Шмидт Юрий
адвокат, защитник Михаила Ходорковского
Беседовал: Костицина Наталья
Мы повторяем публикацию последнего интервью "Эху Петербурга" известного адвоката и правозащитника Юрия Шмидта, представлявшего в суде интересы главы ЮКОСа Михаила Ходорковского.
Юрий Макарович Шмидт на 76-м году жизни скончался в Петербурге 12 января 2012 года. "Эхо Петербурга приносит соболезнования родным и близким Юрия Шмидта.
Н. КОСТИЦИНА: 13 часов 8 минут, у микрофона Наталья Костицина, здравствуйте! И у нас в студии Юрий Шмидт. Юрий Маркович, здравствуйте!
Ю. ШМИДТ: Добрый день.
Н. КОСТИЦИНА: Будем общаться до половины часа, затем, с перерывом на новости, до без пятнадцати можете задавать свои вопросы, направлять их как в Twitter нашего эфира @efirspb, на сайте http://www.echomsk.spb.ru/. Здесь Юрий Шмидт, задать вопрос можете, прямо в прямом эфире отправлять, ну и, соответственно, в чате, под окном видеотрансляции. Юрий Маркович, я так думаю, что обо всем, о чем успеем поговорить, поговорим - и о нынешней политической ситуации и т.д., и т.д., но все-таки хотелось бы начать с переезда Верховного и Высшего Арбитражного судов, о чем мы стали с вами говорит в понедельник в рамках "Разворота", ну, и решили, что называется, очно уже поговорить. Вот, с вашей точки зрения, что означает вообще переезд Верховного и Высшего Арбитражного судов сюда, в Петербург?
Ю. ШМИДТ: Знаете, это как бы уже новость не самой первой свежести, но я до сих пор не могу прийти в себя, когда осознаю глупость, а может быть, сказать, и преступность этой идеи, потому что первое, к чему она ведет, и это совершенно очевидно для всех - к огромной трате государственных средств. Кожин назвал 55 миллиардов рублей, но мы знаем, какие цифры нам называют, скажем, на строительство стадиона, во что они вырастают потом, но и не столько от нелепости идеи, сколько от формы, в которой это нам было преподнесено.
Н. КОСТИЦИНА: А именно?
Ю. ШМИДТ: А это мне очень напомнило 24 сентября прошлого года, когда два наших высших государственных деятеля так, играючи, между прочим сказали: "А теперь мы поменяемся местами. Ты будешь главным, а я буду, значит, вторым, или наоборот, ты будешь вторым, а я буду главным". Это то, что оскорбило людей именно своей формой, потому что, в принципе, к этому люди были готовы. Так вот, я хочу сказать, сколько мы положили сил на обсуждение, как обустроить "Набережную Европы", что будет доминантой, будет ли виден Князь-Владимирский собор, сколько мы обсуждали вопрос о том, что будет в здании Биржи, как ее лучше использовать. Оказывается, за нас главный архитектор нашей страны всё решил, он уже ткнул пальцем, как Петр I когда-то, создавая его перспективу знаменитую...
Н. КОСТИЦИНА: Да, здесь...
Ю. ШМИДТ: Он уже ткнул пальцем и сказал: "Вот здесь будут два высших суда, здесь они будут работать, здесь судьи будут жить, и всё. Кушайте, дорогие земляки, бывшие земляки". И вот это меня приводит вообще в негодование до сих пор, несмотря на свой немолодой возраст, я не могу в себя прийти. Ну, а если говорить о сути этой проблемы, этого вопроса, то в нем нет ровным счетом, с государственной точки зрения, ни одного аргумента "за", и всё только "против". Если говорить об аргументах "за"...
Н. КОСТИЦИНА: Да.
Ю. ШМИДТ: ...так это может быть только тайное, да уже и не очень тайное желание нашего Президента подготовить местечко для Дмитрия Анатольевича Медведева, который еще вынашивает планы, может быть, он еще пойдет на следующие выборы Президента...
Н. КОСТИЦИНА: Да, оказывается, вынашивает, о чем сказал журналистам "Франс Пресс" перед отъездом в Париж.
