М. ПЕШКОВА: Ушла из жизни Галина Васильевна Дробот, а кажется недавно я была гостем в её уютной аэропортовской квартире. Ан нет... Прошло уже полтора года. Памяти Галины Васильевны Дробот - повтор программы от 24 июня 2007 года.
Галину Васильевну Дробот знают во всех отечественных писательских организациях. Недавно по случаю юбилея, ей вручили награду им. Сахарова за многолетнее служение движению "Апрель". При встрече не об "Апреле" шла речь, а о времени довоенном и военном.
Г. ДРОБОТ: О том, что будет война, я не знала, и даже в первый день войны, когда всё это случилось, я не поверила. И когда меня пытались вывести из квартиры, я не пошла. Я работала в радиокомитете, ночь дежурила, и я сказала: "Я буду спать до конца". А потом началась война.
М. ПЕШКОВА: А какие-то слухи, что начнётся война с Германией, были? О чём тогда говорили тогда в радиокомитете?
Г. ДРОБОТ: В радиокомитете о многом говорили, но я работала в иностранном отделе радиокомитета. Говорили, конечно, о том, что неспокойно, что на границе вообще тоже неспокойно. Но это как-то проходило мимо, поскольку внутренних дел было очень много. И поэтому это как-то не доходило до сознания, что это, действительно, так и будет, как-то не было такого. Поэтому для всех для нас это, всё-таки, было неожиданностью.
М. ПЕШКОВА: О том, что будет война, домашние не говорили? Папа, мама, близкие Вам люди? Не было речи?
Г. ДРОБОТ: Нет, дома не было речи. У меня отец журналистом был, и так как он много ездил по стране, то такого настроения вообще в стране не было. Никто не ожидал. Тем более, что мы недавно замирились с Германией, пакт был. Как-то не приходило в голову, что это может быть.
М. ПЕШКОВА: Как Вы попали в радиокомитет? Вы окончили какой-то ВУЗ, Вы знали языки?
Г. ДРОБОТ: Я окончила Литературный институт, а потом меня просто пригласил зав. отделом. Языки там не обязательно было знать, поскольку передачи шли все на русском языке.
М. ПЕШКОВА: А чем Вы занимались? Что входило в круг Ваших обязанностей?
Г. ДРОБОТ: В круг моих обязанностей входила организация материалов, подготовка, визирование, и дежурство, когда шёл наш отдел в эфир.
М. ПЕШКОВА: Кого из коллег Вы вспоминаете, с кем Вы общались, с кем дружили? Я имею в виду сотрудников радиокомитета.
Г. ДРОБОТ: Его уже нет. Хейфец был такой. И вообще, в моём возрасте уже никого нет. Из фронтовиков осталось два или три человека. Мы только и заняты тем, что хороним кого-нибудь, к сожалению.
М. ПЕШКОВА: И Вы приходите 9 мая в Центральный дом литератора и принимаете участие в поверке?
Г. ДРОБОТ: Приходила. В этом году не пришла, поскольку просто не могу физически. А вообще, приходила. Но, понимаете, какая-то странная вещь. Фронтовиков становится меньше, а военной комиссии больше. Это афганцы, это Чечня. Их становится просто больше. Молодые люди, мало мне знакомые. Но они все военные пенсионеры.
М. ПЕШКОВА: Хочу вновь вернуться к дате 22 июня. Можно попросить Вас вспомнить 22 июня 1941 года, буквально по часам. Как всё было? Это ведь был воскресный день.
Г. ДРОБОТ: Это был воскресный день, я отсыпалась после дежурства на работе. Погода была очень хорошая, я отправилась гулять с друзьями. В Парке культуры, где мы гуляли, там мы и услышали, что началась война.
М. ПЕШКОВА: Это радио передавало или люди передавали друг другу?
Г. ДРОБОТ: Радио передавало. Первая сводка была по радио. Так я и узнала.
М. ПЕШКОВА: Это ведь были Ваши коллеги, сотрудники радиокомитета. Вы сразу узнали их голоса?
Г. ДРОБОТ: Не узнала их голоса. Это другой отдел. Большой же радиокомитет был, он в Путинковском переулке занимал огромное здание. Поэтому не узнала, конечно.
М. ПЕШКОВА: И что Вы тогда сделали, гуляя? Дальше какие были Ваши шаги?
