Многие люди мечтают о том, чтобы прожить не одну жизнь, а много, и совершенно разных, "опуститься на дно морское и полететь за облака". Их постоянно манит новое, непознанное, неизведанное, они стремятся уйти от повседневной рутины, попробовать свои силы на новом поприще и проживают тем самым несколько жизней.

К числу таких людей принадлежит и Юрий Михайлович Батурин, директор Института истории естествознания и техники имени С. И. Вавилова РАН, член-корреспондент РАН, летчик-космонавт России, Герой Российской Федерации.


Читателям Вестника ОНЗ РАН от Ю. М. Батурина

Ю. М. Батурин получил разностороннее образование, и широкий круг его интересов во многом предопределил его дальнейшую судьбу. Выпускник Московского физико-технического института, он впоследствии окончил Всесоюзный юридический институт (ныне - Московская государственная юридическая академия), факультет журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова, Высшие курсы Военной академии Генерального штаба Вооруженных сил РФ и Дипломатическую академию МИД РФ.

Трудовой путь Ю. М. Батурина начался в Институте кристаллографии АН СССР. После окончания Физтеха он распределился в НПО "Энергия" (ныне Ракетно-космическая корпорация "Энергия"). Затем работал в Институте государства и права АН СССР, где занимался проблемами права массовой информации и компьютерного права. Он стал соавтором первого в нашей стране закона о свободе печати (принят в 1990 г.), а затем и российского закона "О средствах массовой информации" (1991 г.).

С министром обороны П. С. Грачевым и президентом России Б. Н. Ельциным. Фото сделано 22 июня 1994 года в Генеральном штабе на военно-стратегических учениях, в которых принимал участие президент.

В 1991 г. началась карьера Юрия Михайловича как политика и журналиста - из Института государства и права АН СССР его взяли в аппарат президента СССР М. С. Горбачева. После распада Советского Союза он был политическим консультантом телевизионной программы "Итоги" РГТРК "Останкино", советником председателя РГТРК, в июне 1993 года стал помощником президента России по правовым вопросам, а с 1994 года - и по национальной безопасности. Следующими должностями в высших эшелонах власти были: секретарь Совета обороны России, помощник президента России, член Военного совета Военно-космических сил, председатель Комиссии по высшим воинским должностям, высшим воинским званиям и высшим специальным званиям Совета по кадровой политике при президенте РФ, председатель Межведомственной комиссии по химическому разоружению, действительный государственный советник РФ 1 класса.

Оставив в 1997 году политическую деятельность, Ю. М. Батурин стал обозревателем "Новой газеты" и возвратился в космонавтику, приступив к работе в Российском государственном научно-испытательном и исследовательском центре подготовки космонавтов им. Ю. А. Гагарина (РГНИИЦПК) в качестве кандидата в космонавты. По завершении курса космической подготовки ему была присвоена квалификация "космонавт-исследователь". В 1998 г. он совершил космический полет на космическом корабле "Союз ТМ-28/Союз-ТМ-27" и орбитальном комплексе "Мир" вместе с космонавтами Геннадием Падалкой и Сергеем Авдеевым, а вернулся на Землю на космическом корабле "Союз ТМ-27" вместе с Талгатом Мусабаевым и Николаем Будариным. После космического полета ему было присвоено звание "летчик-космонавт России" и квалификация "космонавт III класса", и он был награжден орденом Мужества.

Экипаж во втором полете: Юрий Батурин, Деннис Тито и Талгат Мусабаев

В 2000 г. Ю. М. Батурин назначен заместителем командира отряда космонавтов РГНИИЦПК по научно-испытательной и исследовательской работе с сохранением летной должности инструктора-космонавта-исследователя. В 2001 г. решением Межведомственной квалификационной комиссии ему была присвоена квалификация "космонавт-испытатель". Свой второй космический полет он выполнил в качестве бортинженера космического корабля "Союз ТМ-32/Союз ТМ-31" и Международной космической станции вместе с Талгатом Мусабаевым и Деннисом Тито, стал космонавтом II класса. 28 сентября 2001 г. за мужество и героизм, проявленные при осуществлении международного космического полета, указом президента России В. В. Путина удостоен звания Герой России.

Ю. М. Батурин провел первое в нашей стране фундаментальное исследование по компьютерному праву (1990 г.). Юрий Михайлович уже 17 лет возглавляет кафедру компьютерного права в Московском инженерно-физическом институте, также первую в стране. Профессор МГУ им. М. В. Ломоносова, он является автором более двухсот научных трудов по космонавтике, физике, кибернетике, политологии и праву, в том числе более полутора десятка книг.

