Лекция по теме 9. Современная политика Ирана на КавказеНазад
Лекция по теме 9. Современная политика Ирана на Кавказе
Вопросы лекции.
Иран и Кавказ. Современная политика и интересы Ирана на Кавказе. О значении Ормузского пролива и возможных угрозах безопасности судоходства в нем . Современное состояние российской - Иранских отношений Современное состояние российско-иранских отношений.. Армяно-иранские отношения. Азербайджано-иранские и Азербайджана - турецкие отношения. грузино-иранские отношения. Ирано-турецкие отношения. Современное состояние курдского вопроса. Противостояние Турции и Ирана за кавказских мусульман. Иранская ядерная проблема. Иран - Афганистон. Политика Ирана на Южном и Северном Кавказе после грузино- осетинской войны.
Курсовая: Отношения России к Иранскому ядерногому кризису в 21 веке.
1. Иран в политике на Кавказе в постсоветский период. Иранский фактор во внешней политике Армении, Азербайджана, Грузии в постсоветский период
Доклад на семинар: Современное состояние Российской - Иранских отношений на Кавказе. Противостояние Турции и Ирана за кавказских мусульман.
Вопросы, выносимые на зачет. Деятельность Ирана на Южном Кавказе. Современное состояние российской - Иранских отношений. Армяно-иранские отношения. Азербайджано-иранские. Противостояние Турции и Ирана за кавказских мусульман. Иранская ядерная проблема.
Литература.
Арунова М.Р. Российско-иранские отношения на современном этапе и афганская проблема. Сборник "Иран и Россия" М., ИИИиБВ, 2004. Алексей Богачев. Иранская ядерная программа и ее влияние на ситуацию в регионе. МГУ, курсовая работа.Виталий Наумкин. Ответ Ирана предопределен. Страна Ру. http://www.strana.ru/print/290669.html.Сергей Маркедонов. Стратегия Ирана на Кавказе. Известия 15.08 .06.. http://www.izvestia.ru/comment/article3095580/index.html. 23.08.06. Дмитрий Суслов. Иранский ключ к мировой стабильности. Россия в глобальной политике.т.3.31.С.120- 133. Анатолий Цыганок. Ядерный пинг - пинг. Россия не поддержит Америку в силовом выступлении против Ирана. ВПК. N19. 24 -30 мая 2006. С.2.
Иран - теократическая республика, имеющая элементы религиозной и республиканской власти. Конституция принята в 1979, в 1989 в неё были внесены поправки, усилившие полномочия президента и узаконившие создание органа, регулирующего отношения между меджлисом и Наблюдательным советом (НС).
В административном отношении страна делится на 28 останов (провинций), которые подразделяются на 282 шахрестана, в свою очередь включающих 742 бахша. Останы - Восточный Азербайджан (столица Тебриз), Западный Азербайджан (Урмийе), Ардебиль (Ардебиль), Исфахан (Исфахан), Элам (Элам), Бушехр (Бушехр), Тегеран (Тегеран), Чахармахал и Бахтиария (Шахрекорд), Хорасан (Мешхед), Хузестан (Ахваз), Зенджан (Зенджан), Семнан (Семнан), Систан и Белуджистан (Захедан), Фарс (Шираз), Казвин (Казвин), Кум (Кум), Курдистан (Сенендедж), Керман (Керман), Керманшах (Керманшах), Кухгилуйе и Боерахмад (Ясудж), Голестан (Горган), Гилян (Решт), Лурестан ((Хоррамабад), Мазандеран (Сари), Центральный (Арак), Хормозган (Бендер-Аббас), Хамадан (Хамадан), Йезд (Йезд).
В стране 724 города, в 5 городах население превышает 1 млн чел. Тегеран является крупнейшим административным, культурным и финансово-промышленным центром страны, Исфахан (1,5 млн) - центр металлургии и нефтехимии, Тебриз (1,4 млн) - столица Восточного Азербайджана и военно-промышленный центр, Шираз (св. 1 млн) - культурно-исторический и промышленный центр, Мешхед (ок. 2 млн) и Кум (более 800 тыс.) - крупные исламские центры.
Главный принцип, обеспечивающий легитимность исламской власти, - принцип "велаяте факих", на основании которого высшим государственным лицом государства является религиозный лидер. По Конституции, главой Исламской Республики Иран является лидер исламской революции - рахбар (руководитель), курирующий работу всех ветвей власти и избираемый Советом экспертов. Он обладает большим кругом прав и обязанностей, включая определение общей политики государства, командование Вооружёнными силами. Рахбар назначает половину членов НС, состоящую из богословов-факихов, начальника штаба Вооружённых сил, главнокомандующего Корпуса стражей исламской революции (КСИР), главу государственной телерадиокомпании. Он решает споры как между отдельными ветвями власти, так и между меджлисом и НС, если они не могут быть решены с помощью Ассамблеи по определению государственной целесообразности. Рахбар даёт согласие на назначение президента, избранного всенародно, он же назначает главу Верховного суда. В практике государственного управления влияние рахбара реализуется через представителей его канцелярии.
Высший орган законодательной власти - однопалатный парламент - меджлис (маджлесе шоурае эслами) - на 290 мест. Число мест увеличивается в зависимости от роста населения через каждые 10 лет (в 1980 - 270 мест). Избирается прямым голосованием сроком на 4 года. Для принятия решения необходим кворум в 2/3 от общего числа депутатов. Последние выборы состоялись в феврале 2004. Состав меджлиса отражает расстановку политических сил: реформисты имеют 222 места, консерваторы - 55, независимые - 13. По Конституции 4 места в меджлисе принадлежат представителям конфессиональных меньшинств, каждый из которых при произнесении депутатской клятвы использует священную книгу своей религии.
Законодательным органом, сочетающим функции верхней палаты и конституционного контроля, является НС (Шоурае негахбан), состоящий из 12 членов и проверяющий соответствие принимаемых меджлисом законов исламу и Конституции. Половину членов НС составляют факихи, назначаемые рахбаром, остальные избираются меджлисом из числа кандидатов, которых представляет глава судебной власти. Члены НС избираются на 6 лет, но через 3 года по жребию сменяется 1/2 членов каждой из двух групп. Все принятые меджлисом законопроекты НС обязан рассмотреть в течение 10 дней. Законопроект приобретает силу закона только после одобрения его НС. Противоречия между меджлисом и НС привели к тому, что в 1980-е гг. ни один из основополагающих законов не был принят, и правительство работало в условиях законодательного вакуума. С 1989 в структуру власти введена Ассамблея по определению целесообразности (Маджма-йе ташхис маслахате незам), которая выносит окончательное решение в случае несогласия между меджлисом и НС. Постоянные и временные члены ассамблеи назначаются рахбаром страны.
Во главе исполнительной власти стоит президент (раис джомхур), возглавляющий правительство и являющийся высшим после рахбара официальным лицом. Именно он как глава страны представляет Иран на официальном уровне, особенно в отношениях с зарубежными государствами. Избирается на 4 года путём прямого голосования. Последние выборы состоялись 8 июня 2001.
Глава судебной власти назначается рахбаром. Судебная система в значительной мере испытывает влияние шариата. Активно действуют суды для духовенства.
Лидером исламской революции (рахбаром) после смерти Хомейни (4 июня 1989) избран аятолла Али Хаменеи.
Глава правительства и президент Ирана - ходжат-ольэслам Мохаммад Хатами (с 26 августа 1997). Председатель меджлиса - ходжат-оль-эслам Мехди Карруби. Глава Ассамблеи по целесообразности - аятолла Али Акбар Рафсанджани.
Избирательная система является пропорциональной, равные избирательные права имеют мужчины и женщины, возрастной ценз после революции уменьшен до 16 лет. В отдельные избирательные кампании он снижался до 15 лет, в последние президентские выборы был применен возрастной ценз в 16 лет.
Выборы президента и в меджлис прямые, тайные и всеобщие. Число мест в меджлисе распределяется пропорционально населению городов и провинций (останов). Наибольшее число мест имеют Тегеран (37), Хорасан (25), Западный Азербайджан (24), Исфахан (18). Президент может быть избран не более чем на два срока. Проблемой избирательной системы, одновременно тормозящей продвижение демократических реформ в стране, является контроль над отбором кандидатов. Осуществление его согласно ст. 3 избирательного закона возложено на НС.
Рахбара выбирает Совет экспертов, состоящий из 86 членов. Совет экспертов избирается на 8 лет (выборы в 1982, 1990, 1998) путём прямого голосования. Пожизненным рахбаром Конституцией 1979 был провозглашен Хомейни.
Выдающиеся президенты, главы правительств и другие государственные деятели. В Иране наиболее выдающимся государственным деятелем шахского периода считается М.Мосаддек, лидер Национального фронта, ставший премьером страны в период движения за национализацию нефтяной промышленности (1951-53). В исламский период общепризнанным политическим, государственным и религиозным лидером, основателем Исламской Республики Иран был Рухолла Хомейни. Инициатором принятия резолюции ООН об окончании войны с Ираком был председатель меджлиса Али Акбар Рафсанджани, который в 1989 был избран президентом страны (на два срока) и стал инициатором проведения экономической либерализации. Избранный в 1997 на пост президента Мохаммад Хатами, названный на Западе "иранским Горбачёвым", стал инициатором политической либерализации, автором концепции "диалога цивилизаций", инициатором объявления ООН 2001 годом "диалога цивилизаций".
Во главе останов стоят остандары (генерал-губернаторы), назначаемые Министерством внутренних дел и утверждаемые президентом. МВД назначает фармандаров - губернаторов (глав шахрестанов) и бахшдаров. Исполнительная власть каждого из уровней контролируется советами соответствующих административных единиц.
Система муниципальных органов власти является выборной. Впервые выборы местных органов власти были проведены в 1999, последние - в феврале 2003. Избранные городские Советы избирают руководителей исполнительных органов.
После революции все светские партии были постепенно запрещены, единственной легальной партией до 1988 являлась Партия исламской республики (ПИР). После её роспуска политическая жизнь до 1977 была представлена двумя крупнейшими группировками духовенства. Это - Организация борющегося духовенства и Ассамблея борющегося духовенства (или борющихся улемов), которая выделилась из Организации в 1988. Члены этих группировок до сих пор составляют не только религиозную, но и политическую элиту страны, занимая ведущие посты в государстве. Президент и спикер меджлиса 6-го созыва - лидеры Ассамблеи борющегося духовенства. Эта организация инициировала создание накануне выборов в 2000 в меджлис 6-го созыва Фронта 23 мая, или 2 хордада (день победы на выборах президента М.Хатами), в который вошли 18 партий и организаций, выдвинувших общих кандидатов. Политическое ядро блока - партия "Мошарекят", образованная братом президента Мохаммадом Резой Хатами, который в настоящее время является вице-спикером меджлиса. Другая крупная партия реформаторского крыла - партия "Сазмане моджахеддине Энгелабе Эслами" (Организация моджахедов исламской революции - ОМИР).
Организация борющегося духовенства (ОБД) относится к консервативным силам политического спектра. Партия, примыкающая к ОБД, - Исламское коалиционное общество (Джамийяте моталефе-е эслами). В работе с молодёжью организация опирается на партию "Ансаре Хезболла", программа которой близка экстремистским организациям. В последние годы "Ансаре Хезболла" утратила своё влияние среди иранского студенчества, которое объединяется в ассоциации, поддерживающие программу Хатами, в частности в отделения партии "Дафтаре Тахкиме вахдат". Значительное место в политической жизни играет партия "Каргозаран", созданная сторонниками экономической либерализации в 1997, а также либеральная партия "Движение за свободу Ирана".
Высшие организации деловых кругов Ирана - Торгово-промышленная палата Ирана и торгово-промышленные палаты останов. В последние годы активно работает Организация экспортёров - иранских производителей. Мелкие ремесленники и торговцы объединены в аснафы (цеха).
Общественные организации и другие элементы гражданского общества фактически стали создаваться после 1997. Главным образом это объединения по профессиональному признаку - организации врачей, писателей, преподавателей и т.п., увеличивается число женских организаций.
Внутренняя политика подчинена идеологическим целям построения исламского государства. Основной критерий при проведении политики - соответствие исламским принципам. В первые годы были запрещены многие виды спорта, закрыты театры, введены строгие ограничения на просмотр кинофильмов, пользование Интернетом и т.п. Были введены шариатские наказания, в т.ч. за несоблюдение норм ношения исламской одежды, исламских норм бытового общения и т.п. Постепенно происходит ослабление этих требований. Реформаторское движение в Иране во главе с президентом Мохаммадом Хатами ставит своей главной целью создание демократического общества, обеспечение свободы слова и широких гражданских прав. В последние годы всё большее внимание придаётся женскому вопросу, усилению роли женщин в семье и обществе. Режим достаточно последовательно проводит политику социальной защищённости населения. Продолжается субсидирование наиболее важных видов потребительских товаров. Для предотвращения сепаратистских настроений проводится политика выравнивания экономического потенциала регионов.
Внешнеполитические концепции исламского режима и практическая внешняя политика претерпели за четверть века значительную эволюцию. Концепции "ни Запад, ни Восток, а ислам", "экспорт исламской революции" сменились проведением курса на открытость внешней политики. Иран активно участвует в работе международных и региональных организаций. Установлены и предпринимаются меры по расширению экономических связей с большинством стран мира, особенно со странами Европы, являющимися главными внешнеторговыми партнёрами. Наиболее напряжённые отношения у Ирана с США, блокирующими расширение экономических связей Ирана с ведущими странами мира с целью максимально ограничить финансово-технические возможности режима по наращиванию военного потенциала. Иран не признает Израиль.