Г. ДРОБОТ: Я поехала домой, понимая, что жизнь вся уже рушится. И надо думать, как жить дальше. Нас очень быстро уволили, поскольку иностранный отдел уже не был нужен. Может и был нужен, но в очень небольшом количестве сотрудников. И я думала, что же мне делать. Пока я отправляла в эвакуацию сына с мамой, пока я занималась всеми этими делами, потом я пошла в военкомат. Это было совсем непросто, поскольку маленький ребёнок, и никто меня брать не собирался. В общем, я добивалась довольно долго, прежде чем получила назначение. И уехала на фронт.
М. ПЕШКОВА: Вы рвались на передовую?
Г. ДРОБОТ: Сначала я попала в газету "На разгром врага". Это была фронтовая газета. Туда меня и отправили. Но там мне было скучно. И я добилась того, что мне дали перевод в дивизионную газету. Это самая передовая. Наша реакция ездила с противотанковым дивизионом, потому что иначе у нас не было бензина. Это очень смешно звучит. Это было очень опасно - с противотанковым дивизионом ездить. Но свыкаешься. И наш главный редактор, майор Дегтярёв, а сотрудников было 4 человека. Была очень трогательная история. Дело в том, что в школе нас обучали набору ручному. И у нас наборщику пальцы оторвало. И я его отвезла в санбат. Но надо было набирать газету. И я набирала её сама, ошибок там было, конечно, миллион, но, тем не менее, я её набрала. Надо было набирать, значит набрала.
М. ПЕШКОВА: А какие были тексты? О чём там писалось?
Г. ДРОБОТ: Тексты были о боевых действиях. У меня есть подшивка. Главным образом мы писали за солдат. Тогда они назывались красноармейцами, мы писали за них, за бойцов. Они нам что-то наговаривали, после чего мы садились, и всё это переписывали. Переписывали, естественно, от руки, никаких машинисток у нас не было, всё это делалось вручную.
М. ПЕШКОВА: И диктофонов не было?
Г. ДРОБОТ: Никаких диктофонов. Всё это записывалось от руки, переписывалось от руки. И хорошо, если была бумага, она не всегда была. Мы пользовались бумагой, которую мы где-нибудь доставали. Поэтому бывали даже случаи, когда газета выходила на голубой или розовой бумаге. Это то, что мы, когда отбили от немцев, у них была такая бумага. Мы ею и пользовались. Всё это было очень сложно в то время.
М. ПЕШКОВА: Когда Вы попали на фронт, какой это был месяц?
Г. ДРОБОТ: Это была осень 1942 года, октябрь, наверное. В это время мы стояли под Тулой, в очень хорошем месте, в Ясной поляне, проще говоря. Но очень скоро нас оттуда перевели. Совсем недавно умер Яков Хелемский*, поэт, с которым мы вместе служили в этой самой газете. И мы с ним много ходили. Машин, как Вы понимаете, не было, значит мы везде ходили пешком. Столько километров, сколько мы находили...У меня есть рассказ, который называется "25 километров". Это рассказ о том, как мы возвращались с передовой в редакцию. Эти 25 километров мы шли пешочком.
М. ПЕШКОВА: Получается, что целый день Вы собирали материалы, вечером приходили, писали за бойцов, и вечером сдавали в набор, быстро набирали, и утром газета выходила. Так ли это было?
Г. ДРОБОТ: Так. И утром газета выходила. Газета хорошая. У нас дивизия называлась "93-ая Миргородского ордена Суворова, ордена Красного знамени стрелковая дивизия". А эта газета называлась "За родину". Хорошая газета, могу показать.
М. ПЕШКОВА: А где Вы жили? Где был ваш корпункт, где вы располагались, в каком помещении вы жили, каков был ваш быт?
Г. ДРОБОТ: Жили мы в машине. У нас была полуторка, в которой находилось всё - касса наборная, печатная машина. И мы там и спали, в этой самой машине. Другого ничего у нас не было. И был такой случай на Днепре, когда шло форсирование Днепра. Была сложная и трудная операция. А у нас кончился бензин. И тогда мы поехали к танкистам, и у танкистов обменяли всякое наше барахло на бензин.
М. ПЕШКОВА: Что у вас было, чтобы отдать?
