В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Олег Долгов: Наша Пышка Назад
Олег Долгов: Наша Пышка
За окном проплывали последние станции солнечного Крыма, мы с дочуркой возвращались домой. Светланка бегала по всему вагону и, как всегда, заводила новые, интересные знакомства. В прошлую поездку, она обратилась к нашему соседу.
-Хотите, я расскажу Вам страшную сказку.
Конечно хочу.
Была темная, темная ночь, была темная, темная улица...-, В общем известная детская сказка, страшилка.
Сосед оказался с большим юмором. Он залез на верхнюю багажную полку, откуда время от времени, раздавались крики ужаса.
Дочка была в восторге.
Сейчас она яростно спорит с мальчуганом постарше ее года на два. Я прислушалась. Предмет спора- чья мама лучше. Наконец дочка решительно заявляет.
Моя мамочка, самая лучшая мамочка на свете и прекратим разговоры на эту тему.- Паренек растерялся, заплакал и побежал к маме жаловаться. Дочка обращается ко мне.
-Мамуль, ну почему ты такая грустная. Давай попьем молока наперегонки, как в детстве. Сначала я маленький глоточек, потом ты большой глоточек, потом я большой, а ты
маленький.
Нет дочуня, надо просто пить молоко с удовольствием.
В купе заглянула проводница.
Чайку ,с лимоном, кофе, пивка холодненького не желаете...
Нам чайку с лимоном и если можно в стаканах, с подстаканниками.- Вся наша семья, ну просто обожает пить чай из стаканов с подстаканниками.
Мамуль, а тетя Леля, нас будет встречать.
Ну конечно, мое солнышко.
Когда я была помоложе, любила бывать в гостях у Лели, старшей сестры моей мамы, особенно, когда собиралось много гостей.
Приходила старенькая Нина Петровна, бывшая политкаторжанка. Несмотря на преклонный возраст она еще работала в райкоме партии, кажется в отделе учета. В основном она помалкивала, с улыбкой поглядывая на окружающих и внимательно слушала наши разговоры.
Часто бывал с женой, старший брат мужа Лели. Любил рассказывать одни и те же анекдоты, переходя от одной группы гостей к другой. Шутки у него были довольно странные, один раз, зачем то, бросил мне в суп маленький кусочек хлеба. Я выпучила глаза, но промолчала, гость все таки.
В середине вечера все просили, что нибудь спеть мужа тетки Николая Абрамовича. Он работал лектором горкома партии,обычно очень интересно рассказывал о международном положении, но истинным его призванием было пение. Обычно в начале выступления он скороговоркой произносил.
Вы просите песен, их нет у меня... а затем пел любимую песню, с которой всегда начинал свои концерты известный тенор Михаил
Александрович.
Восторг любви, увы лишь миг один.
Любви страданья, удел целой жизни.
Мы все очень любили ездить на море, в этом году, совсем не
было денег, но мама сказала, что ребенку необходим полноценный отдых, а я пока похожу в стареньком пальто.
На работе, все было очень плохо. Я всегда любила свой институт, библиотечные дни, наше уютное кафе, моих милых подружек,моего другана Женьку Павлушенко мы все считали, что это будет вечно, всегда. Наступили суровые 90 годы, перестройка.
Мы все были, неразумными, большими детьми. Казалось,всем нам казалось, что радостная Европа примет нас в свои объятья. Она помнит, она должна помнить, какие жертвы мы принесли, чтобы победить фашизм, освободить всех от этой скверны. А наша культура, наука, они же так нужны всем.
Представьте, что Вы с семьей, впервые идете на спектакль в лучший оперный театр мира -Ла Скала. Все по праздничному одеты, взволнованно улыбаются. Наконец наступает это радостное, долгожданное событие. Мы протягиваем билеты и вдруг контролер с лицом обнищавшего маркиза, вежливо произносит.
А Вам сюда.- И рукой показывает на незаметное здание стоящее поотдаль.- Там сегодня концерт молодых, африканских певцов.
Оказалось, что нас никто не ждет, мы никому не нужныв Европе все есть, она самодостаточна.
