От редакции: Мы продолжаем публикацию романа Конкиста по-русски




ГЛАВА IX

Справка на Ерёмина. Немного о шахматах. Кто предупрежден - тот вооружен.

Не только полковник Джунковский готовился к встрече с полковником Ерёминым.
Полковник Ерёмин тоже готовился к встрече с полковником Джунковским.

*****
Документ N 27.
СПРАВКА.
Джунковский Евгений Федорович. Полковник Отдельного Корпуса жандармов. Помощник Адъютанта Командующего войсками Туркестанского Военного Округа. Ташкент. Марта пятого дня тысяча восемьсот семьдесят восьмого года рождения. Тридцать три полных года. Уроженец Херсонской губ. Потомственный дворянин. Согласно Росписи Родословной Книги из VIII колена рода Джунковских. Окончил курс в Петровском Полтавском Кадетском корпусе. Окончил Михайловское артиллерийское училище училище по 1 разряду и произведен в подпоручики...
Несмотря на отчество Федорович, Евгений Джунковский не является родным братом Владимиру Федоровичу Джунковскому, степень родства не выяснена. Тесных связей между собой не поддерживают.

Без подписи.
*****

Документ N 28.
СПРАВКА.
Джунковский Владимир Федорович. Генерал-майор Отдельного Корпуса жандармов. Московский губернатор, флигель-адъютант Свиты Его Императорского Величества. Сентября седьмого дня тысяча восемьсот шестьдесят пятого года рождения. Сорок шесть полных лет. Уроженец Полтавской губернии Потомственный дворянин. Согласно Росписи Родословной Книги из VII колена рода Джунковских. Джунковские принимаются при Дворе Его Императорского Величества. Зачислен в пажи к Высочайшему Двору 28.9.1872. Воспитывался в Пажеском корпусе, из которого выпущен в лейб-гвардии Преображенский полк прапорщиком 14.8.1884. Произведен в подпоручики 30.8.1884 (со старшинством с 14.8.1884), в поручики 30.8.1888 (со старшинством с 14.8.1888). Назначен адъютантом к Московскому генерал-губернатору Его Императорскому Высочеству Великому Князю Сергею Александровичу 14.12.1891. Произведен в штабс-капитаны 6.12.1895, в капитаны 22.7.1900 (со старшинством с 6.5.1900). Назначен адъютантом к Его Императорскому Высочеству Великому Князю Сергею Александровичу 15.1.1905. Назначен флигель-адъютантом Его Императорского Величества 17.4.1905. Произведен в полковники 12.5.1905 (со старшинством с 17.4.1905). Назначен Московским вице-губернатором 29.7.1905, исполняющим должность Московского губернатора 11.11.1905.
Кавалер орденов св. Станислава 1 (6.12.1911), 2 и 3 ст., 3 (1.1.1906) и 4 ст.; французских - кавалерского и командорского крестов ордена Почетного Легиона, персидского - Льва и Солнца 2 ст., и многих прочих...
Уровень связей с Домом Романовых -
* Мария Федоровна Джунковская. Урожденная Санкт-Петербург 13.11.1858, умерла до 1879. Крещена в церкви кавалерийского Его Императорского Величества полка. Восприемники: Его Императорское Величество Государь Император Александр II Николаевич Романов (у купели - служащий у гражданского губернатора коллежский секретарь Михаил Николаевич Карпов) и девица Юлия Карловна Рашет (тетка).
* Евдокия Федоровна Джунковская. Урожденная Санкт-Петербург 5.3.1856. Фрейлина Их Императорских Величеств Государынь Императриц. В 1908 г. состояла при Ее Императорском Высочестве Вел. Княжне Марии Павловне. Проживает в С.-Петербурге по адресу: Старорусская, 3; в 1908 г. жила в Москве в Николаевском Кремлевском Дворце.

Без подписи.
*****


Биографию самого Ерёмина Алексея Михайловича полковник Джунковский знал лучше иных. Жизнь и служба обязывали.

*****

Документ N 28.
СПРАВКА.

Ерёмин Алексей Михайлович - полковник Отдельного корпуса жандармов Еремин Алексей Михайлович, Заведующий Особым Отделом Департамента полиции МВД Российской империи с 1910 года.
Тридцать девять лет. Уральский казак. В девятнадцать лет окончил Оренбургский Неплюевский кадетский корпус, в двадцать один год - Николаевское кавалерийское училище по 1-ому разряду, а затем Офицерскую стрелковую школу. Некоторое время служил в конном полку Уральского казачьего войска.
Закончил с отличием предварительные курсы перед переводом в Особый Корпус жандармов. В тот год начали формировать при Главных Жандармских Округах охранные отделения. Ерёмин получает назначение в Киев.
Возможно, весь карьерный рост Еремина определен военным министром Владимиром Александровичем Сухомлиновым. Сухомлинов - тоже выпускник Николаевского кавалерийского училища. В нем же по окончанию русско-турецкой войны Сухомлинов какое-то время читал лекции по тактике. В девятьсот третьем Сухомлинов был помощником командующего Киевского военного округа Михаила Ивановича Драгомирова. После выхода Драгомирова в отставку Сухомлинов назначается командующим войсками Киевского Военного Округа.
В Киевском охранном отделении поручик Ерёмин характеризовался как офицер, обладающий особой энергией и способностью к розыску. Очень скоро его имя приобретает известность. Ерёмин активно участвует в разработке методических рекомендаций, а затем и в ликвидации двух крупных политических антиправительственных формирований - "Киевского Комитета Российской Социал-демократической Рабочей Партии" и "Центрального Комитета Юго-Западной Группы учащихся".
Департамент полиции внёс ходатайство в Штаб Отдельного Корпуса Жандармов о награждении поручика Еремина досрочно чином штаб-ротмистра.
Через год при организации в городе Николаеве Охранного отделения, штабс-ротмистр Ерёмин назначается его начальником.
Ерёмину 17 сентября 1906 года был присвоен чин подполковника. В этом чине в 1906 году он был приглашен в Департамент полиции, в качестве руководителя одного из отделений Особого отдела. За три календарных года службы Ерёмин дважды награждался досрочным повышением в чине. Случай в мирное время не частый. 12 января 1908 года был откомандирован на Кавказ с назначением на должность начальника Тифлисского губернского жандармского управления, а 8 февраля 1908 года произведён в чин полковника.
С 21 января 1910 года в должности начальника Особого отдела Департамента полиции Российской Империи.

Без подписи.

*****

Документ N 29.

Извлечение из письма
Министру Внутренних Дел Российской Империи
Шефу Отдельного корпуса жандармов
действительному статскому советнику
Булыгину Александру Григорьевичу,
члену Государственного Совета

Января, 1905 года.

"...Судя по приведенным примерам успешного предотвращения крайне опасных народных волнений, а также и по другим, бывшим в последнее время случаям такого же характера, я считаю своим нравственным служебным долгом засвидетельствовать, что только лишь благодаря назначению в Николаев для заведования делами политического розыска штабс-ротмистра Ерёмина А.М., в высшей степени энергичного и способного офицера, Борьба с враждебными антиправительственными элементами в Николаеве сделалась вполне успешной и во всех случаях попытки к нарушению государственного порядка и общественного спокойствия... прекращаются всегда в самом зародыше".

Градоначальник города Николаева
Контр-адмирал А. С. Загорянский-Кисель


*****

Документ N 30.

Извлечение из письма
Министру Внутренних Дел Российской Империи
действительному статскому советнику
Шефу Отдельного корпуса жандармов
Петру Николаевичу Дурново

3 мая 1906 года
"...ротмистр Ерёмин, своею выдающеюся энергиею, беззаветною преданностью порученному ему делу, самоотверженно подающий всегда личный пример в самых опасных случаях, вынуждает меня, по долгу службы обратить внимание на этого достойного офицера и ходатайствовать об исключительном награждении его - производством в следующий чин...".

Директор Департамента Полиции
действительный статский советник
Вуич Эммануил Иванович

*****


- "Чистоплюй, Белая кость! Окопался в своем Ташкенте под крылом Самсонова, научился ладить с "халатниками"... Хотел бы посмотреть, как бы он вел себя под градом булыжников перед озверевшей толпой рабочих, чьи боевики, к тому же, прикрываются детьми и женщинами!" - подумал о Джунковском Ерёмин.