Вооружённые силы состоят из регулярных сил армии, КСИР, а также сил ополчения ("басиджа"). Армия имеет в своём составе Сухопутные войска, ВВС, ПВО, ВМС. КСИР в своём составе имеет Сухопутные войска, ВВС, ВМС, силы специального назначения Кодс. Общая численность вооружённых сил армии и КСИР 815 тыс., в т.ч. Сухопутных 670, ВВС 100, ВМС 30, Кодс 15. Ок. 135 тыс. составляют силы "басидж". Возраст для призыва в армию - 21 год. Мобилизационная возможность св. 11 млн (в возрасте 15-49 лет) (2002).
Дипломатические отношения между Ираном и РСФСР установлены с 20 мая 1920, с ИРИ - с 1979.
Иран и Кавказ
После распада СССР Исламская Республика Иран граничит с новыми государственными образованиями Южного Кавказа - Арменией и Азербайджаном и имеет общий участок границы с непризнанной Нагорно-Карабахской Республикой. Но проблема "иранского присутствия" на Кавказе не ограничивается географией. В значительной степени американо-иранское противостояние имеет свое продолжение на Юге Кавказа. Постсоветская азербайджанская элита ориентирована на Турцию (традиционного союзника американцев и Израиля) и США. Здесь внешнеполитическое влияние Ирана не столь велико. Более того, отношения между Азербайджаном и Ираном на протяжении рубежа XX-XXI вв. отличались высокой степенью конфликтности. Азербайджанские лидеры регулярно критиковали Иран за поддержку радикальных исламистов в Азербайджане и попытки заменить светскую модель власти на исламское государство. Другой "болевой точкой" во взаимоотношениях постсоветского Азербайджана и Исламской Республики Иран является проблема Южного (Иранского) Азербайджана. Вместе с тем Иран одним из первых признал государственную независимость Азербайджана. О необходимости такого шага иранские политики высказывались еще до распада СССР.
В 1990-е гг. МИД Ирана оказал определенное содействие становлению дипломатической службы нового государства, а также вхождению Азербайджана в Организацию Исламская Конференция (ОИК). Обе страны участвовали в создании Организации прикаспийских государств. Иран сегодня является одним из ведущих экономических партнеров Азербайджана. В последние несколько лет фактор эскалации американо-иранского противостояния заставил Баку занять в отношении Тегерана более взвешенную позицию. В 2006 г. состоялся визит президента Ирана Махмуда Ахманинежада в Баку.
Более успешно развиваются взаимоотношения Ирана и Армении. Значительное позитивное воздействие на них оказывает армянская диаспора Исламской республики (имеющая влияние и в Ереване). Иранские армяне - лояльное этническое меньшинство, традиционно пользующееся покровительством властей Ирана. Несмотря на исламский характер своей государственности и перманентные апелляции к солидарности всех мусульман в "карабахском" вопросе, Иран занял благожелательную для армянской (христианской) стороны позицию. Исламская республика провозгласила принципы "равноудаленности" и приверженности политическому урегулированию проблемы Нагорного Карабаха. В 1992-1994 гг. Иран сыграл значительную роль как посредник в урегулировании армяно-азербайджанского вооруженного конфликта. При помощи Ирана Армения фактически получила коридор во внешний мир в условиях блокады со стороны Азербайджана и Турции. Именно иранские СМИ сообщили об уничтожении армянских хачкаров ("крест-камень", армянские средневековые памятники) на территории азербайджанской Нахичевани (Старая Джульфа).
Российско-иранские отношения
Отношения России с Ираном своими корнями уходят в далекое прошлое. В течение длительного периода две страны боролись за влияние на Кавказе и в Средней Азии. К началу XX в. российско-иранская граница уже сформировалась. В советский период связи с Ираном развивались достаточно успешно. Например, в середине 70-х годов Советский Союз был одним из ведущих торговых партнеров Ирана. Первым ударом по этим отношениям стала исламская революция 1979 г., когда пришедшими к власти шиитскими радикалами СССР был причислен к недружественным Ирану мировым державам. Второй удар был нанесен распадом СССР и последовавшей за ним масштабной дезинтеграцией на постсоветском пространстве всего созданного за предшествующий период.
В каком-то смысле Россия и Иран вернулись к началу XVIII в., когда их опять разделили ряд других стран. Причем речь шла не только о чисто географическом разделении в силу возникновения на карте государств СНГ, но и о политическом, когда пришедшая к власти в России элита фактически заняла откровенно прозападную позицию подчас в ущерб собственным национальным интересам. Апофеозом такой политики стало заключение в 1995 г. меморандума Гор - Черномырдин, по которому Россия под нажимом США разорвала выгодные для себя контракты с Ираном в высокотехнологичных сферах.
Однако благодаря позитивным изменениям последних лет отношения между двумя странами меняются к лучшему, укрепляются основы для развития и углубления сотрудничества. Иран заинтересован в получении от России современных наукоемких технологий, а Москва - в получении от Тегерана реальных валютных поступлений.
Иран является богатой страной, представляет собой хороший рынок сбыта, а его шестидесятимиллионное население владеет высокими профессиональными навыками во многих областях. Россия также богата, обладает большими рыночными возможностями, владеет огромным научным потенциалом и совершенной технологией.
Две страны могут в значительной степени удовлетворить свои потребности в сырье, полуфабрикатах, промышленных товарах, сельскохозяйственной продукции, нефти, электроэнергии и т.д. Используя транспортные артерии и различные коммуникации друг друга, вкладывая инвестиции и сотрудничая в третьих странах, обе страны могут содействовать процветанию своих экономик.
Товарооборот между странами не так велик - около 2,1 млрд. долл. Но, во-первых, он сейчас получил явную тенденцию к расширительному росту (за 2005 г. рост составил почти 20%). Во-вторых, в Иран поставляется российская продукция с высокой степенью добавленной стоимости (оборудование для атомной энергетики, продукция авиа- и автостроения и др.). То есть в лице Ирана Россия имеет заинтересованного покупателя именно тех товаров и услуг, от продажи которых зависит поддержание на плаву и возрождение России как передовой высокотехнологичной державы. Пока контракт на строительство первой очереди АЭС в Бушере оценивается в 800 млн. долл., но в планах Ирана - и дальше развивать атомную энергетику, и поэтому перспективы у России здесь немалые. Россия запустит и первый иранский спутник. В-третьих, иранский рынок важен для России не только сам по себе, он вполне может быть плацдармом для расширения российского бизнеса в регионе Среднего и Ближнего Востока. Упустим мы этот рынок, и его обязательно захватят наши конкуренты, в числе которых, что самое интересное, обязательно будут сами Соединенные Штаты.
Отношения южно кавказских государств в Кавказском регионе ограничиваются, как правило, "каспийским форматом". В 1997 г. Российская Федерация, Иран, Азербайджан, Туркменистан и Казахстан договорились об установлении нового правового режима Каспия с согласия всех пяти государств. Что касается "чеченской проблемы" и ситуации в Дагестане, представители официального Тегерана всячески стремятся подчеркнуть: религиозный радикализм на российском Северном Кавказе связан не с шиитским исламом, а с салафитским ("ваххабитским"). В исламском мире Иран считается религиозным и политическим оппонентом "салафитской" Саудовской Аравии. Вместе с тем радикальные исламистские группировки, поддерживаемые Ираном по всему миру (та же "Хезболлах"), рассматривают Чечню как часть "мирового джихада", а религиозных экстремистов с Северного Кавказа представляют как "борцов за веру". Именно этот факт делает весьма проблематичным стратегическое сотрудничество между Тегераном и Москвой.
Сегодня для политиков и экспертов из стран Южного Кавказа весьма актуальным является вопрос: "Перекинется ли пламя ближневосточного конфликта на Кавказский регион?". На сегодняшний день такая перспектива кажется маловероятной. Во-первых, сам Иран, скорее всего, предпочтет бороться с Израилем с помощью сетевой террористической структуры "Хезболлах", чем напрямую. Во-вторых, учитывая некоторое охлаждение между Израилем и Турцией после иракской кампании 2003 г., трудно представить, что ситуация вокруг Израиля и Ливана каким-то образом будет распространяться на Армению и весь Южный Кавказ
В контексте потенциального ирано-американского конфликта, Южный Кавказ представляет значительно большую опасность для Исламской республики, нежели страны расположенные к востоку от Каспийского моря. Если из пяти центрально-азиатских республик лишь Туркменистан граничит с Ираном, то на Кавказе он имеет общую границу сразу с двумя из трех государств региона - Азербайджаном (611 км) и Арменией (35 км). Более того, Северный Иран и соседний Азербайджан, образуют единое этнокультурное пространство - исторический ареал расселения азербайджанского этноса (30 миллионов его представителей живут в Иране, и 8 миллионов в Азербайджанской Республике). С начала 90-х годов Баку открыто - а с середины прошлого десятилетия - негласно, покровительствует активистам сепаратистского движения иранских азербайджанцев. Общая граница связывающая эти два государства, расселение по обе ее стороны представителей одной нации, а также традиционные трения между Баку и Тегераном, создают благоприятные условия для использования "азербайджанской карты" в целях дестабилизации обстановки в Иране.
Как известно, Кондолиза Райс запросила согласие Конгресса на выделение дополнительных средств в размере 75 миллионов долларов на подрывные мероприятия в Исламской республике. Особое значение в этой связи, Белый дом и Лэнгли придают этническому фактору (персы составляют лишь чуть более половины иранского населения). Однако планы по провокации межэтнической напряженности в Исламской республике, в целях последующего свержения режима аятолл, могут быть реализованы только с оживлением азербайджанского сепаратизма, поскольку именно его потенциальные сторонники, образуют крупнейшее этническое меньшинство в Иране.
Угроза с северо-запада во многом обусловлена тем, что США пользуются на Южном Кавказе гораздо большим влиянием, нежели в Центральной Азии.
Грузия, во главе с выпускником Колумбийского университета в Нью-Йорке Михаилом Саакашвили, служит главным американским плацдармом в регионе. В своей внешней политике в целом, и в отношении Тегерана, в частности, Тбилиси ориентируется исключительно на Вашингтон. Несмотря на свое стремление покончить с энергетической зависимостью от России, под давлением американцев, Саакашвили отказался от импорта иранского газа. В настоящее время грузинская территория рассматривается Пентагоном как наиболее подходящий плацдарм для воздушных операций ВВС США в случае военного конфликта с Ираном. Вследствие крайнего обострения отношений с Москвой, и отказа от сотрудничества с Тегераном, Тбилиси почти лишило себя возможности отвергнуть притязания Вашингтона на использование грузинских аэродромов. Ведь на сегодняшний день Америка является главным и почти единственным покровителем Грузии в вопросах интеграции в международные экономические институты, сотрудничества с НАТО и ЕС, а также в разрешении южноосетинского и абхазского конфликтов. В этом месяце, посол Исламской республики в Тбилиси Хуссейн Аминиан Туси выразил уверенность в том, что "грузинское правительство ни в коем случае не согласится на использование своей территории в военных действиях против Ирана". Однако в нынешней ситуации, подобное заявление как раз и свидетельствует об истинных опасениях Тегерана.
Азербайджан - здесь ситуация обстоит не так однозначно, как в случае с Грузией. Однако это не избавляет Баку от подозрений Тегерана на предмет возможного сотрудничества с Вашингтоном. Ильхам Алиев с первого дня своего правления, вынужден маневрировать меж двумя геополитическими блоками, соперничающими за влияние на Южном Кавказе. С одной стороны, Азербайджан зажат с юга и севера крупными региональными
державами Ираном и Россией. Оба соседа имеют массу возможностей дестабилизировать ситуацию в республике, в частности используя используя сепаратистские настроения лезгин на севере (Москва), и талышское меньшинство, а также проиранские исламские элементы, на юге (Тегеран). Эта угроза заставляет Баку постоянно считаться с пожеланиями Кремля и аятолл. С другой стороны, коммерческие интересы азербайджанской правящей элиты тесно завязаны на западные, в частности, американские нефтяные компании, что в свою очередь обеспечивает США влияние в этой республике. К тому же, хотя Белый дом не заинтересован в дестабилизации в Азербайджане (что особенно продемонстрировала американская реакция на ноябрьские выборы в местный парламент), он в любой момент может изменить свою позицию. Если Алиев-младший окажется слишком несговорчивым, и наотрез откажется сотрудничать с Пентагоном на иранском направлении, Вашингтон имеет возможность активно поддержать азербайджанскую прозападную оппозицию, по методике уже испробованной в других странах СНГ.
То, что Алиев реально оценивает угрозы исходящие от ближайших соседей и заокеанских партнеров, подтверждают хотя бы события этого месяца. С одной стороны, ключевые фигуры в азербайджанском правительстве, в который уж раз, заявляют, что территория республики "не может быть использована для гипотетического нападения США на Иран" (глава Минобороны Сафар Абиев) и "этот вопрос не стоит и не может стоять на повестке дня" (глава МИД Эльмар Мамедъяров). С другой, Алиев дает окончательное согласие на размещение в Азербайджане двух американских радиолокационных станций, одна из
которых будет направлена на Иран. В этом же месяце, иранский посол в Баку Афшар Сулеймани заявил, что Тегеран "полностью доверяет заверениям азербайджанского руководства о невозможности использования территории республики в военных действиях против Ирана". Однако если такая уверенность была абсолютной, не было бы надобности говорить об этом публично.
