроме редакции да наших читателей?
- Я хочу издать книгу, - наконец была понятна вся белиберда, которую битый час плёл Вася.
- Флаг в руки, только я причём?
- Мне нужна рекомендация в союз писателей. Хочу, чтобы моё творчество оценили не только в районе, но и профессионалы пера.- На одном дыхании выпалил Вася и как бы затаился, ожидая моей реакции. Она последовала.
- С превеликим удовольствием сотворим сопроводилоку к акулам павлиньих перьев. Только ты сделай подборку своих материалов, я посмотрю. Может, что и посоветую. В литературе не силён, но суть момента знаю не понаслышке. И ещё! Тогда, во времена, о которых ты красочно распинался, собственник журнала или газеты, двух слов не мог накарябать на страничке. Но носом торговца чувствовал, какой товар ему легче сбагрить.
Это раз, а второе, нынче другое время. Любой журнал или газета в руках матёрого писаки, который и формирует команду. А этот литератор в полной зависимости от того, кто ему платит. Как вот сейчас мы с тобой. И чтобы получить денежку, сам понимаешь, что для этого надо. Так что я напишу, что пожелаешь. Но ты уж для знакомства с твоими писульками, принеси их для обозрения.
- Да! Помни, надвигается очередная годовщина. Так что если в русле плыть, то что - то патриотическое подготовь.
- А любовь? Разве в войну человечество не переставало им быть и это чувство не вечно? - Васька обижался по каждому пустяку.
- А твои: "Ночь накрыла сеновал, где с тобою куковал...>>, как раз к юбилею? - вдруг вспомнился стишок Василия к какому то торжеству.
- Сам посуди. Минута отдыха. Ночь. Боец с санитаркой нашли приют, что в этом плохого?
- Из твоего сказа не видно, что это про бойца с санитаркой. Ладно, ступай.
На том и закончился разговор. Рекомендации были написаны в духе времени, уже без комсомольского прошлого, но автор, Вася Ручкин, выделялся как не любитель крепких напитков, запаха табака и злостный однолюб.
Вася только в редакции немного ёжковатый. А в жизни меня не удивило, если прежде чем войти в кладовку, он предупредил бы стуком в дверь мышек - норушек.
Он долго стоял перед вывеской союза писателей и не решался сделать очередной шаг. В руках теребил папку с бумагами, нервно поглядывал на часы и собирался с духом. Наконец, собрал сколько мог, и вошёл в холл, наткнувшись на стол, за которым сидел страдалец - охранник.
- Да вот бы мне к кому то из союза писателей. - шёпотом он открыл цель присутствия.
- А по какому поводу? - охрана она для того и существует, чтобы пресекать. Потому голос суровый, взор немигающий.
- Рукопись принёс....
- Саша, - вдруг откуда то прилетел женский голос. Сверху застучали каблучки и появилась хозяйка голоса. - Вечно ты как на полигоне. Вам что надо, молодой человек? - вопрос птичкой юркнул к Василию.
- Хочу в союз писателей вступить. Вот принёс свои работы. - Васька кивнул на папку, которую сжимал в руке.
- Ой, как замечательно! - залилась медовым голосом барышня. - Саша, пропустите литератора. - У вас паспорт есть? Оформляйтесь.
Василий вытащил документ, получил пропуск и проследовал за барышней в её кабинет.
- Вы уж извините, небольшой рабочий беспорядок. - она кивнула на горы бумаг, которые покрывали поверхности стола, кресел, книжных полок.
- Сейчас такое время, напряжёнка сплошная. - продолжала щебетать барышня, усаживаясь в мягкое кресло. - Итак, что вы принесли? - на лице материнская любовь и заинтересованность.
- Некоторые рассказы. Стихи, посвящённые героическому нашему обществу...
- Вот это прошлое нас и не отпускает, - перебила хозяйка кабинета скорбным голосом. - Сейчас идёт глобальная подготовка к очередному юбилею события, которое перевернуло мир. Столько надо прочитать литературы, которая посвящена предстоящему мероприятию. Выбрать самые наилучшие. Выдвинуть на премии, поощрения. А кроме этого организация встреч с ветеранами, гостями нашего города. Экскурсии, праздничные подарки, передачи телевидения. Повторяю, времени нет, и не предвидится! Давайте сделаем вот что. Вы оставьте свои произведения, а я их посмотрю, как только освобожусь. Хорошо?
