|
|
Бинаризм и Троица (к вопросу о смысле постмодернизма)
Назад
|
Бинаризм и Троица (к вопросу о смысле постмодернизма)
|
BINARY OPPOSITION AND TRINITY
(Concerning a sense of postmodernism)
V.F. SHAPOVALOV
Moscow State University, Department of State manegement Shuvalovsky build., Sparrow Hills
Аннотация. Рассматриваются способы устранения теоретиками постмодернизма понятия бинаризма и связанного с ним понятия линейности. К анализу привлекаtтся понятие Троицы. Подчеркивается также, что главная особенность постмодернизма состоит в элиминации им метафизической иерахичности мира. Уничтожая духовную иерархичность, постмодернизм, тем самым уничтожает упорядоченность и внутреннюю организованность мира и, в конечном итоге, - уравнивает норму и патологию. Вместе с тем отмечается, что постмодернизм содержит в себе оригинальную технологию творчества.
Abstract. Binary opposition and the related notions of linearity and non-linearity are key postmodernist concepts. In the same time postmodernism eliminates the concept of methaphisics (sritual) hierarchy. It is shown that these concepts were in fact used and elaborated as early as in Ancient philosophies. Thus, Church Fathers in their strife against the manichaeism heresy were acutely aware of binary opposition dangers. The author develops the idea of Trinity as a dynamic unity, with each hypostasis defined only via its relation to the other two elements. The introduction of the Trinity concept thus permits to avoid the pitfalls of either binary oppositions or a rigid monism. While the above ideas were not explored by postmodernist philosophers, the positive postmodernism contribution nevertheless lies in its thorough development of methodology pertaining to the production of new ideas in science, Key words: binary opposition, linearity, non-linearity, postmodernism, rhizome, death of the author/subject, manichaeism, Church Fathers, Pavel Florensky, communication, Trinity, new ideas production methodology
"Бинаризм - одно из понятий постмоденизма. Именно в преодолении бинаризма видели постмодернисты одну из своих важнейших задач..
По их мнению, бинаризм, - основополагающая структура европейского мышления эпохи модернизма в (постмодернистком понимании, т. е. начиная с ХVI - ХVII веков и до наших дней). Бинаризм состоит в выделении двух противоположных понятий, а затем определении того, какое из этих понятий главное, какое второстепенное, первичное - вторичное, "правильное - неправильное" и т. д. С точки зрения постмодернизма, бинаризм есть тупик мышления, поскольку попадаясь в ловушку бинаризма, оно вынуждено бесконечно вращаться по замкнутому кругу: бинаризм подобен спору о курице и яйце. Именно бинаризм и тесно связанный с ним целый ряд фундаментальных понятий, определяющих строй мышления Европы на протяжении столетий, и явились причиной постоянных кризисов европейской культуры, которые она переживала за последнее столетия неоднократно. Важнейшим проявлением кризиса и одновременно его причиной является глубоко заложенная в классической европейской культуре репрессивность по отношению к личности. Очередной кризис пришелся на время последних десятилетий ХХ века - первого десятилетия ХХI. Постмодернизм ищет пути выхода из него на пути кардинальной перестройки всей европейской культуры, как она сложились за несколько последних столетий.
Поскольку в нашей литературе под постмодернизмом порой понимается, едва не все, что угодно, укажу авторов, о которых пойдет речь. К числу представителей постмодернизма относятся такие авторы, как Жак Деррида (1930 - 2004), Умберто Эко (р. 1932), Жан-Франсуа Лиотар (1924 - 1998), Жиль Делез (1925 - 1995), Жан Бодрияр (р. 1929), Ролан Барт (1915 - 1980), Мишель Фуко (1926 - 1984) - в ранний период творчества Фуко был близок к структурализму, - Юлия Кристева (р.1941.) и др. Идеи, характерные для постмодернизма, находят выражение также и работах тех авторов, которые прямо не причисляют себя к Постмодернизм не заявляет себя в качестве новой философии. Его представители рассматривают постмодернизм как новый синкретизм, т. е. не разделенный на отдельные составляющие - философию, литературу, искусство, науку и др. - а единый взгляд на мир.
Хотелось бы особо отметить резко критичную настроенность постмодернизма по отношению к современному (прежде всего, западному) обществу. Представители постмодернизма подвергают его острой критике. Постоянное и нарастающее загрязнение природной среды, безудержный гедонизм, культ насилия, забвение истории и в конечном итоге, небывалый кризис человека - все эти явления вызывают острую обеспокоенность у многих видных представителей постмодернизма. Порой критика выражается в довольно жесткой форме.
Но это факты, которые у представителей данного направления вызывают резкое неприятие и негодование, даже - отвращение.
"Вся естественная среда, - писал Ж. Бодрияр, - превратилась в отбросы, т. е. в ненужную, всем мешающую субстанцию, от которой, как от трупа, никто не знает, как избавиться. Вся биосфера целиком и в пределе грозит превратиться в некий архаический остаток, место которого на помойке истории. Впрочем, сама история оказалась выброшенной на свою помойку, где скапливаются не только пройденное нами и отошедшее в прошлое, но и все текущие события; не успев закончиться, они тут же лишаются всякого смысла, в результате демпинга средств массовой информации... ("демпинг", - "обесценивание", т. е. бессодержательность программ, реакция на сенсацию, мгновенное забвение того, о чем беспрерывно говорилось неделю назад, и т. п. - В. Ш.) Наша культура превратилась в производство отходов. Люди становятся отбросами своих собственных отбросов - вот характерная черта общества, равнодушного к своим ценностям, общества, которое само себя толкает к безразличию и ненависти." [1, 99-100]. Очевидно, что здесь речь о том, что, не успев родиться, все "уплывает", уходит в Лету - реку времени, реку забвения, - о том, что принято назвать социальной амнезией, которой страдает, увы, не только современная Европа.