Армения считается единственным стратегическим партнером Исламской республики на Южном Кавказе. Ирано-армянское партнерство обусловлено конфронтацией Еревана с Баку и Анкарой, а также перманентной напряженностью между Тегераном и Баку. Значение связей с Ираном, продиктовано для Армении, в первую очередь, перспективой покончить с зависимостью от энергоснабжения из России через грузинскую территорию. Сейчас эта задача является одной из самых приоритетных, с точки зрения Еревана, на фоне январской диверсии на северокавказском газопроводе, и предстоящего в январе 2007 года повышения цен на российский газ. Кроме того, стратегическое партнерство с Ираном ощутимо укрепляет позиции Армении в карабахском конфликте.
В региональной стратегии Тегерана, важность связей с Ереваном, обусловлена взаимодействием в области безопасности. Особенно это касается усилий режима аятолл предотвратить распространение американского военно-политического влияния на Южном Кавказе. В данном контексте, главной опорой Исламской республики с армянской стороны являются представители армейского командования. Они в свою очередь, видят в иранцах ценного союзника на случай возобновления военных действий с Азербайджаном (если переговорный процесс окончательно потерпит фиаско). Однако политическое руководство Армении, предпочитает ограничить свои отношения с Ираном вопросами энергетического и торгового сотрудничества. Официальный Ереван вовсе не желает выглядеть союзником Тегерана, на фоне растущей критики в адрес иранской ядерной программы со стороны США и Евросоюза.
Армению вынуждает дистанцироваться от чрезмерно тесного партнерства с Исламской республикой фактический кризис в отношениях с Россией. Во-первых, в сближении с Анкарой в 2004-2005 годах, Москва даже особо не пыталась позаботиться об интересах своего единственного южно-кавказского союзника. Во-вторых, несмотря на тяжелейшие последствия для экономики Армении, Россия однозначно решила с апреля сего года повысить цену на газ, экспортируемый в эту республику. Армян особенно возмущает то обстоятельство, что вскоре им придется платить за газ ровно столько же, сколько Украине и Молдове, которые избрали для себя прозападную ориентацию и подрывают позиции Кремля на постсоветском пространстве. Тем самым, действия Москвы заставляют Ереван искать для себя новых внешнеполитических партнеров. Казалось бы, естественным выбором в такой ситуации должно было стать еще большее укрепление партнерских отношений с Ираном. Однако, многие представители армянского истеблишмента опасаются, что в таком случае Ереван рискует остаться ни с чем. Если военный конфликт между США и Исламской республикой все-таки произойдет, и при этом Армения не отвернется от своего южного соседа, то в результате она пострадает вдвойне. С одной стороны ухудшаться ее отношения с Западом, а с другой, настанет конец всем совместным армяно-иранским проектам, и в первую очередь, армянским планам по обретению энергетической независимости от России.
На этом фоне, Тегеран вполне обоснованно опасается, что сложившейся ситуацией, воспользуются Соединенные Штаты. Гарантируя армянам экономическую помощь и поддержку в карабахском вопросе, американцы могут попытаться перетянуть их на свою сторону, накануне иранской кампании. Опасения Тегерана подкрепляют сведения об активизации, в последние месяцы, ряда влиятельных представителей армянской диаспоры в США, выступающих за переориентацию Еревана на Вашингтон.
Ирано-азербайджанские отношения.
В общей сложности из почти 8.5 миллионов человек проживающих в Азербайджане, чуть более 90% составляют этнические азербайджанцы. Вместе с тем, в стране существует около 20 национальных меньшинств. Крупнейшими являются лезгины, талыши, русские, турки-месхетинцы и курды. К коренным народам Азербайджана относятся лишь лезгины, талыши и курды. Они компактно проживают в районах своего исторического обитания, составляя в некоторых областях большинство населения. В первой половине 90-х, у этих народов сформировались национальные движения, подавляемые официальным Баку.
Лезгины, сконцентрированы на северо-востоке республики. Район их обитания прилегает к границе с Российским Кавказом, где проживает большая часть лезгинского народа. Число его представителей в Азербайджане, по оценкам демографов, достигает около 260 тысяч (согласно официальным данным 1999 - 178 тысяч). По утверждению лидеров национального лезгинского движения, их численность в Азербайджане превышает 800 тысяч. Сепаратистские настроения местных лезгин, во многом зависят от их лидеров в соседнем Дагестане. Само лезгинское движение традиционно использует Россией в своей кавказской политике.
Курды сконцентрированы на западе Азербайджана вдоль границы с Арменией. По оценкам демографов, их в республике около 60 тысяч человек (по официальным данным 1999 - 13 тысяч; столь заметная разница объясняется высоким уровнем ассимиляции). С конца 80-х годов, Армения пытается использовать "курдский фактор" в противостоянии с Азербайджаном. Кроме того, некоторым влиянием, особенно на представителей курдской молодежи, пользуется Курдская рабочая партия (PKK) Абдуллы Оджалана.
Талыши представляют собой коренной иранское население Азербайджана, что отличает их от большинства современных жителей республики, имеющих тюркское происхождение. Талыши сконцентрированы на юго-востоке Азербайджана близ границы с Ираном, где проживает большая часть этой народности.
В Азербайджане согласно официальной переписи 1999 года талышей было почти 77 тысяч человек. По оценкам демографов реальная цифра достигает приблизительно 250 тысяч человек. Однако по утверждению лидеров талышского национального движения в республике проживает около 1-1.5 млн. представителей этой народности. Большинство их, в силу дискриминационной политики Баку, или утратили национальное самосознание или опасаются, открыто признавать себя талышами. Летом 1993 на фоне дестабилизации политической обстановки в Азербайджане, лидеры национального движения объявили о создании Талышской республики. Она просуществовала всего лишь два месяца, и была упразднена с участием силовых структур, по указанию президента Алиева.
Экс-президент Талышской республики Аликрам Гумбатов до сих пор находится в тюремном заключении. Те национальные лидеры, которым удалось бежать, обосновались главным образом в России. Именно на эту страну ориентировалось талышское национальное движение с начала ХХ века. Однако, не получив от Москвы поддержки в 1993, ряд активистов талышского движения в последующие годы поменяли свои взгляды в пользу Ирана.
Сепаратистские настроения в среде перечисленных народов, при благоприятном стечении обстоятельств могут серьезно дестабилизировать ситуацию в Азербайджане. Этому способствует компактное проживание лезгин, курдов и талышей на окраинах республики, близ границ России, Армении и Ирана. Эти народы потенциально могут отделиться от Азербайджана, войти в состав соседних государств или под их покровительством создать собственные политические образования.
В Иране этническая ситуация еще более сложная. Здесь около половины населения составляют национальные меньшинства. Крупнейшим из них являются азербайджанцы (по различным оценкам от 24 до 28 процентов всего населения). После Второй мировой войны, с помощью СССР они образовали собственную независимую республику. Она просуществовала около года и была ликвидирована тегеранским правительством.
После свержения шаха и Исламской революции в 1979 году, азербайджанцы в отличие от других национальных меньшинств, особенно курдов, активно не добивались автономии. Более того, многие представители этой народности вошли в состав высшего руководства нового режима. Наиболее видное положение занимает этнический азербайджанец Али Хаменеи - духовный лидер Ирана и фактический глава государства. Несмотря на это, образование независимого Азербайджанского государства в 1991, вызвало определенное оживление сепаратистских настроений в Иранском Азербайджане. Баку негласно поддерживал тамошних националистов. Это особенно проявилось в период правления президента Абульфаза Эльчибея (1992-93) фактически превратившего пантюркизм в государственную идеологию. С приходом к власти Алиева-старшего могло показаться что ситуация изменилась. Однако Баку продолжал поддерживать азербайджанских сепаратистов Ирана, только в более завуалированной форме. Многие их активисты получили политическое убежище в Республике Азербайджан. С ее же территории в начале 2003 года начала функционировать радиостанция "Голос Южного Азербайджана".
По мнению некоторых аналитиков Пентагона, реально подорвать позиции существующего в Иране режима можно лишь, спровоцировав сепаратистские выступления азербайджанцев и курдов. Если им будет оказана необходимая помощь, то далее волнения распространяться на районы компактного проживания арабов, белуджей и туркмен. Реализацию этого плана, как и в случае с Азербайджаном, облегчает концентрация национальных меньшинств на периферии, близ границ с соседними государствами (в частности с Ираком и Афганистаном, где имеется американское военное присутствие). Определенную роль может сыграть и религиозный фактор, так как белуджи, туркмены и большинство курдов являются суннитами.
Как бы то ни было, без активизации азербайджанского сепаратизма задействовать в Иране этнический фактор невозможно. По этой причине Тегеран крайне негативно реагирует на любые проявления солидарности Баку с иранскими азербайджанцами. В этой связи Джалаль Мухаммеди заявил в своем интервью, что если ситуация не изменится "Тегеран поддержит талышей и даст толчок возникновению этнической проблемы в Азербайджане".
Результаты президентских выборов в Иране повлекли за собой дальнейший рост конфронтации между Тегераном и Вашингтоном. Как следствие, Баку оказывается между двух пылающих огней. Волна бархатных революций, охватившая в последнее время республики бывшего СССР, угрожает захлестнуть Азербайджан. Тем более в преддверии осенних выборов в парламент, в стране заметно активизировалась оппозиция. Определенным гарантом сохранения режима Ильхама Алиева может служить укрепление его сотрудничества с США. С другой стороны, растущее сближение Баку и Вашингтона, особенно в военной области, представляет угрозу Ирану. Для обеспечения собственных стратегических интересов, как предупредил Джалаль Мухаммеди, Тегеран готов принять "превентивные меры". Дабы не провоцировать открытого конфликта с американцами, действия иранцев скорее будут носить не военный, а завуалированный характер. Другими словами следует ожидать нового всплеска тайной войны между секретными службами Ирана и Азербайджана. Тегеран может рассчитывать в этом на содействие Еревана, Баку на помощь Вашингтона.
Главная задача иранской разведки будет заключаться в оказании давления на режим Алиева, с целью убедить его, что от военно-стратегического альянса с США он проиграет намного больше, нежели выиграет. В свою очередь, перед азербайджанским министерством национальной безопасности (в котором только в апреле произошел ряд важных кадровых перестановок) будут поставлены две задачи. Первая, тактическая - нейтрализовать действия противника, в том числе путем проведения мероприятий на его территории. Вторая, стратегическая - повысить цену режима Алиева в глазах Вашингтона, в контексте потенциального американо-иранского конфликта.
Как отметил, приближенный нового президента, Тегеран намерен задействовать в первую очередь этнический фактор, а именно спровоцировать активизацию талышского национального движения. Баку, судя по всему, сделает ставку на разжигание сепаратистских настроений в Иранском Азербайджане.
Такие тайные игры могут обернуться катастрофой для всего Кавказа, Центральной Азии и Ближнего Востока. Ведь национальные меньшинства, проживающие в Азербайджане и Иране, имеются в большом количестве и в других странах перечисленных регионов.
Кавказ: Дестабилизация в Азербайджане, с помощью талышского фактора, может вызвать лезгинские волнения на северо-востоке республики. Это повлечет за собой активизацию национального лезгинского движения в соседнем Дагестане. Там сейчас обстановка настолько напряженная, что хватит, и спички, чтобы взорвать весь Российский Кавказ. Оттуда пламя неизбежно распространится на Грузию, чему будет способствовать осетинская проблема и общность вайнахских народов Кавказа.
Ближний Восток: Оживление курдского национального движения в Иране неотвратимо отразится на Турции, Ираке и Сирии. Во всех этих странах существует курдская проблема. В Ираке ее обострение будет способствовать росту конфронтации между курдами, шиитами и суннитами. В Сирии еще с прошлого года и так увеличивается напряженность в отношениях властей с курдским меньшинством. Новым толчком для этого послужила загадочная смерть курдского лидера в конце мая. В таких условиях, волнения в Иранском Курдистане могут спровоцировать курдское восстание на северо-востоке Сирии. В свете углубляющегося экономического кризиса и потери Дамаском позиций в Ливане, антиправительственные акции курдов способны вызвать массовые выступления суннитского населения против режима алавитского меньшинства. Подобный сценарий неизбежно отразится на ситуации в соседних странах, в первую очередь, в Ливане, а возможно и в Иордании. Столь драматические события в регионе, естественно не обойдут стороной монархии Персидского залива. С одной стороны здесь имеются крупные дескрименируемые шиитские общины, с другой наблюдается активизация радикальной исламской оппозиции. Особая опасность грозит Саудовской Аравии. Описывать дальнейший ход событий бессмысленно. Если учитывать только обязательный при таком сценарии беспрецедентный скачок цен на нефть, ясно, что последствия следует ожидать в общепланетарном масштабе.
Как ни странно, пытаясь удержать Баку от сближения с Вашингтоном, представители Тегерана своими угрозами лишь толкают Алиева в объятия американцев. Тем самым, желая того или нет, новое иранское руководство приближает день апокалипсиса...
В Грузии главная задача иранских спецслужб заключается в отслеживании активности Пентагона и хода работ по восстановлению аэродромов, сооруженных в советский период и пригодных для использования в военных целях. В этой связи, не исключено проведение диверсионных акций, направленных на срыв ремонтных работ.
В Азербайджане, главная задача иранских спецслужб заключается в предотвращении любыми средствами, использования территории республики в военных действиях против Тегерана. В данном случае могут быть предприняты самые разнообразные меры: от воздействия на общественное мнение через масс-медиа, до диверсий и терактов против американских и правительственных объектов, а также попыток дестабилизации в республике, с помощью радикальных исламских элементов и талышского национального меньшинства. Все зависит от степени вероятности американо-иранского конфликта, и готовности азербайджанских властей оказывать содействие Соединенным Штатам. В любом случае, существенное внимание секретные службы Тегерана будут уделять иранским политэмигрантам, обосновавшимся в Азербайджане, их контактам с соплеменниками на родине, а также с представителями американской и азербайджанской разведок.