Согласился Василий на выгодное предложение, а тут и новое последовало.
- Тут в соседнем кабинете сидит поэт. Я вас познакомлю. Пройдите в наш буфет и в свободной беседе, "без галстуков", пообщаетесь.
Согласный кивок
- Вот и ладненько! Пётр Иванович! - дамочка кулачком постучала в стенку. - Нет, я вас провожу. - она поднялась и приглашая следовать за собой направилась к двери.
В соседнем кабинете за горами газет и журналов суетились мужики, что - то доказывая друг другу.
- Я повторяю, ему премия была присуждена в прошлом году. А мне нет! - говорил мужик с благородной сединой и красным лицом.
- Если бы не ерепенился, то и ты в лауреатах хаживал. - перебивает собеседник на носу которого огромные очки, сползли на краешек носа и вот - вот упадут.
- Пётр Иванович, - дама обратилась к седине. - Вот прошу любить и жаловать, молодое дарование. Хочет познакомиться с работой нашего союза. Вы уж, пожалуйста, просветите Василия.
Пётр Иванович удивлённо уставился на Ваську.
- Откуда, хлопец?
- В районной газете работаю. А вечерами рассказы пишу, стихи. Решил с настоящими писателями познакомиться, опыт написания изучить. Может, подсказали, где что не так в моих работах.
- Вопрос серьёзный, - остановил поэт, - такие темы нужно обсуждать в другом месте. Деньги есть?
- А зачем? - уж чего - чего, а такого вопроса Васька не ожидал.
- Пойдём в буфе, там и поговорим, зачем и почём. Ладно, Митрофанович, - Петрович обратился к собеседнику, - Всё - таки я прав. На этом юбилее моя очередь получать премию. Пошли, - головой махнул Ваське.
За буфетным столиком появилась закуска, фужерчики, и другая посуда.
- Так что тебе интересно в нашем союзе? - Пётр Иванович после пития с удовольствием начал жевать ломтик солёного огурчика.
- Ну, я не знаю..., вообще хотелось, чтобы мои рассказы прочитали профессионалы и сказали своё слово о моих зарисовках.
- Ты это серьёзно? - удивлённо спросил поэт.
- А почему вы об этом спрашивайте? Я что - то не так сделал?
- Да всё правильно, только не с этого нужно начинать.
- Как это так?
- А вот так! Ты думаешь, твои рассказы кому то из союза интересны в наше время? Ты брат, с Луны свалился. Оглянись вокруг. Каждый старается урвать для себя! Ты думаешь, почему я сейчас с Митрофанычем зубоскалил? - не дожидаясь ответа, продолжал:
- В прошлом году премии раздавали. Меня в список включили. А я по пьяному делу возьми и наступи на начальство. Так сразу получил отказ.
Напиток из тонкостенного фужера делал своё дело, язык Петра Ивановича всё больше стремился к откровенности:
- Ты думаешь, сейчас премии дают за художественное произведение? Дудки! Кто и как смотрит в глаза руководству. Ласково, тебе и премия, сотрудничество в издании.
- Ну, а если текст написан паршиво и не нравится читателю? - пришла пора удивляться Ваське, - кто купит книгу?
- Вот в этом и вся соль. Будешь ласковым, то содержание книги не есть главное. Вот сейчас, к юбилею, главное, чтобы не потерять очерёдность получения премий. Я вот в прошлом году не получал. А мне говорят, что сам виноват. А уже пора.
- А комиссия читала ваш труд? Если нет, как можно оценивать кто есть кто?
- А их никто и не читает. Просто назовут лауреата и вся тебе слава.
- А читатель? Ведь что он скажет?
- А ты много слыхал песен-победительниц Евровидения? Ну - ка, спой, светик! Не стыдись!
- Если никто не читает, то какой смысл в этом мероприятии? - Васька сам того не замечая, глотнул из фужера.