*****

- "Действительно, случай в мирное время беспрецедентный - дважды в течение двух лет получить внеочередной чин. - подумал о Ерёмине Джунковский. - К своим тридцати восьми годам сделать карьеру до заведующего Особым отделом Департамента полиции. Впрочем, можно ли 1905-1907 годы назвать мирными? Ряды офицеров и нижних чинов Корпуса жандармов, общей полиции, чиновников государственного аппарата потеряли немало достойных и талантливых сынов Отечества. Потребовались весьма решительные меры, чтобы предотвратить полные хаос и анархию, потерю самой сложившейся не в одно столетие государственной системы... К сожалению, этот бунт начался с расстрела демонстрации на площади Зимнего Дворца и закончился расстрелами по приговорам военно-полевых судов. Кто не помнит, как в октябре 1905-го бывший тогда товарищем министра внутренних дел, заведующим полицией и командующим отдельным корпусом жандармов, с оставлением в должности Санкт-Петербургского генерал-губернатора, Трепов Дмитрий Федорович приказал расклеить по улицам Петербурга приказ по войскам, в котором заключалась знаменитая фраза: "патронов не жалеть". Кому, как не Трепову, принадлежит недобрая слава усмирителя петербургского восстания, организатора черносотенных погромов, карательных экспедиций?! Вот время начала карьерного взлета Ерёмина. Время командиров, способных отдать команду "патронов не жалеть!"... Выскочка!"
Изящная пепельница была полна окурков. Потушив последнюю, Джунковский вызвал Ивана Фомича и приказал принести новую коробку папирос.
Получив требуемую, долго разглядывал рисунок на крышке. Надпись на английском - MURAD. The Turkish Cigarette. Цветной рисунок молодого эмира в гареме с сигаретой под опахалом павлиньих перьев в руках толстого евнуха за своей спиной и в окружении прекрасных одалисок. Рисунка не видел. В его уме совсем иные образы. Пытался проиграть в уме возможные варианты беседы Ерёмина с Кудашевым. Во что эта беседа может вылиться? Какие цели может преследовать Ерёмин? Как ему лично может понадобиться Кудашев?
Не глядя, распечатал коробку. Вынул сигарету, попытался ее смять по-русски. Сломал. Опомнился.
- Иван Фомич! Ты что мне принес?

Вахмистр по стойке смирно:
- Что просили. Папиросы истанбульские.

- Это не папиросы. Сигареты. Не покупай мне больше. На, забери себе на самокрутки. Принеси мне коробку наших папирос.

Иван Фомич дважды не получал приказаний. Назад и обратно, как мышь. Коробку на стол и бесшумно снова - за дверь. Барин думает!
На новой коробке цветные картинки - бой русской и японской эскадр, скачущие казаки в Манчжурии, надпись в залихватской виньетке: "Товарищество табачной фабрики А.Н.БогдановЪ и Ко, Санкт-Петербургъ". 10 штук - 10 копеек!

Кудашев с помощью Щеглова осваивал "Underwood". Шептались.
- Вот эта штука называется "каретка". Распечатали строку до поля, остановка. Слышите - звонок! Предупреждение "Не применяйте силу". Правой рукой за рычаг отведите каретку вправо до отказа. Самовзводом повернётся вал на новую строку с пробелом. Начинаете печатать с новой строки. Все хорошо. Так, так. Получается! Страничку закончите, позовите меня, я помогу вставить новый лист. Нет, нет! Не учитесь с самого начала нажимать клавиши одним пальцем: потом не переучитесь. Двумя руками... Как на фортепиано!

Кудашеву "Underwood" понравился. Подумал, хорошо бы в свой отдел приобрести. Чернильные мозоли надоели! Через час он уже почти свободно тюкал по клавишам: "Тук-тук-тук-тук-тук! Вжик! Дзинь!". Изредка поглядывал на Джунковского. Полковник за большим столом листал "Дело", много курил, смотрел в окно. Вдруг, бросил пронзительный взгляд на Кудашева, встретился с ним глазами.

- Получается, Александр Георгиевич?

- Да, Евгений Федорович!

- Сделай перерыв, подойдите ко мне.

Кудашев подошел к большому столу, присел на свободный стул напротив Джунковского.

На столе две коробки шахмат. Джунковский аккуратно расставляет фигуры.

- Хотите поставить мне мат, Евгений Федорович? - Кудашев посчитал, что может инициировать беседу.

- Играете?

- Серьезно - нет, не играю. Подростком играл с отцом. Так, баловство, ничего серьезного.

- И то хорошо, - Джунковский накрыл второй шахматной доской уже расставленные фигуры и начал "на втором" этаже расставлять фигуры из второй коробки.

Кудашев понял: играть не будут. Эта шахматная "этажерка" - наглядное пособие для какой-то штабной игры. Заинтересовался.

Джунковский закончил построение. Довольно лукавым взглядом оглядел Кудашева.
- Что знаете о шахматах?
- Теорией не владею. Знаю несколько историй об изобретении этой игры. Знаю имя - Эммауил Ласкер - чемпион мира, победой в прошлом, 1910-м, отнял пальму первенства у Вильгельма Стейница, которому лично проиграл в 1897 году, но реально победил иных претендентов, сам Стейниц в последних чемпионатах не участвовал...
- Браво. Я, честно говоря, не ожидал... А сможете назвать число потенциальных ходов в шахматной партии, Александр Георгиевич?

Кудашев явно был озадачен.
- Не, не смогу. Полагаю, цифра будет сверх великая. Помню легенду, как раджа предложил изобретателю любую награду золотом, но тот попросил заплатить ему зерном по следующему расчету: на одну клетку доски - одно зерно, на вторую - два, на третью четыре, на четвертую восемь... И так удваивать на все шестьдесят четыре клетки. Раджа был разочарован, приказал принести изобретателю мешок зерна. Принесли, начали считать и отмерять. Мешка было мало. Принесли второй, потом десятый... Все равно не хватило. При такой прогрессии не хватило бы зерна во всех странах мира! Прикажете просчитать?

- Нет. Времени нет. Я знаю эту историю. Вам придется считать всю оставшуюся жизнь. У нас много серьезной работы. Ваши начальные знания меня удовлетворяют. Хоть недаром эту этажерку строил. Отвечаю на поставленный мною вопрос сам, так как на начальнике лежит обязанность обучения и воспитания его подчиненных. Слушайте и запоминайте. Пока не сделан первый ход - вариантов бесчисленное множество - число их подсчитано быть не может. Но вот сделан первый ход, начинается Игра! И число вариантов ходов начинает сокращаться. Чем сильнее противники, тем меньше вариантов... Но, помните начальную точку отсчета - хаос чисел?! Так вот, полный анализ ходов дает число вариантов от тысяч до десятков тысяч! Опытный шахматист обязательно просчитывает варианты. И готов ради победы просчитывать хоть тысячи вариантов. Но правила игры жестоки, на партию отводится Его Величество Время! Игроку дается два с половиной часа на сорок ходов. Не уложился - цейтнот - засчитывается поражение! Как быть? Одной математикой не обойтись! Нужно еще что-то. Что? У каждого шахматиста свои собственные приемы: интуиция, знание сильных и слабых сторон противника, его любимые приемы, способы психологического давления... импровизация! Понимаете меня?

- Да, конечно. Вы меня учите плавать в мелком теплом заливе, прежде, чем отпустите в штормовое море. Теперь я улавливаю и смысл построения иной, более сложной модели Игры - в двух измерениях.

- Давно у меня не было такого понятливого ученика. Только не всегда в двух измерениях - в трех, в четырех! И фигуры могут свободно перемещаться с этажа на этаж. Более того, они могут менять свою окраску, и даже - самоликвидироваться! Вот в такие "шахматы" играют политики, разведчики и контрразведчики. И это не просто игра, это Большая Игра! И мы все в этой игре просто фигуры. Каждый из нас имеет тот кадровый потенциал, который имеет - личный состав. И каждый обязан иметь надежные фигуры, способные выполнить задачу, не попасть под удар чужого слона или ферзя, не способные сменить окраску, самоликвидироваться или сбежать на иной этаж... Понимаете всю сложность Большой Игры, в которую, как в воронку, нас втягивает жизнь, образ жизни, который мы выбрали? Понимаете, зачем Ерёмин назначает вам личную аудиенцию? Понадобилась новая фигура, обладающая определенными качествами, как достоинствами, так и недостатками. С какой целью? Я готов к самому неожиданному повороту событий. Даже к такому шахматному приему, как "гамбит", а по-русски просто "подстава". И вы должны быть готовы также. Прошу, ознакомьтесь со справкой на самого Ерёмина. Вы земляки. Прочтите... Кто предупрежден, тот вооружен! Это знали еще в Древнем Риме: "Praemonitus praemunitus".

В дверь постучал и вошел Иван Фомич.
- Ваше высокоблагородие! Дозвольте стол накрывать? Ужинать пора.

*****

ГЛАВА X

В Санкт-Петербурге. Аудиенция. Орден.
Бирюза для Кудашева. Проверка боем. Ключ к тайне.

