Р.Мурзагалеев, Д. Михайличенко: Постмайданные контуры евразийской интеграции:трансформация ограничителей и перспективНазад
Р.Мурзагалеев, Д. Михайличенко: Постмайданные контуры евразийской интеграции:трансформация ограничителей и перспектив
В период украинского кризиса процессы евразийской интеграции столкнулись с новыми вызовами и ограничителями. Результативность синергии России и республик Центральной Азии в постмайданной геополитической конфигурации зависит от эффективности нейтрализации
новых ограничителей и результативности использования интеграционных перспектив.
Текущая геополитическая ситуация в Евразии все чаще определяется экспертами посредством одного персидского слова, означающего открытую площадку ("майдан"). Действительно, под воздействием событий на Украине изменилась геополитическая конфигурация в Центральной Азии, а процессы евразийской интеграции столкнулись с новыми ограничителями и
вызовами.
Украинский кризис 2013-2014 гг. вызван попыткой дебуферизации постсоветского пространства со стороны Евросоюза. Запустив с подачи Польши и Швеции в 2009 г. программу "Восточное партнерство", Брюссель посредством различных инструментов "soft power" ("мягкая сила" - англ.) и прямого геополитического давления инициировал кризис государственности
на Украине. В результате, и без того поляризованное украинское общество окончательно раскололось на сторонников евразийской и европейской интеграции.
Следствием кризиса на Украине явилось низложение законно избранного президента В. Януковича, и практически полная утрата контроля Киевом восточной части страны, а также Крыма. Вследствие этого, жители Крыма, около 68 % населения которого составляют этнические русские, а 12 % крымские татары, по итогам проведенного референдума 16 марта 2014 г.
приняли решение о вхождении в состав Российской Федерации. А на востоке страны фактически началась гражданская война. Эти события серьезно повлияли на геополитическую конфигурацию в Евразии. Аналитики и эксперты в Центральной Азии сразу же начали экстраполировать логику событий на Украине на суверенитет республик региона. Для современной России Центральная Азия представляет одно из приоритетных направлений во внешней политике, поэтому от того, как будут восприняты украинские события в Центральной Азии, во многом зависят перспективы евразийской интеграции.
Российская Федерация имеет много общего с центрально-азиатским регионом (общность истории, культуры, экономическое сотрудничество, необходимость решения проблем в секторе безопасности). Этноконфессиональная близость многомиллионной общины тюркоязычных
народов России (татары, башкиры, чуваши, якуты и др.), а также опыт их совместного многовекового проживания делает отношения России и республик Центральной Азии более доверительными. Однако перспективы евразийской интеграции и республик Центральной Азии после Майдана в экспертном сообществе еще четко не определены. Вопрос об этих перспективах - это, пожалуй, в настоящий момент ключевая проблема российской политики.
Восприятие украинского майдана в Российской Федерации и республиках Центральной Азии
События на Украине сплотили российское общество. В стране наблюдается подъем патриотизма, национального самосознания, причем не только в среде этнических русских, а среди всех россиян. Республика Крым, как и вся Российская Федерация, - многонациональное образование, и ее присоединение позитивно восприняли, например, в Башкортостане и Татарстане. Те преференции, которые Москва предоставляет крымским татарам, позитивно воспринимаются и элитами субъектов Российской Федерации с преобладающим тюркоязычным населением, так как это выступает свидетельством верности выбранного Москвой курса на сохранение культурного плюрализма.
Как показывают данные ВЦИОМ, Левада-центра и др., около 90 % населения страны поддерживает вхождение Крыма в состав России. Явных противников вхождения Крыма в состав России нет, есть только часть населения, которая опасается дальнейшей эскалации конфликта.
Среди политиков также почти все поддерживают вхождение Крыма в состав России. В условиях необычно высокой, обладающей мобилизирующим потенциалом поддержки населения, любые заявления против вхождения Крыма в состав России, неизменно привели бы к потере
политического капитала акторами этого поля. Пожалуй, единственное исключение - А. Навальный и либерально мыслящие элиты (И. Прохорова, Г. Явлинский, Б. Немцов), пытающиеся собрать разрозненную группу людей под условным названием "средний класс".
Восприятие большинством населения санкций со стороны Запада полностью вписывается в тот информационный фон, который транслируется в российском обществе СМИ. В этом плане, любые информационные поводы о возможных санкциях Запада в отношении России, даже самые
малозначительные и смехотворные (такие, например, как прекращение военного сотрудничества Канады с Россией), работают на консолидацию российского общества. Исходя из этого, санкции воспринимаются скорее не как оправданные, а как стремление Запада ослабить Россию любыми
средствами. Что же касается экономических санкций, то большинство населения не верит в их осуществимость. Однако введение санкций в средне- и долгосрочной перспективе ослабит позиции России в мировой торговле. Внутри России можно ожидать ухудшения положения среднего класса, численность которого имеет тенденцию к росту, но все же эта категория
населения пока не является превалирующей в российском обществе. Возвращение Крыма в состав России и оголтелая реакция на это киевских властей и их западных патронов обнажили важные проблемы российской экономики. Недопустимой является ситуация, когда элементарная оплата кредитной карточкой, например, продуктов питания, осуществляется через платежные системы США. Угрожая санкциями России, Запад лишь показал одну из болевых точек экономики, которая
должна быть устранена путем создания национальной платежной системы. В России всегда были сильны позиции этатизма и патернализма. В этом плане, конечно же, большинство населения страны воспринимает воссоединение России и Крыма как восстановление исторической
справедливости. Сейчас у России есть национальный лидер - В. Путин, продемонстрировавший всем, что является одним из самых авторитетных политиков в мире.