В Армении главная задача иранских спецслужб заключается в том, чтобы ни коим образом не допустить переориентации республики на Запад. Этому может способствовать активизация работы с местными масс-медиа и политическими деятелями, а также укрепление проиранского лобби среди деловых и военных кругов республики. Параллельно, секретным службам Тегерана придется отслеживать активность, посещающих республику, представителей армянской диаспоры США и стран Западной Европы.
О значении Ормузского пролива и возможных угрозах безопасности судоходства в нем
Справка. Ормузский пролив расположен между Аравийским полуостровом (Оман, ОАЭ) и Ираном. Пролив соединяет Персидский и Оманский заливы. Его длина 105 миль (195 км), ширина - 29,2-62,2 мили (54-116 км), глубина судоходной части - 27-229 м. Ормузский пролив - это ключевой элемент Персидского залива, его ворота.
Водный путь из Персидского залива через Ормузский пролив считается одной из важнейших международных морских коммуникаций. Его значимость для мировой экономики заключается в том, что в настоящее время из Залива через пролив осуществляется транспортировка ок. 40% мирового экспорта нефти, или до 80-90% нефти, добываемой в странах Персидского залива (Бахрейн, Катар, Кувейт, Ирак, Иран, ОАЭ, Саудовская Аравия). Ежедневно танкеры вывозят из государств зоны Залива не менее 17 млн баррелей нефти, которую доставляют в азиатские государства, главным образом в Индию, Китай и Японию, а через еще один водный путь - Суэцкий канал она поступает в страны Евросоюза. Кроме того, часть аравийской нефти идет в Северную Америку и другие страны. Морем через Ормузский пролив (преимущественно из Катара и Ирана) перевозятся также большие объемы сжиженного природного газа.
Здесь же следует отметить, что морским путем через Ормузский пролив осуществляется и значительная часть внешней торговли (не связанной напрямую с углеводородным сектором) стран зоны Персидского залива, в первую очередь Кувейта, Бахрейна, Катара и ОАЭ, а также Саудовской Аравии и Ирана.
По оценке экспертов, даже временное прекращение судоходства через Ормузский пролив, что, скорее всего, может произойти в случае американской военной операции против Ирана, приведет к прекращению большей части нефтяных и газовых поставок из стран зоны Персидского залива, т. к. на сегодняшний день действующие трансаравийские нефте- и газопроводы (их конечный пункт саудовский красноморский порт Янбу) имеют ограниченную пропускную способность (нефтепровод - 5 млн баррелей в сутки). Аравийские монархии рассматривают вариант строительства мощного нефтепровода через территорию Омана с выходом на Оманский залив. Однако это проект еще очень далек от практической реализации, так же как пока речь не идет о возможной транспортировке нефти из Южного Ирака в Сирию или Турцию. Не имеет других хорошо освоенных путей экспорта нефти и Иран.
В результате реально на сегодняшний день не существует альтернативных маршрутов транспортировки аравийской, южно-иракской и иранской нефти, а основным путем ее доставки потребителям является морской маршрут из Персидского залива через Ормузский пролив.
По прогнозам западных экономистов, ожидается значительный рост нефтедобычи в странах зоны Персидского залива, которая должна к 2020 г. составить 36% от общемировой добычи (в 2006 г. - ок. 30%). Изменится и география экспорта аравийской, иракской и иранской нефти. Так, если в 2003 г. доля стран Азии составляла в нем 24%, то в 2030 г. этот показатель должен составить 58%.
Таким образом, можно с уверенностью констатировать, что даже кратковременное (на несколько недель) прекращение транспортировки нефти, а частично и сжиженного природного газа, морским путем из зоны Персидского залива окажет серьезное негативное воздействие на всю мировую нефтяную конъюнктуру, мировую экономику в целом. Об этом, в частности, отчетливо свидетельствуют сегодняшние резкие колебания цены на нефть, вызванные только угрозами возникновения вооруженного конфликта в регионе Залива. При этом пострадают не только государства, импортирующие в больших объемах углеводородное сырье из аравийских монархий, Ирана и Ирака, но и страны-экспортеры, которые понесут значительные финансовые потери, ухудшится их общая экономическая и социальная ситуация, что чревато дестабилизацией внутриполитической обстановки, значительной активизацией оппозиционных правящим в государствах региона режимам сил, преимущественно радикальной исламистской ориентации.
В случае возможного американо-иранского вооруженного конфликта военные специалисты рассматривают несколько вариантов действий Ирана по перекрытию судоходства через Ормузский пролив. Причем все сходятся в одном - Тегеран непременно прибегнет к этой мере. Об этом свидетельствуют как регулярно звучащие из Тегерана угрозы заблокировать важнейший международный водный путь в случае военного нападения на ИРИ, так и участившиеся в последнее время иранские военные учения в зоне Персидского залива и Ормузского пролива.
Считается, и для этого есть основания, что Иран "создал широкое разнообразие не конвенциональных средств" ведения вооруженной борьбы, "которые могут угрожать его соседям". И если речь идет о зоне Ормузского пролива, то в первую очередь упоминается морской компонент иранского военного потенциала.
Наиболее вероятным и опасным сценарием считается использование Ираном минного оружия. Причем иранцы, скорее всего, станут использовать для минирования Ормузского пролива донные мины, для массированной постановки которых могут быть использованы различные средства: корабли (в т. ч. гражданские суда), катера, самолеты и вертолеты. Причем, учитывая навигационные особенности пролива, прежде всего, узость фарватеров для прохождения крупнотоннажных судов, сделать это можно будет достаточно оперативно и скрытно. В то же время осуществление надежного траления плотных минных заграждений, состоящих из различных по типу и времени изготовления мин, даже без огневого и авиационного воздействия противника представляет собой очень сложную задачу, требующую к тому же значительного времени. Несомненно, следует учитывать и сильное психологическое воздействие на противника и судоходные компании массированного и скрытного применения минного оружия.
Вместе с тем, использование иранцами против морских целей береговых ракетно-артиллерийских средств, надводных кораблей и катеров, а также подводных лодок и авиации будет весьма затруднительно по причине безусловного превосходства США в средствах радиоэлектронной борьбы, военной авиации и морских силах. Здесь же отметим, что регулярно демонстрируемые иранскими военными на различных учениях образцы морского и иного оружия, по всей вероятности являются опытными изделиями, декларируемые боевые характеристики которых в пропагандистских целях сильно завышены. При этом, учитывая реальные возможности иранского ВПК, общее состояние экономического и научно-технического потенциала страны, крайне маловероятно, что Иран способен развернуть крупносерийное производство современных средств вооруженной борьбы. А применение единичных, даже может быть и эффективных видов оружия не принесет решающего успеха.
Одним из вариантов противодействия судоходству в Ормузском проливе могут стать действия иранских морских диверсантов. Здесь многое будет зависеть от качества их подготовки, вооружения и оснащения.
Западные военные специалисты рассматривают и вариант возможного нанесения Ираном ударов по объектам на территории аравийских монархий. Здесь, в первую очередь, речь идет об инфраструктуре нефтяной и газовой отрасли, морских портах, аэродромах, узлах связи и др. Все эти объекты, считаются "очень уязвимыми". Данное обстоятельство учитывается политическими и военными руководителями стран-членов СААГПЗ, которые опасаются доведения ситуации в зоне Персидского залива до "критической точки" и предпочитают политическое решение проблем, связанных с иранской ядерной программой.
В целом, по оценке известного американского эксперта Э. Кордесмана, Иран, используя все имеющиеся в его распоряжении средства, не сможет "закрыть Залив" более, чем на две недели, а, скорее всего, сможет сделать это "всего на несколько дней". При этом сами иранцы (и здесь с Кордесманом можно согласиться) понесут очень серьезный экономический ущерб, который может очень негативно отразиться на положении дел в стране. В тоже время, в случае умелого и массированного применения иранскими военными морского минного оружия, Ормузский пролив с учетом времени на его траление, может быть закрыт для судоходства на срок до двух-трех месяцев.
Ядерная проблема в Иране
Прежде всего следует попытаться выяснить мотивы, побудившие иранское руководство вообще заняться ядерной проблемой. Но тогда надо хотя бы вкратце остановиться на характере этого руководства.
Аятолла Хомейни, отвергнув как капитализм, так и социализм, действуя под девизом "Чума на оба ваших дома", избрал "третий путь" и создал теократическую власть в соответствия с принципом "велаят-е-факих", главенства факихов (шиитских богословов-законоведов). Сам он принял титул рахбара, верховного вождя революция, которого выбирает Совет экспертов, состоящий из духовных лиц. Параллельно существует и светская власть во главе с избираемым всеобщим голосованием президентом, однако она не может проводить самостоятельную политику, идущую вразрез с курсом рахбара. Иллюстрацией этого служит президентство Мохаммада Хатами, считавшегося реформатором и в какой-то мере даже либералом, но оказавшегося не в состоянии сколько-нибудь существенным образом повлиять на общую политическую линию, проводимую наследниками Хомейни.
Эта линия может быть названа консервативно-радикальной, при всей парадоксальности такого словосочетания. Консерватизм ее состоит в том, что господствующие в стране факихи исповедуют крайние буквалистские нормы шариата, которых почти нигде в исламском мире уже давно не придерживаются за исключением Саудовской Аравии и недавно уничтоженного режима талибов в Афганистане. Правящие Ираном "пуритане ислама", фанатики благочестия и неукоснительного следования заветам Корана стремятся вернуть мусульманскому обществу нравы "истинного ислама" и архаичные порядки, установленные почти полторы тысячи лет тому назад. Радикализм их политики выражается в беспощадной борьбе против всех внутренних и внешних "врагов ислама", искоренении ереси, под которой подразумеваются все умеренные взгляды, все течения "уклонившихся от праведного пути", в абсолютном неприятии западной цивилизации как полностью несовместимой с исламом и враждебной ему, в демонизации Америки и культивировании ненависти к евреям и Израилю.
Такой теократической системы, как в Иране, в современном мире нет. Саудовская Аравия считается теократической монархией, но в этом термине упор должен быть сделан на слове "монархия", власть принадлежит династии Саудитов, а не богословскому клану, как в Иране.
Общественно-экономическая система современного Ирана также не имеет аналога. Далекая от социализма в общепринятом смысле слова, она в то же время имеет мало общего с обычным "нормальным" капитализмом. Частное предпринимательство широко распространено, но в руках частного сектора находится лишь пятая часть экономики. Крупных частных собственников нет, хотя имеется немало чрезвычайно богатых людей; все эти нувориши, наиболее известным среди которых является бывший президент Хашеми Рафсанджани, обязаны своим богатством успешным операциям внутри государственного сектора или при его помощи. Всем в Иране известно слово "боньяд" - так называются "религиозные фонды", на самом деле являющиеся крупными хозяйственными объединениями, коктролирующими почти 60 % иранской экономики. "Боньядам" принадлежат промышленные, торговые; финансовые, строительные предприятия. Крупнейший из этих фондов - "Боньяде мостазафан" (Фонд обездоленных) - распоряжается имуществом, стоимость которого оценивается в 12 млрд. долл., ежегодные прибыли его превышают сумму, получаемую государством от сбора всех налогов [4, с.13]. Этот фонд вместе с другим ("Фондом мучеников") финансирует практически все социальные мероприятия, включая сферы медицины, народного образования, благотворительности. Тем не менее, 40 % населения живут за чертой бедности. И вообще результаты деятельности "муллократии" в области экономики никак не могут быть признаны удовлетворительными. Хотя Иран рас полагает 10 % разведанных мировых запасов нефти, а по запасам природного газа уступает лишь России, валовой внутренний продукт страны при правлении шаха был на 30% больше, чем сейчас. Безработица составляет 16 %, потребление основных продуктов питания уменьшилось с 1991 г. на 20%. Эмиграция, в основном молодежи - на уровне 200 тыс. человек в год .
Коррупция достигла размеров, сопоставимых с тем, что было при шахе. В госсекторе всем заправляют коррумпированные аппаратчики, сросшиеся с узким кругом привилегированной бизнес - элиты. За исключением нефтегазового сектора, открытого для иностранных инвесторов, внешние инвестиции в экономику страны с 70-миллионным населением составили за последний год всего 1 млрд. долл. Маленький эмират Дубаи с населением чуть выше одного миллиона привлекает намного больше.
Вот любопытный парадокс: при господстве духовенства наблюдается упадок религиозности населения, особенно среди молодежи. Конечно, ушли в прошлое времена немыслимой революционно-аскетической суровости, когда "полиция нравов" могла схватить на улице молодого человека, осмелившегося заговорить с девушкой, но многие ограничения остаются в силе. А между тем две трети населения Ирана - это люди моложе 35 лет. Для них героическая эпоха исламской революции - давнее, неактуальное и не очень даже интересное прошлое. Люди покупают "тарелки" и смотрят заграничное телевидение, подключаются к Интернету, узнают о жизни в свободных странах. Справедливости ради надо сказать, однако, что установить тоталитарный строй богословам не удалось, в Иране больше свободы слова, свободы прессы, чем в большинстве стран региона. В отличие, например, от саддамовского Ирака, где человек боялся проронить лишнее слово, в Иране открыто говорят о властях то, что думают, не опасаются встречаться с иностранцами и в беседе с ними критиковать правительство. Существуют оппозиционные печатные издания. Наконец, о многом говорит тот факт, что дважды на пост президента избирался Хатами, не принадлежавший к клерикальному мэйнстриму.