Постмодернисты, разумеется, отдают себе полный отчет в том, что сложившееся положение нельзя изменить к лучшему мгновенно, что волшебной палочки не существует. Они также полагают, что государственная власть и политика не являются решающими факторами, поскольку сами погружены в то же общество, которое подлежит реформированию, и поэтому, согласно Умберто Эко, политики чаще "делают вид, что решают". [2, 66.] Выход из создавшегося положения постмодернизм видит в переосмыслении самих оснований европейской культуры, в анализе присущих ей способов мышления. На этой основе станет возможным новый способ мышления, соответственно, Одним из исходных пунктов постмодернизма является представление о нелинейном характере большинства процессов, о "нелинейности сущего". Нелинейность противопоставлена линейности. Именно линейность является характерной исторической чертой европейского мышления. Элементарной "клеточкой" линейности и является Линейность мышления предполагает следующие положения. Во-первых, все процессы содержат в себе одну, магистральную линию развития, а все другие линии являются побочными ответвлениями и не являются существенными. Во-вторых, настоящее детерминируется прошлым, поэтому всякий процесс можно представить в виде цепочки событий, каждое из которых причинно обусловлено предшествующими, и само является предпосылкой для последующего.
В-третьих, линейность предполагает, что процесс характеризуется устойчивостью, "равновесностью", т.е. внешние факторы могут только отчасти видоизменить его, но не могут изменить его кардинально, т.е. резко изменить его направленность, превратить его в нечто совершенно другое, никак не обусловленное предшествующим ходом событий. В-четвертых, линейность предполагает, что прошлое навсегда уходит в небытие, оставляя после себя лишь ископаемые останки, или свидетельства, поэтому прошлое как таковое можно представить лишь посредством воображения.
Представление о нелинейности в постмодернизме в некоторой степени совпадает с современной синергетикой.
Однако совпадение некоторых положений постмодернизма и синергетики имеет в значительной мере случайный характер. Важно иметь в виду, что постмодернизм стремится к описанию по преимуществу культуры, общества, человека, поэтому синергетическая терминология, выросшая из естественных наук, для постмодернизма не приемлема.
Постмодернизм создает новую терминологию, новый язык, резко отличный не только от языка естественных наук, но от языка всей прежней философии, всей прежней культуры.
Постмодернизм призывает отказаться от выстраивания всех явлений по одной линии (от линейности): от "неправильного" к "правильному", от "отсталого" до "передового" ("модерного").
Так, например, образ жизни и обычаи североамериканских индейцев, представляющиеся с точки зрения теории модернизации "традиционным" отсталыми и требующим перестройки, с точки зрения постмодернистского стиля мышления, напротив, нуждаются, прежде всего, во внимании и защите. Для постмодернизма характерно признание "одновременности разновременного", т. е. того, что многие из существующих ныне явлений не являются "модерными", но необходимо исходить из факта их существования, или, во всяком случае, не уповать на их исчезновение или уничтожение.
Европейская культура, начиная от эпох Возрождения и Просвещения, исходила из линейного принципа. Именно поэтому она не могла допустить подлинного плюрализма. По своей глубинной сути она была репрессивна. Отрицая линейность, постмодернизм устраняет репрессивность. Тем самым, он не только допускает плюрализм, но и делает его возможным, поскольку создает условия для мирного сосуществования различных традиций, культур, мировоззрений, т. е. для сосуществования разных миров, - миров, совершенно не похожих друг на друга, а порой и резко различных. Иначе говоря, невозможность такого сосуществования, согласно постмодернизму, обусловлена претензией какого-либо из них, поставить себя на ступеньку выше остальных, поскольку линейная перспектива предполагает обязательность выстраивания лесенки "от низшего к высшему".
Надо отметить, что стремление к преодолению линейности нельзя не приветствовать. Действительно, с эпохи Просвещения мышление европейцев почти автоматически привыкло все изучаемые явления выстраивать по "ранжиру", "от низшего к высшему", "от худшего к лучшему" - однако такой поход применим далеко не всегда.
Однако возникает вопрос, - а насколько постмодернисты решили поставленную задачу, т. е. преодолели бинаризм? Или более широко, - насколько выбранный ими путь оказался перспективным? Чтобы ответить на эти вопросы, обратимся к некоторым из основных понятий, разработанных представителями этого направления.
Одним из важнейших понятий постомодернизма является понятие "ризома". Это понятие трактует способ бытия целостности как принципиально внеструктурный. Ризома по Делёзу и Гваттари "представляет собой нецентрированную, неиерархизированную и незначимую систему без Генерала, без организующей памяти и центрального автомата". Ризома противопоставлена структуре - так, как она понимается в структурализме и во всей культуре модерна.