25 ноября 1911 года. Санкт-Петербург.

Санкт-Петербург встретил Кудашева двенадцатиградусным морозом и колючим от снежной мерзской пыли злым северным ветром. Удовольствие для человека, рожденного и выросшего на самой южной окраине России, малоприятное. Тем не менее, Кудашев не стал, как гимназист, закутываться шерстяным башлыком. От вокзала они с Джунковским прокатились до Гороховой на санках под звон бубенцов.

Невский проспект просто ошеломил Кудашева своей, по-военному, дисциплинированной строгой красотой. Где-то далеко пробили куранты - восемь. Солнце не спешит. Еще горят электрические фонари. Проспект, словно живой, весь в движении. Друг другу навстречу, не сталкиваясь и не пересекаясь, мчатся во весь опор всадники, коляски с поднятыми верхами, лакированные кареты, открытые санки, слепящие фарами автомобили. Покрикивание всадников и возниц, звонки конки, ржание и фырканье лошадей, стук копыт, рокот моторов, лебединый гортанный клекот клаксонов... и дальний колокольный звон - вот увертюра зимней утренней симфонии просыпающегося города.
Как было не вспомнить Николая Васильевича Гоголя, его "Невский проспект"! Похоже, тротуары бывают пусты только глубокой ночью. С утра они полны спешащими на службу чиновниками, рабочим людом, ранними гуляками, гимназистами, приказчиками, носильщиками, священниками... На одной остановке стоят, переминаясь на морозце, ждущие конку: молодой барин в модном пальто с котиковым воротником при черном шёлковом цилиндре, пожилая крестьянка в потертом овчинном полушубке с корзиной, великовозрастный студент политехнического института и сестра милосердия в черном монашеском пальто...
Каменное великолепие зданий, лощеные серые и красные карельские граниты цоколей и парапетов набережных, мрамор бесчисленных колонн, кованный и литой ажур решеток садов и окон, бронза уличных скульптур!

На мгновение Кудашев ощутил себя полным провинциалом. На ум пришла аналогия с гасконцем, впервые ступившим на мостовую Парижа. Вспомнилась французская поговорка времен осады Лярошели: "Paris coute la messe!" - "Париж стоит мессы!"...

"Стоит ли?!" - подумал Кудашев. - "Сегодняшний день покажет, чего будет стоить этот незапланированный вояж в столицу!".

Санки зазвенели бубенцами по Адмиралтейской набережной. Нева. Несколько вмерзших в лед парусников. Простор! Вьюга. Крутой поворот. "Тпруууу!". Приехали. Улица Гороховая, дом 2. Департамент полиции Российской империи.

*****

Дежурная служба общей полиции. Молодой подполковник острым внимательным взглядом читает предъявленные документы. Взгляд на фото в удостоверении - взгляд в лицо. Взгляд на фото - взгляд в лицо. Выписывает пропуска. Молча протягивает руку, получает оружие, запирает наганы в сейф. Предлагает расписаться в книге регистрации. Молча жестом показывает на парадную лестницу.

На стене лестничной площадки перед вторым пролетом на третий этаж большое зеркало. В зеркале двое в синих мундирах: русские офицеры Отдельного Корпуса жандармов - полковник и ротмистр. На груди полковника ряд медалей и Орден Святого Георгия 4-ой степени. На груди ротмистра два солдатских Знака Креста Святого Георгия, второй - с бантом, медаль "Русско-японская война 1904-1905 годов", две алые нашивки за ранения. Аксельбанты. Пустые кобуры под правую руку на поясных ремнях.

- Respectable type! Here, what it means Russian uniform and the Swedish work! - полковник Джунковский одобрительно кивнул Кудашеву головой. - Все нормально. Ведите себя естественно. Не на "ауто-да-фе" идем!
________________________________________
* Англ. - Респектабельный вид! Вот, что значит русский мундир и шведская работа!
** Порт. "Ауто-да-фе" - буквально "Акт веры" - сожжение на площади, публичная казнь в средневековой Европе, практиковалась католической инквизицией.
________________________________________
Без двух минут девять офицеры были в приемной Заведующего Особым отделом Департамента полиции. У высокой дубовой двери с литыми фигурными ручками золочёной бронзы их встретил помощник Ерёмина не военным приветствием: "Здравствуйте, господа офицеры!" и представился: "Надворный советник Воронов!". Статский черный фрак, орден Святой Анны третьей степени - за двенадцать лет "беспорочной службы". Прочитал и вернул пропуска. "Прошу!". С усилием отворил тяжелую дверь.
В просторнейшем кабинете доклад прибывших по полной форме принял сам Ерёмин. Вышел из-за стола, поздоровался с каждым за руку.
Кудашев никогда не считал себя силачом, но рукопожатие петербургского начальника счел вялым. Стараясь, не "пялить глаза", притушив свой взгляд, внимательно разглядывал Ерёмина. "В лице ни кровинки, а из оренбургских. Давно солнца не видел. Худощав, широкоплеч, гибок, стать кавалериста не утратил. Говорит ровно, спокойно. Лицо без эмоций. Редкий случай - глаза ничего не выражают. Серые. Просто серые!"...
Полковник Джунковский протянул Еремину тяжелый пакет синей плотной бумаги в пяти местах прошитый и скрепленный сургучными печатями, и пакет полегше в коричневом конверте, в котором Кудашев узнал свой собственный труд, исполненный им на "Ундервуде".
- Очень хорошо, - Ерёмин положил документы на стол, вернулся на свое рабочее место, жестом пригласил офицеров сесть. - Располагайтесь, господа. К сожалению, более десяти минут я не смогу вам уделить. Служба.
Взглянул в упор на Кудашева. Продолжил:
- Господин ротмистр Кудашев!
Кудашев встал:
- Я, господин полковник!
- В двух словах назовите мне мотивы, согласно которым вы избрали нелегкую службу в политической полиции. Я знаю, вы уже успели зарекомендовать себя самым лучшим образом. За вас ходатайствовали весьма влиятельные офицеры Отдельного корпуса жандармов. И все-таки, не каждый пехотный офицер грезит возможностью сменить мундир защитного цвета на синий! Прошу вас.
- Мой отец ротмистр Кудашев Георгий Александрович, начальник Красноводского уездного жандармского отделения, погиб при исполнении своих обязанностей. Мой личный фронтовой опыт и опыт двух лет японского плена помогли мне сделать этот выбор. Мой выбор - защита моего отечества России - дело моего рода и мое собственное.
- Скажите, какие морально-этические или религиозные убеждения могли бы помешать вам исполнить свой долг офицера политической полиции, отказаться исполнить приказ вашего начальника? - снова задал вопрос Ерёмин.
- "Лицом владеет безупречно, но в голосе - чуть слышимые недоброжелательные, провокационные нотки", - подумал Кудашев.
Еремин смотрел на Кудашева несколько набычившись, из-под лобья. Пауза затянулась. Ерёмин хотел уже повторить либо задать новый вопрос, но Кудашев ответил:
- Мои морально-этические убеждения не противоречат требованиям Российского законодательства, законоположениям и циркулярным распоряжениям по служебной деятельности чинов Отдельного корпуса жандармов, кодекса офицерской чести. Я готов, не думая о собственной выгоде или о сохранении собственной жизни, выполнить любой законный приказ моего начальника.
Теперь паузу затянул Ерёмин. Повернулся спиной к присутствующим, подошел к окну, с минуту смотрел на Неву.

- "Вот и началась твоя "шахматная партия", господин ротмистр жандармерии! - подумал о самом себе Кудашев. - И Ерёмин слишком долго обдумывает свой следующий ход. Рано началось противостояние. Ладно, работа такая. В чём моя вина? Какой вопрос - такой ответ, как говорят в юридических кругах!"...

Ерёмин резко повернулся, гибким диким зверем в три шага вернулся к Кудашеву.

- Хотели бы вы, Александр Георгиевич, еще раз встретиться с Гюль Падишахом? Возможно на его территории?

- Да, господин полковник! Варианты операции на вашем столе.

- Они будут рассмотрены. Мне важно самому убедиться, что вы - именно тот человек, который сумеет выполнить поставленную задачу. Иран, Индия - страны с обширнейшими территориями, гигантским народонаселением. Только на поиски Гюль Падишаха может не хватить собственной жизни. Мы не можем посылать вас в бессрочную командировку!

- Господин полковник! Я полагаю, бессрочная командировка не потребуется.

- Каким образом?
- Ловить будем, как ловят хищную рыбу - судака или щуку, например... На живца.
- А что за приманка?