И, тем не менее, на президентских выборах в июле 2005 г. победил человек, представляющий наиболее консервативную, воинствующе-исламистскую фракцию господствующего в стране духовенства. При этом сам новый президент Махмуд Ахмадинежад, разгромивший своего соперника Рафсанджани (62 % голосов против 36 %), не является духовным лицом; бывший мэр Тегерана, выходец из простой семьи, сын кузнеца, он создал себе имидж борца за справедливость, за права "маленького человека", пообещав добиться улучшения благосостояния крестьян, рабочих, мелких торговцев. Он выгодно отличается от уже дважды бывшего президентом Рафсанджани, ловкого политика, преуспевающего бизнесмена, миллиардера. Видимо, за время своего правления (с 1989 по 1997 г.) Рафсанджани так и не смог "овладеть душой" рядовых иранцев, большинство из которых видят в нем человека из той самой господствующей элиты духовенства, которая так непопулярна среди населения. Голосование за Ахмадинежада было в какой-то мере мере и протестом против неэффективного и коррумпированного правления мулл и аятолл. Парадоксальным образом курс нового президента, гораздо большего "исламиста", чем оба его предшественника - Рафсанджани и Хатами, не выглядит чем-то неприемлемым в глазах людей, недовольных властью духовенства, но надеющихся, что облегчит им жизнь именно возвращение к "суровой, но чистой" атмосфере первых лет революции, ко временам Хомейни, остающегося для иранцев непререкаемым авторитетом.
О каком-либо смягчении жесткой линии, о либерализации, о реформах можно забыть, по крайней мере, на обозримый период.
Ахмадинежад вызвал шок во всем цивилизованном мире своими безобразными высказываниями в адрес Израиля, повторив слова Хомейни о том, что еврейское государство должно быть "сметено с карты мира" и отрицая, что имел место Холокост. Новый иранский президент явно хочет выглядеть лидером исламского мира, в котором усиливаются антизападные и анти-израильские настроения, особенно после событий в Ираке. Разумеется, это нереально для представителя шиитской страны - ведь среди мусульман на одного шиита приходятся девять суннитов. Но знамя главного борца против Америки и сионизма Ахмадинежад начинает перехватывать у Бен Ладена.
Вот на этом фоне и следует рассматривать проблему ядерного вооружения Ирана. Суть ее настолько широко освещалась в печати, что достаточно привести лишь основные факты. В Иране при помощи России заканчивается строительство атомной электростанции в Бушере. Официально речь идет только о "мирном атоме", но уже в августе 2004 г. Мухаммад Аль-Барадеи, глава МАГАТЭ, в своем отчете подтвердил, что Иран продолжает работы по производству ядерного горючего, которое может быть применено в иных целях . Для этого есть два пути: использование либо высокообогащенного урана либо плутония. Что касается первого, то в Иране создан ряд установок для производства и испытания центрифуг. На "черном рынке" были приобретены лазерные центрифуги, пригодные для создания атомной бомбы. На них эксперты МАГАТЭ обнаружили следы высокообогащенного урана, который используется в военных целях.
Дело в том, что низко обогащенный уран (до 25 %) непригоден для военных целей в отличие от высокообогащенного урана (80 % и более). Летом 2004 г. иранцы провели экспериментальные испытания уранового газа, который, будучи введен в центрифуги, может быть превращен либо в низко обогащенный, либо в высокообогащенный уран. В ядерном центре в Исфагане переработанная урановая руда разогревается и превращается в газообразное вещество, которое затем на другом заводе в Натанзе, расположенном в 200 км от Исфагана и оснащенном быстро вращающимися центрифугами, превращается уже в обогащенный уран. Таким образом, в результате двух этапов работ производится горючее, годное как для использования в обычном, "мирном" ядерном реакторе, так и субстанция, которая может быть использована для создания атомной бомбы. По данным лондонского Международного института стратегических исследований, пропуская уран через 1 тыс. центрифуг в Натанзе, иранцы смогут уже через три года произвести 25 кг высокообогащенного урана, что достаточно для создания одной бомбы. А неподалеку от Натанза строится завод с 50 000 центрифуг. Но все эти работы могут проводиться при условии отмены введенного МАГАТЭ моратория на научно-исследовательскую деятельность, связанную с ураном. Иран в одностороннем порядке отказался соблюдать этот мораторий, и данная проблема стала фактически главным камнем преткновения во время бесчисленных переговоров, которые на протяжении многих месяцев велись между Ираном и МАГАТЭ.
Если говорить о плутонии, то его источником может быть именно строящийся в Бушере легководный энергетический реактор. Иран и в этом случае пересмотрел ранее взятое на себя обязательство остановить производство компонентов для центрифуг и игнорирует призывы прекратить работы на заводе в Араке по созданию реактора на тяжелой воде, мало пригодного для выработки электроэнергии, но зато годного для производства плутония.
Все это говорит о том, что иранские власти в течение многих лет обманывали МАГАТЭ, скрывая от него характер и объем производства в области ядерных материалов, тайком готовясь изготавливать как плутоний, та и обогащенный уран. Зачем это скрывать? Иранцы считают, что, если бы они раскрыли заранее степень продвинутости в области обогащения урана и производства плутония, американцы заблокировали бы поставки материалов, необходимых для такого производства. Это звучит правдоподобно, но фактом является то, что данные работы продвинулись дальше, чем это необходимо в мирных целях. Многие эксперты полагают, что уровень имеющихся у Тегерана технологий таков, что позволяет использовать их для производства атомной бомбы.
Возникает вопрос: для чего все это понадобилось клерикальному режиму Тегерана?
Первое и естественное объяснение: Иран на самом деле нуждается в ядерной энергии для удовлетворения своих потребностей в энергоресурсах. Он имеет на это полное право, и нет никаких доказательств того, что его нынешняя программа развития ядерной энергетики нацелена на производство атомной бомбы.
Часто такое объяснение отбрасывается как несерьезное, если не просто как обман мировой общественности. При этом считается, что страна с подобными нефтяными ресурсами, несомненно, может обойтись без ядерной энергии. Однако более внимательный взгляд на данную проблему позволяет сделать вывод, что это не совсем так.
Иран действительно является крупнейшим производителем нефти (вторым среди членов ОПЕК после Саудовской Аравии) и обладает вторыми в мире по величине запасами природного газа. Но потребности страны в электроэнергии растут быстрее, чем ее способность их удовлетворить только за счет нефти и газа. Потребление энергии в Иране увеличивается на 7 % в год, и производство энергоресурсов в предстоящие 15 лет должно вырасти втрое, чтобы свести концы с концами. Между тем с конца 90-х годов добыча нефти не превышает 3.7 млн. баррелей в день. Почти 40 % иранской нефти потребляется внутри страны, и если, как прогнозируется, эта доля будет продолжать расти, соответственно будут сокращаться доходы от экспорта нефти, что приведет к существенному снижению темпов экономического роста, который имеет место с 1999 г. Что же касается природного газа, то его гигантские резервы только еще начинают разрабатываться, и пока Иран является чистым импортером газа.
Это значит, что производство ядерной энергии действительно необходимо для Ирана. Но когда стало известно о наличии у Ирана широкой программы развития ядерной энергетики и возникло беспокойство по поводу возможной военной направленности этой программы, страны Запада предложили в обмен на прекращение дальнейших работ в сфере обогащения урана и производства плутония снабжать Иран энергетическими ресурсами. Как пишет специалист по Ирану, сотрудничающий с лондонским еженедельником Economist, Кристофер де Беллэйг, "Ирану действительно есть смысл высвободить свои ресурсы нефти и газа для экспорта, но зачем вкачивать деньги в осуществление крайне дорогостоящей программы развития ядерной энергетики, когда другие страны заявили, что они будут поставлять Ирану ядерное горючее, в котором он нуждается? Иран возражает: дескать, Соединенные Штаты окажут давление на иностранных продавцов, чтобы не допустить притока горючего, но это звучит неубедительно. Те же самые иностранцы, несмотря на неодобрение Америки, покупают иранскую нефть и обязались покупать иранский газ. Стремление Ирана создать полный топливный ядерный цикл - это самый подозрительный аспект его ядерной программы".
Все действия иранских властей создают вполне определенное впечатление: хотя Иран действительно нуждается в развитии ядерной энергетики, нынешняя программа не сводится только к этому, а направлена на создание условий для производства ядерного оружия.
Но при этом тоже возможны различные версии мотивации Тегерана и его подлинных целей. В упрощенном виде это сводится к вопросу: шантаж или создание атомной бомбы?
Версия ядерного шантажа (северокорейский вариант) предполагает, что на самом деле цель Ирана - не производство бомбы, а достижение такого уровня продвижения в этом направлении, который заставляет поверить, что она может быть создана в любой момент: все готово, и в определенной ситуации бомба может быть произведена. При этом Соединенные Штаты и Израиль - главные противники иранского ядерного вооружения - будут поставлены перед дилеммой: либо пустить в ход силу, попытаться путем военной интервенции в последний момент не допустить создания бомбы, либо согласиться с условиями, на которых Тегеран может остановить осуществле-ние своей программы. Вопрос в том, каковы должны быть эти условия, чего именно Иран желает добиться, проводя, подобно Северной Корее, политику brinkmanship балансирования на грани войны (а в том, что война при опреде-ленном развитии ситуации вполне возможна, пусть и не слишком вероятна, иранские правители могут не сомневаться, они очень и очень рискуют).
Во-первых, они могут добиваться того, чтобы США и западноевропейские страны обязались снабжать их ядерным горючим в тех объемах, которые не уступали бы производству этого горючего путем осуществления нынешней иранской программы. Уже отмечалось, что европейцы выразили согласие на это, но почему-то такого согласия для Ирана недостаточно. Видимо, он добивается американских гарантий: США должны четко и недвусмысленно присоединиться к предложенному Европой варианту: "поставки горючего в обмен на свертывание иранской ядерной программы". Но и этого, скорее всего, будет недостаточно: как показывает опыт Северной Кореи с ее беспрерывным маневрированием, блефом, непредсказуемыми зигзагами поведения, чисто экономическая сделка, какой бы выгодной она ни была, не устраивает правителей тоталитарного государства, нашедших возможность держать весь мир в неведении или даже в страхе, заставлять гадать - "есть уже бомба или нет?". Нужны гарантии не только экономические, но и политические: Америка должна раз и навсегда официально, при участии ООН, отказаться от "агрессивных намерений" в отношении их страны.
Неправильно было бы считать, что иранские правители только делают вид, что они боятся американской агрессии; они этого опасаются на самом деле, и такие опасения резко возросли после американского нападения на Ирак. Ведь эти люди, очень плохо знакомые с современным миром, практически никогда не бывавшие на Западе, могут всерьез верить в то, что "Большой сатана" твердо намерен любой ценой добиться уничтожения исламской республики и рано или поздно совершит агрессию против Ирана.
Важнейшая задача иранской внешней политики - противостояние американским усилиям изолировать Иран (а если возможно, то добиться смены правящего там режима). Тегерану необходимо, чтобы его исключили из американского "черного списка", из числа стран "оси зла". И если исходить из этой версии, то смысл ядерной программы Ирана состоит, прежде всего, в том, чтобы шантажировать Америку и добиться от Запада в целом как экономической помощи, позволяющей обойтись без производства собственного ядерного горючего (в том объеме и в тех формах, которые позволили бы создать атомную бомбу), так и политических уступок.
Версия реального создания атомной бомбы исходит из того, что Тегеран не блефует и не шантажирует Запад, а в самом деле намерен произвести несколько атомных бомб. Спрашивается - для чего?
Вряд ли для того, чтобы действительно пустить эти бомбы в ход.
Прежде всего - против кого Иран мог бы использовать ядерное оружие? Ясно, что не против Америки; даже если бы тегеранские правители этого захотели, у них для этого нет средств доставки. Правда, известно, что на базе северокорейской ракеты "Нодон" иранцы создали одноступенчатую жидкостную ракету "Шехаб-3", но она способна нести заряд весом около тонны на расстояние не более 1.5 тыс. км. Сообщается так же о работе по созданию еще более мощной ракеты с дальностью полета более 3 тыс. км; она якобы произведена на предприятиях Северной Кореи и на самолетах тайно доставлена для сборки в Иран.
Понятно, что, прежде всего, этим обеспокоен Израиль, ведь расстояние от иранской границы до Тель-Авива составляет 1300 км. Но трудно представить, чтобы иранцы решились на ядерную войну с Израилем. Нынешних тегеранских правителей можно считать узколобыми фанатиками, но все же не безумцами. При всей их ненависти к "сионистскому образованию" (так, в унисон с арабскими радикалами, называют Израиль в Иране) вряд ли они всерьез намереваются уничтожить еврейское государство, поскольку прекрасно понимают последствия такой попытки. Во-первых, они знают, что немедленно получили бы ответный удар двойной силы, который был бы для Ирана катастрофой. Во-вторых, лучшего способа действительно сделать Иран изгоем в мире, полностью изолировать его и поставить крест на всех перспективах развития страны невозможно было бы и придумать. Даже если бы осуществился наихудший вариант эскалации израильско-палестинского конфликта, то есть военное вовлечение в него арабских государств, новая война между Израилем и арабским миром (что выглядит совершенно неправдоподобным), Иран мог бы оказать арабам любые виды помощи вплоть до посылки войск, но на применение атомной бомбы не пошел бы.