Три месяца вообще не давали зарплату, прошлой зимой не было отопления, все ходили в пальто. В библиотеке было много вьющихся растений- они бедные все стали, как стеклянные. С полок исчезли свежие иностранные научные журналы- не было валюты. Чтобы как то существовать продали детский лагерь в Серово, половину нашего здания отдали в аренду какому то банку.
Когда я вышла на работу мне сообщили, что меня разыскивает заместитель директора по научной работе Степан Петрович, мы все любовно звали его Петровичем.Он вежливо поздоровался и сообщил, что из Франции прибывают фирмачи и если они заключат с нами контракт, институт будет спасен.
Конечно, наш институт имеет неплохие научные достижения,
но посмотрим правде в глаза, они не выдающиеся, в Европе есть, по крайней мере три фирмы нашего уровня.Я прошу Вас поработать с ними переводчиком, синхронистом и вообще быть с ними поприветливей. Это же Европа, Франция.
Я была, как говорят переводчики, хорошим синхронистом, то есть могла сразу, не копаясь в словарях, переводить устную речь и любые документы. В последнем случае я могла сразу диктовать текст ответа. Поэтому меня частенько просили помочь в общении с иностранцами. В детстве мама с бабушкой заставляли меня учить английский язык, постоянно брали репетитора.Конечно, как каждому ребенку мне это не нравилось, но родители были неумолимы.У нас были штатные переводчики, но они "плавали", когда надо быстро переводить научные переговоры и синхроном никто не владел.
Хорошо Степан Петрович.
Приходите завтра к десяти часам.
Как известно завтра, начинается завтра. Фирмачи оказались подтянутыми, спортивного вида мужчинами лет по тридцать пять- сорок,Все пили хороший кофе и были очень милы друг с другом. Руководил делегацией и фактически решал основные вопросы мсье Андре, высокий, сутуловатый мужчина. Он вел себя достаточно скромно, больше слушал.
Всякая женщина сразу чувствует, если она кому то нравится. Я, конечно, улыбалась ему, немного кокетничала, в общем выполняла задание Петровича. Возможно, я немного перебарщивала, так как в конце переговоров он просто не сводил с меня влюбленных глаз. Через полтора часа переговоры закончились,все вежливо раскланялись, поблагодарили мадам Натали и делегаты сказали, что они подумают и завтра сообщат окончательное решение.
Все медленно разошлись и я отправилась к себе в лабораторию. Меня кто-то осторожно тронул за плечо, я обернулась, рядом стоял Андре. Немного запинаясь он произнес.
Мадам Натали, разрешите пригласить Вас сегодня вечером в ресторан.
Мне было неловко ему отказывать, но дома меня ждал муж и семья.
Извините Андре, но я не могу принять Ваше приглашение.
Чувствовалось, что он не привык, чтобы ему отказывали.
После обеда мне снова позвонила секретарь Петровича и просила срочно зайти к шефу.
Когда я вошла, Петрович пригласил меня сесть.
Наташа у меня. к Вам важный и деликатный разговор. Он тяжело вздохнул. Никогда не думал, что на старости лет придется вести такие разговоры. Положение института тяжелое.
Да я все знаю.
Знаете, да не все. Нас ждет катастрофа, придется увольнять более 70% сотрудников, а ведь у большинства зарплата, единственный источник существования. У пенсионеров, а таких порядка 20%, хоть есть пенсия, а что делать остальным. Единственное спасение для нас, заключить договор с французами. Час тому назад мне звонил Андре и знаете, что он сказал...
Что.
У меня язык не поворачивается повторить... В общем, если отбросить все политесы он ясно дал понять, что заключение договора целиком зависит от Вас, Наташа.
Он что, с ума сошел. Пускай такие штучки у себя во Франции откалывает. И Вы Степан Петрович, можете мне это говорить, ведь Вы для нас, как отец. А если бы на моем месте была бы Ваша дочь.
И тут мы оба заплакали. Я никогда раньше не видела шефа плачущим.
Простите Наташа, будем считать, что этого разговора не было.
Я вышла из кабинета и молча побрела к себе.