- С кем на сегодняшний день может так люто желать встречи Британец? Конечно, с ротмистром Кудашевым! Я думаю, мне не спрятаться ни под какими личинами, ни под самыми серыми и незаметными на наш, русский взгляд, вроде - "больной нищий паломник", ни под экзотическими, типа - "энтомолог из Аргентины" или "Буффало Билл с Дикого Запада"! Британец обязательно опознает и встретит меня на своей территории сам лично. Все-таки, он хоть и на половину, но европеец. Только истинный азиат не идет в бой впереди своего войска. Британец проиграл один чистый поединок. Я уверен, он не откажется от реванша.

- Что ж, достойный ответ достойного человека. Знаете, мы с вами, Александр Георгиевич, одной крови: я тоже из уральских казаков. И мне сегодня, как никогда, приятно вручить вам заслуженную награду. Георгиевская Дума утвердила награждение ротмистра Кудашева Орденом Святого Георгия четвертой степени! - Ерёмин нажал кнопку электрического звонка.
Вошел надворный советник Воронов. В его руках кожаная папка и сафьяновая коробочка. Полковник Еремин раскрыл папку и показал присутствующим Наградной лист, протянул Кудашеву. Раскрыл коробочку и раскрытую передал Кудашеву. В коробочке - Орден Святого Георгия.
- Поздравляю вас ротмистр Кудашев с высокой наградой. Поздравляю вас с вступлением в братство кавалеров Ордена Святого Георгия!
- Служу Государю Императору и Отечеству! - Кудашев вытянулся по стойке смирно, отдал честь и крепко пожал руку Ерёмину. Вдруг почувствовал - рука Ерёмина тверда как сталь.
Еремин улыбнулся одними губами. Его глаза оставались холодными и серыми, как петербургское небо за окном.
- Это еще не все. Ротмистр Кудашев! Разрешите вам, как наследнику, вручить посмертную награду ротмистра Кудашева Георгия Александровича - тоже Орден Святого Георгия четвертой степени. А также попрошу от имени Директора Департамента полиции вручить Орден Святого Георгия четвертой степени капитану общей полиции Чикишлярскому приставу Федотову!

Кудашев одну за другой принимал наградные листы и сафьяновые коробочки с Крестами.

Ерёмин продолжил:
- Господа офицеры! Позвольте на этом церемонию закончить. Поверьте, я с радостью вместе с вами побывал бы и в храме на освящении Креста Святого Георгия, и рюмку водки за общим столом выпил... Но - время. Дела, - Еремин развел руками. - Теперь о делах. Не будем принимать решений навскидку. Ваши предложения будут проанализированы нашими экспертами. Все рациональное будет непременно использовано. Вас оповестят. Вы получите готовый план операции. Пока, более ничего сказать не имею права. Если есть вопросы, я слушаю.
- Разрешите? Последние две минуты? - Джунковский направился к выходу, приоткрыл двери, поискал кого-то в приемной глазами, кивнул головой. В кабинет Ерёмина вошел вахмистр Иван Фомич. В его руках большая лубяная корзина, накрытая шерстяным платком. Поставил корзину на пол посреди кабинета. Под платком что-то зашевелилось. Джунковский откинул платок. В корзине два крупных белых с небольшими подпалинами на боках щенка.
- Ого-го! - Ерёмин впервые по-настоящему улыбнулся. - Это туркменские? Алабаи?!
- Истинно так! - Джунковский тоже был доволен непосредственной реакцией Ерёмина. - Мальчик и девочка. Через семь-восемь месяцев это будет надежнейшая охрана. Преданная, бесстрашная и неподкупная!
*****

Ротмистр Кудашев покинул Департамент полиции с толстой картонной деловой папкой в темно-синем коленкоре, в которой лежали три Наградных листа и три сафьяновых футляра с Орденами Святого Георгия. Один - свой собственный и два других на имена покойного Кудашева-старшего Георгия Александровича и Чикишлярского пристава капитана общей полиции Федотова Андрея Семеновича. Чикишлярскому приставу по поручению Директора Департамента полиции с поздравлением лично в руки.

Сдав дежурной службе пропуск и получив свое табельное оружие, минут десять подождал на крыльце задержавшегося полковника Джунковского.
Вставало солнце. Стих ветер. Сочной северной лазурью над столицей раскинулось небо. Хорошая погода - замечательный подарок горожанам-северянам! И на душе у Кудашева легко и чисто. Вышел Джунковский. Протянул Кудашеву белый конверт.
- Финансовая служба задержала. Успела только к десяти наградные оформить. Держите, Александр Георгиевич. Здесь билеты - с Петром Алексеевичем и Катенька - шестьсот рублей наградных вам с Федотовым. Кудашеву-старшему уже не положено. Здесь мы расстанемся. У меня еще дела. Обратно в Ташкент буду добираться своим ходом не ранее, как через пять-шесть дней. У вас лично есть "три дня победителя на разграбление города". Но мой совет - завтра в семь утра быть на борту штабного вагона. Команда там находится неотлучно. Вагон прицепят к пассажирскому составу. В нем и доедете до Ташкента. Будьте осторожны. Петербург - не Кизил-Арват, его трущобы - не ущелья Копет-Дага. Все может случиться. Погуляйте, покатайтесь на извозчике, пока солнышко светит. Можно в музейную галерею Эрмитажа сходить, он открыт для широкой публики. На Зимний дворец изнутри полюбоваться, будет что в Асхабаде друзьям рассказать! Ну, бывайте. Теперь ждем, чем нас озадачит Ерёмин в письменном виде. Думаю, две-три недели им понадобится на решение и согласование, не меньше. Давайте, Александр Георгиевич! С Богом!

Джунковский спустился с крыльца, подошел к краю тротуара. К нему тут же подкатили санки. Из ноздрей серого в яблоках рысака - белый пар. Извозчик, вполоборота отстегнул меховую полость:
- Прошу, вась-сиясь! Рысью пойдем, золотой найдём. Хоть до Москвы, хоть до Казани. Счастье всегда будет с нами!

Кудашев не стал брать ни извозчика, ни мотор.
С городом, особенно с таким, как Санкт-Петербург, нужно знакомиться не торопясь, пешим порядком. Что можно разглядеть на скорости из запотевшего окна авто?! Маршрут прогулки был выверен хронометрически по крупномасштабной карте еще в поезде. К обеду успел побывать у стен Исаакиевского собора, полюбоваться золотым корабликом на шпиле Адмиралтейства, погулять по Дворцовой площади, обогнуть Александровский столп, подивиться на гранитных Атлантов. Эрмитаж был закрыт. Пришлось вернуться на Невский. Подошла полупустая конка. Хорошо, побережем и сапоги, и ноги. Сели, поехали. Ну и ну! Есть ли на белом свете проспект прекраснее Невского?!

У гостиного Двора соскочил. Вовремя опомнился. Как из Санкт-Петербурга вернуться в Асхабад без подарков? Прошелся по лавкам. Боже мой! Чего только нет на этой "ярмарци"! Если бы была в кармане и тысяча рублей - вернулся бы в Асхабад без копейки, но с неподъёмным багажом полным барахла. В книжной лавке задержался, засмотрелся, зачитался. В китайской лавке чуть было не набрал фарфора - как без пиал и заварных чайников жить на Востоке? Вспомнил: на текинском базаре персы торгуют тем же самым, но гораздо дешевле. В салоне модной женской обуви совсем стушевался: приказчики облепили ротмистра, как мухи лепешку с мёдом. Да, было что купить для Леночки и Татьяны Андреевны. Еще бы знать размеры... Еле вырвался.
Прошелся до Литейного пешком. Внимание привлекла аляповатая вывеска: "Купецъ Самвелъ ТатунцЪ. Персидскiя пряности, ковры и сабли. Чай, пловъ, горячiй лавашъ и хаши". Повел носом. Услышал тонкий запах горячего хлеба. Почувствовал зверский голод. Толкнул дверь, вошел. Звякнул серебряный дверной колокольчик.

Кудашева встретил сам хозяин. Одет, как русский купец, но армянский нос и акцент в папаху не спрячешь. Но это не предметы для стыда.

- Здравствуйте, господин офицер. Проходите. Рады вам. Кушать будете, или старинное оружие посмотрите? Ковры есть персидские и текинские, армянские и осетинские паласы...

- Барев дзес, парон Татунц! - ответил приветствием на приветствие Кудашев. - Хочу у вас пообедать.
__________________________________________
* Арм. - Здравствуйте, господин...
__________________________________________

- О! - от души удивился хозяин приветствию на армянском. - Прошу, гость дорогой сюда, к окну, за столик. Скатерть чистая, глаженная. Приборы серебряные. Что прикажете? Что пить будете?