Следовательно, можно сделать вывод, что наступательный вариант использования иранцами атомной бомбы нереален. Но как насчет оборонительного варианта? Он выглядит гораздо более вероятным. Чтобы отбить у американцев охоту напасть на их страну, застраховать себя от возможной агрессии, тегеранская "муллократия" (как и властители Северной Кореи), могла на самом деле решить, что обладание ядерным оружием является для них единственной гарантией. Иранские правители, вероятно, учли плачевный опыт Саддама Хусейна и полагают, что если бы у него действительно было оружие массового уничтожения, Буш не решился бы на войну. Как объяснял одни западный дипломат в интервью с агентством Рейтер в октябре 2004 г., "иранские лидеры собрались после иракской войны и решили, что причина, по которой Северная Корея не подверглась нападению - это то, что у нее есть бомба. Ирак был атакован, так как у него бомбы нет".
Вполне вероятно, что иранские правители считаются с возможностью возникновения еще одной угрозы, связанной уже с Ираком. Нельзя полностью исключать такого, благоприятного для Америки варианта, при котором все же удастся рано или поздно подавить иракское сопротивление и создать достаточно стабильную власть. Она будет зависеть от США, и Ирак превратится в американского партнера и союзника. В таком случае Иран будет со всех сторон окружен проамериканскими режимами: Афганистан, Пакистан, Турция, Ирак. Иранская пресса после американо-британской оккупации Ирака с тревогой писала о том, что вокруг Ирана замкнулось кольцо недружественных или прямо враждебных государств. На этот случай, по мнению тегеранских правителей, для Ирана было бы полезно иметь военный потенциал, позволяющий обеспечить защиту страны от любой враждебной коалиции.
Суммируя все вышесказанное, следует придти к заключению, что правители Ирана намерены довести процесс развития ядерной энергетики до такой точки, когда у них будет реальная возможность создать атомную бомбу. Но именно возможность. Реально произвести бомбу необязательно, хотя это был бы оптимальный вариант.
Стоит привести цитату из статьи двух американских профессоров иранского происхождения - Али Гейссари и Вали Насра, опубликованной в журнале Survival: "Многие иранцы (так же, как индийцы или пакистанцы) видят в приобретении ядерного оружия вопрос международного престижа - признание высокого статуса Ирана среди других региональных авторов. То, что Иран добьется этого статуса вопреки международным санкциям, только прибавляет веса этому достижению. Здесь, несомненно, задействован иранский национализм... Однако стимулом для ядерной программы и причиной того, что правящие круги вложили в нее столько средств, рискуя быть наказанными Соединенными Штатами и их союзниками, является обеспечение безопасности... Общенародная поддержка идеи ядерного вооружения - это важная мотивации, побуждающая правящих консерваторов упорствовать в проведении их нынешней линии. Ядерная проблема - это, возможно, единственный вопрос, по которому правящие круги могут считаться представляющими волю народа. Поэтому существуют политические стимулы для того, чтобы отстаивать идею создания ядерного оружия и даже использовать противодействие внешнего мира в целях сплочения населения, которое по другим вопросам настроено против режима... Есть возможность того, что давление Запада на Иран может вызвать народное националистическое сопротивление, подобное тому, которое имело место в 1951-1953 гг. в ответ на западные требования отказа Ирана от национализации его нефтяной промышленности".
Наличие собственного ядерного оружия означало бы для иранских прави-телей следующее: а) они сочли бы себя в безопасности, застраховали бы Иран от американской агрессии, обеспечили бы сохранение своего режима (а важнее этого для них, естественно, ничего нет); б) они резко повысили бы свой автори-тет внутри страны, обеспечив себе общенациональную поддержку: в) Иран существенно увеличил бы свой международный вес, став не только главной ядерной державой на Ближнем Востоке, но и членом "элитарного клуба", в ко-торый входят, наряду с Соединенными Штатами, Россией, Англией, Францией и Китаем, только два государства Третьего мира - Индия и Пакистан.
Можно, опять-таки по примеру Северной Кореи, вести длительную игру в "кошки-мышки", "войну нервов" вплоть до намеков, что бомба уже есть или почти есть, затем вроде бы идти на уступки и т.д. Главное - удерживать инициативу, диктовать свои правила игры, заставлять считаться с собой. Помимо всего прочего, это льстит самолюбию иранских руководителей - ведь они находятся в центре внимания всего мира, могут на равных разговаривать с лидерами великих держав, даже запугивать их. Наконец, такая линия поведения полезна для правящих кругов Ирана в плане мобилизации общественного мнения внутри страны, раздувания духа национализма: тегеранские лидеры позиционируют себя как смелые борцы за права и достоинство иранской нации, не побоявшиеся бросить вызов сверхдержаве. Они рассчитывают, что если даже иранское "ядерное досье" будет передано в Совет Безопасности ООН, Россия и Китай заблокируют введение санкций. А если этого не случится, иранские правители все равно могут заявить своему народу: "Наша страна опять стала жертвой мирового заговора, организованного империализмом и сионизмом. Нас берут за горло, пытаются задушить, не дают нам даже создать мирную атомную энергетику. Но наш великий древний народ не встанет на колени". И нет сомнений в том, каков будет отклик иранских масс, скандирующих на демонстрациях: "Будем сражаться, будем умирать!"
Позиции ведущих держав.
Соединённые Штаты. Основополагающим элементом позиции США является то, что для них не только создание ядерного оружия, но и строительство полного топливного цикла в Иране неприемлемо. Иранская ядерная программа начиналась ещё при шахе при технической поддержке и полном одобрении Соединённых Штатов, включая и ядерный топливный цикл. Нынешнее противодействие США продолжению этой программы (имеющей более скромные масштабы) подтверждает общераспространённое мнение, что главным для США тут является не вопрос распространения ядерного оружия, а характер режима в Иране. И это как раз подтверждается тем, что в 2006 году США заключили соглашение с Индией, не являющейся членом ДНЯО (Договора о нераспространении ядерного оружия), о масштабном мирном ядерном сотрудничестве.
Потенциальная иранская атомная бомба считается в Вашингтоне более опасной, чем северокорейская. Захват американских дипломатов в заложники в 1980 году после падения власти шаха и неудачная попытка США освободить их до сих пор воспринимается как эпизод американского национального позора и низшая точка падения престижа и роли США в мире после вьетнамской войны. В отличие от КНДР, Иран - быстро растущее государство с огромными природными и людскими ресурсами. Ныне Иран - региональный гегемон, а потенциально - глобальный лидер исламского мира. Иран исповедует в качестве официальной идеологии исламский фундаментализм, непримиримый к западным ценностям, на высшем государственном уровне призывает к уничтожению Израиля (и США), открыто поддерживает ряд международных террористических организаций и обещает всемерно продвигать экспорт ядерных материалов и технологий в исламские страны.
Вашингтон выступает за эскалацию санкций для "замораживания" иранских программ ЯТЦ и не исключает применения военной силы. США предпочитают теперь действовать через СБ ООН, поощряют дипломатические усилия ЕС и РФ и поддерживают идею позитивных стимулов для Ирана.
Процесс наращивания иранского потенциала обогащения после определённого момента, скорее всего, повлечёт военную акцию США. Главными препятствиями для этого являются: связанность ресурсов США в Ираке, страх перед новой войной в Иране (противодействие ей демократической оппозиции в Конгрессе), перспектива раскола в СБ ООН и среди американских союзников.
Россия. Позиция Москвы определяется несколькими основными мотивами. РФ, безусловно, против того, чтобы Иран обрёл не только ядерное оружие, но и промышленный ЯТЦ, как по соображениям безопасности, так и по коммерческим причинам - есть возможность продавать Ирану ядерное топливо со своих заводов. Но перспектива жёстких санкций и, тем более, военной акции против Ирана ради лишения его топливного цикла неприемлема для России. Учитывая традиционные связи РФ с Ираном, роль Ирана в регионе, предсказуемую реакцию мусульманского мира, в том числе и внутри России, российское руководство хотело бы во что бы то ни стало избежать военного конфликта .
Иран рассматривается в Москве как естественный противовес расширению влияния в регионе ваххабизма, а также влияния Турции и США. Помимо всего прочего, Иран (наряду с КНР и Индией) является главным импортёром немногих российских продуктов высокой технологии: ядерной энергетики и вооружений, В целом торговля РФ с Ираном быстро растёт и удвоилась за 2000-2004 годы . Занимая второе место в мире по разведанным запасам природного газа, Иран представляет собой привлекательный объект сотрудничества для Газпрома, что обещает контроль над большей частью мировых запасов этого вида энергосырья, роль которого в будущем значительно возрастёт.
В такой ситуации Россия пошла по пути совмещения весьма противоречивых позиций. С одной стороны, она выступает против полного топливного цикла в Иране и требует его "замораживания", что совпадает с позицией США. Правда, такого "замораживания" РФ требует не навсегда, а лишь на время выяснения недоразумений Ирана с МАГАТЭ, но это немаловажное различие. С другой стороны, Россия против жёстких санкций и применения военной силы. Более всего Москва отвергает жёсткие санкции за её счёт (мирное ядерное сотрудничество, поставки оружия) и в обход сфер, чувствительных для Запада (импорт нефти, экспорт нефтепродуктов).
Но при этом очевидно, что требование к Ирану пожертвовать технологией обогащения, в которую им уже вложен огромный экономический и политический капитал, может быть действенно только при достоверной угрозе причинения в ином случае большого ущерба. Поэтому позиция Москвы (и КНР - другой державы с правом вето в СБ ООН) фактически выбивает "кнут" из рук "шестёрки" - раз "пряник" оказался для Ирана недостаточно привлекателен. Упование на дипломатию и силу убеждения едва ли оправданно в вопросе, по которому у Ирана есть большой национальный интерес и последовательная программа. Переговоры позволяют Тегерану искусно маневрировать и выигрывать время для продвижения своей программы ЯТЦ (ядерного топливного цикла) (и, возможно, параллельного секретного военного проекта) .
В плане создания позитивных стимулов Россия сделала ряд шагов. В частности, в 2005 году было заключено соглашение с Ираном о вывозе ОЯТ (отработанного ядерного топлива) от Бушерской АЭС в Россию для переработки и хранения, что снижает возможность извлечения из ОЯТ плутония на месте. Москва также выступила с важной инициативой, значение которой шире, чем иранская проблема: построить на своей территории международный комплекс по обогащению урана для гарантированного обеспечения стран-инвесторов топливом для АЭС, что снимает стимул к созданию ими собственных ЯТЦ. Впрочем, эти шаги, улучшая общий фон мирного решения иранского вопроса, сами по себе оказались недостаточным позитивным стимулом для успеха переговоров.
Европейский Союз. Первоначально позиция Европейского Союза была очень близка к позиции России. В 2004 году "евротройка" выступила, по кон-трасту с США, за дипломатическое решение проблемы, причём не на основе угрозы силой, а на базе позитивных стимулов (содействие принятию Ирана в ВТО, капиталовложения в добычу газа, передача технологий по сжижению природного газа и пр.). При этом, опять-таки в отличие от США, ЕС ставил МАГАТЭ в центр деятельности по решению этой проблемы с опорой на ДНЯО и его механизмы и нормы, а не одностороннюю политику США или какой-либо новой "коалиции желающих". Эта позиция вполне соответство-вала основам политики ЕС по нераспространению, заложенным в документах министерских сессий в июне 2003 года в Люксембурге и Фессалониках .
В своей основе политика ЕС, как и России, помимо соображений нераспространения, определяется их объективным положением и интересами, отличающимися от американских. Обязательства по НАТО требуют от европейских стран поддерживать США (раскол вокруг войны в Ираке в 2003 году воспринимается как крайне негативный прецедент). Но для ответных действий Ирана и исламского мира в целом Европа (и американские базы на континенте) географически гораздо ближе и совершенно не защищена. Мусульманское население (уже от 5 % до 10 %) может создать взрывоопасную среду в Европе и предоставить большую свободу действий террористам. Следующие поколения иранских баллистических ракет серии "Шахаб" будут достигать территории ведущих европейских стран. Кроме того, Евросоюз гораздо больше, чем США, зависит от экспорта нефти из зоны Персидского залива (до 70 % потребления), который почти наверняка будет перекрыт в случае войны. В целом торговый оборот Европы с Ираном весьма велик и вырос вдвое в 2000-2004 годах (особенно с Францией, Италией, Грецией, Нидерландами, Турцией; вне Европы на первом месте Япония, Китай, Индия, Южная Корея, ЮАР) .
Таким образом, для стран Евросоюза ещё острее, чем для России, жёсткие санкции и тем более военная операция против Ирана поставят выбор между, с одной стороны, союзом с США и недопущением глубочайшего раскола НАТО и ЕС, а с другой стороны - предотвращением широкого конфликта с исламским миром вовне и внутри Европы и огромного экономического ущерба. Именно этим объясняется беспрецедентная политико-дипломатичес-кая активность "евротройки" от лица ЕС по иранскому вопросу. Эта деятель-ность стала, по существу, первым в истории опытом формирования единого международного курса Евросоюза как нового глобального центра силы.
После 2004 года Соединённые Штаты, сохраняя военную угрозу как фоновый фактор, в значительной мере предоставили ЕС и России инициативу в дипломатическом решении иранской проблемы. В случае бесплодности их усилий Вашингтон, вероятно, рассчитывает на их поддержку более жёсткого и, в конечном счете, силового варианта развязки этого гордиева узла. И действительно, по мере проявления всё большей неуступчивости Тегерана Евросоюз стал сближаться с американской линией .