Г. ДРОБОТ: Чулки у меня были, которые делались из американских обмоток, роскошные чулки были. Полотенце... Ну, что могли, то и обменяли.
М. ПЕШКОВА: А сами-то с чем остались?
Г. ДРОБОТ: Мало чего у нас осталось. Я ходила в брюках. Брюки первый раз я надела там. Юбку я обменяла и мне не в чем было ходить. И мне старшина сказал: "Что ты голову морочишь? Вот тебе брюки, вот тебе кальсоны". "Кальсоны мне не нужны!" "А как ты без кальсон?" "Обыкновенно!" Так я и ходила в этих брюках без кальсон. Но юбки у меня тоже не было. Так и жили.
М. ПЕШКОВА: Простите, что я задаю такой вопрос. А бытовые проблемы как решались? Ну, скажем, помыться, постираться.
Г. ДРОБОТ: У нас была дивизионный гинеколог, которая выписывала нам вату, то, другое... А так... Помыться можно было довольно редко. Брали бочку, наливали воды туда и на кирпичи ставили. Разводили костерок, и этой водой горячей, и такая же бочка с холодной водой, мы и мылись.
М. ПЕШКОВА: А как же вы зимой мылись, в этой холодной машине?
Г. ДРОБОТ: Нет, мы мылись в палатке. Мы ставили палатку и в ней мылись. Такие были условия, другого нам не было дано.
М. ПЕШКОВА: Писатель и фронтовой журналист Галина Дробыш в эфире "Эха Москвы".
Сколько было женщин? Сколько было мужчин?
Г. ДРОБОТ: Я одна была женщина. Остальные были мужики.
М. ПЕШКОВА: Как же Вы ладили с ними, как справлялись, как управляли такой командой?
Г. ДРОБОТ: Очень хорошо справлялась. У нас были очень хорошие отношения. Совсем недавно ушёл из жизни наш заместитель главного редактора майор Калачев. И в Москве встречались. У нас есть Музей боевой славы в школе. И мы каждый год там встречаемся. Я возила туда своего внука Васю, чтобы он послушал, посмотрел. У нас очень хороший музей. Сейчас я не знаю, что мне сделать с этой подшивкой. В школу мне её жалко отдавать. Мне бы хотелось её отдать куда-нибудь в музей. Мои фронтовики московские обещали мне узнать. Но пока ничего не узнали. А мне жалко, если она пропадёт. Моим детям зачем они...
М. ПЕШКОВА: Это сколько номеров Вы сохранили?
Г. ДРОБОТ: Там не много номеров. Я Вам покажу.
М. ПЕШКОВА: Газета выходила ежедневно, да? Ежедневно Вы отправлялись на задание, приносили материал, обрабатывали его. А каким-то образом Ваша работа была отмечена? Увидел кто-то из начальства, что единственная женщина трудится над газетой?
Г. ДРОБОТ: К женщинам относились так же, как к мужчинам. Единственное преимущество, которое я имела - мне разрешали не носить ремень на шинели сверху, а носить его на гимнастёрке. И второе - мне разрешали не вставать, когда появлялось начальство. Вот это единственная привилегия. И кстати, с этим ремнём, когда я приехала в командировку в Москву, как я и привыкла, ремень остался на гимнастёрке, а сверху шинель. Меня тут же забрал патруль, отвезли меня на проспект Мира, там была комендатура. А я ехала в "Красную звезду". Я позвонила при них Ортенберг**, который сказал: "Да, она приехала к нам в командировку, разрешите ей уйти". И меня отпустили. Но заставили ремень перенести. Вот такая была история.
М. ПЕШКОВА: Поколение молодых вовсе и не знает, кто такой Ортенберг. Напомните им, пожалуйста, об этой легендарной фигуре.
Г. ДРОБОТ: Ортенберг был генералом, редактором "Красной звезды". Это была газета, которая давала материалы со всех фронтов, какие у нас были. Там работал Симонов, там работал Платонов, там работал Уткин, очень много народу работало. И они давали самые свежие и интересные, большие статьи, новости, с разборами военных операций каких-то, даже со схемами. Это была очень хорошая газета. Пожалуй, во время войны лучшая газета, которая была у нас. Ортенберг был хороший редактор, строгий, но справедливый. Мы перемещались всюду вместе со своей дивизией. Только мы имели машину, полуторку, а другие не имели её. Вот и всё. У нас была и касса наборная, американка стояла, чтобы печатать газету, иначе не могли двигаться.