Ю. ШМИДТ: Да-да-да, но пока для него задумано место председателя Высшего суда, который будет, по замыслу г-на Путина, как я понимаю, уже весьма прозрачному, один и будет находиться в Петербурге, а для начала два суда высших объединяются в одном здании, но я могу прямо сказать, что в одном здании два хозяина не уживутся, значит, встанет вопрос об объединении этих судов. Зорькину тоже восьмой десяток, и Конституционный суд, конечно, присоединится, и всё это поглотится в одну инстанцию, и одним судом... Вообще, существует известное правило, еще с римских времен: "разделяй и властвуй", но это относится к любым учреждениям, кроме судебных. Вот, судебным установлением легче управлять, когда оно одно, а так как дать настоящую независимость нашим судам явно не входит в планы г-на Президента, то объединение судов в одну инстанцию, оно даст неограниченные возможности, и уж тогда слово "тандем", которое когда-то было у нас в ходу, будет забыто, как, вообще, забыты какие-то, там, древнерусские названия.
Н. КОСТИЦИНА: То есть, короче, мы семимильными шагами идем к тому, что будет один суд?
Ю. ШМИДТ: Да, я полагаю, что это сверхидея, только единственное, что она никогда не будет высказана вслух, но вслух-то аргументов "за" тоже не нашлось ни у кого абсолютно, потому что тут даже смешно говорить. Во-первых, в Москве у Верховного суда роскошное здание, на которое вбухали огромное количество денег. Я помню, сколько лет оно ремонтировалось, как оно выглядит вообще сегодня, этот дворец настоящий Правосудия. Во-вторых, все-таки, вы знаете, о людях, о людишках иногда думать надо...
Н. КОСТИЦИНА: Так а о людишках у нас никто не думает, да?
Ю. ШМИДТ: Там сто двадцать человек...
Н. КОСТИЦИНА: Людишкам сказано идти направо, они пойдут, налево...
Ю. ШМИДТ: Они все-таки не военнослужащие, которые подписываются и уже обязаны по приказу Родины в любую точку отправиться. Сто двадцать судей, около тысячи человек обслуживающего персонала - консультанты, советники секретари и пр., и у всех есть семьи, у кого мужья, у кого жены, дети и т.д., огромное количество связей. Обсудить бы это на судейском сообществе нормально, по-человечески, но у нас это...
Н. КОСТИЦИНА: А даже предложений по обсуждению не было.
Ю. ШМИДТ: Даже предложений никаких не было. Что-то вроде бы сказал положительное Антон Иванов, председатель Высшего Арбитражного суда, что-то вроде бы сказал такое Лебедев, которому в его тоже почтенном возрасте этот переезд, по-моему, нужен как телеге пятое колесо, но говорят оптимисты, что нормальная работа судов будет дезорганизована на два года. Я предрекаю, что она будет дезорганизована на значительно больший срок, и это тоже, конечно, причинит немалый вред тому, что в России называется правосудием, хотя правосудия в России нет, есть судебная функция, но правосудием ее назвать довольно трудно. И поэтому... ну, я уже не говорю о том, что это создает трудности гражданам, потому что Москва все-таки у нас центр всех транспортных коммуникаций, в эти суды, в отличие от Конституционного, достаточно большой поток посетителей и участников судебных процессов, значит, это всем нужно создавать какие-то условия для связи. Естественно, это будет огромная нагрузка на транспортные артерии нашего города, и это будет...
Н. КОСТИЦИНА: На наши узкие улочки, да.
Ю. ШМИДТ: На наши узкие улочки нам еще чиновников поселяют. Это, естественно, потребует строительства жилья - ну, это входит вроде в эту мифическую сумму заниженную 55 миллиардов...
Н. КОСТИЦИНА: Юрий Маркович, но, с другой стороны, судьи Конституционного суда переехали? Переехали.
Ю. ШМИДТ: Их было 19 человек, и им предоставили такие царские условия... Вы не были в судебных городках?
Н. КОСТИЦИНА: Нет, нет. Это в Комарово то что, да?
Ю. ШМИДТ: В Комарово и на Крестовском острове, да.
Н. КОСТИЦИНА: Нет.