Согласно постмодернизму понятие структуры, свойственно в той или иной мере всей прежней философии, науке и культуре. Структура это то, раскрывается метафорой "корня", над которым возвышается ствол ("Генерал") соответственно листья, ветви. Типологичекой общностью этих структур является их сопряженность со смысловой фигурой глубины. Следовательно, согласно постмодернизму, нужно избавиться от представления о том, что есть нечто, скрывающееся в глубине.
В постмодернисткой модели смыслы располагаются не один под другим, а лежат в одной плоскости, идут вслед друг другу. В этом отношении постмодернизм противопоставляет себя всей культурной традиции, ведущей свое начало от античности. И поиски архэ, т.е. первоначала, первоэлемента, и платоновское разделение на мир подлинный и мир чувственно-воспринимаемый, и вся последующая наука и философия строились на идее противопоставленности "поверхности" и "глубины". В этом смысле постмодернизм бросает вызов всей философско-культурной традиции, чему и служат, помимо названных, и такие концепты как "деконструкция", "смерть субъекта", "смерть автора" и др., призванные децентрировать, деиерархизировать не только проявления культуры, но и само мышление.
С точки зрения постмодернизма, европейская культура эпохи модерна, т. е. начиная с ХVI - ХVII веков, говорит о всяком целостном и развивающемся объекте, с позиции представления, наглядным образом которого является образ дерева. Целостный объект подобен дереву: он растет (развивается): из корня вырастает ствол, от ствола в разные стороны расходятся ветви и т. д. Например, философия Гегеля рисует все мироздание именно таким образом. Гегель основывает свою систему на принципе "от абстрактного к конкретному, целостный объект в своем развитом виде - "единство многообразного". Если представить наглядно, то "единство" - ствол, а "единство многообразного" - всё пышное, цветущее дерево, взятое как целое.
Постмодернисткая ризома противопоставлена дереву. Это клубень (например, картофеля). Из него ростки растут по самым разным и непредсказуемым направлениям, растут "как хотят", прямо или криво, изгибаясь каждый по-своему. Согласно, постмодернизму, развитие происходит, в большинстве случаев именно так: каждый росток растет на свой страх и риск. Поэтому, развитый объект, отнюдь не обязательно подобен стройному дереву. Да, он многообразен, но его многообразие скорее, что-то сложное, запутанное, нелогичное, без четко выраженного единства ("ствола", "Генерала" и т. д.). Наглядным образом ризомы может быть также и корневище (корневая система), если рассматривать его изолированно от дерева со стволом. Напомним, что под ризомой понимается всякий целостный объект, независимо от его субстрата, - будь он природный, будь он социальный, культурный, ментальный или иной.
Важным понятием ("концептом") постмодернизма является "Текст". Постмодернизм акцентирует внимание на исходное, латинское значение "textus", что означает "ткань", "переплетение" (в русском языке такое значение сохранилось, например, в слове "текстиль").
"Текст" в интерпретации постмодернизма не является репрезентантом стоящей за ним иной реальности, он не имеет (и не может иметь - по определению) референта, денотата. Иначе говоря, текст репрезентирует не реальность, а только лишь другие тесты. Точнее, - его функция порождающая, он порождает - множество текстов. Это множество размножается в самых разных направлениях, порождая тем самым неограниченное множество смыслов. Текст это именно ткань, плоскость (которая может изгибаться) и движение по ее рисунку, по ее нитям и др. порождает и раскрывает бесконечное множество изгибающихся, ветвящихся, пересекающихся и т. п. смыслов.
Текст, в постмодернизме - не только текст лингвистический, но это также и системы и подсистемы культуры, например, - культурный ландшафт, архитектурные и иные сооружения и вообще все, с чем сталкивается человек. В конечном итоге, Текст - есть "текст жизни".
Для постмодернизма Текст (само слово пишется с заглавной буквы, чтобы было понятно, что речь идет об особо понятом тексте) - это поверхность, ткань, плетение, в том смысле, что текст есть знаковая деятельность; это не структура, а процесс; это "не пассивный объект, а работа и игра". Важно то, что движение (т. е. "работа и игра") от одного означающего к другому (по поверхности текста, без намерения найти глубину) раскрывает, согласно постмодернизму, многомерность (стереоскопичность) Текста.
Отметим в этом пункте, что хотя и может показаться, что отказываясь от вертикального измерения текста ("поверхность - глубина"), "от метафоры глубины", постмодернизм и в самом деле переходит к многомерности, объемности Текста. Но это не так. В действительности объемность уничтожается.
В постмодернистской знаковой деятельности происходит движение во всех направлениях, - по горизонтали, по вертикали, по диагонали и т. д. при этом, ни одно из направлений не имеет статуса привилегированности. И в этом можно усмотреть достижение постмодернизма, его победу над бинаризмом, и над линейностью вообще.
Но при этом нет понятия глубины, поэтому не может быть движения по вертикали. Да и сама вертикаль упразднена. Поскольку Текст "есть текст жизни", то вертикаль устраняется и из самой жизни. Но раз нет вертикали не может быть никакой иерархичности - не только той, против которой борьба вполне оправдана, т. е. репрессивнй, но и духовной, без которой ни одна целостность, ни одно общество, ни какое организованное целое существовать не может.
Иерархия (греч. hierarch?a, от hier?s - священный и arche - власть), расположение частей или элементов целого в порядке от высшего к низшему. Термин "иерархия.", был введён в 5-ом веке. Псевдо-Дионисием Ареопагитом в трактатах "О небесной иерархии" и "О церковной иерархии".