Возможно, именно в 2004-2005 годах имелась уникальная возможность мирного урегулирования иранской проблемы на основе тесной координации и сотрудничества политики Евросоюза, России и МАГАТЭ, интересы которых в принципе совпадали. (Агентство более всего заинтересовано в получении информации по всем пунктам подозрений и в восстановлении контроля согласно Дополнительному протоколу 1997 года). Но они действовали параллельно, а не все вместе, что оставило Ирану свободу политического маневра и, в конечном счёте, побудило возобновить программу ЯТЦ.
Китай. Нельзя не упомянуть и китайскую позицию по данному вопросу. Имея право вето в СБ ООН, Пекин не проявляет большой активности (во всяком случае, внешне) в мировой дипломатической деятельности. КНР не стоит перед общеполитическим выбором: Запад или ислам (как Россия) либо США или ислам (как Евросоюз). Пекин, видимо, меньше всех опасается приобретения Ираном ядерного оружия. КНР сама сравнительно недавно (в 1992 г.) вступила в Договор о нераспространении и пока ещё не присоединилась ко всем его механизмам и нормам. К тому же Китай до 20 % своих энергоносителей получает от Ирана и планирует в будущем значительно и последовательно увеличивать импорт иранской нефти и газа, разрабатывать месторождения и строить трубопроводы. Пекин едва ли станет единолично накладывать вето на резолюцию СБ ООН, но, судя по всему, предпримет всё возможное, чтобы сделать санкции чисто символическими. Учитывая растущую самостоятельную роль Китая в мировой политике, его примиренческая линия по Ирану будет поощрять последнего к дальнейшему ужесточению своей позиции - если только США не инициируют крупный "прорыв" в отношениях с КНР, подобный тому, какой они сделали в отношениях с Индией в 2006 году .
Иран- Афгонистон
Афганистан в последние два-три года оказался в центре внимания железнодорожных компаний сопредельных стран, в первую очередь Ирана и Узбекистана, которые принялись за осуществление проектов на территории Афганистана. Становится ясно, что Афганистан вскоре расстанется со статусом страны, не имеющей железных дорог. Это поистине эпохальное событие, которое необходимо рассмотреть со всех сторон.
Проекты
История проектов строительства железных дорог в Афганистане насчитывает более 100 лет. Самый первый проект железной дороги в Афганистане был предложен еще британцами. Сразу после того, как королева Виктория приняла титул Императрицы Индии, в 1879 году британцы принялись строить железную дорогу на Кандагар. Дорогу к 1885 году достроили и пустили до Кветты, а дальше эмир Абдуррахман Хан, правивший Афганистаном, отказал британцам в проведении железной дороги.
После этого вопрос о строительстве железных дорог в Афганистане не поднимался вплоть до конца 1960-х годов, когда крупный афганский предприниматель Гулам Сарвар Нашер обратился к правительству СССР с просьбой проложить железную дорогу Кундуз - Ширхан-Бандар на реке Пяндж. Советские представители отказали, несмотря на то, что афганский предприниматель соглашался оплатить все расходы.
В начале 1980-х годов, уже после начала войны, СССР построил небольшую ветку Термез - Хайратон, с мостом через Амударью, необходимую для ввоза военных грузов. Теперь это железнодорожные ворота Афганистана. Вторая совсем короткая ветка из Кушки, была построена для облегчения завоза грузов для строительства автодороги Кушка - Герат - Кандагар, которую СССР построил для Афганистана в рамках помощи.
В 1970-х годах при поддержке ООН прорабатывался проект автомобильной и железной дороги из Ирана в Пакистан. Трасса железной дороги по этому проекту из Мешхеда должна была пройти через Герат - Кандагар и Чаман, где она соединялась с пакистанской железнодорожной сетью. Шах Ирана предлагал помощь Афганистану в строительстве ответвлений на Кабул и на иранский Захедан и далее к иранским портам, что давало Афганистану выход к морю, минуя Пакистан. Несмотря на выгодность проекта, он не был даже начат. Последовавшая война перечеркнула все планы.
Новые стройки
К проектам железнодорожного строительства в Афганистане вернулись после разгрома талибов в 2001 году. Иран в числе первых начал реализацию железнодорожного проекта. В 2008 году была достроена железная дорога Хаф (Иран) - Герат (Афганистан). Ее строительство полностью финансировала иранская сторона, и основной экономический эффект рассчитывался в выводе грузов из Герата и западных провинций Афганистана на региональный и мировой рынки.
Однако этим интерес сопредельных стран к железнодорожной тематике не исчерпывался. В мае 2007 года президент Таджикистана Эмомали Рахмон предложил строительство дороги в Иран. По замыслу железная дорога должна проходить по маршруту Колхозабад - Нижний Пяндж (Таджикистан) - Кундуз - Мазари-Шариф - Герат (Афганистан) - Мешхед (Иран). Его предложение было вызвано политикой "Узбекистон Темир Йуллари", которая часто задерживала таджикские грузы и затягивала выполнение операций.
В конце 2008 года Германия предложила строительство железной дороги Хайратон - Мазари-Шариф. При этом не особенно скрывалось, что эта ветка требуется для снабжения немецкого контингента, дислоцированного на севере Афганистана, поскольку Германия имела разрешение на наземный транзит через территорию России. Хорошую идею быстро подхватили в Узбекистане. "Узбекистон Темир Йуллари" оперативно получил займ Азиатского банка развития (АБР) и в феврале 2010 года приступил к строительству 75-км ветки от станции Хайратон до аэропорта Мазари-Шариф. Эта дорога будет достроена к концу 2010 года.
Афганское правительство считает, что в скором будущем железная дорога пойдет от Мазари-Шарифа на Герат, и даже выделило средства на выкуп домовладений и земель в полосе предполагаемого строительства.
Таким образом, уже к концу 2010 года Афганистан будет иметь две действующие железнодорожные ветки. Это немного, и до национальной сети дорог еще далеко, но все же начало положено.
Выигрывает в первую очередь Афганистан
Строительство железных дорог несет серьезные перемены. Железные дороги резко расширяют возможности развития экономических связей, экспорта товаров, импорта, развития промышленности и так далее.
В целом, как бы не складывалась ситуация, и каким бы не было соперничество между сопредельными странами за влияние на Афганистан, страна только выигрывает от железнодорожного строительства, кто бы его не вел. Железная дорога - это такой объект, который в кармане не унесешь, тогда как политические интересы меняются часто.
Вот, к примеру, внезапное пробуждение интереса Узбекистана к афганским железным дорогам. Поспешность, с которой Узбекистан принялся строить железную дорогу до Мазари-Шарифа, можно оценить только как стремление сохранить свое монопольное положение на рынке железнодорожных перевозок из/в Афганистан. Долгое время Хайратон был единственной станцией, позволяющей осуществлять отгрузку крупных партий грузов. Дальше груз шел по железным дорогам Узбекистана, чем узбеки неоднократно пользовались. В силу своего монопольного положения они неоднократно останавливали афганские грузы. Не имея другого транспортного коридора, афганские грузоотправители не могли ничего предпринять в ответ.
Афганские предприниматели, как в Афганистане, так и в странах СНГ, крайне недовольны сложившейся на узбекском участке железной дороги ситуацией. "Узбекистан по целому ряду причин не справляется с потоком грузов, идущих в Афганистан", - считает афганский предприниматель в Казахстане Мохаммад Дауд. Его опыт отправки грузов в Афганистан по железной дороге был сопряжен с множеством проблем и трудностей.
Положение складывается нетерпимое, поскольку трудности транзита через Узбекистан тормозят развитие внешнеэкономических связей Афганистана. "Очевидно, что в Кабуле рассматривают Казахстан как стратегического торгового партнера как минимум в сфере поставок энергоносителей. Казахстану это тоже выгодно, однако сегодня все упирается в неспособность транспортного коридора обеспечить пропускную способность требуемого потока грузов", - говорит афганский предприниматель.
При этом афганские бизнесмены возлагают надежды на строительство новой железнодорожной ветки, которое ведется узбекской стороной. "Ввод в эксплуатацию новой ветки железной дороги из Хайратона до центра Мазари-Шарифа разгрузит терминал в Хайратоне, - считает Дауд. - Поэтому надеемся, что с началом эксплуатации ситуация изменится".
Но вот с достройкой железной дороги до Герата сложилось положение, когда поток грузов, шедший через Узбекистан, может пойти через Иран. Руководство узбекской железнодорожной компании решило запрыгнуть в уходящий вагон путем строительства новой ветки. Впрочем, момент уже упущен, и узбекская монополия, к радости афганских предпринимателей, уже подорвана.
Потому в ближайшее время можно ожидать роста афганской деловой активности, роста экспорта, и появления на полках магазинов целого ряда стран афганских товаров.
Иран также много выигрывает от строительства железных дорог. И не только на товарах. Судя по тому, что дорога Мешхед - Бафк, от которой идет ветка на Герат, имеет станции Санган, Сечахун, Чадормелоу и Парваде, которые приспособлены для обработки насыпных грузов горнорудной промышленности, Иран всерьез рассчитывает на разработку афганских месторождений полезных ископаемых и заблаговременно строит транспортную инфраструктуру. Развив сеть дорог на западе Афганистана, Иран получит доступ к дополнительным ресурсам полезных ископаемых, причем на эксклюзивных условиях.
От строительства железных дорог выигрывают даже Пакистан и Индия. Со временем пакистанское руководство осознает, что афганские железные дороги дадут ему простой и прямой доступ на европейский и центральноазиатский и российский рынки, минуя порты, перегруженный Суэцкий канал, с экономией на двух перевалках груза. После этого позиция Пакистана станет более дружелюбной и покладистой. Вслед за Пакистаном потянется и Индия, которой станет не нужен громоздкий и неудобный проект транспортного коридора "Север-Юг". То есть, среди соседей Афганистана нет ни одной страны, которой бы железные дороги в Афганистане были бы невыгодны или опасны. Напротив, перспективы расширения торговли и транзита грузов очень велики.
Единственная страна, которая потеряла от афганского железнодорожного строительства - это Россия. У нее были исключительные шансы на то, чтобы включить Афганистан в сеть дорог с колеей 1520 мм, оснастить их российским подвижным составом и оборудованием, привязать к российской железнодорожной промышленности. Это в свою очередь направило бы грузопоток в северном направлении и в российские порты назначения. Но теперь эти возможности упущены. Железные дороги Афганистана будут преимущественно развиваться на колее 1435 мм, а это диктует направление перевозок в ином направлении: запад - восток, с ключевой ролью Ирана, и в перспективе Пакистана. Афганистан переориентируется на иранскую железнодорожную технику.
Развитие железных дорог в Афганистане заставит в перспективе Таджикистан и Узбекистан постепенно либо строить, либо перешивать свои железные дороги на колею 1435 мм. Это будет для них выгодно, и будет давать легкий и прямой доступ к иранским портам. Для экономики этих двух стран - редкая возможность. А если еще и Китай проложит через Центральную Азию магистраль с колеей 1435 мм, то уже в середине XXI века эта колея будет доминировать в этих странах.
В общем, у железных дорог Афганистана большое будущее. Они окажут огромное влияние на экономическое и социальное развитие обширного региона, лежащего к северу, югу и западу от хребта Гиндукуш. Это влияние по мере развития сети афганских железных дорог будет только усиливаться. Может быть, в будущем также дойдет дело до проекта пересечения Гиндукуша железнодорожными тоннелями.
Политика Ирана на Южном и Северном Кавказе после грузино- осетинской войны.
Нарастающая международная изоляция Исламской Республики Иран в результате принятия все новых ограничительных санкций ООН, США, Евросоюза и других стран подталкивает иранское руководство к активизации своей внешней политики на региональном уровне. При этом особое внимание уделяется Южному Кавказу, где исторически влияние Ирана было значительным. В течение многих столетий и Армения, и Грузия, и Азербайджан входили в состав Персии или были зависимы от неё. Северный Кавказ также на протяжении веков испытывал сильное влияние Персидской империи. К 19 веку Россия выдавила персов с Кавказа, однако после распада СССР начался обратный процесс, когда Иран пытается вернуться в этот, стратегически важный для него, регион. Несмотря на высокий уровень конкуренции со стороны других государств и противодействие США, стран ЕС, Турции и Израиля, Тегеран стремится развивать отношения со всеми странами Закавказья, за исключением Абхазии и Южной Осетии.
Безусловно, ближе всех к Ирану территориально и политически оказалась Армения, границы которой с Турцией и Азербайджаном закрыты, а с Грузией - позволяют только выход к Черному морю. Иран и Армения в схожих условиях внешней изоляции испытывают взаимную потребность в активизации двусторонних контактов и наращивании торгово-экономического сотрудничества, в котором основой служат энергетические и транспортные проекты. Не отказываясь от контактов и связей с Грузией и Азербайджаном, Тегеран, тем не менее, уделяет приоритетное внимание развитию своих отношений с Арменией.
С 2008 года иранский природный газ поступает в Армению по газопроводу Тебриз - Арарат, мощностью до 2,6 млрд. куб. м газа в год, построенному с участием "Газпрома". Оплата за полученный газ осуществляется поставками в ИРИ электроэнергии. Ранее Армения получала природный газ только из России транзитом через Грузию.
Между Арменией и Ираном действуют две высоковольтные линии электропередач, посредством которых между двумя странами осуществляются сезонные взаимоперетоки электроэнергии. Сооружается еще одна линия, которая позволит увеличить мощность перетоков энергии в несколько раз.