Кудашев огляделся. Лавка купца Татунца могла бы быть и попросторнее. Разделена надвое. Левая половина - духан на четыре столика, стойка буфетчика. Правая - собственно под торговлю. Прилавок, медные чаши весов, стеклянные сосуды, наполненные перцем, гвоздикой, курагой. Стены увешаны коврами, старыми кривыми саблями в ножнах и без, кремнёвыми пистолетами и дагестанскими длинноствольными кремнёвыми мультуками с ложами из красного дерева в серебряных оправах...

- Накрывайте столик, - приказал Кудашев. - Обязательно горячее. Меня устроит хаши, а еще лучше - долма в виноградных листьях со сметаной. Потом плов и чай с лимоном. И лаваш! Я к вам на его запах заглянул. А пока гляну, что за арсенал здесь выставлен.

___________________________________________
* хаши - сверхнаваристый горячий мясной бульон (охлажденный подобен студню) с разварным мясом на косточках, хрящиках, со специями, с мелко нарезанным свежим луком или чесноком.
** долма - мясные тефтели (голубцы) в виноградных листочках, летом в свежих, зимой - в маринованных, в бульоне на косточках с зеленью, свежими помидорами и болгарскими перцами, заправленном сметаной.
___________________________________________

- Прошу, господин офицер. У нас все по закону. Разрешение из полиции есть. Здесь только старые вещи, нарезного огнестрельного оружия не держим!
Пока у столика хлопотала девушка в длинном белом переднике с черной косой ниже пояса из-под белого же платочка, Кудашев рассматривал витрину с выставленными армянскими и персидскими кустарными украшениями из серебра с камнями, в основном - сердоликами и бирюзой. Вспомнил: у Леночки серебряные сережки и колечко с бирюзой. Приглядел на витрине серебряный браслет в виде веночка из васильков с синими бирюзовыми лепестками. Это стоит привезти Леночке. Услышал молодой девичий звонкий голос:
- Господин офицер! Можно кушать, долма только что с огня!
Обернулся на голос. Девушка улыбалась. Черные тонкие шнурки сросшихся бровей, изящный носик, алый румянец на щеках.

- Моя дочка Каринка, господин офицер, - пояснил хозяин. - Не извольте беспокоиться, она руки с мылом моет. Все чисто.

- Я не беспокоюсь, - несколько сконфузился Кудашев. - Сейчас иду. Вот только посмотреть хотел этот браслет!

- Одну минуту, сейчас достану. - Татунц звякнул ключом, отпер витрину, потянулся к браслету, вытащил на прилавок несколько вещиц, мешавших взять требуемое украшение.

- Что это?! - в руках Кудашева стальной портсигар. Его форма и вес на первый взгляд были идентичны тому, отцовскому, что сейчас лежал во внутреннем кармане мундира, прикрывая сердце. - Хочу посмотреть, здесь темновато... Можно к окну?

- Да, конечно. Только, господин офицер, это простая вещь, не серебро! Дорого не стоит...

Кудашев подошел к окну, отдернул занавеску, встал за нее поближе к стеклу. Поднес портсигар ближе к глазам, покачал им, стараясь в игре света рассмотреть структуру стали. Так и есть! В солнечном луче были ясно различимы изображения рогов кавказского тура. Тур! Тамга осетинского рода Дзебоевых!

У Кудашева перехватило дыхание. Он стоял у входа в тайну, и в его руках был к ней ключ! Повернул портсигар. На другой стороне в стальных лапках плоский камешек бирюза, а на камне надпись на русском - "Черменъ". Попытался открыть. Сделанный, как пенал из двух половинок, портсигар был несколько помят. Его внутреннюю часть удалось выдвинуть только до половины.

Звякнул дверной колокольчик. Грохнула входная дверь.

Грубый мужской хриплый крик:
- Всем стоять! К стене! Руки на стену! Експла... Прияцыя! Митька - к кассе! Деньги, драгоценности в сумку!

Кудашев правой рукой раскрыл кобуру, повернулся лицом в помещение. Увидел дуло пистолета, направленного в его грудь. Дернул свой наган за рукоятку, вынимая его из кобуры, одновременно большим пальцем взводя курок.

"Експлаприятор" выстрелил первым.
- "Браунинг", - успел подумать Кудашев, - Семь шестьдесят пять"...
Пуля ударила в грудь. Уже прижатый пулей к стене, Кудашев нажал на курок нагана. Нападавший получил выстрел в лоб, упал навзничь. Второй, которого первый назвал Митькой, бросив пустую холщёвую суму, опрометью выскочил из лавки на тротуар и растворился в толпе.

Хозяин лавки Самвел Татунц все еще стоял за прилавком с поднятыми руками. Его дочь присела в углу у стойки буфета, прижавшись к стене, маленькая, как белая мышка.

Рана в груди пылала огнем. Синий мундир шведской работы краснел на груди...
Кудашев попытался встать, не сдержал стона сквозь зубы. Дочь хозяина пришла в себя, подбежала, помогла сесть, стала с трудом расстегивать мундир. Еще твердые петли добротного сукна не слушались ее маленьких пальчиков, с трудом отпускали латунные пуговицы. На помощь пришел отец. Мундир и нательная рубаха были сняты. Обнажилась безобразная рваная кровоточащая рана. За это время дочь хозяина успела достать из комода с бельем свежую настольную скатерть и нарезать ее полосами. Кудашев был перевязан.
Обратился к барышне:
- Прошу вас, уберите в надежное место мои вещи... синюю папку. Она не должна пропасть. Потом вызовите полицию и врача...

К Татунцу:
- Давайте глянем что с мундиром. Там в кармане документы, деньги.

С изнанки подкладка мундира была вся в крови. Из внутреннего кармана Татунц извлек удостоверение - сложенный вдвое лист бумаги, пробитый пулей, конверт в таком же плачевном состоянии с деньгами и стальной портсигар, навылет пробитый пулей "браунинга"...

Звякнул колокольчик. В лавку вошли полицейские - пожилой участковый пристав и молодой урядник. Пристав перешагнул через труп грабителя и лужу крови, подошел к Кудашеву, сидевшему на полу, опираясь спиной на стену под окном. Урядник принялся рассматривать убитого.

Вслед за полицейскими вошел пожилой штатский в сером пальто с меховым воротником, представился: врач Самохин Илья Ильич, частнопрактикующий.

Участковый пристав двумя пальцами коснулся козырька фуражки. Обратился к хозяину лавки:
- Приготовьте постель для раненого к врачебному осмотру и помощи.
Потом к Кудашеву:
- Прошу представиться, предъявить документы, сдать оружие.

Кудашев протянул рукояткой вперед револьвер.
- Прошу!
Пристав, не спеша, покрутил барабан, понюхал ствол. Аккуратно убрал наган в полевую сумку.
- Документы?

Кудашев кивнул головой Татунцу. Хозяин лавки подал приставу окровавленное удостоверение, пробитое пулей.
- Эка, угораздило. Как жив, голубчик остался? В упор стрелял в тебя этот мерзавец!

Кудашев промолчал. Пристав не сразу раскрыл слипшийся лист, прочел вслух: - "Ротмистр Отдельного корпуса жандармов Кудашев Александр Георгиевич". Замолчал. Поднял голову, кивнул уряднику. Тот, расстегивая на ходу кобуру, подошел к Кудашеву, встал над ним с револьвером в руке.

- Ротмистр Кудашев? - уже с вопросительной интонацией повторил пристав.

- Да, ротмистр Кудашев!

- Согласно циркуляру Департамента полиции 83 09 от 11-го ноября сего года вы, ротмистр жандармерии Кудашев, находитесь в розыске! Вы арестованы. В случае сопротивления либо попытки побега будет применено оружие!

В дверь вошли еще трое. Двое в штатском, третий в шинели с аксельбантами и погонами подпоручика. Фуражка с синим околышем. Один из прибывших установил над трупом нападавшего треногу, начал привинчивать фотокамеру. Второй раскрыл чемоданчик, разложил на полу инвентарь, предназначенный для дактилоскопирования. Глянул на руки своего "клиента" - не удержался от комментария:
- Да это Яшка Ферт! Крестьянин Семен Иванович Сыров. Я его пальчики дважды обкатывал. Это не боевик. Честный фраер. Не его стиль. Такие - редко меняют специализацию!

Подпоручик подошел к Кудашеву. Пристав молча подал ему окровавленное удостоверение. Поручик прочел, взглянул на Кудашева:
- Что можете сказать по поводу объявления вас в розыск?