Внешнеполитические эффекты от воссоединения России и Крыма гораздо сложнее. Для перспектив евразийской интеграции было бы лучше вхождение всей Украины в Таможенный союз, однако этого достичь не удалось по причине агрессивного противодействия Запада и, в первую очередь США. Не оправившаяся до конца от последствий майданизации Украина и Россия, по-прежнему взаимосвязаны экономически и культурно, однако охлаждения отношений избежать не получится. Впрочем, скорее всего, этот период продлится меньше, чем аналогичный этап российско-грузинских отношений. Возвращение Крыма в Россию поставило в непростое положение руководство республик Центральной Азии, которые через Министерства
иностранных дел (МИД) должны были дать официальное видение ситуации.
В настоящее время Центральная Азия - это дифференцированный в плане внешнеполитических ориентаций регион, что, несомненно, сказалось на оценках событий на Украине.
Туркменистан.
Официальный Ашхабад ожидаемо воздержался от каких- либо суждений по поводу событий на Украине. Такая позиция подтверждает верность курсу нейтралитета и полной незаинтересованности относительно дел других государств, включая соседей. Эта позиция, похоже, уже стала частью внешнеполитического ландшафта Евразии и не вызывает ни у кого желания побудить Г. Бердымухамедова изменить свою позицию, ввиду полной бесперспективности затеи.
Узбекистан.
Наиболее прозападную позицию в крымском вопросе занял Узбекистан. МИД этой республики выступил с заявлением, в котором не упоминается референдум в Крыму, но говорится о "территориальной неприкосновенности и политической независимости любого государства".
Узбекистан, как отмечается в заявлении, принимая во внимания "вековую близость украинского и русского народов", выступает за "проведение прямых двусторонних переговоров".
Довольно осторожное заявление Ташкента свидетельствует, прежде всего, о нежелании вмешиваться в украинские события. Однако в высказывании, пусть косвенно, но все же прослеживается западное влияние. Вполне возможно, что именно Узбекистан после 2014 г. станет одним из оплотов США в Центральной Азии.
Таджикистан.
Пожалуй, наибольшую дипломатическую искусность проявил МИД Таджикистана. Отказавшись напрямую от оценок крымского референдума, глава таджикского МИД С. Аслов сравнил нынешнюю ситуацию на Украине с гражданской войной в Таджикистане, резко осудив,
тем самым, Майдан.
Кыргызстан.
А вот МИДу Кыргызстана не удалось избежать намеков на двусмысленности. С одной стороны, официальный Бишкек 11 марта 2014 г. заявил, что президент В. Янукович - нелегитимен, а
единственным источником власти на Украине является народ. Однако после проведения референдума в Крыму МИД Кыргызстана признал его итоги. Несмотря на формальную логичность этих заявлений, они вызвали неоднозначную реакцию, которую несколько позднее президент республики А. Атамбаев несколько усугубил своими высказываниями.
Казахстан.
И, наконец, Казахстан, на который западные политики оказывали больше всего давления, фактически признал результаты крымского референдума. В прессе было много спекуляций на тему "друзья проверяются в беде". Ряд экспертов отмечал, что после Крыма Россия может
оказаться в одиночестве, так как Астана никогда не поддержит решение крымчан о присоединении к России, поскольку это создаст неблагоприятный прецедент и станет угрозой суверенитету самого Казахстана, в ряде районов северной части которого преобладают этнические русские. Однако эти спекуляции так и остались спекуляциями. Астана, как и Минск, фактически признали итоги крымского референдума, а Н. Назарабаев показал, что является верным сторонником евразийской интеграции и не рассматривает всерьез спекуляции по поводу Северного Казахстана, о которых так долго говорят в западных СМИ. Отвечая на вопрос о возможном влиянии украинских событий на евразийскую интеграцию, Н. Назарбаев в конце
марта 2014 г. ответил: "не повлияет никак... Российско-украинские события взволновали и наше население тоже... Интеграционный союз, в рамках ОДКБ, является защитой от того, что такое у нас не может повториться". Позицию элит республик Центральной Азии по событиям в Украине
можно считать ожидаемой. Характерно, что все страны, кроме Кыргызстана, попытались избежать паллиативных заявлений, что свидетельствует о наличии в республиках Центральной Азии своей точки зрения на украинский кризис.
Тем не менее, в общественном сознании республик Центральной Азии украинский кризис породил целый каскад факторов, включая идеологемы и фобии общественного сознания, представляющие угрозу евразийским интеграционным инициативам России в регионе. Среди них:
1. Искаженное восприятие евразийской интеграции, согласно
которому цель В. Путина якобы заключается в агрегации республик
Центральной Азии в единое с Россией политическое пространство.
2. Предвзятые оценки евразийской интеграции как прямой угрозы
суверенитету молодых республик Центральной Азии.
3. Настойчивое стремление с активным участием западных центров
силы размыть в восприятии молодого поколения жителей республик
Центральной Азии позитивного образа победы всех народов Советского
Союза во Второй мировой войне.
4. Западная идеологема об экспансионистском характере внешней
политики России, ориентированной, вслед за "аннексией" Крыма, на
присоединение Северного Казахстана.
5. Навязывание общественности Казахстана и Кыргызстана
искаженного мнения о якобы невыгодном характере экономических и
торговых контактов в рамках евразийских интеграционных структур
(Таможенный союз, Евразийский экономический союз).
6. стремление к искусственному наращиванию влияния
националистов и русофобов на внутриполитическую жизнь Казахстана и
Кыргызстана.
Центр геополитических исследований "Берлек - Единство"