В сферу его профессиональных интересов входят: космонавтика (постановка и проведение научных экспериментов на борту пилотируемых космических аппаратов, применение технологий виртуального окружения для подготовки космонавтов и постановки научных экспериментов, история космонавтики), юриспруденция (теория и философия права, конституционное право, право массовой информации, компьютерное право, международное космическое право), международные отношения, журналистика. Он владеет английским, сербским, хорватским и шведским языками.

Юрий Михайлович является членом многих общественных организаций: Союза журналистов СССР/РФ, Совета по внешней и оборонной политике (СВОП), Российского совета по международным делам (РСМД), Координационного совета МФТИ, Российской и Международной ассоциаций участников космических полетов, Союза фотохудожников России; Совета попечителей Политехнического музея (1999-2011). В 2000-2008 гг. он был председателем Центра антикоррупционных исследований и инициатив Transparency International-Россия, а в 2008 г. стал секретарем Союза журналистов России.

Невесомость не помеха увлечению фотографией.
 

В Российской академии наук он возглавляет Научный совет по выставочной деятельности РАН и является членом бюро Архивного совета РАН. Ю. М. Батурин - лауреат премии Союза журналистов СССР, премии "За выдающийся вклад в развитие права СМИ", международной юридической премии "Фемида", международного фотоконкурса "Золотой Кэнон", литературных премий Книга года (2005 г.) - в номинации "Эврика" за книгу "Мировая пилотируемая космонавтика. История. Техника. Люди" (главный редактор и один из авторов) и в номинации "Жизнеописания" за книгу о своем отце "Досье разведчика. Опыт реконструкции судьбы", а также ряда других литературных премий. Его активная журналистская деятельность в качестве обозревателя "Новой газеты" и специального корреспондента журнала "Новости космонавтики" отмечена премией правительства Российской Федерации в области печатных средств массовой информации (2009 г.). Среди его увлечений - фотография и создание фильмов, разработка математических моделей в политике и праве, публицистика. Персональная фотовыставка Ю. М. Батурина "Короткое свидание с Землей" с 1999 г. демонстрировалась в Москве (дважды - в Политехническом музее и в Музее имени Н. К. Рериха), Санкт-Петербурге и многих других городах России и мира. Он автор фильма о космонавтах "Лестница в небо" (1999 г.), неоднократно демонстрировавшегося по телевидению.

В апреле 2013 года Юрий Михайлович находился с визитом в Геофизическом центре РАН и любезно согласился ответить на несколько вопросов корреспонденту Вестника ОНЗ РАН.
Е. Фирсова

Интервью с Юрием Михайловичем БАТУРИНЫМ, директором Института истории естествознания и техники имени С. И. Вавилова РАН, членом-корреспондентом РАН, летчиком-космонавтом России, Героем Российской Федерации.

Е. Ф. Юрий Михайлович, как Вам удалось осуществить свою мечту о полете в космос?

Ю. Б. Прежде всего, я не люблю, когда мечта живет долго - годы и десятилетия. Желательно быстрее перевести мечту в план, который надо выполнить. Я так и сделал, когда учился на Физтехе, был студентом третьего курса факультета радиотехники и кибернетики. Приняв решение стать космонавтом, я сразу перешел на факультет аэрофизики и космических исследований. Но задача состояла в том, чтобы точно угадать группу, в которую надо было попасть. Тогда все было секретно, сплошные "почтовые ящики" (п/я), никто ничего не говорил. Но есть такая замечательная информационная система, которая называется "общага". Там можно узнать все. Через много лет я сам удивился, какой удивительно точный план тогда был составлен. Я попросил, чтобы меня приняли в конкретную группу, и меня туда взяли: на кафедру академика Бориса Викторовича Раушенбаха. По его кафедре я и закончил Физтех. Дальше был обычный путь: после института пришел работать на фирму, сегодня всем широко известную как Ракетно-космическая корпорация "Энергия" имени Сергея Павловича Королёва, а тогда - просто "почтовый ящик".