Кудашев был спокоен так, как может быть спокоен человек с кровавой пулевой рваной раной в груди, арестованный по неснятому циркуляру о розыске и полчаса назад застреливший грабителя.
- Устарели ваши сведения о циркуляре. Свяжитесь с дежурной службой на Гороховой. Я сегодня был на приеме у полковника Ерёмина. Мой арест - недоразумение. Может, меня все-таки врач посмотрит, пока вы будете выяснять?

Так и сделали. Труп дактилоскопировали, сфотографировали, его одежду тщательно обыскали. Составили протокол на семнадцать листов с полными показаниями свидетелей, кои были допрошены по-одиночке.
Кудашеву вернули оружие, удостоверение. Испорченные банкноты подпоручик жандармерии успел до закрытия обменять в банке.

Кудашева перевели во внутреннее помещение лавки, в квартиру хозяев. В спальне Каринэ, дочь хозяина, приготовила постель. Врач приказал застелить кровать столовой клеенкой, принести таз с горячей водой, перевязочный материал. С помощью Каринэ осторожно снял прежнюю повязку. С удивлением констатировал прекращение кровотечения.

Пожилая женщина, сестра хозяина лавки, застирывая окровавленный мундир, обнаружила пулю, застрявшую в шве левого рукава. Передала ее врачу.

Врач был озадачен:
- Невероятно! Так не бывает. Характер ранения показывает - пуля прошла почти от грудины вниз и влево по ребрам кувырком, оставив в ткани рваный след! Волей-неволей поверишь в ангела-хранителя, заслонившего ваше сердце своим крылом! И рана уже не кровоточит. Кровь хорошо сворачивается. Это не у всякого бывает. Зашивать не будем. Только обработаем спиртом, йодом, сделаем йодовую сетку... Потерпите.

Кудашев не стал показывать врачу портсигар с тремя пулевыми отверстиями. Двумя входными и одним - выходным. Обработку йодом и новую перевязку воспринял как должное. Измерили температуру - тридцать семь и две. Нормально, через день пройдет.

- Вот и все, - врач мыл руки в настенном умывальнике. Дня три не меняйте повязку. Я уверен абсцесса не будет, пусть образуется струп - сухая корочка - естественным путем. Но шрам останется.

- Спасибо, доктор. Сколько за визит и работу? Я платежеспособен.

- Оставьте, голубчик! Условия частной практики в Санкт-Петербурге предусматривают оказание безвозмездной помощи в экстренных случаях. Выздоравливайте. Если нет головокружения и головной боли, поужинайте, выпейте стаканчик сухого, это помогает при потере крови! До свидания.

Самвел Татунц проводил врача. Помог одеться. Вручил большой бумажный пакет со штофом домашней тутовой водки, куском бастурмы и фруктами. Вернулся. Обратился к женщинам на армянском:
- Что сидим, что смотрим? Русского офицера не видели?! Человек весь день ничего не ел, от разорения нашу семью спас, от бандитской пули своей грудью этот дом закрыл! Когда женщины поумнеют, в конце концов? Господи помилуй! Быстро накрыть стол здесь, в спальне. Кормить гостя, поить. Пусть никто не скажет, что армяне народ неблагодарный. Мундир в порядок привести, дырочку заштопать, чтобы незаметно было! Полы в лавке с мылом мыть. Утром за священником сбегать, пусть порчу с лавки снимет, ладаном покурит, помолится. Что непонятного?!

После первых двух фраз этого энергичного монолога пожилая женщина чуть ли не бегом покинула спальню. Но Каринэ встала в позу:
- Не кричи, не позорь нас всех. Русский, по-моему, армянский знает. Забыл, как он с тобой поздоровался? "Барев дзес" сказал. Вот и принеси сюда стол, тётя Ануш его накроет. А я ухаживать за раненым буду. Была бы мама жива, знала бы, что делать. Наш защитник здесь бы всю зиму лечился. А после пасхи вы меня за него отдали бы замуж! Я бы поплакала, а потом согласилась! Не стой, где это видано, чтобы в армянской семье мужчина командовал!


*****

В этот вечер Александр Георгиевич Кудашев ужинал в постели. Однако, пользуясь гостеприимством, не позволил благодарному хозяину превратить ужин в широкое щедрое застолье. Гранёный стаканчик сухого домашнего красного вина хоть и в три приема, но все-таки пришлось выпить. И в медицинских целях для восполнения потери собственной крови, и за здоровье хозяина и его домочадцев. Поблагодарил черноглазую Каринэ. Попросил у нее разрешения побеседовать с ее отцом с глазу на глаз.

*****

26 ноября 1911 года. Санкт-Петербург.

Беседа затянулась далеко за полночь. Бессонной стала эта ночь и для купеческой дочери. Как никогда была горяча ее постель, а шелковая подушка в кружевах - мокра от девичьих слез.

В шесть тридцать утра нового дня Самвел Татунц с приказчиком бережно усадили Кудашева в крытую коляску. Приказчик на козлы, купец - с большой корзиной "в дорожку" - рядом с Кудашевым. Приказчик щелкнул кнутом в воздухе. Кони тронулись. Каринэ, смотревшая на отъезжающих из окна второго этажа, прижала к глазам платочек.


*****

ГЛАВА XI

Наконец-то дома. Бирюза от Кудашева. Тайна стального портсигара. Уздень Дзебоев и его семья.

3 декабря 1911 года. Асхабад.

Восемь дней потребовалось Кудашеву на обратную дорогу в Асхабад. Слава Богу, без приключений!
Из Ташкента позвонил полковнику Дзебоеву, потом Барановым. Поговорить толком не удалось, но хоть услышал родные голоса. Правда, не только голоса, но Леночкин плач. Ну, не может она без слез!

Пассажирский поезд Ташкент-Красноводск прибыл в Асхабад минута в минуту по расписанию в десять двадцать вечера.
Кудашева встретил сам полковник Дзебоев. Обнимать не стал, молча поздоровался рукопожатием. Кудашев тоже не стал рапортовать по стойке смирно. Они оба уже понимали друг друга без слов. Народ на перроне страсть как зрелища любит! Нехитрый багаж приняли казаки. Прошли на вокзальную площадь к "Rolls-Royce" генерал-майора Шостака. У биржи извозчиков вахмистр Веретенником держит в поводу своего Ветерка и коней старших урядников жандармерии Дмитрия Брянцева и Дмитрия Митрохина. В шоферах у Шостака армейский вольноопределяющийся. Несмотря на то, что "Роллс-Ройс" с закрытым салоном и при ветровом стекле, вольноопределяющийся держит на околыше фуражки английские фирменные очки автомобилиста. Шостак не против, а Дзебоеву нет дела. Шофер предупредительно открыл дверь салона, попытался поддержать Кудашева за локоть. Кудашев понял: о его приключении в армянской лавке и последнем ранении - в Асхабаде знают.

"Роллс-Ройс" предупреждающе подал клаксоном голос, стрельнул сизым облачком бензинового дыма и покатил по мокрой мостовой, брызгая по сторонам талой водой и грязным снегом.

- Еще вчера снег шел, к ночи все белым-бело было, красиво. А сегодня с полудня таять начал, - Дзебоев начал разговор ни о чем.
- Лена знает? - спросил Кудашев.

- Откуда ей знать? Но догадывается, что у тебя беда. По нашим лицам читает. Баранов пить бросил. На нашем обеде восемнадцатого ноября в "Гранд-Отеле" последний стаканчик принял. На что в доме Татьяна Андреевна хозяйка, а к мужу не пристает, побаивается. Ждали, как все обернется. Тебя ждали и ждут! Сам то, что скажешь, где тебя нелегкая носила?

- Ммм... Скажу, подарок искал, нашел, привез! Мы куда сейчас? Разговор есть...

- Если срочный - ночь впереди. Если до утра терпит - завтра. А сейчас к Барановым. Максим сам лично шашлыки готовит!

- Значит сегодня зароку конец. Я два больших штофа армянской тутовки везу!

"Роллс" свернул на Андижанскую. Остановился. Дал клаксону волю.

Лена услышала автомобильный сигнал, расставляя на столе хрустальные бокалы. Чуть не уронила один на пол. Кинулась к двери. Её успела перехватить и прижать к своей груди Татьяна Андреевна.
- Ты куда, казачка? Осторожнее, на шею не кидайся. Помни, казак из похода может раненым вернуться!

- Ты откуда...- Лена остановилась, побледнела.

В зал вошел Дзебоев, за ним Кудашев. Они уже без шинелей, без ремней, без портупей, по-домашнему. Лена подходила к Александру Георгиевичу, не глядя на него, на звук, на родной запах, крепко сжав на груди руки. Остановилась, когда Кудашев нежно обнял ее за плечи.
- Здравствуй, Леночка!