На меня налетели мои подружки Белка-Стрелка и Люси, такие разные и такие родные.Белку все стали называть Белкой-Стрелкой после полета наших собачек в космос.
Ну что, ну что, он тебе сказал.
Петрович сказал, что судьба института в моих руках.
Вернее в твоих ногах.
Да именно это и имеют ввиду наши французские друзья...
Да они что, с ума сошли. Пускай идут в публичный дом.
Андре не нужен публичный дом, ему нужна я.
Господи, да будь все проклято.
Наташунь, ну и что ты решила.
Что решила, а чтобы бы ты решила.
Наташунь, ты же знаешь, у меня две девочки.
Девочки, а как же мой Колюня, ведь мы с ним прожили семь лет и никогда не смотрели налево, никогда не ругались. Я конечно иногда его поругивала,но он всегда помалкивал, никогда ничего не ответит
или буркнет- виноват,- мол- исправлюсь. Подойду, обниму, сразу и оживет.
Только один раз и поссорились, давно, когда начали хороводиться. Колюня меня приметил с седьмого класса, когда я еще, по детски, ходила врастопырку, а он что то углядел, всегда носил мой портфель и не обращал внимания, когда нас дразнили- жених и невеста. Только один раз и поссорились. Собралась молодежь, стали играть в бутылочку. Я возьми и чмокнись с соседом напротив, ну так, ради смеха. Молодая, глупая, не знала, где мое счастье ходит, как его беречь надо. Колюня мой исчез. А Белка- Стрелка зашипела.
Ты- говорит, - что, совсем обалдела, беги, догоняй.Если такого парня упустишь, отобью, сама за него замуж выйду. Я побежала, только каблучки стучат. Еле догнала, у самого дома.
Ну, что ты, как маленький, ведь я ж тебя люблю. Тогда первый раз и призналась, сказала заветные слова.
Еще и в шейку любит целовать. Все говорит.
Такая шейка еще только у Одри Хепберн, но у нее не такая красивая, больно тоненькая.
А дочурка все смеется. Папа, маме щекотно, меня то все в щечку целуешь.Наблюдательный ребенок. А Белка-Стрелка все свое мурлыкает.
Да я с таким бы мужиком наобнималась бы вволю, ноченьки бы не хватило.
Ладно девчонки, дело ясное, я пошла.
Вечером мы с Андре сидели в шикарном ресторане, пили хорошее вино,потихоньку пьянели, чтобы не было так стыдно. Потом, как и положено пошли танцевать, Андре все крепче и крепче прижимался ко мне. В общем все шло, как в плохих фильмах. Андре видит, что я такая грустная, говорит.
Натали, будет только то, что Вы хотите.
Но я понимала, что за все надо платить.
Потом мы пошли наверх, в нумера.
Целуя он медленно и умело раздевал меня. Чувствуя его волнение, я постепенно теряла голову. Мы провели ночь любви., Сначала мне было немного больно, но потом стало хорошо. Никогда такого со мной не было, чтобы все тело мое трепетало, наслаждаясь. Он целовал меня всю, всю и в этом оказалось, не было ничего запретного, ничего стыдного. Я чувствовала, что Альберт ждет от меня такой же открытости и вседозволенности, той самой французской любви, о которой рассказывала Белка-Стрелка. Ну бесстыжая.Но к такому я была не готова. Наверно со временем я бы и это смогла и захотела, но потом,потом.
Рассвело.
Послушай Ню, уедем со мной, ты будешь иметь все, о чем может мечтать женщина, и дочку возьмем с собой. Ну зачем тебе вся эта Россия. Она всегда останется такой, какая есть.
Что я могла ответить. Что мое место здесь, что я люблю другого, что я плоть от плоти всего, что окружает меня. Он все равно не смог бы меня понять.
Не беспокойся, я подпишу договор.
Не надо.
Я подпишу.
На прощанье мы поцеловались долгим, бесконечно долгим, мучительным поцелуем, с трудом оторвавшись друг от друга. Тоненькая веточка, соединявшая нас разломилась.
Я шла по опустевшему городу. Было страшно, что я скажу мужу.