Когда молодые люди приходят учиться в институт, умные, знающие жизнь люди дают им правильные советы. И мне говорили: ты живешь на Ленинском проспекте, тогда у тебя базой будет Институт точной механики и вычислительной техники Академии наук. До него только две остановки на троллейбусе, а если погода хорошая, то пешком даже лучше. И когда я объявил, что меняю все таким образом, что вместо двух остановок на троллейбусе мне придется вставать невесть когда, ехать на метро на Ярославский вокзал, дальше ехать 35 минут на электричке, потом идти пешком до проходной, и в 8:20 надо пройти проходную - тогда те же умные люди сказали: "Ну что же? Бывает...". С этого и начался мой путь к космическим полетам - ездил на электричках, и работал инженером, и дорога в космос оказалась довольно долгой. В итоге я прослужил 12 лет в отряде космонавтов, из них почти 10 лет заместителем командира отряда, выполнил два космических полета. Можно сказать: осуществил мечту. А лучше: выполнил поставленную задачу, план, который наметил.

Е. Ф. Не могли бы Вы рассказать о Вашей работе в качестве помощника президента РФ по национальной безопасности и секретаря Совета обороны?

Ю. Б. В нашей стране однажды наступили столь турбулентные времена, что срывали людей с насиженных мест, и некоторые оказывались там, где и не могли себя представить. Так произошло и со мной, нежданно-негаданно я оказался во власти, работал помощником президента, сначала по правовым вопросам, потом помощником президента по национальной безопасности, а потом секретарем Совета обороны. Это было. Если сегодня смотреть на те события, на тот период с дистанции десятилетий, это продолжалось совсем недолго. Я пришел к Ельцину в июне 1993 года, и к концу 1997 года моя работа у президента России завершилась. Во всяком случае, период был весьма непродолжителен, как сейчас представляется. Но по насыщенности событий и дел то время равнялось десятилетию, а может быть, и больше. То был очень трудный период в жизни страны, но и очень интересный, потому что ощущался потенциал реализации событий. Я бы даже сказал, самых разных реализаций, и многие люди стремились потенциал, который они видели, превратить в настоящий результат. И им кое-что удалось. Среди тех людей оказался и я. Не так много удалось сделать, как хотелось, но так уж получилось. Как сравнивать, что вместило больше? Четыре года я был во власти, двенадцать лет в отряде космонавтов, а всего отдал космонавтике больше четверти века. Сравнимо ли это? Все-таки сравнимо, потому что космонавтикой я занимался в более спокойные времена.

Е. Ф. B прошлом году ИИЕТ РАН отмечал свое 80-летие. Вы тогда говорили о проблемах института. Удается ли их решать в настоящее время?

Ю. Б. Когда мы праздновали наш юбилей, я особенно не говорил о трудностях. Может быть, две-три фразы, но в праздничный день лучше делать более оптимистичные доклады. Действительно, проблем у института было очень много, их и сегодня хватает. Может быть, сегодня даже больше. Точнее говоря, я вижу больше проблем, чем раньше, и так просто с ними не справиться, для этого нужны годы. Но, тем не менее, мы работаем, многое изменилось, институт, мне кажется, ожил, о нем говорят и оценивают неплохо, и в прессе тоже пишут. В принципе, проблем остается достаточно, и я их не скрываю никогда. Но мы справляемся. Самая большая проблема, которую надо решить для того, чтобы осилить другие проблемы, это острая нехватка молодежи. Нам нужно найти и набрать молодежь, но даже и ставок нет, на которые я мог бы их взять, и не очень-то молодые люди сейчас хотят идти в историю науки и техники. Да и зарплата академическая, конечно, небольшая. Так что, думаю, главная проблема - молодые кадры.

Е. Ф. Вы возглавляете институт, который занимается историей науки. А каково Ваше видение перспектив и путей решения проблем РАН в свете предстоящих выборов президента Академии?