В трактате "О небесной иерархии" говорится об иерархическом устройстве бытия, т. е. утверждается, что мир невидимо разделен на целый ряд ярусов или уровней - от низшего ко все более высокому. Положение о духовной (невидимой) иерархии бытия вошло в христианское вероучение, стало его Все устроено по божественному уставу, т.е. мир не хаотичен, а упорядочен, причем, упорядочен иерархически. Существование каждой вещи определяется ее "чином" - местом на ступенях божественной иерархии.
Таким образом, мир определяется иерархией божественных авторитетов.
Низшие "чины" черпают у высших силы для того, чтобы подняться выше, обрести более высокую степень духовности. В свою очередь, "старшие" заботятся о младших, помогая им в устремленности к божественному пределу. Очевидно, что учение о божественной иерархии ориентирует на то, чтобы оценивать каждый предмет, в том числе, конкретного человека не по формальным признакам (должности и др.), не по степени утилитарной полезности, а по степени духовной развитости - уровню компетентности, степени внимания к людям, по чувству справедливости - по тем качествам, которые рассматриваются в христианстве как добродетели.
В науке понятие иерархии.стало разрабатываться со 2-й половины 19 в. Особое значение оно приобрело с появлением в 20 в. общей теории систем. Понятие иерархии стало применяться для описания любых системных объектов. Иерархически организованные формы существуют во всех сферах объективной реальности: неорганической, биологической, социальной. В философии получила развитие идея качественно несводимых структурных уровней бытия. В общей теории организации иерархичность характеризует принцип управления, обеспечивающий эффективное функционирование организации; в лингвистике различают иерархию уровней (ярусов) языка; в теории графов - иерархически построенный граф (так Очевидно, что устранение понятия иерархии, привело бы к разрушению целых отраслей современного научного познания. И надо со всей определенностью констатировать, что постмодернизм, будучи применённым к современной науке, привел бы именно к такому разрушению. "Спасает" то, что постмодернизм ориентирован не на науку, а прежде всего, - на гуманитарную культуру. И именно здесь, в сфере гуманитарной культуры он нашел для себя благоприятную почву.
Итак, постмодернизм борется репрессивностью, присущей европейской культуре, - репрессивностью по отношению к личности.
Он усматривает основную причину репрессивности в бинаризме (как элементарной "клеточки" линейности), в представлении о "глубине", когда предполагается, что под внешним слоем скрываются другие, более глубинные, и в иерархичности - как в фундаментальных понятиях онтологии и гносеологии. Согласно постмодернизму с устранением этих понятий, устраняется и репрессивность культуры. А поскольку репрессивность лежит в основе кризиса современной культуры, то постмодернисткая культура, по мнению ее авторов и сторонников, выводит культуру из кризиса. Тем самым, происходит радикальный позитивный сдвиг в области культуры: культура становится областью всеобщей свободы, какой она и должна быть по самому своему смыслу.
Мы уже отмечали, что бинаризм и линейнось как фундаментальные способы мысли (основанные на определенных представлениях о бытии), ставшие привычными для культуры, начиная с эпохи Просвещения, действительно ведут в тупик и к конфронации.
Выстраивание "всего и вся" по принципу "лучше - хуже" сужает горизонт мышления и не способно отразить бытие в его многообразии.
Особенно широко распространен вариант: "более современное (возникшее по времени позже) автоматически лучше прошлого". Если такой способ мысли доминирует, то социальная амнезия становится неизбежной. Общество и человек оказываются подобными библейскому персонажу, "непомнящему родства".
Можно констатировать, что постмодернисты в стремлении избавить мышление от стереотипов, сложившихся и укрепившихся в европейской культуре, полностью правы. Вместе с тем, согласно постмодернизму в репрессивности культуры "повинна" также и идея иерархичности, органически связанная с "метафорой глубины". Поэтому они строят сложную онто-гносеологическую конструкцию, призванную устранить также и идею иерархичности.
Очевидно, что в этом случае имеется в виду именно иерархия в социальном плане - социальная иерархия. Все известные в истории общества были устроены по иерархическому принципу - на нижних этажах располагались изгои общества, - далее по ступеням, - те управлял и обладал привилегиями. В современном обществе иерархичность имеет тенденцию не к уменьшению, а к усилению (собственно, это согласно постмодернизму, - одно из проявлений кризиса). Сегодня, по причине, прежде всего, огромного возрастания значения информационных технологий, сила воздействия на умы со стороны групп власти и влияния неизмеримо возросла. И самое главное - имплицитно, т. е. незаметно для самих людей им навязываются социальные нормы, указывается, что является нормой, а что патологией. Между тем, согласно постмодернизму граница между нормой и патологией менялась исторически, что показывает, что сами по себе понятия нормы и патологии к социально-культурной жизни не применимы, - это архаизм, используемый в иерархическом обществе в целях подавления личности. Поэтому идея иерархии, ложная в своей основе, должна быть устранена, что откроет путь к культуре, в которой каждый человек станет подлинно свободным.
Оставим в стороне вопрос о практической осуществимости построения общества, в котором бы полностью отсутствовала иерархия.
Поставим вопрос в принципе: а действительно ли иерархичность является причиной социальных деформаций, причиной репрессивности культуры?