Я поднялась на свой этаж, дверь квартиры отворилась, в дверях стоял мой Коля.
Где ты была, что случилось
Мы сели за стол и я все рассказала мужу.
Виновата я перед тобой, как хочешь, бери меня, какая я есть или не бери.
Что ты наделала,как ты могла,что теперь делать..
Он замахнулся на меня, я зажмурила глаза, но он ударил в дверь кулаком, ушел и вернулся поздно ночью, в расхристанном виде и пьяный.
Так продолжалось несколько дней, Светланка ходила вся зареванная, глядя на ребенка Коля перестал пить, но жить было невыносимо тяжело. Если бы не дочка, я наложила бы на себя руки.
Постепенно на работе все перестали шептаться за спиной и отводить глаза.
Дочка чувствовала, что в доме неладно и все спрашивала.
Мама, ты чего такая грустная.
Всем нам так хотелось прежней радости и мы постепенно, с остановками и возвратом назад, шли к ней.
Наша тройка, как и раньше, втроем, ходила в наш буфет, сидела за столом с вытертыми коленкоровыми скатертями и пила кофе. Буфетчица Марьиванна нас привечала и всегда, специально для нас, варила хороший кофе, под названием "полетный", в память о своей работе в аэропорту. И если Белку-Стрелку все больше интересовало.
Какой Андре, как мужчина. Дура ты дура, такой мужик-, то Милка часто плакала и однажды сказала, что я спасла ее детей.
Слушай, что бы я больше такого не слышала.
Жизнь в институте постепенно наладилась, мы не шиковали, но зарплату платили вовремя и даже купили несколько новых установок.
Мне приснился сон, как будто я проваливаюсь в бездну по какой то большой трубе, люди стоящие вокруг, хватают меня за одежду,хотят меня остановить, но я проваливаюсь все глубже и глубже.
Я проснулась, звонил телефон. В трубке слышался голос Белки-Стрелки.
Натусь, звонил Петрович, просил завтра, обязательно придти на первомайскую демонстрацию.
Ты что, какая демонстрация, кончились все старые праздники,давно уже на них никто не ходит.
Петрович просил, что бы все обязательно пришли.
Утром, на улице, возле Опытного завода, как и прежде, собралась большая толпа. Все шутили, смеялись, пели песни. Звучал мой любимый аккордеон, некоторые для куража " приняли на грудь". Детей посадили в новую полуторку и нестройными рядами двинулись к Дворцовой площади. Шагающий рядом Женя затянул мою любимую.
Это мы, наши новые окна зажгли.
Несколько человек нестройными голосами подхватили песню.
Когда шли через театральную площадь, ребята начали качать Петровича. И вдруг ко мне.
Натаху, Натаху.
Ребята не надо, не надо. Но я уже лечу все выше и выше Взлетая вверх, я, наконец то почувствовала, что все темное, дурное навсегда уходит из моей жизни. Меня бережно опускают вниз, я заливаюсь чистыми слезами и замечаю, что некоторые вокруг, тоже плачут. Лихо выпиваю полстакана разведенного спирта,кто то сует мне бутерброд с толстым куском докторской колбасы и мы обнявшись идем дальше. Около меня оказывается мой Колюня, у него еще не то лицо, что раньше, но я чувствую рядом его родное плечо. Я люблю всех и все любят меня.
Я понимаю, что наша прежняя духовная жизнь вернется, обязательно вернется. Ну и что, что она будет немного другая, все равно она будет достойная.
Осенью я получила письмо от Андре. Хотела выкинуть, но все же прочла.
Дорогая Ни. Наверно Вы выбросите это письмо, не читая и будете правы. Я безумно виноват перед Вами, воспользовавшись, Вашим безвыходным положением.Я готов сделать все, чтобы заслужить Ваше прощение. Оказывается для счастья не так уж важен секс и все такое прочее. Простите меня, если можете.
Ребята, я сделала для Вас все, что могла... А разве все мы, не виноваты в случившемся, как Вы считаете.

Док. 671821
Опублик.: 19.05.14
Число обращений: 0

  • Долгов Олег

  • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``