Ю. Б. Мне не кажется, что от того, кто именно сейчас станет президентом, в значительной степени зависит решение всех проблем РАН. Один человек здесь никогда ничего не сделает. Если придет новый президент Академии, ему надо готовиться к длительной работе. Прежде всего, создать собственную команду, и на это он затратит месяцы. После этого какое-то время у него уйдет на то, чтобы понять реальную глубину проблем. Потому что сегодня, кроме, как мне кажется, достаточно небольшого числа лиц в руководстве РАН, реальный масштаб проблем в Академии наук не виден. И я тоже их все не знаю, потому что у меня нет достаточной информации. По мере того как президент Академии наук будет работать, перед ним будут открываться все новые и новые стороны проблем, которые он знал, или проблемы, о которых он и не подозревал, неизвестные ему ранее взаимосвязи между проблемами. Система очень инерционная. Даже один институт инерционная система, а в Академии четыре с половиной сотни научных учреждений. И надо, чтобы они разворачивались достаточно соразмерно, чуть ли ни синхронно, а этого очень трудно добиться. Поэтому кто бы ни стал президентом Академии наук, невозможно от него требовать, чтобы все проблемы были решены в ближайшие пять лет. Не справимся мы с ними за пятилетку, но будущему президенту РАН необходимо иметь четкий системный план их преодоления, а не отбивать одну за другой по мере поступления, и готовиться также к тому, что проблем будет больше, потому что, к сожалению, в последние годы, может быть, даже десятилетия, Академия наук живет в достаточно агрессивной среде. Общество не знает, что делает Академия наук, общество воспринимает ее через телевизор, который стал не просто кривым зеркалом, а каким-то отражением в обломках зеркала. Я уж не говорю про то, что министерство науки и образования уже не первый год создает и даже выдумывает проблемы, которых нет, или они значительно преувеличены. Я вижу, что сейчас происходит с высшей школой, я преподаю, у меня есть кафедра, но я собираюсь уйти, бросить преподавание, потому что заполнение бумажек в вузах превратилось в нечто катастрофическое. Нет времени на работу со студентами. Моя зарплата (полставки) заведующего кафедрой - семь тысяч рублей. Это смешная зарплата, и когда я пришел на заведывание кафедрой, я пришел из интереса, а не из-за денег. Но сейчас получается, что я должен только бумаги заполнять и отчитываться, и делать это каждый день. При этом я вижу, что административный аппарат вуза получает зарплату на два порядка больше. Слава богу, Академия наук сейчас бумажной волокиты старается избегать, но если давление будет нарастать, и к нам докатится бюрократический вал, мы можем прийти к тому, что все рабочее время сотрудников институтов будет уходить на заполнение бумаг и подсчет коэффициентов, смысл которых - оценивать эффективность работы сотрудника и института. А когда работать-то? Я предвижу такое развитие событий и кое-что посложнее, почему и говорю, что проблем может стать больше.

Е. Ф. Вы создали в институте Центр виртуальной истории науки и техники. Как вы полагаете, возможны ли какие-либо совместные проекты Центра и ГЦ РАН?

Ю. Б. Не только возможны, они уже появляются. Так получилось, что Алексей Джерменович Гвишиани пригласил нас, и некоторое время назад я был со своими коллегами здесь у вас в Центре, и во время нашей беседы обнаружилось, что мы действительно можем делать вместе интересные проекты. Я вижу, что на нашей годичной конференции заявлены доклады и от вас тоже, и наверно, мои сотрудники будут участвовать в ваших конференциях. И в нашем Центре виртуальной истории науки и техники, и среди тех сотрудников, с которыми я общался в ГЦ РАН, я вижу молодых талантливых людей, которые хотят работать, очень хотят работать, и невозможно, чтобы у таких людей ничего не получилось. Совместные проекты обязательно будут.

Е. Ф. Юрий Михайлович, вы являетесь человеком, который, если так можно выразиться, прожил несколько жизней. И сейчас вы возглавляете институт, который занимается историей естествознания и техники. Что Вы думаете об этой совсем новой деятельности?

Ю. Б. То, что я пришел к истории, мне не кажется случайным. Я стал директором Института истории естествознания и техники имени Сергея Ивановича Вавилова, и у меня есть такое ощущение, что это было предопределено, еще даже до того, как я начал превращаться в историка. Знаете, какую первую в своей жизни книгу я прочитал (хотя ничего в ней не понял)? Когда мне было четыре года, только-только научившись читать по названиям магазинов, я подошел к отцовскому шкафу дотянулся лишь до нижней полки, и почти наугад, может быть, привлеченный строгим и красивым корешком, вытащил книжку, которую честно и терпеливо по буквам, как на вывесках, прочитал от первой до последней страницы. Эти несколько дней я смирно сидел в комнате и не доставлял родителям никаких хлопот. Она до сих пор стоит в моем кабинете - книга Сергея Ивановича Вавилова "Исаак Ньютон", второе издание, 1945 год, издательство Академии наук СССР. Когда я стал директором ИИЕТ РАН, мой взгляд вдруг упал на эту книжку, и я понял, что круг замкнулся. С самого начала мне было подсказано: ты туда придешь.