Для ответа на этот вопрос целесообразно обратиться к размышлениям русского философа И. А. Ильина об идее ранга. Ильин использовал понятие "идея ранга" как синоним понятия иерархии.
"В идее "ранга", - писал И. Ильин, - есть две стороны: во-первых, имеется в виду присущее человеку качество - это его действительный ранг; во-вторых, имеются в виду его полномочия, права и обязанности, которые признаются со стороны общества и государства - это его социальный ранг. Понятно, что эти два ранга могут расходиться.
Мудрый праведник может не иметь никакого социального ранга; злой глупец может пролезть в министры, генералы и президенты. Честный человек может быть нищим, заведомый плут - может быть директором банковского консорциума. Ранг духовного превосходства (праведность, гений, талант, познания, храбрость, сила характера, умение-понимание, политическая дальнозоркость) и ранг человеческого полномочия (сан, чин, авторитет) могут не соответствовать друг другу. Ибо с одной стороны, люди при выделении лучших подслеповаты, беспечны и безответственны, подкупны и коварны; с другой стороны, честолюбцы, властолюбцы и стяжатели энергичны, напористы и часто готовы пользоваться любыми средствами.
Но истинный социальный авторитет возникает из соединения обоих рангов. И когда это соединение удается, тогда идея ранга справляет свой духовный праздник... Тогда ранг духовного качества и ранг человеческого признания совпадают и национальная культура цветет" (Ильин И. А. Наши задачи. М. 1991. С. 276 -277).
Если же расхождение духовного ранга и ранга человеческого признания становится широко распространенным, тем более повсеместным, обыденным, то это означает, что "весь режим несостоятелен, что "честность и талант" - не имеют дороги в жизни и что предстоят социальные потрясения. Таковы, например, черствые и развратные родители, порочное духовенство, продажное чиновничество, глупый и невежественный профессор, тупой и злой учитель; засилье бездарных "артистов", черствое и жестокое офицерство, судьи без правосознания, парламентарии без чувства ответственности, полиция, лишенная гражданского мужества и т. д."
"Никакая общественная организация невозможна без ранга.
Государство с неудачным ранговым отбором - слабо, неустойчиво, может быть прямо обречено. От больного и фальсифицированного ранга гибнет все: семья, школа, академия, церковь, армия, государство, корабль, хозяйственное предприятие." (Там же, С. 277.).
Поэтому стремление постмодернизма "освободить" мышление от идеи иерархии, неизбежно ведет не к свободе, а к совершенно иному.
Поскольку социальную иерархию элиминировать не удастся, то фактически постмодернизм устраняет духовную иерархию. Что это реально означает? Это означает, что постмодернизм, считает оправданными и даже необходимым для создаваемой им культуры занятие высокого положения в обществе любыми средствами. В этом суть создаваемого постмодернизмом нового типа культуры: общим правилом должно стать использование любых средств для занятия должности, для обогащения, для достижения известности и т. п.
Напор, энергия, изворотливость, ложь, продажность - допустимо все.
Ведь ни в мире в целом, ни в обществе никакой духовной иерархии нет и в этом смысле люди одинаковы. Просто один очень хочет забраться повыше, а другой нет. Один успел, другой нет. И если уж совсем Очевидно, трудно не согласиться с рассуждениями Ильина.
вульгарно - "кто не успел, тот опоздал". Фактически постмодернизм не упраздняет иерархию, а узаконивает иерархию силы - не важно, будь то "мягкая сила", или традиционные военная или физическая
Надо отметить, что мы уже достаточно давно живем в обществе, соответствующем стандартам постмодернизма. Показательной вехой можно считать приватизацию 90-х. Постмодернизм лишь теоретически оформил то, что происходит в мире в последние 30-40 лет, оформил их легитимность. В свою очередь через литературу и СМИ способствовал становлению и утверждению этих форм жизни.
Из сказанного следует, что понятие ризомы, как и понятие Текста в действительности не служат устранению бинаризма и линейности. Это утонченное и изощренное устранение понятия духовной иерархии (ранга).
Однако вернемся в проблеме бинаризма и связанной с ним линейности. Как отмечалось, особую роль постмодернизм отводит тексту.
Для полноценного восприятия смыслового содержания текста необходимо рассмотреть его с точки зрения деконструкции (Ж. Деррида) или произвести особый анализ текста (Р. Барт).
Деконструкция "состоит не в переходе от одного понятия к другому, а в переворачивании (выделено мной - В. Ш.) их концептуального порядка в стремлении сделать его артикулированным". "Основная устремленность деконструкции - перевернуть базисные бинарные оппозиции западного дискурса, сделать основной упор на то, что всегда считалось второстепенным. Это переворачивание, однако, не должно вести к появлению другого бесспорно доминирующего лидера, а призвано создавать некоторый неустойчивый баланс, живое равновесие...>> [3, 114 -115]. Главная задача деконструкции состоит в том, чтобы избавиться от Но поставим вопрос, - насколько "переворчивание" эффективно? Ведь место главной может занять другая половина бинарного отношения? И Напомним, что бинаризм это не просто утверждение о двух противоположностях, а поиск того, какая из них "главная", какая - "второстепенная". Особое внимание постмодернизм уделяет устранению бинаризма "субъект - объект".