Ю. ШМИДТ: А я был. Туда, пожалуй, поехал бы человек, может быть, даже из Парижа, чтобы жить на этой территории, в этих коттеджах, в которых люди теряются. Я помню, как я был в гостях у бывшего судьи Анатолия Кононова - они с женой вечно терялись в этом своем коттедже, потому что их двое, и такое помещение, в котором действительно легко потеряться. На берегу Малой Невки у Зорькина дом стоит, прямо, вот так, спуск к воде, и это сказка. И даже дом для сотрудников, который построили на улице Савушкина, был я и в этом доме, он роскошный. Такого в Москве не было, и людей, не имевших жилья, обеспечили жильем, то есть, конфетку, короче говоря, приготовили настоящую. Кроме того, там достаточно много петербуржцев, там человек шесть всего не петербуржцев, их подбирали как бы заранее, и они сыграли свою роль, потому что они остались в своих петербургских квартирах плюс имеют служебную площадь в виде коттеджа городского и коттеджа дачного. И Конституционный суд, он совершенно другой по своим функциям, он подавляющее большинство дел рассматривает вообще не в открытых судебных заседаниях, поэтому тут даже был какой-то резон использовать роскошное здание Сената, отремонтировать его, действительно, под парадное какое-то, такое присутствие, и вот, как-то трудно придумать, что найти такое, чтобы как бы соответствовало рангу, и в то же время здание было бы более-менее доступно.
Н. КОСТИЦИНА: Я напоминаю, что у нас Юрий Шмидт. Юрий Маркович, тка, наблюдаете за разворачивающимися событиями вокруг Министерства обороны, структур Министерства обороны? С вашей точки зрения, все-таки это имитация борьбы с коррупцией или начатая борьба с коррупцией?
Ю. ШМИДТ: Нет, это чистой воды имитация. Я внимательно посмотрел две программы Мамонтова и обратил внимание, как...
Н. КОСТИЦИНА: Кстати, вчерашнюю, про Скрынник, смотрели?
Ю. ШМИДТ: И вчерашнюю посмотрел. И обратил внимание, как аккуратно отсекаются лица, которые по должности, независимо от того, принимали ли они прямое участие в хищении или не принимали, просто по должности должны привлекаться к ответственности, и чтобы в рамках уголовного дела выяснялась их причастность к этим самым преступлениям, масштабы которых даже трудно, так, человеческим умом...
Н. КОСТИЦИНА: Представить, да, вообразить.
Ю. ШМИДТ: ...даже трудно себе вообразить. Нет, это будет, как правильно кто-то сказал, порка для высших руководителей, всё ограничится девушками среднего звена, понимаете? Оказывается, вот, Васильева (да еще неизвестно, Васильева ли), оказывается, Сметанова с ее мужем похитили все эти самые миллиарды и отвечать будут примерно...
Н. КОСТИЦИНА: Ну, в общем, стрелочники.
Ю. ШМИДТ: Совершенно точно, да. Может быть, чуть выше, может быть, руководитель стрелочной службы, но никак не дальше.
Н. КОСТИЦИНА: Сегодня в Законодательном Собрании у нас в Петербурге принято решение увековечить память Борисо Стругацкого, и, может быть, для наших слушателей это будет неожиданностью, но вы, Юрий Маркович, именно тот человек, который сыграл огромную роль в наведению вот этого моста по переписке известной Михаила Борисовича Ходорковского и Стругацкого.
Н. КОСТИЦИНА: Бориса Натановича.
Н. КОСТИЦИНА: Да, Бориса Натановича.
Н. КОСТИЦИНА: Да. Мне очень повезло. Началось всё с того, что в 2005 году я обходил известных людей Петербурга, таких, как покойный композитор Андрей Павлович Петров, таких, как Даниил Александрович Гранин, Олег Авлерианович Басилашвили и, естественно, не мог обойти Бориса Натановича Стругацкого. Мы тогда письмо в защиту Ходорковского готовили. Борис Натанович мгновенно, конечно, это письмо подписал, задал мне несколько вопросов, и когда я рассказал Ходорковскому... вернее, я ему даже показал ксерокопию этого письма, он говорит: "И вы лично общались со Стругацким?" Причем Ходорковский, человек, который встречался с людьми крупнейшими и в мире политики, естественно, и в экономике, и с людьми искусства, но оказалось, он так любит творчество Стругацких, что вот, увидев подпись Стругацкого, он даже раскраснелся как красна девица и обязательно просил меня передать ему, значит, как он благодарен и особые чувства, что я и сделал. Вот, когда зародилась идея переписки, что было толчком, честно говоря, я сказать сейчас не могу, просто не помню. Надо было бы взять книжку и посмотреть, конечно, мне это напомнит. Но да, действительно, Борис Вишневский в основном имел дело с Борисом Натановичем, и я получал письма Бориса Натановича, и, соответственно, я получал письма Ходорковского, приходилось переписывать своей рукой, потому что из тюрьмы ничего выносить было нельзя, что-то посылали почтой, но не помню, тогда тюремной почтой пользовались или нет, через цензуру, но вот так состоялась эта переписка, и, насколько мне известно, Борис Натанович был тоже удовлетворен ею и даже последнее время высказывал желание ее и продлить. А мы получили, в общем, такой, своеобразный шедевр и еще одно произведение великого писателя.