Лена открыла глаза и увидела на синем суконном мундире аккуратную, размером со спичечную головку, штопку синими шёлковыми нитками. Ахнула.
Татьяна Андреевна была наготове. Крепко сзади взяла Леночку за талию. Встряхнула ее. Потянула к тахте.

- Саша! Лена! Посидите, пока, в сторонке. Саша, здравствуй, с приездом! - Татьяна Андреевна вскользь поцеловала Кудашева в щеку. - Саша! Успокой свою невесту. Она теперь от радости плакать будет!

- Саша! - Лена смотрела в его лицо счастливыми глазами полными слёз. - Ты вернулся? Ко мне вернулся!
Осторожно одним пальчиком потрогала штопку на его мундире, спросила:
- Ты ранен? В самое сердце?..

Кудашев пересел на тахте так, чтобы Леночка была с правой стороны, обнял ее за талию одной рукой.
- Да... Снова ранен. Снова в сердце - стрелой Амура! Знаешь такого кудрявого шалуна? Я люблю тебя!

Леночка пришла в себя:
- Так я тебе и поверила! - и, указывая на штопку: - Это что, отвечайте ротмистр Кудашев! Вы снова мой раненый воин? Перевязку будем делать? Забыли? - я сестра милосердия!

Кудашев коснулся губами её ушка:
- Конечно, будем. Последний раз мне ее в Ташкенте делали дня три назад. Там все нормально, абсцесса нет!

Хлопнула дверь. Вернулся Максим Аверьянович - полковник Баранов. В его руках несколько шампуров с парком. Вослед - казак Пантелеев с большой стеклянной "четвертью" красного сухого вина.

Баранов положил на блюдо шампуры, вернулся к Кудашеву, осторожно взял его за плечи, поцеловал в щеку.
- Здравствуй, Александр! С приездом! Сейчас кушать будем. Я шашлык задумал, тебе силы нужны... А Татьяна Андреевна говорит, пост, нельзя барашка резать. Вот, решили из осетрины. Вроде, не так грешно... Сейчас еще принесу, вы за стол идите!

Баранов вышел.
Лена прижалась к Кудашеву, насколько позволяли приличия.
- Где ты был? Куда ездил? Расскажешь? Я извелась. И не только я. Максим Аверьянович на валерьянку перешел. Владимир Георгиевич вообще перестал разговаривать. Сядут рядом, закурят и молча в окно смотрят... Потом Дзебоев встанет и молча уйдет. Не здороваясь, не прощаясь. Мы с тобой своих родителей потеряли, а они - своих родных детей. Если ты сам не понял, знать должен - ты для них родной сын! Если бы не вернулся, не знаю, что с ними самими стало бы! А я знала, что тебе было плохо, очень плохо... Плакала. А потом стала думать, что ты меня бросил. Горько было. Ты же не бросишь меня? Нет?..

- Нет. Никогда. Глупая, тоже Лермантова начиталась. Как Бэла Печорину... Я казак, в походе со мной только шашка! Я подарок тебе искал. Нашел, привез. Держи! - Кудашев протянул Лене картонную круглую бонбоньерку в тисненых золотом сердечках, перевязанную ленточкой с бантиком.

- Ой! Что это?!

- Открывай, смотри... Бирюза от Кудашева!

Не только Леночка получила подарок. Баранов - пенковую трубку в гуттаперчевом футляре, а Татьяна Андреевна - шелковый французский зонтик. Ужин был тих и скромен. Ни "четверть" с красным вином, ни штоф с армянской тутовкой распечатаны не были. После чая женщины принялись разбирать привезенную Кудашевым корзину с газетами и журналами, набранными Александром Георгиевичем на бесчисленных станциях за весь долгий путь, по принципу: это нам - это вам! В стопку "нам" откладывались французские журналы мод "La mode journal", "La mode illustree", русский журнал "Парижанка". В стопку "вам" - столичные газеты, журналы "Нива", "Огонёк", "Вокруг света" и прочие.

Резная кукушка высунулась из дубового домика на стене зала и прокуковала полночь.

Кудашев прощался с Леной:
- Я с тобой и только с тобой десять дней! Все вечера наши. В синема сходим на "Оборону Севастополя"! Отпуск по состоянию здоровья. Сейчас к Георгию Владимировичу едем, совещание срочное, у него и заночую!

*****

В доме у Дзебоева на Козелковской Кудашев был впервые. Узкая калитка, ворот нет. Цепной кобель - кавказская овчарка. Дом в один этаж на четыре комнаты. Во дворе флигель. Вернувшегося хозяина встречают пожилые супруги - прислуга.

Дзебоев от ужина отказался, но распорядился подать чай и приготовить спальню для гостя.
Присели у топившейся печи. Кудашев за дорогу в продуваемом ветром фаэтоне Дзебоева успел озябнуть. В Асхабаде к ночи снова подморозило. Дзебоев открыл дверцу печки, разворошил угли, подкинул пару поленьев.
- С чего начнем, Александр Георгиевич?

- Давайте с конца, Владимир Георгиевич! Столько всего было. К утру разберемся. Можно я начну?
- Начинайте.

Кудашев вынул из кармана отцовский, изуродованный пулями, портсигар.

- Вот оно что! - протянул Дзебоев. - А я-то в недоумении! Получил несколько шифрограмм из Петербурга, от Джунковского, с информацией о происшествии. Теперь вижу, что тебе жизнь спасло!

- Не только мне, Владимир Георгиевич, и отцу тоже. Мистика. Один и тот же портсигар дважды спасает жизнь сначала отцу, а потом и сыну. И это ваш подарок, портсигар с тамгой рода Дзебоевых!

- Никакой мистики, все логично. Просто одни стрелки предпочитают целиться в голову, а другие - в сердце! Два раза - это просто случайность. Третьего раза может и не быть. Береги теперь голову.

- Постараюсь.

Дзебоев достал из кармана свой собственный и поставил оба портсигара на стол. В полированной дамасской стали отражался огонь из открытой печи. В мерцающих бликах ясно были видны рога тура.
Кудашев вынул из кармана и поставил на стол третий портсигар.
- Владимир Георгиевич! Разрешите мне сделать и вам подарок, вернуть утраченную реликвию роду Дзебоевых.

- Не может быть! - Дзебоев взял портсигар в руки, повернул его, увидел вделанный в корпус камешек бирюзы, поднес к огню, прочел вслух вырезанную на камне надпись: - "Черменъ".

- Чермен... сын! Откуда это у тебя, Саша?

- Долго рассказывать, Владимир Георгиевич. Расскажу - с самого начала! Но попробуйте открыть портсигар. Я не стал, стенки несколько смяты, внутренняя половина не выходит.

Дзебоев столовым ножом отогнул смятый стальной край портсигара, попросил Кудашева:
- Помоги вынуть!

Портсигар был раскрыт. Его внутренняя часть была плотно забита бумажными и картонными листочками. С помощью того же столового ножа с величайшей осторожностью был извлечен один из картонных прямоугольников, за ним второй, третий... Пенал был опустошен.

С картонного листа на Дзебоева и Кудашева смотрела молодая красивая женщина в европейской шляпе со страусовым пером. На втором - сам Владимир Георгиевич в мундире с эполетами подпоручика. На третьем...

Дзебоев уронил половинку портсигара на паркетный пол. Из его глаз сами собой бежали слезы.

- Владимир Георгиевич! Вам плохо?!

- Это моя семья! Привет с того света. Дом сожжен, разграблен. Все убиты! Как это могло сохраниться?! - Дзебоев торопливо стал раскладывать на столе фотографии, наклеенные на картонные паспарту с тисненными серебром рамочками и виньетками "Владикавказъ. Фотографiя А.К.Джанаевъ-Хетагуровъ", "Светопись Г.Г.Квитонъ. Владикавказъ. Александровский проспект, дом N 19"...

Фотографии небольшого размера, так называемые - "визитные". Ни одной парной или общей, они бы в портсигар просто не поместились. Среди фотографий коричневый от времени неровно оборванный лист оберточной бумаги с письмом старославянскими буквами, но не на русском языке. Кудашев подал его Дзебоеву.

- "Хжларзжрдж зынарг фыд, байрай! жз ужрыкк фырт Черменъ...>>, - начал читать Дзебоев. Повернул голову к Кудашеву: - Здоровается со мной... Это пишет мой сын Чермен! Сомнений нет, только я мог называть его "ужрыкк" - ягнёнок!

__________________________________________
* Аланский. Добрый дорогой отец, здравствуй! Я твой ягнёнок, сын Чермен...
__________________________________________

Дзебоев пробежал глазами письмо, показал Кудашеву дату в его конце - 1907 год.
- Здесь непонятная смазанная строка... Персия... Исфахан. Письмо написано в девятьсот седьмом в Исфахане! Его не убили в девятьсот пятом! - Дзебоев улыбался, но из его глаз шли слезы, которые он не пытался скрыть от Кудашева.