Разделенность на субъект и объект означает, что познающее "Я" ставит себя вне мира, выделяет себя, выносит себя за скобки мира. Такое вынесение превращает человека в постороннего миру, а также и другому человеку, если другой рассматривается как "объект". Тем самым, субъект заявляет о своей претензии властвовать над миром, который для него не более чем "объект" - объект познания, объект воздействия.
В дальнейшем, западное мышление предпринимает попытки преодолеть разделенность на субъект и объект. Такую попытку, правда, весьма робкую, можно усмотреть в философии Гегеля, более решительную - в "философии жизни". В герменевтике - Поль Рикёр прямо говорит: "Надо решительно выйти из заколдованного круга субъект-объектной проблематики и задаться вопросом о бытии"[4, 227].
Та же задача через понятие "жизненный мир" решается в феноменологии Гуссерля. Наконец, в постмодернизме эта проблема ставится наиболее решительно и в самом широком плане - как преодоление всякого бинаризма - не только субъектно-объектного.
Согласно постмодернизму, основной аргумент против бинаризма состоит в том, что в реальности, т. е. в том, что есть ризома, существует гораздо большее разнообразие различий, и по самым разным основаниям, - чем то, которое можно выразить через бинарное отношение. Различия не фиксированы, а проявляются в процессе взаимодействий. Такие взаимодействия могут быть столь неожиданными и непредсказуемыми, что в пределе являются хаотичными, трансформируются в хаос. В хаосе как неупорядоченной целостности, не может быть фиксированных различий, не может быть "главного" и "второстепенного", поскольку она их поглощает. Например, вопреки линейному подходу, культуру Возрождения и средневековую схоластику не следует противопоставлять друг другу, не следует рассматривать по принципу "выше - ниже": они иные, качественно разные. Знание и той, и другой, без их противопоставления, - полагают постмодернисты, - раздвигает границы нашего кругозора, делает наше понимание культуры объемным.
Как показывает деконструкция, постмодернизм обращен одновременно и к будущему, и к прошлому. Он пере-интерпретирует прошлое, актуализирует его с тем, чтобы не дать ему уйти в небытие.
Вместе с тем, интерес постмодернистов к прошлому не идет далее ХVI - ХVII веков; более древняя история, как правило, не привлекает их внимания. Если же заглянуть глубже, в частности, в эпоху патристики, то легко убедиться, что явление, получившее в постмодернизме наименование "бинаризм" не только существовало, но получило осмысление в произведениях Святых Отцов и Учителей Церкви. В ходе такого осмысления был выработан и способ борьбы с ним. Это было манихейство, утверждавшее равную субстанциальность добра и зла. Оно было идейно устранено святоотеческой литературой.
В свете того, что борьба с бинаризмом не является открытием постмодернизма, можно вспомнить и труды историка и мыслителя ХХ века Л. Н. Гумилева. Гумилев использовал слово "манихейство" в том же смысле, что и бинаризм в постмодернизме. Он рассматривал манихейство как своего рода ментальный яд, ментальный вирус, способный разложить не только сознание человека, но и любую человеческую общность - коллектив, нацию и др. Внедренный в сообщество людей, этот вирус заставляет его делиться на две враждебные части, между которыми начинается война на уничтожение; победившая сторона в свою очередь снова делится на две враждебные части и т. д. Таким образом, происходит самоуничтожение данной общности, - без всякого вооруженного Джонатан Свифт в известной повести "Гулливер в стране лилипутов" рассказывает историю о гражданской войне, развернувшейся в стране лилипутов. Началась она с того, что знатные граждане заспорили о том, как "правильно" разбивать яйцо - с острой, или с тупой стороны.
Никто не хотел уступать: одни упорствовали, что "правильным" будет разбивать яйцо с тупого конца, другие - настаивали на том, что с острого.
Со временем в стране лилипутов возникают две политические партии - партия "тупоконечников" и партия "остроконечников", непримиримо настроенные друг против друга. Вскоре и вся Лилипутия разделилась надвое: на лагерь "тупоконечников" и лагерь "остроконечников". Оба лагеря экстренно вооружаются, строят военные корабли, и т. п. То, что Гулливер принимает за лужу, глубина которой едва доходит ему до колена, лилипутам представляется морем, и они понимают, что главные сражения развернутся "на море". В конечном итоге, гражданская война в Лилипутии разворачивается на полном серьезе и до победного конца.
Конечно, повесть Свифта можно истолковать как притчу о том, каким образом ничтожный повод, если ему придать чрезмерное значение, может привести к самым трагическим последствиям. Это остроумная и горькая ирония над людьми. Но, в свете нашей темы в ней можно усмотреть и предупреждение об опасности бинаризма - разделения надвое по одному основанию, по единственному признаку.
Преодоление бинаризма возможно, когда существует третий.
Так, двухпартийная система в современных обществах может быть устойчивой и эффективной, если существует то, что можно назвать "третьим" - развитое гражданское общество, т. е. большая совокупность независимых, неправительственных, внепартийных организаций, экспертных сообществ, незвисимая и добросовестная судебная система, независимая пресса и др. Однако может случиться и так, что например, вся пресса (или, например, вся совокупность независимых, неправительственных, внепартийных организаций) станет в оппозицию ко всем другим названным институтам. Очевидно, что вновь возникнет бинаризм, который неизбежно будет раскалывать общество на враждебные части. Следовательно, необходимо то, что условно можно назвать "единством". "Условно" поскольку это не застывший консенсус, не декларации о единстве, а динамическое единство, т. е. непрерывный процесс, в котором активно взаимодействуют все стороны и в самых Здесь уместно обратиться к вопросу о том, почему гегелевская триада не помогла ему выбраться из тисков бинаризма.