Готовятся проекты строительства гидроэлектростанции на приграничной реке Аракс, нефтепровода Тебриз-Ерасх, нефтеперерабатывающего завода и терминала жидкого топлива. Еще одним перспективным проектом может стать строительство железной дороги Иран - Армения при поддержке Азиатского банка развития (АБР), МВФ и Кувейта. Строительство, по предварительным расчетам, обойдется в 1,5 - 2 млрд. долларов США. Длина железной дороги составит 470 км, из которых 60 км придется на территорию Ирана и 410 - на территорию Армении. Согласно предварительной договоренности, Иран обеспечит выход Армении к Персидскому заливу. Таким образом, может быть открыт транспортный коридор Юг - Север к портам Черного и Каспийского морей. Открытие Прикаспийской железной дороги и аналогичной дороги Иран - Пакистан позволит Ирану и Армении выйти на индийский, центральноазиатский и российский рынки. Между странами уже построена одна и строятся еще две современные шоссейные автомагистрали.
Стремясь к укреплению своих политических и экономических позиций в Армении, Исламская Республика Иран не раз предлагала Еревану на экспорт стрелковое оружие и боеприпасы, минометы, реактивные системы залпового огня, снаряжение и другое имущество. Однако реальное военно-техническое сотрудничество ограничивалось поставками иранского вещевого имущества и продуктов питания длительного хранения для вооруженных сил Армении. После принятия резолюции 1929 Совета Безопасности ООН возможности для такого сотрудничества еще более сузились.
По некоторым данным, между Ираном и Арменией существует договоренность о сотрудничестве на случай войны. В соответствии с этим договором в военное время ИРИ обеспечивает тыл Армении, а Ереван препятствует блокаде Ирана и не допускает использования своей территории для любых военных операций против ИРИ с этого направления. Реализуемость такого договора вызывает серьезные сомнения, особенно в случае американо-иранского конфликта. В Ереване слишком дорожат своим сотрудничеством с Западом и не хотели бы обострять отношений с Вашингтоном. Любая же форма военного или военно-технического сотрудничества с Ираном, несоблюдения санкций ООН в отношении Тегерана неминуемо приведет к усилению блокады Армении и сокращению западной финансовой помощи, в первую очередь, со стороны родственных диаспор Франции и США.
В то же время Армения высоко ценит ту позитивную роль, которую ИРИ сыграла при урегулировании вооруженного карабахского конфликта. До 1997 года Тегеран принимал опосредованное участие в переговорном процессе, взаимодействуя по дипломатическим каналам с Россией. Позднее, после формирования института сопредседательства Минской группы ОБСЕ, дипломатическая активность Ирана на этом направлении снизилась. Тем не менее, Тегеран продолжает предлагать свои услуги в качестве посредника при урегулировании карабахской проблемы и, что имеет для России особое значение, выступает против вмешательства в дела региона внешних игроков и развертывания в зоне конфликта миротворческого контингента НАТО. Иран оказывает гуманитарную помощь НКР, например, поставил два десятка хлебоуборочных комбайна.
В целях придания нового импульса ирано-армянским отношениям президент Ирана Махмуд Ахмадинежад планирует посетить Армению в течение ближайших двух месяцев. Стороны готовят к подписанию ряд важных документов в торгово-экономической, энергетической, транспортной и других сферах. Объективно, дальнейшее развитие ирано-армянского сотрудничества отвечает интересам России в Закавказье, поскольку позволяет сохранить сложившийся здесь баланс сил и не допустить эскалации конфликта вокруг Нагорного Карабаха.
Ирано-азербайджанские отношения являются также важной частью взаимоотношений Ирана с народами Южного Кавказа. Главную специфичность им придает тот факт, что азербайджанцы исторически разделены между Азербайджаном и Ираном, причем количественно доминирующая часть этого этноса ныне проживает на территории Исламской Республики Иран. Взаимное влечение персов и азербайджанцев обусловлено различными причинами. Здесь и территориальное соседство, конфессиональное тождество, общность исторических судеб и др. Что касается факторов отчуждения, то здесь нужно принимать во внимание уникальность азербайджанского сознания, где сочетается шиитская ментальность и тюркская этническая основа.
Сразу после распада Советского Союза Тегеран попытался расширить свое влияние на территорию Республики Азербайджан. Для этого иранские власти существенно облегчили условия пересечения границы, открыли прямое авиационное и автобусное сообщение между азербайджанскими провинциями ИРИ и районами соседнего государства, санкционировали двусторонние связи на местном уровне в области торговли, образования, научных исследований и экономического сотрудничества. Помимо этого, Иран содействовал вступлению Азербайджана в региональные организации, оказывал экономическую и гуманитарную помощь, пытался стать посредником в урегулировании карабахской проблемы. До 1994 года, между Баку и Тегераном развивались доброжелательные, конструктивные и взаимовыгодные отношения. Однако в Тегеране боялись роста азербайджанского сепаратизма, поэтому иранское руководство отказалось от приема азербайджанских беженцев из Нагорного Карабаха и прилегающих к нему районов, но не препятствовало их транзиту через собственную территорию.
Позднее, между ИРИ и Республикой Азербайджан постепенно стали нарастать противоречия, главным из которых стало сближение Баку с Вашингтоном.
Некоторое потепление в двусторонних отношениях произошло в январе 2005 года в ходе визита в ИРИ президента Азербайджана Ильхама Алиева. В рамках этого визита было сделано совместное политическое заявление и подписаны двусторонние соглашения. В частности, стороны договорились соединить железнодорожные сети двух стран, построить автомагистраль Баку-Астара и соорудить ГЭС на пограничной реке Аракс. Кроме этого, было открыто генеральное консульство Азербайджана в Тебризе.
Лидеры ИРИ, заверяя на официальных встречах в своих братских чувствах к Азербайджану, в реальности не скрывают, что предпочли бы смену азербайджанского режима на более исламистский и проиранский. В Баку же стремятся по возможности не обострять ситуацию, не в последнюю очередь из-за "непредсказуемости" Ирана. Азербайджанцы не могут не замечать, что торгово-экономические связи между Азербайджаном и Ираном хоть и развиваются поступательно, но существенно отстают от уровня кооперации между Ираном и Арменией. Товарооборот между Арменией и Ираном в 2010 году вырос на 38%, составив 270 млн. дол., а между Ираном и Азербайджаном - всего лишь - 160 млн. дол., при том, что экономический потенциал Азербайджана и Армении несопоставим. Прямо или косвенно, укрепление независимого азербайджанского государства, к тому же еще и светского, влияет и будет влиять на умонастроения миллионов иранских азербайджанцев. Еще одной "болевой точкой" является пресловутый иранский "экспорт исламской революции". Исламистские течения в Азербайджане во многом подпитываются извне. После восстановления своей независимости, Азербайджан проводит многовекторную внешнюю политику, весьма далекую от иранского антизападного радикализма. Стоит отметить, что не в последнюю очередь этому выбору поспособствовал и нагорно-карабахский конфликт, существенно снизивший возможности политического маневра для Азербайджана. В последнее время наиболее активно Баку развивает отношения с США, странами ЕС, Турцией и Израилем. Объективно, Азербайджан становится важным поставщиком нефти и газа на мировой рынок и страной их транзита, местом столкновения интересов различных региональных и внерегиональных держав. Иран стремится сохранить свои позиции в Азербайджане и, по возможности, не допустить использования территории Азербайджана и Каспия в качестве плацдарма для США, НАТО и Израиля.
В целом, несмотря на попытки Тегерана и Баку сохранять нормальные добрососедские взаимовыгодные отношения, на них по-прежнему превалируют негативные факторы. Во-первых, Тегеран продолжает активно сотрудничать с Ереваном, что создает серьезную брешь в транспортной блокаде армянской территории и объективно отодвигает на будущее решение карабахской проблемы. Во-вторых, права огромной азербайджанской диаспоры (по некоторым оценкам, ее численность составляет 20 млн. чел., что превышает 25% населения страны) в ИРИ постоянно ограничиваются. В-третьих, Республика Азербайджан поддерживает тесные отношения с основными иранскими внешними противниками - США и Израилем, что неизбежно приводит к дополнительным трениям в ирано-азербайджанских отношениях. В-четвертых, неопределенность статуса Каспийского моря и азербайджано-иранской морской границы не только затрудняет эксплуатацию природных ресурсов, но и создает условия для возможного вооруженного конфликта между Тегераном и Баку. В-пятых, ИРИ и Республика Азербайджан как экспортеры и транзитеры углеводородного сырья являются конкурентами на мировых рынках.
Особое место в политике Ирана занимают ирано-грузинские отношения.
Иран одним из первых установил дипломатические отношения с Грузией, построил в престижном районе Тбилиси в парке Победы большое здание своего посольства. Несколько лет назад в Тбилиси открылся исламский культурно-просветительский центр, затем появились его филиалы в Марнеули и Гардабани, городах со значительным азербайджанским населением. 18 января 2010 министр иностранных дел Грузии Г.Вашадзе нанес визит в Тегеран, где был принят на самом высоком уровне. Официальной целью вояжа было "обсуждение стратегических вопросов, связанных со стабильностью и безопасностью на Кавказе". Грузины получили совет от президента Ахмадинеджада не стремиться в НАТО, похвалили "сбалансированную и принципиальную" позицию Ирана в отношении регионального развития, была подчеркнута готовность Тбилиси "к расширению консультаций" с режимом аятолл. Главным же результатом стала пресс-конференции в Тегеране 18 января грузинского министра иностранных дел Григола Вашадзе, на которой он заявил, что "Иран вправе продвигаться в развитии ядерных технологий". Учитывая, что Тбилиси рассматривается во всем мире как союзник Вашингтона, для аятолл это заявление - большая дипломатическая победа, пробивающая брешь в монолитной стене внешнего давления. Еще более значимым для Тегерана стало то, что глава МИД Грузии заверил иранского лидера в "отсутствии агрессивных планов против ИРИ". Вашадзе подчеркнул, что "Тбилиси никогда не будет участвовать в войне против Ирана, в каких бы союзах не состояла Грузия". До этого в мировых СМИ неоднократно проходили сообщения, что в случае удара по Ирану со стороны США (и/или Израиля) будут использованы базы в Грузии. Учитывая близость их к иранским центрам, такой удар практически лишал бы шансов и без того слабые, по отношению к американской и израильской мощи, иранские ПВО.
О существенном сближении взаимоотношений между Ираном и Грузией свидетельствует подписанное 3 ноября 2010 года соглашение о безвизовом режиме, согласно которому граждане обеих стран могут ездить друг к другу на срок до 45 дней без оформления виз. Помимо этого, открыто консульство ИРИ в Батуми и возобновлено прямое авиасообщение между Тбилиси и Тегераном, прерванное в 2000 году. Со стороны Грузии этому способствовало не столько увеличение в два с половиной раза количества иранских туристов или ожидание крупных инвестиций, сколько фактический отказ ИРИ от признания независимости Абхазии и Южной Осетии. Однако ирано-грузинский товарооборот по-прежнему мал (ИРИ обеспечивает менее 1% общего объема импорта Грузии). Это создает неустойчивость в развитии двусторонних отношений, что усугубляется отсутствием общих границ и сохранением труднопреодолимых различий в области культуры, религии и языка. Помимо этого, США, как основная военно-политическая и финансовая опора нынешнего грузинского руководства, пытаются оказывать свое давление на Тбилиси и всячески блокировать развитие таких отношений.
Таким образом, после распада Советского Союза ИРИ прилагает значительные усилия по распространению своего влияния на Южном Кавказе, однако этому процессу препятствует следующее:
- серьезная конфронтация Тегерана с Западом, которая привела к введению против него международных и односторонних санкций, что создает крайне неблагоприятные условия для развития экономического и политического сотрудничества ИРИ с расположенными в регионе государствами;
- отсутствие у Ирана на Южном Кавказе реальных союзников (ирано-армянские отношения носят больше конъюнктурный характер);
- ускоренное развитие иранских ядерных и ракетных программ, что на фоне агрессивной внешней политике ИРИ и отсутствия в регионе систем противоракетной обороны вызывает на Южном Кавказе вполне обоснованное беспокойство;
- крайне жесткая и недостаточно обоснованная позиция Тегерана по статусу Каспийского моря.
Что касается политики Ирана на Северном Кавказе, то до последнего времени она носила подчеркнуто пророссийский характер. Тегеран акцентировал внимание на своем невмешательстве во внутренние дела России и довольно жестко пресекал любые попытки афганских и международных террористов проникать на Северный Кавказ, в частности, в Дагестан, Ингушетию и Чечню, через свою территорию. Особенно важным это было в период, так называемых, двух чеченских военных кампаний. Менее эффективной была борьба ИРИ с транзитом наркотиков с каспийского направления, но усилия иранских силовых структур все же заслуживали внимания и существенно ограничивали деятельность наркоторговцев.
Тегеран преследовал в регионе свои, более конкретные, цели: ограничение влияния здесь Турции и некоторых арабских государств, ваххабитских движений и организаций, поддержка традиционных фундаменталистских исламских структур. Основными методами работы ИРИ на северо-кавказском направлении являются использование возможностей российских и иранских неправительственных научно-образовательных и религиозных организацией и благотворительность. Ситуация стала меняться в последнее время, когда Россия поддержала новые санкции ООН по отношению к Ирану и пошла на сворачивание военно-технического сотрудничества с Тегераном, в частности, аннулировала контракт на поставку ИРИ зенитно-ракетных комплексов "С-300". Посол Ирана в Москве Махмуд Реза Саджади заявил, что Россия поступает неблагоразумно, дистанцируясь от Ирана: "Сегодня Иран способствует предотвращению распространения терроризма в кавказском регионе, а также проникновению в Россию наркотиков". Такое заявление иранского дипломата можно расценивать как скрытую угрозу Тегерана в отношении России.