Н. КОСТИЦИНА: Какие-то подвижки в деле Ходорковского?
Ю. ШМИДТ: Никаких подвижек нет, идет в чистом виде издевательство, причем я сначала назвал это балаганом, а сейчас я убежден, что это просто целенаправленная политика. Ну, коротко вопрос выглядит таким образом. Значит, в связи с изменением санкции, статьи 174 прим, по которой осуждены и Ходорковский, и Лебедев, надо уменьшить наказание, которое назначено по этой статье и в совокупности, причем четверо юкосевцев, освободившихся раньше, на которых мы тоже совершенно не рассчитывали, на смягчение наказания, прошли эту процедуру без задержек. И Платон Лебедев - прокурор попросил снизить ему наказание на год и девять месяцев, а судья взял и снизил на три года четыре месяца. Ну, дальнейшее известно - последовал протест, отменили, направили на новое рассмотрение, но при новом рассмотрении... Я еще сказал, что я аплодирую судье Распопову, который фактически повторил решение своего предшественника, но не на три года четыре месяца, а на три года снизил наказание, что тоже вызвало негативную реакцию со стороны прокуратуры. И я подумал, что это смелость судей, которые... один идет на значительное увеличение срока снижения, другой тоже как бы не слушает прокуратуру, а сейчас я понял, что это идет недостойная игра, потому что с июля месяца в Президиуме Московского городского суда лежит представление председателя Верховного суда, в котором ставится вопрос об уменьшении объема предъявленного и Лебедеву, и Ходорковскому обвинения и, в том числе, и вопрос о приведении в соответствие наказания. И однажды не помню, какое должностное лицо - ну, может быть, даже пресс-секретарь Московского городского суда - сказало: "Да, но вы видите, пока не рассмотрен вопрос о Лебедеве в рамках архангельской юрисдикции, Вельска и Архангельска, мы же не можем рассматривать это дело у себя на Президиуме", хотя по закону дело должно быть рассмотрено в течение 45 дней с момента поступления - 30 дней дается на изучение, 15 дней на рассмотрение. Вот, давайте считать, с июля месяца сколько времени прошло. Сейчас только на 14 декабря назначено очередное рассмотрение кассационного представления прокурора в отношении Лебедева, значит, может быть, следующий судья назначит ему наказание в виде двух лет и девяти месяцев лишения свободы, и опять пойдет вся эта круговерть, и опять не будет рассматриваться дело, от которого зависит судьба двух человек, и я уже объяснить это ни избыточной смелостью судей, ни какой-то случайностью просто не могу. Это явно такая игра, рассчитанная на...
Н. КОСТИЦИНА: Такое, заматывание, заматывание...
Ю. ШМИДТ: ...рассчитанная на дураков: "Ну, как мы можем рассмотреть, пока не решен вопрос?"
Н. КОСТИЦИНА: Пока на местах, да...
Ю. ШМИДТ: Хотя это совершенно параллельные процедуры, решаемые в рамках разных разделов Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов, и Уголовно-исполнительного кодекса, совершенно разные, одна другой не мешает, и Президиум Московского городского суда мог бы просто рассмотреть это дело и вынести свое решение, а дело в Вельске было бы просто прекращено. Но они делают вот так, как делают, и их это устраивает, потому что я уже не знаю, что это было со стороны Лебедева - акт героизма? - то, что он вдруг написал надзорное представление или это просто уже - ну нельзя не пойти навстречу таким очевидным вещам, которым не пойти навстречу просто нельзя, как говорится, этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Но сделали нормальный процессуальный ход, грамотный и в процессуальном, и в правовом отношении, но вместо того, чтобы делать следующий ход, вот, пошла эта самая карусель, эта круговерть.