Если говорить об истории - знаете, есть люди, которые каждодневно пишут дневники. Для этого надо иметь очень высокую самодисциплину и обязательно время. Если ты не будешь оставлять хотя бы полчаса в сутки, ежедневных записей не получится. У меня таких дневников никогда не было. Но в какие-то периоды, когда я начинал чувствовать, что наступает историческое время, точнее, что оно когда-нибудь может быть признано историческим, старался записывать, не только записывать события, но и сохранять документы. У меня в квартире, к сожалению, некуда деваться от папок с бумагами, документами, которые я не выбрасывал на протяжении жизни, потому что понимал, что они обязательно будут исследоваться, и так должно быть. Видимо, мне было присуще чувство историка еще тогда, когда я не понимал ни истории, ни того, что ею надо профессионально заниматься. Мне просто казалось, что нечто очень важно сохранить. И теперь я понимаю, действительно, так и есть, и уже приходит время, когда я открываю какую-нибудь папку и начинаю что-то писать, публиковать, использовать документы, которые стали историческими. Например, в этом году, в декабре исполнится 20 лет со дня принятия Конституции России. Конституцию писали несколько лет. В нашей стране никогда не было такого - чтобы не менее тысячи человек, из которых три четверти действительно очень умны и высокопрофессиональны, столь долго сидели и тщательно работали над этим документом. А если проследить, как это все происходило - кто-то это должен написать. К счастью, изданы многие документы, стенографические записи, но не все, потому что все документы собрать невозможно. Нельзя опросить всех участников, но если ты в этом принимал участие, все видел, знаешь и у тебя есть документы, ты об этом обязан рассказать, причем не просто рассказать, а подтвердить документами. Это и есть чувство историка. Получается так, что значительную часть жизни я был стихийным историком, а теперь начинаю становиться профессиональным.

Е. Ф. Вы член-корреспондент РАН по Отделению истории?

Ю. Б. По Отделению историко-филологических наук, по специальности "история науки и техники". До того, как стать директором, я написал несколько книг по истории космонавтики, мне кажется, солидных, искал материалы для них в архивах, эти работы хорошо приняли. Космонавтика, по понятным причинам, мне всегда была интересна, хотя я писал не только об истории космонавтики. И тогда я понемногу становился историком, хотя и не работал в академической системе и не думал о том, что я - историк, мне было просто интересно и казалось важным рассказать другим о том, как все было на самом деле в том или ином фрагменте действительности. Сегодня уже невозможно все восстановить. Казалось бы, ну что там - полвека прошло, даже чуть больше, с первого космического полета, а далеко не все ясно в технической подготовке полета. Но даже то, что происходило в самом полете, люди не знают. Иногда можно услышать: да что там, взлетел, через полтора часа вернулся. Если бы они знали! Во-первых, до Юрия Гагарина в космос не летал никто из людей, врачи не понимали, как он там себя почувствует. Быть первым - подвиг. Во-вторых, мало кто знает то, что уже можно прочитать у историков техники - сколько и каких нештатных ситуаций было у Юрия Алексеевича за сто шесть минут полета. Подчеркиваю, сто шесть, а не сто восемь, как обычно пишут в газетах и энциклопедиях. Сто восемь записали сразу после приземления, оценив время посадки приблизительно, а когда поняли, что не сто восемь, а сто шесть, решили ничего не переделывать, потому что речь шла о регистрации мирового рекорда, и тогда надо было бы заново подавать документы, и как бы они в Международной авиационной федерации не передумали. Так и осталось сто восемь минут, а на самом деле сто шесть. И много, много очень интересных деталей того, что было в первом космическом полете. Если бы люди представляли, что досталось на долю Юрия Алексеевича за эти сто шесть минут, наверно не нашлось бы никого, кто позволил бы себе сказать - а что там, он просто прогулялся в космос. Я отметил маленький фрагмент, а освоение космоса - сложный и противоречивый процесс, без результатов которого и история нашей страны, и мировая история оказались бы совсем иными.

А про несколько жизней вы точно заметили. В каждой из них - и в космонавтике, и в политике, и в журналистике, и в некоторых других мне удалось решить, по крайней мере, по одной задаче, которой можно гордиться как делом жизни. Теперь надо не ударить в грязь лицом и добиться того же в истории науки и техники.
Елена Фирсова

Источник: Информация 130508 (2013), Вестник Отделения наук о Земле РАН, 5, url: http://onznews.wdcb.ru/news13/info_130508.html
Интервью 1301 (2013), Вестник Отделения наук о Земле РАН, 5, url: http://onznews.wdcb.ru/interview/intw_audio1301.html

Док. 661341
Перв. публик.: 31.05.13
Последн. ред.: 03.06.13
Число обращений: 0