Несомненно, что принцип триадичности заимствован Гегелем из христианства: это переодетая в научно-философские одежды христианская Троица. Гегель был верующим христианином-лютеранином и, конечно не мог не знать содержания Библии, основных христианских догматов. В трансформированном виде представление о Троице и вошло в гегелевскую философию. Но почему же Гегелю триада не "помогла" избежать линейности? Дело, думается в том, в действительности его триада, при внешнем сходстве с Троицей, реально оказывается ее грубым искажением. Троица - это не линия. Это "треугольник": "Я" - "Ты" -"Он" (см. более подробно ниже). Но у Гегеля нет Троицы.
Пожалуй, наиболее наглядно, линейность проявляется в его "Философии религии", где главной триадой является "православие - католицизм - протестантизм (высшим в котором, является лютеранство).
Здесь совершенно четко Гегель выстраивает иерархию: православие - самая низшая форма христианства, католицизм - на ступень выше, протестантизм в лице лютеранства - самая высокая.
В каком смысле католицизм является "прогрессивным" отрицанием православия, и уж тем более, - в каком смысле лютеранство является "синтезом", т. е. соединением, но "на более высоком этапе", православия и католицизма? Спекулятивный ответ на эти вопросы Гегель находит. Но, конечно, конкретный анализ вероучения и других аспектов названных религиозных направлений, никоим образом не подтвердит гегелевскую триаду. Не исключено, что даже у представителей лютеранства, которое Гегель вознес на самую вершину, его утверждение, что лютеранство есть своего рода соединение ("синтез") православия и католицизма, вызовет недоумение, а то и возмущение.
Христианскую Троицу (новозаветную) - Бог-Отец, Бог-Сын, Бог-Дух Святой - ни в коем случает нельзя располагать линейно, - что фактически имеет место в философии Гегеля. Если будет позволено такое сравнение, то ее можно уподобить равностороннему треугольнику, на вершинах которого и располагаются три божественные ипостаси. При этом отношения между ипостасями динамично: оно есть взаимодействие и переход трех лиц друг в друга: "Я" - "ТЫ - "ОН". Таким образом, основополагающий догмат христианства надежно защищает мышление, от двух опасностей. С одной стороны, - от абсолютного единства в виде единичности, что повлекло бы за собой отрицание множественности, с другой - от бинаризма, который влечет за собой, противопоставление и беспрерывную конфронтацию.
"Не может быть меньше трех, - писал русский православный философ П. Флоренский , - ибо только три ипостаси извечно делают друг друга тем, что они извечно же суть... Вне Трех нет ни одной, нет Субъекта... В абсолютном единстве трех нет "порядка", нет последовательности. В трех ипостасях каждая - непосредственно рядом с каждой и отношение двух опосредовано третьей. Среди них абсолютно немыслимо первенство" [выделено мной - В. Ш.].
Кроме того, что слова Флоренского прямо указывают на коренную ошибочность мыслить Троицу линейно, они позволяют прояснить и постмодернистский концепт "Смерть субъекта". Этот концепт связан с посмодернистской моделью науки и знания вообще. В трактовке текстов литературных произведений ему соответствуют концепты "смерть автора" и "смерть героя". Они означают процедуру децентрации текста, т. е. устранение из него организующего начала, каким является автор, или главный герой литературного произведения.
"Смерть автора" метафорически указывает, что установка на то, чтобы разгадать замысел автора произведения, или, тем более, "понять автора лучше, чем он сам себя понимал" для интерпретации есть путь непродуктивный. Дело в том, что децентрации при этом не происходит: интерпретатор смещает центр с автора на самого себя - на интерпретатора. Заменяя одно принуждение (авторское) на другое - принуждение читателя видеть в произведении тот смысл, который усмотрел в нем интерпретатор, такая интерпретация не позволяет раскрыть многозначность, стереоскопичность текста. Поэтому интерпретировать с позиции "смерти автора" означает сознательно идти к многозначности текста, рассматривать его как систему со множеством смыслов. Это множество становится бесконечным, если текст данного произведения цепляется за другие ("сцепляется с другими") известные произведения литературы и культуры в целом, становясь тем самым порождением и размножением ("плодитесь и размножайтесь") бесконечного множества смыслов. Тогда он становится Текстом в постмоденистском понимании.
Концепт "смерть субъекта" призван преодолеть классическую противопоставленность субъекта и объекта. Эта противопоставленность возникает в философской классике, как мы отмечали, вследствие того, что субъект вынесен за скобки объекта. В постмодернистском понятии "ризома", субъект не противопоставлен объекту, а сам является его частью. Метафора "смерть субъекта" и означает включенность субъекта в состав объекта. Такая включенность погружает его во множественность, он становится не единым, а множественным субъектом, поскольку ризома сама по себе такова, что предполагает множественность линий, множественность интерпретаций. Познание есть не что иное как движение ("игра и работа") по разнообразным и непредсказуемым изгибам линий ризомы. Но поскольку, развитие ризомы непредсказуемо, то и научное познание превращается в выдвижение новых, совершенно неожиданных гипотез, в том числе, и таких, которые вступают в острое противоречие со всем наличным знанием.