Н. КОСТИЦИНА: Сколько еще? Где-то, может быть, полгода назад появилась надежда у людей, которые следят за этим процессом и сопереживают...
Ю. ШМИДТ: Да, в июле месяце...
Н. КОСТИЦИНА: Но, вот с вашей точки зрения, что могло произойти за это время, что вот, опять всё на круги своя возвращается?
Ю. ШМИДТ: Не знаю, не знаю, что могло за это время произойти. Вы знаете, я не боюсь повторить: я считаю, что судьба Ходорковского в руках одного человека, человека этого мы все знаем, и я считаю, что его действия во многом определяются тем, с какой ноги он встал, то есть, у нас Президент, который лично у меня вызывает сомнения в своей адекватности, поэтому предсказать его дальнейшие действия просто не в состоянии.
Н. КОСТИЦИНА: Уходим на новости.
* * *
Н. КОСТИЦИНА: 13 часов 35 минут, и я напоминаю, что у нас Юрий Маркович Шмидт, мы продолжаем разговор. Вот, по делу "Оборонсервиса" продолжают поступать сообщения. Во-первых, уже общий ущерб от хищения по продаже имущества Минобороны составил 6,7 миллиардов рублей, и "В Главном военном следственном управлении заявили, что бывший министр обороны Анатолий Сердюков может быть допрошен по делу о хищениях в "Оборонсервисе", если для этого будут достаточные основания". Вы знаете, мне фраза очень понравилась: "Бывший министр - такой же гражданин. Мы работаем, чтобы наши следственные действия, приглашение на допрос, в частности, чтобы это не было вхолостую". Вот об этом было сказано, в частности, на пресс-конференции сегодня руководителем ГВСУ Александром Сорочкиным. Придет время, будут основания - вызовем экс-министра!
Ю. ШМИДТ: Ну, замечательно совершенно. Даже форма подачи этой информации говорит о том, что есть люди... все люди равны, но есть люди, которые равнее, и г-н Сердюков, в частности, будучи причисленным, принадлежащим к касте неприкасаемых, по сути своей к узкому кругу доверенных лиц, как раз относится к числу тех, которые равнее других.
Н. КОСТИЦИНА: Закон о госизмене. Просто хочется о многом спросить. Естественно, вы ознакомились.
Ю. ШМИДТ: Ну, что сказать о законе о госизмене? Будьте осторожны, будьте осторожны. Вы сами того не... не отдавая в том отчет, можете оказаться изменником, потому что, вообще, журналист ведь человек, который все время в поисках информации, это его хлеб, и эту информацию, получение этой информации, некоторые способы вам уже перекрыли. Я не говорю, конечно, о таких, как кража, там, подкуп и т.п., хотя, между прочим, подкуп - это вот такая вещь, не то, чтобы строго определенная, потому что вообще информаторам платят иногда за информацию, и выделить, что за информация, как она, относится к государственной тайне или не относится, бывает достаточно сложно. Кстати говоря, у меня когда-то... то есть, не когда-то, а я точно помню, в 2004 году в Перми было дело, когда я защищал двух журналистов, обвиняемых в том, что они разгласили государственную тайну в своей публикации в областной газете "Звезда". Их оправдали, и суд тогда в приговоре написал, что журналисты вправе собирать информацию всеми законными способами, так как в данном случае... А у них был информатор просто в милиции, который рассказал им о совершенно невероятной вещи, имеющей высокое общественное значение, и они посчитали своим долгом предать это огласке. Вот, и все трое пошли под суд. Двое были оправданы, а милиционер как должностное лицо получил такое, символическое наказание, потому что суд учел, что действительно он сообщил об общественно важной вещи, хотя она и относилась к числу сведений, составляющих государственную тайну об оперативной работе. Вот, но как-то это решение, как я ни пытался, почему-то не получило большого распространения...
Н. КОСТИЦИНА: Огласки какой-то, да?
Ю. ШМИДТ: ...большого распространения среди журналистов, и на мои пресс-конференции ни в Перми, ни в Москве вообще, кроме, там, двух с половиной человек не приходило, и я крайне удивлялся, но ситуация именно такова. Значит, сейчас в том, что касается закона о государственной тайне, во-первых, у нас безмерно расширился перечень сведений, которые составляют эту государственную тайну. Ее, можно сказать, составляет вообще всё, а посчитаем мы это тайной или не посчитаем, это, вот, как мы решим, потому что можно посчитать, а можно не посчитать. И то же самое...