- "Галочка"! - торжествующе ответил старый поэт. - Мероприятие по патриотическому воспитанию провели? Да! Ветеранам цветы подарили? Да! Грамоты и печеньем снабдили? Всех! Да ещё надо умудриться, чтобы мимо не проплыла лишняя копеечка. Все под Богом ходим! Дедушку в список внесли, а он не стал дожидаться внимания, в другой мир ушёл. А сколько таких наберётся, пока денежки подсчитывают.
- Вы какие то странные вещи говорите, - обиделся Васька на Петра Ивановича. - Опять розыгрыш? Молодость сопливая и всё такое прочее...
- Не обижайся, Вася! Вот спроси, как я начинал? Вот и отвечу. - он ласково посмотрел на пустой графинчик и перевёл взгляд на собеседника. В эту минуту они уже стреляли вопросом.
Василий никогда не пил спиртного, а тут после рюмочки, ему вдруг сделалось радостно, появились ответы на его глупые вопросы. И возгляд Поэта он понял с полуслова.
- Не переживайте, Иван Петрович, я песен с этого конкурса не слушаю и не смотрю. Ну уж коли так, то задаю вопрос, который ты хочешь услыхать.
И ничего, что имя с отчеством поменялись местами. И Василий вдруг начал поэту тыкать, как бы уравнивая статус собеседников.
- Для хорошего человека, ничего не жалко! Я сейчас закажу. - Вася быстро поднялся и направился к стойке.
- Начинал я в славное время, - продолжал поэт, после того, как пришла очередь солёного салатика. - В колхозе стенгазетами занимался по комсомольской линии. И нет - нет стишки сочинял:
- Степь, буран, и вьюга воет,
Осень грозная идёт!
А у нас сердечко ноет,
Трудно нам шагать вперёд!
Пятилетку мы досрочно,
К съезду партии сдадим!
Будем в лидерах, и точка!
Вымпел свой не отдадим!
- Героическое было время! Заметили меня, в районную газету внештатным. А уж потом журналистом сделали. А я заочно техникум сельской механизации еле закончил. Трудно было. Ошибки здорово подводили. А потом ничего. Научился в солнце "Л" вставлять. Сейчас и этого не умеют с этой модернизмой. - он вдруг злорадно ухмыльнулся, и тут же расплылся в улыбке:
- Ну хоть что то почерпнул?
Вася почерпнул достаточно. Его радостное настроение сменилось сонливостью. Мутным взглядом он наблюдал за собеседником, вилкой бесцельно елозил по тарелке.
- Да - брат! Мало ты поднакопил литературного опыта, чтобы говорить на эту тему.
Пётр Иванович помог подняться Васе из за стола. Проводил его на дежурный диванчик.
- Отдохни, сынок! Путь к славе тяжёлый. И тут же выдал:
- Дорога трудная к признанью,
Хоть ты писатель, хоть поэт!
И проще в голове представить,
Что сам себе, ты сделаешь, минет!
Васька попал в редакцию через неделю. Сказывался больным и даже справку принёс. А так как мамаша работала в терапевтах, то на бумажку я не особо обращал внимание.
В кабинет он зашёл скучный и какой - то подавленный.
- Что случилось? Ты в союзе был?
- Был. - слишком кратко ответил и уселся на стул. - Взяли мои работы, обещали посмотреть и сказать результат. Сейчас некогда.
- Да ты что мрачный? Радоваться должен. Не у всякого берут для ознакомления. У тебя значит, нашли что то рациональное. - понимал, что произошло, но приятеля надо было поддержать.
- Не вешай носа и дуй в фотокором на алую ленточку.
Сейчас было модно, чтобы запечатлевать руководство при открытии двери в новый садик, курятник, подвальное помещение. Потому про меж себя и называли "алая ленточка".
Вася вздохнул, с каким то упрёком гляну мне в глаза, перевёл взор на моё волшебный шкафчик и молча выкатил из кабинета.
- Молод ещё лечить организму от действительности. - а чего ещё в след может сказать руководитель.
Время пролетело незаметно. Уже через пару месяцев Василий вернул свои материалы из союза писателей. Слава Богу, нашли их всё же в бумажном разломе. Оно и понятно, юбилей на носу.
Viperson.ru
Док. 655659
Перв. публик.: 26.10.12
Последн. ред.: 07.11.12
Число обращений: 0
Круглов Олег Александрович
|