"Интересуясь неопределенностями, ограничениями точности контроля, писал Ж-Ф Лиотар, - квантами, конфликтами с неполной информацией, катастрофами, прагматическими парадоксами, постмодернистская наука строит теорию своей эволюции как прерывного катастрофического, несгладимого, парадоксального развития. Она меняет смысл слова знание и говорит, как это изменение может происходить. Она производит не известное, а неизвестное".[6, 143]
Главное для науки - порождение новых, совершенно необычных идей, особенно таких, которые в свою очередь порождают новое поколение идей, т. е. способны к размножению. Наука не нуждается во внешней легитимации (обосновании), в "больших нарративах", т. е. в философии в ее классическом и позитивистском понимании. Новая теория берет задачу обоснования ("легитимации") на себя. Иначе говоря, развитие науки это, во-первых, выдвижение новой рискованной гипотезы, во-вторых, принятие ее автором всей полноты ответственности за ее легитимацию в глазах научного сообщества исключительно на самого себя. Вот это "во-вторых" очень часто забывают как постмодернисты оригинальные, так (и еще больше) и постмодернисты наши, "доморощенные". Чтобы достичь легимации, т.е. приятия идеи научным сообществом надо офомить ее в целостную концепцию, т.е. придать ей организацию, структуру, ввести иерархию положений, выделив базисные и производные от них, вероятно, построить ее как дерево и т д. То есть, на этапе обоснования, придется вернуться к тому, что постмодернизм пытается полностью отвергнуть. Однако этап выдвижение гипотезы сформулирован постмодернизмом не только точно, но и технологично.
Познание - своего рода игра, - игра в выдвижение экстравагантных идей. Это общение, в котором участники соревнуются в том, кто придумает самую парадоксальную идею, сформулирует оригинальную гипотезу. Лиотар обозначает эту игру-соревнование словом "агональность", тем самым отличая ее от конкуренции и борьбы за первенство. В ней никто из участников, не выигрывает и не проигрывает. Она возможна только в общении, поскольку только в общении гипотеза, высказанная одним из участников, активизирует сознание других, порождая в нем свои ассоциации, соответственно рождая другую гипотезу: происходит процесс размножения.
В этом пункте постмодернизм становится методологией творчества- порождения новых идей. Но это творчество коллективное - и иным оно не может быть, смысл "цепляется" за смысл, текст за текст - когда участников "работы-и-игры" несколько, минимум, - трое. При этом, каждый представляет собой личность и способен на независимое Это именно свободная игра, даже своего рода развлечение. Но она заканчивается, как только, одна или некоторые из случайно выдвинутых гипотез обнаруживает свою перспективность стать новой теорией, и тем более, - открыть новые перспективы в развитии техники и технологии.
Теперь становятся необходимыми огромные интеллектуальные и волевые усилия для ее обоснования, доказательства ее перспективности, - а это огромный труд и ответственность.
Список литературы
1. Бодрияр Ж. Прозрачность зла. М. 2000.
2. Эко У. Пять эссе на темы этики. М. 2002.
3. Рикёр П. Конфликт интерпретаций. М 1995.
4. Постмодернизм. Новейший философский словарь. Минск. 2007. Главный научный редактор и составитель А. А. Грицанов. Статья "Деконструкция".
5. Флоренский П. А. Столп и утверждение истины. Т. 1.(1). М. 1990.
6. Лиотар Ж.- Ф. Состояние постмодерна. СПб. 1998.
7. Ильин И. А. Идея ранга//Ильин И. А. Наши задачи. М. 1991. С. 273 -
References
1.Bodrjar J. Prozrachnost zla. M 200. [Baudrillard J. La transparece du mal. Baudrillard, J. "The transparency of evil: essays on extreme phenomena", M. 2000]
2. Eco U. Pjat esse na temi etiki. M. 2002. [Eco, U. "Five moral pieces",
3. Rikjor P. Konflikt interpretacij. M. 1995. [.Ricoeur, P. "The Conflict of Interpretations: Essays in Hermeneutics (Studies in Phenomenology and Existential Philosophy), M. 1995]
4.Postmodernism. Noveisij filosofskij slovar. Minsk. 2007/. Glavnij redactor A. a. Gricanov. [St. "Dekonstrukcija". Deconstruction//Postmodernism. A new dictionary of philosophy, Minsk 2007, ed. A.A. Gritsarnov.]
5. Florenskij P.Stolp I utverjdenie istini. T.1 (1). M.1990. [Florensky, P. "The Pillar and Ground of the Truth: An Essay in Orthodox Theodicy in Тwelve Letters" - , Vol. 1, M.1990.]
6.LiotarJ-F. Sostojanie postmoderna. [Lyotard, J.-F. "The Postmodern Condition: A Report on Knowledge". fr. "La condition postmoderne", St.Petersburg 1998, фр. издание - Paris 1979.]
В. Ф. ШАПОВАЛОВ
Московский Государственный Университет им. М. В. Ломоносова, факультет государственного управления, 119999, Москва, Воробьевы Горы, Шуваловский корпус. Российская Федерация.
Док. 661889
Опублик.: 24.06.13
Число обращений: 0
Шаповалов Виктор Федорович
|
|
|