Н. КОСТИЦИНА: Опять же, есть один гражданин, и есть другой гражданин.
Ю. ШМИДТ: И есть другой гражданин, совершенно верно. А вообще, этот закон, он как бы занял свое место в череде целой серии законов, которые ограничивают права человека, но он выглядит, я бы сказал, как-то... да нет, даже его особенно монструозным и не назовешь, потому что закон об НКО выглядит не лучше, но дело в том, что мы идем все время по пути расширения перечня сведений, составляющих государственную тайну в то время, как весь мир идет по совершенно обратному пути. Тем более, что при современных средствах разведки - спутниковой, радиолокационной, электронной и других - сохранить в тайне то, что можно было легко относительно сохранять в дедовские времена, сейчас совершенно невозможно, и поэтому в нормальных странах давно решили: чем оборонять вообще линию фронта, растянутую... Как я помню еще военные сводки: "В целях сокращения линии фронта наши войска оставили незначительную...>>, там, какую-то территорию. Так вот, вместо того, чтобы безмерно растягивать эту линию фронта, ее нужно всячески сокращать и защищать более энергично и активно, что будет значительно легче. Ну, а так у нас, понимаете, ситуация очень специфическая - поймать настоящих шпионов трудно, ведомство (я имею в виду Федеральную службу безопасности да полю примыкающие к нему родственные души) растет и хочет кушать, и выдавать на-гора какую-то продукцию все время надо, вот и появляются шпионы - видели? - в лице Валентина Данилова, в лице Григория Пасько. Я называю дела...
Н. КОСТИЦИНА: Дела, да.
Ю. ШМИДТ: ...к которым я имел некоторую причастность, хотя прямо адвокатом я был только Александра Никитина. Господи, какие были вегетарианские времена, вспоминаю я. Вот, и поэтому и наезд на ученых, и наезд на журналистов, и наезд на людей других профессий, безусловно, будет расширяться.
Н. КОСТИЦИНА: Скажите, свет в конце тоннеля...
Ю. ШМИДТ: Так что закону, закону применение найдут. Света в конце тоннеля я в ближайшее время, к сожалению, не вижу. Увы, увы.
Н. КОСТИЦИНА: Будущее у оппозиции у нас есть в стране? Уже, в общем, поговаривают о расколе оппозиции...
Ю. ШМИДТ: Будущее у оппозиции будет только в том случае, если оппозиция поумнеет и поймет, что надо на время просто забыть все разногласия, кроме того, что... и сосредоточиться только на том, что объединяет. Вот, если есть лозунг "Свобода политзаключенным!" - это то, что наметил Координационный совет, значит, "Свободу политзаключенным!", "Свободные выборы!", и на помню, что-то такое, третье - никто не спорит. Вот, давайте, ребята, говорить об этом, призывать людей под эти лозунги, а кто главный и что мы будем делать потом, когда власть окажется в руках других людей и т.д. - найдем что делать. И тогда можно будет, действительно, разойтись по фракциям, одни будут отстаивать одну позицию, другие другую, и тогда будет что-то похожее на нормальный парламент. Но пока этого нет, значит, нужно забыть о борьбе за первенство, потому что у меня такое ощущение, что, вот, в 1991 году власть свалилась просто под ноги, и оказалась она в руках у первого, кто добежал. Второй раз такого не будет, а лидеры некоторые оппозиционные повторяют ту же самую ошибку: они бегут вперед, чтобы успеть подобрать то, что лежит, а оно не лежит пока нигде, за него надо бороться.
Н. КОСТИЦИНА: Юрий Шмидт был в студии "Эха Петербурга". Спасибо!
Ю. ШМИДТ: Пожалуйста.
Док. 657705
Перв. публик.: 12.01.13
Последн. ред.: 14.01.13
Число обращений: 0
Зорькин Валерий ДмитриевичЛебедев Платон ЛеонидовичСкрынник Елена БорисовнаХодорковский Михаил БорисовичСердюков Анатолий ЭдуардовичШмидт Юрий МарковичГранин Даниил Александрович (Герман)
|