- Да, это правда, эта дата совпадает с событиями, о которых мне рассказал армянский купец Самвел Татунц. Начинаю рассказывать?!

- Подожди... Теперь не спеши. Свершилось великое чудо. Можно как угодно называть - стечение случайных обстоятельств, судьба, рок... Один шанс из миллиона - это милость Всевышнего! Прошу тебя, Саша, пройди в свою спальню минут на десять. Я тебя позову. Потом расскажешь...

В комнате для гостей горела свеча. Кудашев присел на краешек тахты. Смотрел в окно на падающие снежинки. Где-то далеко пролаяла собака. Скрип снега под ногами позднего прохожего. И снова тишина. И в этой тишине Кудашев вдруг услышал тихое пение. Прислушался. Узнал голос Дзебоева. Владимир Георгиевич в полголоса пел молитву "Богородица, Дева, радуйся!" на осетинском... Несколько минут тишины, потом громкий зов: "Саша, идем ужинать!".

Вот и здесь не пригодился штоф тутовки из запасов Самвела Татунца. Стол был почти традиционным осетинским: кувшин домашнего пива, три пирога с сыром, варёная баранья голова на деревянном блюде, соленые огурцы, чеснок и баклажаны, балык из копчёной осетрины, жареный картофель в хлопковом масле, горячий лаваш!
Заметив вопросительный взгляд Кудашева, переведенный на него с мясного блюда, Дзебоев извиняющее развел руками:
- Не грех, что в уста, грех - что из уст!

Рассказ Кудашева, а потом его обсуждение, сопоставление двух источников информации, бесчисленные предположения растянулись на всю долгую зимнюю ночь. Кудашев и не заметил, как очутился в горизонтальном положении на пуховой перине под пуховым одеялом. Проснулся только в полдень. Когда лег, и когда встал Дзебоев, для него осталось тайной.

*****

История стального портсигара с камешком бирюзой началась в имении князя Дзебоева, что в семи верстах от селения Христиановское по направлению к Ардону, которое местные осетины называют по своему - Дигора.
Пятнадцатого января 1905 года в имении отмечали два события - проводы подполковника Владимира Георгиевича Дзебоева в распоряжение Главнокомандующего вооруженными силами на Дальнем Востоке генерала от инфантерии Алексея Николаевича Куропаткина, и - семнадцатый день рождения младшего из рода Дзебоевых - Чермена.

Заутреннюю службу и молебен во здравие именинника семья Дзебоевых отстояла в храме Святого Великомученика Георгия Победоносца в селе Ардон. Заканчивая службу, настоятель храма освятил подарки Дзебоеву-младшему. Присутствующие прихожане уже успели полюбоваться приготовленными для освящения разложенными на столе, покрытом белой скатертью кинжалом и саблей осетинской кузнечной работы, но сварной - "дамасской" стали. Рядом лежали из такой же узорной стали предметы ювелирной работы - газыри для патронов к кремнёвому ружью и портсигар.
Окропив подарки святой водой, прочитав традиционную молитву, священник пожелал:
- Пусть меч сей послужит не злу, не разбою, не насилию, но защите отечества, родной земли!

Под выстрелы и музыку, веселый посвист и молодецкое гиканье удалых всадников на чистокровных кабардинских жеребцах возвращался в имение к пиршественному застолью санный поезд.
Яркое солнце. Синее небо. Заснеженные поля и вековые буковые, сменяющиеся сосновыми, леса. Прямая, как стрела, дорога к отчему дому. Белая морозная пыль из-под копыт коней! Чермен счастлив, как никогда. На его поясе мужской тяжелый кинжал. В его руках острая, как бритва осетинская шашка, со свистом рассекает морозный воздух.
- Марга! - кричит Чермен.
- Марга! Марга! - кричат всадники.
Всем весело. Еще немного, и конец пути. Всех - и домочадцев, и гостей - ждут пылающий камин и гостеприимное щедрое застолье.
__________________________________________
* Аланский. - Марга! - "Убей!" - боевой клич осетин.
__________________________________________
Однако, не всем предстоящее застолье в радость. В крытых волчьими шкурами санках подполковник Дзебоев с супругой. В горьких слезах уронила голову на грудь мужа красавица Надиа. На морозном ветре ее чёрные ресницы опушены белым инеем. Бриллиантами застывают на розовых щеках слезинки.
- Не оставляй нас, душа моя Владимир Георгиевич! В чужой край поедешь за чужим интересом. Здесь твой дом, дом твоих предков, дом твоего сына... Кто, кроме тебя защитит его?! Кому мы нужны?Ничего не ответил уздень своей жене, только стал еще мрачнее. Прижал лицо своей Надиа к своему лицу, своим теплом согревает его...
В руках подполковника Дзебоева последний номер газеты "Санкт-Петербургскiя Ведомости", купленный на станции Ардон, а в нагрудном кармане отпечатанная свежими чернилами на гектографе Листовка Петербургского комитета РСДРП о событиях 9 января, полученная в Отделении жандармской полиции Владикавказской железной дороги.

Только что прочитанное потрясло его. Впервые в совместной жизни Владимир Георгиевич не слышал голоса своей жены...

*****
Документ N 31.
"Листовка Петербургского комитета РСДРП о событиях 9 января 1905 года".
Извлечение:
РОССИЙСКАЯ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ РАБОЧАЯ ПАРТИЯ
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
С утра во всех рабочих районах - за Нарвской и Невской заставами, на Выборгской и Петербургской стороне, на Васильевском и других островах, в городе - стали собираться рабочие с фабрик и заводов для шествия к Зимнему дворцу. Рабочие хотели подать царю петицию о своих насущных экономических нуждах и о политических правах, о созыве выборных от всего народа для устройства управления государством. Они хотели действовать мирно и явились безоружными. Их убеждали, что царь выйдет к народу, выслушает его желания и даст немедленно повеление об их исполнении. Но царь, стоящий во главе министров, жандармов, шпионов, попов и других чиновников, грабящих и угнетающих народ, обманул доверие рабочих. Он приказал через генералов и офицеров солдатам не допускать народ к Зимнему дворцу, он приказал солдатам действовать оружием и стрелять в мирную безоружную толпу за то, что они хотели говорить с царем о своих нуждах...
.... За Нарвской заставой рабочих, которые шли с иконами и флагами, предводительствуемые священником Гапоном, войска встретили залпами. Улица покрылась убитыми и ранеными. Когда раненых подбирали, стрельба продолжалась, стреляли также в спины убегавших рабочих. Убито около 100 человек. За Невской заставой в толпу рабочих стреляли холостыми зарядами и рубили холодным оружием. Василеостровских рабочих встретили шашечными ударами у Николаевского моста...
.... Подвести точно итог убитых и раненых невозможно, но убитых не менее 150 человек, раненых же многие сотни. Такова победа царя над народом. Но рабочие не сложили оружия, они только еще берутся за него.
Необходимы деньги для поддержки движения. Просим общество передавать их комитету Российской социал-демократической рабочей партии.
Да здравствует социализм! Да здравствует учредительное собрание! Да здравствует всеобщая стачка! Долой царя-убийцу!

Петербургский комитет РСДРП".

*****
Документ N 32.
Справка по месяцу ноябрю 1905 года
Извлечение:
В лавках купцов Мкртычева и Багатурова изъяты три картины, аллегорическим образом изображающие порабощенную Армению. Багатуров привлечен к следствию по делу о тайном армянском революционном сообществе, содержался в арестном доме три дня. Взят на поруки поручительством армянской общины церкви, отдан под особый надзор полиции.

В духане Мартироса Татунца задержан Авак Агавальянц, российскоподданный из Эчмиадзина, с надлежащим паспортом, но по подозрению как уполномоченный боевик от тайного общества "Дашнакцутюн", прибывший для сбора денег с богатых армян под страхом насилия. По его созыву бывают тайные сходки, на которых решаются разные вопросы.
На основании ст. 21 "Положения об охране" содержан под стражею в арестном доме в течение 1 месяца, считая срок ареста со дня задержания.
Отдан под суд Владикавказскому Мировому судье 2-го участка.
Оправдательным приговором Мирового судьи Игнатенко установлено: Авак Агавальянц арестован незаконно за сбор добровольных пожертвований в пользу голодающих армян в Персидском Тебризе.
Авак Агавальянц освобожден 29 дня ноября 1905 года.

Заведующий Владикавказским арестным домом
подполковник конвойной стражи А. Истомин.

*****

Док. 674027
Опублик.: 19.08.14
Число обращений: 0