М. ПЕШКОВА: Подруги у Вас были на войне?
Г. ДРОБОТ: Нет, на войне не было. Я была легко ранена в ногу осколком. И меня отправили домой в 1943 году.
М. ПЕШКОВА: Получается, Вы в газете проработали больше года?
Г. ДРОБОТ: Два года. Для фронта это вполне достаточно. И меня отправили домой. Тоже всё случилось на Украине. Оттуда я и ехала домой.
М. ПЕШКОВА: Галина Васильевна, а бывали моменты, когда охватывал страх? Страшно было?
Г. ДРОБОТ: Было. Я никогда не забуду, много таких сёл, но есть село Пятихатка. И вот когда это село освобождали и освободили, мы вошли в это село, а там высокая, перестоявшаяся кукуруза была. И кукуруза была совершенно красная, потому что немцы согнали туда мужчин и проехались танками по этой кукурузе. А рядом была церковь. В эту церковь местный учитель увёл детей, считая, что немцы церковь не тронут. А они её взорвали. И вот когда мы туда вошли, эти женщины, которые кричали страшными голосами, потеряв детей, даже не столько мужики их волновали, сколько погибшие дети, наши врачи приложили все силы, чтобы как-то их успокоить. Успокоить нельзя было, но чтобы в какое-то русло человеческое их ввести. Поэтому наш медсанбат проявил там просто героические усилия. Это было очень страшно.
Конечно, очень хорошо помню форсирование Днепра в районе Канева. И там переплавлялись на чём было - на плотах, на дверях, но не все же умели плавать. И люди тонули. И мы были на низком берегу, а немцы на высоком. И они били прямой наводкой. Это было так страшно! Люди кричали, люди тонули. Но те, кто добирался до берега, надо было в этот берег влепиться совершенно, пока можно было подняться наверх. Это было очень страшно. Это действительно было страшно. Такое я первый раз переживала. Было страшно...
М. ПЕШКОВА: Два года приложить, применить те знания, которые Вы получили в Литинституте... Кстати, они пригодились?
Г. ДРОБОТ: Пригодились конечно. Очень хорошо помню, как в селе, теперь уже не помню, как оно называлось, но под Миргородом. В этом селе мы набились в дом, чтобы согреться, и такой мальчоночка, он сказал на плохом русском языке, но сказал: "Тётя, ты ничего не понимаешь. Я тебе сейчас всё покажу". И он мне принёс портрет Тараса Шевченко. И я ему говорю: "Тарас Шевченко". Он так посмотрел на меня и сказал: "Тётя! Ты знаешь?!" Я говорю: "Знаю". "А немцы не знали" - сказал он. Вот такие вещие тоже были. Была девушка у нас, очень хорошая связистка была, очень смелая такая, Валя Островская. Она закрыла своим телом командира дивизии, командующего. И ей оторвало обе ноги. А она любила танцевать, она была весёлая, красивая. И потом её отправили в Москву, и она работала на телеграфе.
М. ПЕШКОВА: После того, как Вас ранило и Вас отправили в Москву, домой, куда Вы пошли, чем занимались, когда подлечили ногу? Какой был Ваш дальнейший путь?
Г. ДРОБОТ: Я пошла на "Советский воин". Это была газета, где работал Косолапов, если Вы знаете, помните такую фамилию. Он потом работал в "Литературной газете", был редактором одно время. Там работал Поздняев, с которым я потом последние годы работала. Это была хорошая, настоящая газета, четырёхполосная.
Об этой девушке у меня есть рассказ, который называется "Танцорка". Для романа "Где всходит солнце", там много прототипов, знакомых по фронту, толстый роман. Для "Корабельной стороны" я использовала в меньшем количестве, но тем не менее, фронтовые прототипы там были. Конечно, это всё используется, все запасные книжки используются. Записные книжки я вела всё время.
М. ПЕШКОВА: Я хотела Вас попросить вспомнить Якова Хилемского. Он ведь киевлянин, да? Как он оказался в Москве?
Г. ДРОБОТ: А он работал в "Пионерской правде" до войны. Потом его призвали. Правда, он был воин, конечно, смешной. Такой маленький, не очень военный человек. Но когда он вернулся, мы с ним жили в одном доме. Мы с ним всё время встречались. У него есть много стихов о войне. Человек он был очень одарённый и удивительно честный и хороший человек.
М. ПЕШКОВА: Вы ведь встречались с Константином Михайловичем Симоновым?
Г. ДРОБОТ: Мы были в очень хороших отношениях с ним до самой его смерти.
М. ПЕШКОВА: Что Вам запомнилось о Симонове больше всего? Это же был человек непростой, он умел ладить, находить ходы, умел общаться и добиваться того, что хотел. Вспомним историю с публикацией "Мастера и Маргариты".
Г. ДРОБОТ: Когда я была в командировке в "Красной звезде", я позвонила Симонову. Он в это время жил напротив Советской, там был резной красивый дом. Я пришла к нему в гимнастёрке, как положено. И обалдела! Вся комната была в портретах Вали Смирновой и в цветах. Он тоже был в военной форме. Он говорит: "Ты что?" Я говорю: "Костя, я такого давно не видела". Он говорит: "Ты вообще много чего давно не видела, пойдём посидим, выпьем кофе, поговорим, выпьем рюмочку". Я говорю: "Рюмочку не надо, а кофе давай выпьем". Мы выпили кофе, посидели, поговорили. С Симоновым мы до самого последнего дня встречались. Он жил недалеко. И я бывала у него. И он у меня был. У меня есть прекрасная фотография, где мы вместе с ним сняты.
При всём том, что сейчас говорят о его творчестве и о нём самом, я считаю, что он был человеком честным, хорошим, и когда он заблуждался, тогда он заблуждался. Но он понял потом, что он заблуждался. И очень многое изменил и в своей жизни, и в своей концепции всего, что он делал. Я люблю его стихи, и прозу его люблю. Был такой случай. Он мне позвонил и говорит убитым голосом: "Галя, несчастье". "Что случилось?" "Умер Сенцов". "Кто умер?" Это герой его. Когда до меня дошло, я сказала: "Костя, миленький, ну что делать! Такова судьба. Все когда-то умирают. Успокойся". Хороший он был человек. И я к нему лично относилась очень хорошо. Очень по-доброму.
М. ПЕШКОВА: Так и осталась передача-воспоминание юбиляра Галины Васильевны Дробот. Как ей удалось получить стихи Ахматовой для публикации в "Литературной России"? Александр Чуковский, главный редактор "Литгазеты", долго сокрушался: "Как же Галине Васильевне удалось заполучить новые ритмы и рифмы Ахматовой!"
Наталья Селиванова - звукорежиссёр, и я, Майя Пешкова. Программа "Непрошедшее время".
* * * * * * * * * * * * * * *
* Яков Александрович (Айзикович) Хелемский родился 31 января 1914 года в городе Василькове, детство и раннюю юность провел в Киеве. Писать и печататься начал ещё будучи школьником. В начале тридцатых годов переехал в Москву, учился в Литературном институте, работал в редакции столичных газет. В 1941 году из редакции "Комсомольской правды" он, белобилетник, добровольно ушёл на фронт. В качестве военного корреспондента прошёл путь от Ельца до Кенигсберга. После войны целиком посвятил себя литературному труду. Яков Хелемский известен также как автор популярных песен.
** Давид Иосифович Ортенберг (29 ноября 1904, Чуднов, ныне Житомирская область Украины - 26 сентября 1998, Москва) - русский советский писатель, редактор и журналист. Окончил Высшую партийную школу при ЦК КПСС (1948). Участник Гражданской и Великой Отечественной войн. Награжден дважды орденом Красного Знамени, награжден орденом Богдана Хмельницкого II степени, орденом Отечественной войны I степени, орденом Красной Звезды, орденом "Знак Почета", "Боевой крест" Чехословацкой Социалистической Республики, "Полярная Звезда" Монгольской Народной Республики, медалями. Чл. Союза писателей СССР (1978).
http://www.echo.msk.ru/programs/time/574152-echo/
Док. 655925
Перв. публик.: 07.11.09
Последн. ред.: 07.11.12
Число обращений: 0
Дробот (Зарубина) Галина Васильевна
|
